Советский университет - от реформы к контрреформе

Одним из  радикальных преобразований молодой советской власти была реформа российского университетского образования 1918 г., инициированная известным историком, заместителем наркома просвещения М.Н. Покровским и поддержанная В.И. Лениным.

Целями реформы, по Покровскому, были:

• демократизация высшего образования, обеспечение его доступности всем слоям общества без исключения;

• демократизация языка науки, чтобы образование не заключалось лишь в знании специфической наукообразной терминологии. «Все великие и даже просто крупные ученые всегда умели говорить и писать просто – Дарвин, Гексли, Гельмгольц,
Клод Бернар, Поль Бэр, у  нас Тимирязев, Сеченов. Ключевский и  др.

Скрывать свое убожество под мудреным языком всегда было уделом ученых тупиц… забравшихся на университетскую кафедру»;

• занятие университетских кафедр более не должно быть привилегией немногих избранных. Университет должен шире открыть свои двери для всех искренне желающих учиться и учить.

Только это освежит науку и привлечет свежие силы людей, решивших посвятить ей свою жизнь, но  лишенных этой возможности в силу закрытости университетских структур.

Научным энтузиастам и подвижникам должен быть дан зеленый свет.

Как указывал Покровский, атмосфера старого университета была настолько тяжела, что некоторые ученые уходили от нее в независимые институты, где они могли работать, «…не стесняемые академической китайщиной, мелкими дрязгами и интригами, убивающими всякий творческий дух, всякое желание, всякую способность плодотворно трудиться.

Только полная доступность кафедры для всякого, могущего учить, полная доступность аудитории для всякого, желающего учиться, только близкое соприкосновение университета с  широкими народными массами могут спасти университетскую пауку от старческой дряхлости, признаки которой так явны уже не только у нас, но и на Западе» [5, с. 31–37].

Для реализации этих целей предлагалось ввести бесплатность высшего образования, ликвидировать дипломы и  научные степени, как порождающие различные академические «сословия». Преподаватель и  выпускник должны подтверждать свои знания на практике.

В ученые советы университетов необходимо ввести представителей студенчества, а срок пребывания в профессорской должности – значительно сократить.

Должны быть созданы «ученые ассоциации», чтобы преподаватели, помимо чтения лекция, могли заниматься научной работой и просветительской деятельностью, которая теперь вменяется университетам в обязанность.

Два декрета СНК РСФСР сделали значительную часть предложений Покровского свершившимся фактом.

2 августа 1918  г. вышел декрет о новых правилах приема в высшие учебные заведения, позволявший без предъявления диплома и сдачи экзаменов стать слушателем любого вуза. Высшее образование в Республике объявлялось бесплатным.

1 октября 1918 г. был принят декрет «О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных учебных и высших учебных заведений республики».

В нем, в частности, говорилось:

«1.Ученые степени доктора, магистра, а также звание адъюнкта и все связанные с этими степенями и званиями права и преимущества отменяются.

Право на  занятие профессорской кафедры по всероссийскому конкурсу предоставляется всем лицам, известным своими учеными трудами или иными работами по своей специальности либо своей научно-педагогической деятельностью.

2. Разделение преподавательского состава высших учебных заведений на профессоров – заслуженных, ординарных, экстраординарных, адъюнкт-профессоров и доцентов отменяется…

3. Звание приват-доцентов упраздняется… (приват-доценты, проработавшие в вузе более 3 лет, становятся профессорами)».

4. Профессора и преподаватели вузов, «…которые к 1 октября 1918  г. закончат в  общей сложности 10 лет своей преподавательской деятельности в том высшем учебном заведении, где состоят, … ...или коим к  упомянутому сроку исполнится 15 лет учено-учебной службы … выбывают из состава профессоров или преподавателей соответственного учебного заведения с 1-го января 1919 г. и могут быть вновь избраны на  освобожденную ими кафедру лишь по  всероссийскому конкурсу» [2].

Это означало, что почти весь состав университетских профессоров должен будет пройти конкурс, чтобы снова занять свое место.
 
Число студентов в 1919 г. значительно возросло (в Петроградском университете – вдвое).

Однако реформаторы сразу же столкнулись с тем, что все старое университетское руководство было переизбрано на свои должности, а новые студенты из числа рабочих оказались настолько плохо подготовленными, что порой преподаватели просто не допускали их на практические занятия.

В 1919  г. было принято решение об  организации сети специальных вечерних курсов («рабочих факультетов») для подготовки рабочих и крестьян к поступлению в высшую школу.

В 1920-е гг. система рабфаков развивалась, за их выпускниками стали резервировать определенный процент вузовских мест.
 
Важнейшей задачей стала идеологизация образования. Для этого, в частности, были созданы соответствующие учреждения.

Уже в  1918  г. была организована Коммунистическая Академия.

Среди работавших там были А. Богданов, М. Покровский, Д. Рязанов, А. Деборин. Со временем в ее состав вошли научные институты, занимавшиеся общественными проблемами.

В 1919 г. был создан Коммунистический Университет им. Я.М. Свердлова, отвечающий за подготовку партийных и советских кадров.

Для создания нового состава вузовских преподавателей, полностью лояльных новой власти, 11 февраля 1921 г. был опубликован декрет «Об учреждении Институтов по подготовке красной профессуры».

Печально знаменитый «философский пароход» 1922 г., на котором заграницу были высланы известные деятели российской науки и культуры, освободил новую власть от части нелояльной университетской профессуры.

Чтобы освободить места для обучения в вузах для лиц «пролетарского происхождения», практиковались исключения студентов – выходцев из «имущих классов».

Так, например, из Сибирского технологического института был отчислен будущий конструктор вертолетов М. Миль. Ему пришлось год поработать на заводе и поступить в другой вуз уже как «представителю рабочего класса».

Тем не менее успехом реформы можно считать то, что высшее образование действительно стало получать большое количество молодых людей из семей рабочих и крестьян, росла численность студенток-женщин.

В Институте Красной Профессуры, которым руководил Покровский, успешно применялись новаторские методы обучения.

Предпочтение отдавалось семинарам. Студенты по  большей части не зубрили лекционный материал, а самостоятельно изучали те или иные темы и готовили доклады, которые читали и обсуждали в аудитории.

Покровский относится к студенческим работам очень серьезно, надеясь создать поколение историков, интерпретирующих историю с марксистских позиций.

Как вспоминала выпускница ИКП Э.Б. Генкина, Покровский требовал от студентов самостоятельно мыслить, писать ясно, работать в архивах, основывать свои выводы не на высказываниях авторитетов, а на исторических документах, смело и аргументировано отстаивать свою точку зрения.

Однако парадокс ситуации заключался в том, что студентам при этом постоянно напоминали, что они должны придерживаться строгих идеологических рамок. После появления в 1931 г. письма Сталина в журнал «Пролетарская Революция» «О некоторых вопросах истории большевизма», эти рамки стали еще жестче.

В ИКП долгое время студенты не  сдавали экзамены. При поступлении они проходили собеседование, а с курса на курс переводились согласно количеству и  качеству практической работы: по тому, сколько докладов сделали в течение учебного года и сколько занятий провели на  курсах политучебы.

Некоторые студенты уже во время обучения начинали выступать в печати.
Университет регулярно выпускал тематические сборники студенческих исследований.

Причем ректор позволял студентам критиковать свои социологические теории. Когда мнение студента и преподавателя о  качестве его учебной работы расходилось, обращались к руководству вуза.

Покровский хотел перестроить все советское высшее образование по  этой модели.
Другие вузы не  решались на  столь радикальную реформу, однако новые веяния чувствовались повсюду.
 
Количество вузов и научно-исследовательских институтов росло, всячески поощрялось студенческое научное творчество, а отдельных студентов даже отправляли для ознакомления и дополнительного обучения заграницу (Г. Гамов, Л. Ландау и др.).

Наиболее удивительным представляется случай, произошедший в ИКП в марте 1927 г.

Готовясь выступить на семинаре, студенты Алыпов и Цветков обратились с большим письмом к Сталину, прося разъяснить его позицию по  историческому вопросу.

В докладе на  Х съезде РКП(б) тот высказал тезис, что централизация государства в России происходила «не в результате экономического развития, а в интересах борьбы с монголами и другими народами Востока».

Студенты спрашивали, о какой централизации государства для борьбы с монголо-татарами может идти речь, когда эта централизация происходила в основном уже после падения ига?

И как это согласуется с марксистскими положениями о том, что государство имеет «классово-экономическую природу»?

Сталин не проигнорировал письмо студентов и ответил им [4, с. 117].

Некоторые современные исследователи высказывают мнение, что в целом реформы Покровского были неудачными и даже «разрушительными» для университетского образования [1].

Со  столь однозначной оценкой трудно согласиться.

Творцы реформы не  скрывали, что по-новому ставят вопрос о  функции высшего образования. Если последняя заключается лишь в передаче накопленного знания и подготовке его новых носителей, способных это знание сохранить и преумножить, то старая университетская система вполне отвечала таким требованиям.
 
Но если рассматривать функцию высшего образования как предоставление максимально широкого доступа к нему и «привнесения просвещения в массы», то, с этой точки зрения, реформа была релевантной.

С 1930-х  гг. в  образовательной сфере начался откат назад.

В 1930 г. вышло совместное постановление ЦИК и СНК СССР «О реорганизации высших учебных заведений, техникумов и  рабочих факультетов», где упор был сделан на улучшении подготовки профессиональных кадров, удовлетворяющих требованиям социалистической реконструкции.

В сентябре 1932 г. другое постановление ЦИК потребовало:

- повышения вузовской дисциплины со стороны преподавателей и  студентов;

- строгой регламентации учебного процесса и введения дифференцированной оценки успеваемости;
 
- единых правил приема и обязательных приемных экзаменов.

Была подробно регламентирована работа вузовских аспирантур. Выпускники вуза принимались туда только по рекомендации кафедр, а по ее окончании от аспирантов требовали написания научной диссертационной работы (чего не было в ИКП, выпускники которого преподавали, обходясь без диссертационной защиты).

В вузах и  техникумах было введено единоначалие. За  работу института теперь единолично отвечал его директор, за работу кафедры – ее заведующий.

Преподаватели назначались и смещались с должности директором вуза по предоставлению заведующих кафедр.

Какое-либо вмешательство студенческих организаций в функционирование вуза запрещалось.

Студенов призывали соревноваться друг с  другом в  учебном процессе, «с тем, чтобы устранить факты прикрытия недостатков отдельного лица достижениями группы» [7].

Из духа постановления следовало, что теперь должны соревноваться друг с другом и преподаватели. Оплата их труда существенно дифференцировалась.

Если ранее они получали оплату по отработанным часам, то к концу 1930-х гг. были введены должностные оклады.

13 января 1934 г. постановление СНК СССР восстановило научные степени и утвердило порядок их присвоения.

В 1936  г. была ликвидирована Коммунистическая Академия, ее институты передали Академии Наук СССР. В конце 1937 г. закрыли Коммунистический Университет им. Я.М. Свердлова – знаменитую «свердловку», где выступал с докладами Ленин.

Постепенно ликвидировались рабфаки, а в 1938 г. очередь дошла и до Института Красной Профессуры.

Некоторые исследователи задаются вопросом: «Каковы истинные причины ликвидации ИКП?» [3].

Действительно, постановление ЦИК СССР от 7 января 1938 г., в котором признано:
 «нецелесообразным дальнейшее существование институтов красной профессуры
 в связи с тем, что высшие учебные заведения и аспирантура при них могут
 полностью разрешать задачи, стоявшие ранее перед ИКП в  области подготовки
 преподавательских кадров», – на этот вопрос не отвечает.

На наш взгляд, ответ следует искать в контексте общеполитических процессов эпохи, в том, что можно назвать развертывающейся сталинской «нормализацией».

В это русло укладывается и образовательная контрреформа, в ходе которой произошел возврат к  некоторым нормам и  образцам дореволюционного прошлого.

Многие новшества 1920-х гг. начали рассматриваться высшим руководством как «революционные перегибы».

Трудность идентификации той контрреформы заключается в том, что о ней не говорили в открытую, цели ее в полной мере не формулировались, и общая картина из разрозненных фактов складывалась с трудом.

В значительной мере она объяснялась и сталинскими репрессиями.

Удар, в частности, обрушился на Покровского и его учеников.

14 ноября 1938 г. постановление ЦК ВКП(б) признало неудовлетворительным состояние исторической науки в  СССР и  указало на  виновников этого.

«В исторической науке до  последнего времени антимарксистские извращения и  вульгаризаторство были связаны с так называемой «школой» Покровского, которая толковала исторические факты извращенно, вопреки историческому материализму освещала их с точки зрения сегодняшнего дня, а не с точки зрения тех условий, в обстановке которых протекали исторические события, и, тем самым, искажала действительную историю» [6].

Академия Наук СССР тут же выпустила сборник «Против исторической концепции М.Н. Покровского» (1939–1940), в котором говорилось о  многолетнем «вредительстве на  историческом фронте», покойный Покровский был назван «пособником Троцкого», а его научные труды – «антиленинской вредной концепцией».

Яркими проявлениями «нормализации», постепенно осуществлявшейся вплоть до  смерти Сталина, были: создание художественных произведений о великих фигурах российской истории, снос революционной статуи Свободы на Тверской улице и затем
возведение на ее  месте памятника князю Юрию Долгорукому, роспуск Коминтерна, возвращение офицерских званий и  погон, смена государственного гимна, преобразование народных комиссариатов в  министерства и даже... частичное возобновление раздельного школьного обучения мальчиков и девочек, как это было в дореволюционных гимназиях.

Сталинская «нормализация», в том числе в сфере образования, была эклектичной.

Восстанавливалась иерархичность, социальная дифференциация, дисциплина.

Провозглашался культ профессионализма («кадры решают все»), но на уровне публичного дискурса главные идеологические установки сохранялись.

Малейшее открытое отступление от  них грозило репрессиями.

По-видимому, в данных контрреформах большую роль сыграл субъективный фактор.

Новый курс определялся не столько соображениями большей эффективности, сколько личными представлениями Сталина о том, какой курс, какая политическая линия является единственно верной.

В этой связи интересен взгляд на  сталинские контрреформы одного из самых ярких публицистов русского зарубежья Г.П. Федотова, опубликованный в  журнале «Современные записки» в  1936  г.:

«Общее впечатление: лед тронулся.

Огромные глыбы, давившие Россию семнадцать лет своей тяжестью, подтаяли и рушатся одна за другой.

Эта настоящая контрреволюция, проводимая сверху… Сталин хочет заставить молодежь учиться по старинке, вводит дисциплину, экзамены, издевается над неграмотностью и  некультурностью людей, которые вчера считались авангардом коммунизма.

Но, выбрасывая из школы и из жизни мечтателей – утопистов, Сталин широко распахнул двери в жизнь – практикам – профессионалам.

Все, кто мечтает о личной карьере или увлечены своим специальным делом, легко примиряются с новой фазой диктатуры…

Сталин создает новый служилый класс, или классы, над тяглым народом…

Извлекая непрерывно все активные и даровитые элементы народа для создания новой аристократии, режим обеспечивает себе добровольную и крепкую основу» [8, с. 83, 94–95].

Можно сказать, что для сторонних глаз, возможно, открылось то, чего не замечали многие непосредственные участники исторического процесса в стране.

                Литература и источники

1. Батыгин Г.С., Козлова Л.А. Научная аттестация и  формирование советского философского общества в 1930-е и 1940-е годы. URL: https://
batygin-kozlova (дата обращения: 20.05.2021).

2. Декрет СНК РСФСР от  1 октября 1918 года «О  некоторый изменения
в составе и устройстве государственных ученых и высших учебных заведения Российской Республики». URL: http://www.libussr.ru/doc_ussr/
ussr_369.htm (дата обращения: 20.05.2021).

3. Козлова Л.А. Институт Красной Профессуры (1921–1938 годы): историографический очерк. URL: https://www.jour.fnisc.ru/index.php/socjour/
article/view/39/5988 (дата обращения: 20.05.2021).

4. Никуленкова Е.В. Историческое отделение Института красной профессуры в 1920-е гг. // Новейшая история России. 2014. № 1. С. 108–123.

5. Покровский М.Н. (Домов). Реформа высшей школы // Народное просвещение. 1918. № 4–5. С. 31–37.

6. Постановление ЦК ВКП(б) от 14 ноября 1938 года «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском “Краткого курса истории ВКП(б)”».
URL: https://prorivists.org/doc_history_of_bolsheviksparty (дата обращения: 20.05.2021).

7. Постановление ЦИК СССР «Об учебных программах и режиме в высшей
школе и техникумах». Утверждено Политбюро ЦК ВКП(б) 16.IX.1932 г.
URL: https://istmat.info/node/57484 (дата обращения: 20.05.2021).

8. Федотов Г.П. Сталинократия // Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры. В 2-х т. Т. 2. СПб.: София,
1991. С. 83–97.

----------------------------------------------------------
(Статья подготовлена совместно с доцентом МПГУ Чернышом Алексей Михайловичем и опубликована в сборнике "РЕФОРМЫ И КОНТРРЕФОРМЫ В РОССИИ В НОВОЕ И НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ. Материалы Международной научной онлайн-конференции, г. Москва, 21 мая 2021 г.")