Возвращение домой

Новый год – семейный праздник. 31 декабря - единственный день, бурно переходящий в ночь, когда мы собирались всей своей большой семьей в деревне у бабушки в Белоруссии. Со всей округи съезжалась родня: и близкая, и дальняя. Предпраздничная суматоха лучше самого праздника, когда все с улыбками готовят совместный ужин.

Странно, что некоторые воспоминания врезаются в память настолько отчетливо, что порой удивляешься. В возрасте семи лет я помню буквально поминутно события той новогодней ночи.

Мама просила нас с сестрой не шалить, но мы все равно в жалких попытках научиться жонглировать один за другим отправили яблоки в тазик с салатом, который до сих пор принято в нашей семье именовать «горошком». Отец растапливал печь, в то время как ныне покойная бабуля раскладывала порезанный картофель на противень и оборачивала фольгой.

За столом собрались, как обычно, к одиннадцати часам. Разница с российским временем тогда была на час, а потому мы успевали дважды проводить старый год и дважды встретить новый год. В этом была какая-та своя незабываемая изюминка тех рождественских посиделок.

Куранты отзвучали, кто постарше уже укладывались спать, кто младше – шли по деревне, вклиниваясь в общую толпу праздновавших «на большой круг почета». Уже ближе к рассвету мы вернулись домой и начали готовиться ко сну.

Сил оставалось немного, но мне почему-то не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. Но вокруг – лишь сладкое посапывание многочисленных родственников, которые были повсюду: и на полу, и на кроватях, кто-то забрался на печь, а мой дядя так и уснул на лавке, мило укрытый мягким пледом. 

Вдруг я отчетливо расслышал звон бубенцов. Невольно скользнула улыбка от мысли, что дед Мороз посетил наши края. В окошке сквозь тьму просматривались лошади, запряженные в сани. И к нашей калитке подошел мужчина.

Я набросил куртку и всунул ноги в отцовские валенки. Выйдя во двор, я не решался близко подходить к забору. В семилетнем возрасте, признаться, излишней храбростью не обладал. Но по то сторону калитки меня неизвестный гость меня окликнул словами «поди сюда, не укушу».

Я медленно стал приближаться и очертания стали отчетливее. Седовласый дедушка, с легкой щетиной и невероятно грустными глазами, из которых вот-вот брызнут слезы, произнес: «Ну, вот я и дома».

Да, сказки не случилось. Дедушка был вполне себе обыденно одет, а бубенцы на лошадях вовсе не рождественские, а скудное украшение некоего подобия покрывала, которое слегка защищало шеи и спины животных от лютого мороза.

В коротком диалоге дедушка рассказал, что когда-то очень давно жил в доме моей бабули, когда та еще была ребенком. И вот, спустя не один десяток лет он наконец-то вернулся домой. После старик пожелал счастливого Нового года, с легкостью запрыгнул на сани и поехал дальше, прямо по улице.

Проснувшись утром, после завтрака бабушка собрала всех внуков на кухне и стала показывать фотографии нашей родни, которых мы никогда не знали. И вдруг, мороз по коже пробежал – на одной карточке я увидел того самого дедушку, который ночью нас посетил.

Бабушка рассказала, что это ее дед по отцовской линии. Он пропал без вести в войну и до сих пор неизвестно, где и как он погиб. На мой вопрос, сколько ему сейчас, бабушка с улыбкой ответила, что примерно лет сто сорок. Я потерял дар речи и не мог произнести больше ни слова.

Кто-то может сказать, что в детском возрасте мне попросту могла присниться та встреча, только вот я первым делом проверил те самые валенки, в которых выходил на улицу. И они были все влажные, причем что отец не ходил в них уже дня три, а больше никому и в голову даже не приходило их надевать. Ошибки быть не могло, я встретил призрак прапрадеда, который наконец-то вернулся домой.