Что за странное племя бакинцы

Отрывок из "ОДНАЖДЫ В КАРАБАХЕ". полная версия в литрес

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. ЧТО ЗА СТРАННОЕ ПЛЕМЯ БАКИНЦЫ

Им посвящаю


- Ну, не знаю, будет ли интересней мой рассказ или нет, - он украдкой посмотрел на мрачного Ганмурата, буравящего его взглядом, - не хочу ссориться с этим горным субъектом, мы в разных весовых категориях. Я просто расскажу свою историю. А вам судить, насколько она заслуживает внимания...

Так вот, случилось это в мае 1992 года, когда армяне захватили Шушу. Тогда под Туршсу, при небольшом поселке под Шушой, дислоцировалось огромное количество нашей живой силы и техники. Все были решительно настроены на победу. Нам казалось, что с такими силами мы вернем не только непонятно как утраченный город, но и все наши оккупированные земли…

- Я тоже там был, - торопливо и немного с волнением перебил его Ветеран в тельняшке. - Оказывается, мы с тобой в одной упряжке ходили, братан. А почему я тебя не увидел?
- А он маленький, его не видно было, - захихикала Гюля. 
- Или спрятался где-нибудь в полевой кухне, - уверенно добавила Аталай.
Бакинец мрачно просверлил их взглядом.
- И за них… я воевал!
- Ладно, вы, вояка! Не отвлекайтесь и валяйте свою историю, - недовольно пробурчал Прилизанный.
Бакинец важно прочистил горло:

- …И по чьей команде эта рать повернула обратно в Баку, ей богу, до сих пор не понимаю. Хоть и каждый год об этом ведут передачи, начинают какие-то странные расследования, но на простой вопрос, по ком должен звонить колокол правосудия, даже спустя 25 лет никто не ответил...
В общем, наш танковый взвод, проверяя подступы к городу Шуша, в селе Зарыслы, попал в засаду. Мало того, что нас прицельно били со всех близлежащих высоток, танк, в экипаже которого был и я, еще и подорвался на мине, видимо, на одной из модификаций ТМ, скорее57 или 62, так как зацепило гусеницу, разрушило ходовую часть, вывело из строя средства наблюдения, связи и прочее. Этих мин и у нас, и у армян на складах много оставалось…  Противник, информированный о предстоящем контрнаступлении наших сил, успел заминировать все вероятные подступы в направлении города Шуша.
Я сильно стукнулся головой о люк и отключился. Меня еще и контузило при взрыве - лопнули обе перепонки, уши кровоточили.  Как я потом узнал, открыв люк и пытаясь спастись, два моих товарища погибли на месте. Обоих сбили снайперы. Я лежал на дне танка, прикрытый телом одного из них, другой упал за борт.
Место было неудобное. Речку с обеих сторон обрамляли скалы, образуя узкий проход. Где-то вполне могли окопаться гранатометчики. Чтобы сохранить две другие машины и сочтя нас убитыми, наши отступили.
Пришел я в себя то ли от холода, то ли от человеческой речи. И с ужасом понял, что речь это произносится на армянском языке…

- А вы что, знали армянский? - перебила рассказ Аталай.
- Как тебе объяснить, моя крошка? В отличие от вашего компьютерного поколения каждый бакинец советского времени, если даже не понимал, то отличал армянскую речь от французской. А я даже понимал, потому что родился в Завокзальном районе, в доме, где чуть ли не половину жителей составляли армяне. Хотя и они в основном общались на русском, как и многие бакинцы.
- Не мешай! - одновременно рявкнули на нее несколько человек.
Лицо Бакинца расплылось в довольной улыбке, и он продолжил…

- Я понял, что уже стемнело, когда луч фонаря заиграл внутри кабинки. У меня хватило соображения прикинуться мертвым, хотя я и так был парализован страхом. Луч также чуть осветил небритую носатую и ушастую морду тролля, наклонившегося в отверстие люка. Он почему-то понюхал воздух и хрипло проговорил:
- Внутри два трупа. Пахнет тутовкой. Надо оружие подобрать. Пусть бакинец влезет, он тощий.
- Ара, его наверно турки плохо кормили, - загоготал другой, и раздался дружный смех.
Кажется, носатый спрыгнул с танка. Я увидел над собой черное небо в проеме открытого люка, из которого повеял на меня свежий воздух. Послышался властный голос:
- Эй ты, щенок, залезай в кабину и вытащи оружие, если есть. А после вытащим и трупы. Их можно обменять, а еще лучше продать.
- Азербайджанцы любят своих мертвецов больше, чем живых, - мерзко захихикал другой голос.
Хачики опять приглушенным смехом поддержали товарища.
Я с трудом приподнялся и потянулся к люку, отчаянно стараясь не шуметь. Кто-то еще уже по-русски чуть с заметной досадой заговорил.
- Я-то полезу. Но, может, кто-то из них живой? Может, следует бросить внутрь гранату для страховки?
- Если кто был живой, уже застрелил бы Карапета, не надо портить товар. От взрыва даже наступательной гранаты может произойти детонация снарядов. Еще и спровоцируем турков на артобстрел… А ты такой же трус, как и все турки. Наверное, кто-то из них у вас, в Баку, к твоей бабушке или маме в гости ходил.
Взрыв хохота оглушил ночную тишину. Эта грубая шутка настолько понравилась хачикам, что они забыли элементарную осторожность. Я, кажется, услышал скрип зубов бакинского армянина.
- Отстаньте от меня! Не трогайте своими погаными языками моих женщин. Их нет в живых… Я такой же армянин, как вы. Тебе же неприятно будет, Самвел, если я вспомню твою маму или бабушку…
После короткой паузы послышалась звонкая затрещина.
- Молчи, ублюдок. Ваши женщины предпочитали ублажать турков и выходить за них замуж, когда наши, с молоком прививали нам боль за истребленных в Турции предков. Если тебе было так хорошо, что прибежал к нам?
- Если бы вы не начали эту бойню, сидел я в своем Баку и не видел бы твою мерзкую харю, Самвел. Во всяком случае там никто мою маму не трогал, - прошипел яростно бакинец.
Я не стал ожидать конца потасовки хачиков и резко захлопнул люк. Гулкий звон металла нарушил тишину и разбросал ее незваных гостей по кустам. Я быстро проверил и остальные люки. Минут через пять настороженно подал голос Карапет:
- Один точно сдох. Я видел дыру у него на лбу. Второй лежал под ним, наверно очнулся, пока мы тут ругались.
- Надо было, хотя бы пустить очередь по ним. Прав был Карен, - недовольно проворчал один из голосов. Так я узнал имя бакинского армянина.
- Заткнись ты, Робик, - огрызнулся Карапет, - у нас патроны калибра 5-45. Ты хотел, чтобы я изрешетил собственную голову?
- На одного вонючего ишака карабахского стало бы меньше, - заржал следующий армянин, имя которого пока не озвучилось. - И перестань пердеть у меня под носом, я задыхаюсь.
- Еще и чеснока нажрался… - видимо залыбился Робик.
- Заткнитесь вы все! - в бешенстве заорал Самвел. Видно, он у них был главный. - Ясно, что этот турк один. Надо его оттуда выкурить.
После небольшой паузы я услышал легкий шелест. Армяне осторожно окружали танк.
- Эй ти, Мулла, виходи оттуда, слищищь? - кто-то, кажется, Карапет, с грубым акцентом по-русски проговорил и рукояткой автомата застучал по машине.
- Ага, еще чего... Мне и здесь неплохо, - наконец решился подать голос и я. - Может, тебе еще ключи от квартиры подбросить, где деньги лежат?
- Какие денги? - кажется, Карапет совсем был тупой и не понял юмора. -  Ара, он нам денги предлагает… - послышался его противный гогот. - Твои денги и так нащи будут, когда оттуда выползищь.
- Слушай, заткнулся бы ты, действительно воняешь, - огрызнулся на него Самвел. - Такие, как ты, позорят армянский народ. Ты хоть иногда телевизор смотришь?
- Что я сказал? - обиделся Карапет и перешел на армянский. - Сами говорите, я буду молчать.
- Ты что, до конца войны собираешься там сидеть? - видимо, не обращая внимания на Карапета, спросил у меня Самвел.
- Сколько надо, столько и просижу, мне торопиться некуда. Кушать есть, вода во фляге есть, оружие есть… Попробуйте, суньтесь сюда! Я из вас булочки с кишмишом сделаю.
Наступила тишина. Хачики что-то решали на армянском, уверенные, что я не понимаю. Наконец я различил голос Безымянного.
- Мы можем взорвать под танком все наши гранаты. Его точно оглушит. Тогда успеем открыть люк. 
- У нас не осталось лимонок, все наступательные, и вряд ли гранаты его оглушат. А открыв люк, мы получим еще и очередь в лоб. И как ты вообще его собираешься открыть? - это огрызнулся товарищу Робик.
- Наверно, после взрыва радиостанция вышла из строя, - уже осторожно предположил Безымянный. - Он без связи, помощи ждать неоткуда.
- А ты что молчишь? Может, договоришься с земляком, чтобы он по-хорошему оттуда вылез и подарил нам свои уши? - Карапет, не выдержав, опять “завонял”. Ясно, что вопрос был предназначен бедному Карену. Почему-то мне вдруг за него стало обидно. - Ни с кем я договариваться не буду, - зло огрызнулся тот на русском. - В Баку у нас ишаков нет, в отличие от мест, где ты родился. Он до победного там просидит.
- Ах ты, туркский выкормыш!.. - Карапет взревел. Послышалась короткая возня, а после - глухой удар. Кажется, Карена прикладом стукнули.
- Зачем ты его ударил? - заорал на него, видимо, Робик. - Ты ему нос сломал.   
- А правильно сделал, - неожиданно поддержал Карапета Самвел. - Ты, щенок, специально ответил на русском, чтобы он понял, да?
Послышались затрещины. Несчастного Карена лупили.
- Земляку помогаешь? - скрипел зубами Самвел. - Под трибунал пойдешь, гад.
- А как мне ответить? - еле выговорил, видимо, с разбитым ртом Карен. - Я хоть понимаю, но не могу говорить на армянском. В Баку все мы на русском говорили.
- Так надо было выучить свой родной, древний армянский язык, - со злобой продолжал пинать Карена Самвел. - Какой же ты армянин, если не знаешь свой язык? Все равно под трибунал пойдешь. Я это тебе обещаю.
Тут я не выдержал. Наших били!
- Эй вы, уроды! Я прекрасно понимаю ваш поганый язык. Вам все равно до меня не добраться. И оставьте в покое моего земляка! Мы в Баку действительно на русском говорили - это был наш общий язык. Сдохните вы в своей фашистской злобе!
Армяне возмущенно зашушукались.
- Ара, ты смотри, как они друг друга защищают, - воскликнул вновь на армянском Карапет, - как будто этот азербайджанец и наш Карен одна нация, а мы другая…
Я его с трудом понимал. Наверное, говор Карабахских армян чем-то отличался от бакинского. Но все равно уловил смысл.
- Конечно, ишак ты карабахский, - с горечью ответил я, - так и было. Во-всяком случае до этих событий мы все были бакинцами - и евреи, и азербайджанцы, и армяне, и русские… Хотя вам, уродам, этого не понять… Ты сам-то откуда будешь, чувак? Я с Завокзальной.
Карен не ответил. Я и не ждал… Вопрос этот как-то непроизвольно вырвался из груди, чуть не прослезив меня. Как будто мы сидели в старые добрые времена где-то в чайхане на Завокзальной улице и слушали Боку .
- Думаешь, самый умный нашелся, да? - заорал в бешенстве Самвел. - Так знай, я не успокоюсь, пока не выкурю тебя оттуда, не распотрошу и не поссу после на твой труп, туркский ублюдок. Мне наплевать, как вы там в Баку друг друга любили и имели. Моего прадедушку и его брата в 15-ом году в Карсе турки убили. И пока я за каждого убитого десять айзеров не искромсаю, не успокоюсь. Понял?  И недалек тот день, когда мы еще до Баку дорвемся!
- Самвел, у тебя все пальцы рук целые?
Мой спокойный вопрос, кажется, озадачил хачика:
- Ара, какое твое дело? - подозрительно спросил он.
Я со смаком продолжил:
-Так вот. Отдели оттуда средний палец правой руки, засунь его в свою волосатую жопу, хорошенько поковыряй, и то, что вытащишь оттуда, засунь в свой поганый рот и хорошенько пососи. Можешь Карапету тоже предложить. Заодно и запомни: когда в этом, пропаханном месте у тебя вырастет пальма с кокосами, тогда ты и до Баку дорвешься, шакал. Понял?!
Беспорядочная очередь по брони танка чуть не оглушила меня. Самвел вскочил на люк и, на армянском грязно ругаясь, начал бить в него прикладом. Я тщетно искал в люке хоть какую-нибудь щель, чтобы прострелить его яйца.   
- Ладно, успокойся, командир, - я различил голос Безымянного. Кажется, армяне тащили обратно разбушевавшегося Самвела. - Ты так ничего не добьешься, еще и наведешь на нас полчища турков.
- Ты прав... - от бешеной атаки на танк с трудом и одышкой ответил Самвел. - Но нельзя эту мразь живым оставить, обидно будет…  Айзеры же не придут. Мне в штабе сказали.
- А давайте сожжем машину, - предложил Робик, - пусть зажарится заживо. Скоро рассвет. Азеры если даже не вернутся, то могут обстрелять местность. Если у них в наличии имеется Град , то нас вместе с этим танком сровняют с землей.
- Робик джан, а как ты вообще собираешься сжечь танк? - спросил Безымянный. - Это что тебе, пионерский костер? Смотри, какая махина и броня?
- А ты забыл, вчера мы высосали из перевернутого у дороги “Газика” две канистры бензина. Карапет под большим дубом спрятал.  Смотри, как мышь молчит, экспроприировать хочет.
- Что? - естественно, не понял Карапет.
- Аа-а!.. - махнул на него Робик. - Давай бензин, это общее, не твой папа написал…
- Сам иди и тащи! -  с досадой огрызнулся тот.
- Что ты конкретно предлагаешь, Робик? - спросил Самвел.
- Надо хорошенько обложить машину сухим хворостом, дровами, - развил свою мысль тот, - их полно тут. После зальем бензином. Броня быстро накалится и турок зажарится. Жаль, наружные баки пустые.
- Ты говоришь чепуху, - недовольно пробурчал Самвел. - Пока загорится Т-72, пройдет целая вечность, понадобится дюжину леса вырубить. Что мы здесь, дровосеки что ли?
- Сам же сказал, азеры не придут, куда торопиться? Вон от артобстрела сколько деревьев обвалились.
- Давайте раскрутим покрышки “Газика”, они хорошо горят и дымятся. Танк, видавший виды, еще и на мине подорвался, наверняка есть какие-то щели. Турок, если не зажарится, то задохнется точно.
- Вряд ли. Это же не Т-55. Люки Т-72 закрываются прочно, - засомневался Самвел, - но попробовать можно. Оказывается, и в твоей кастрюле мозги варятся, Карапет.
Армяне дружно загоготали и пошли за лесом и прочим. Меня прошиб холодный пот. Мысленно прошелся матом по этому умнику Робику, хотя и я сомневался, что толстую броню танка легко можно разогреть. Тут еще и Карапет решил отыграться с покрышками. Наверное, представил испачканный безымянный палец Самвела у себя во рту…
Меня беспокоило и другое. По словам Самвела, ему из штаба сообщили, что наши якобы не вернутся. Что это значило? Просто ляпнул, а может, нет?.. Мне хорошо было известно, что русские тогда снабжали армян всевозможной развединформацией.
“Какие опять игры ведутся…” - я вспотел... - “Если наши не будут наступать, мне действительно несдобровать. Придут армяне и меня точно выкурят из танка. Тогда выход один…”
Я вздохнул и обнял автомат.
На все вопросы я получил ответ позже. Но все по порядку…
Голоса Карена неслышно было.  Кто-то начал обкладывать броню, кто-то покрышки тащил…
Я усиленно пытался найти выход из создавшейся ситуации. Но что тут придумаешь…

Бакинец   решил промочить горло. Ему быстро налили. Арзуман задумчиво произнес:
- Ну, раз живой, значит, придумал.
Тут же не выдержала Гюля:
- Это такой проходимец, что наверняка выйдет сухим из любой воды.
- А я понял, что случилось, - вдруг заорал Ветеран в тельняшке, пройдясь выпученными глазами по стаканам товарищей. Но тщетно, все делали вид, что ничего не заметили. Еще больше разозлившись, он уже замычал:
- Ты Родину продал, змеиный выкормыш! Разболтал армянам военные секреты, вот потому тебя и отпустили.
Тут даже Гюля возмутилась:
- Товарищ!.. Меньше пить надо. Ваша слюна уже до нашего стола брызжет.
- Да, брат, - хлопнул “Тельняшку” по плечу Арзуман, - ты лучше так не пугай. И так половина воевавших сидят, а остальные дожидаются очереди.
Этот довод, видимо, убедил Ветерана в тельняшке, и он даже чуточку протрезвел. Прилизанный, внимательно оглядев Арзумана, обратился к Бакинцу:
- Вы, может, продолжите? А то народ рассуждает. Это нецелесообразно.
- А что мы, по-вашему, не должны думать? - недоуменно спросил Арзуман.
- Можете… - Прилизанный снял очки и начал их протирать. Надев, в упор посмотрел на Арзумана.
- Вы должны думать, как лучше работать и приносить пользу обществу. Вот про войну думайте, пока разрешают… А в целом, думать - это наша прерогатива. Так будет порядок.
- На вот! - показал кукиш Прилизанному Ветеран в тельняшке. - Никто не сможет запретить мне думать. Вот… Я всегда буду думать, что все менты - козлы! Ясно?
- Ясно, дорогой, - неожиданно спокойно отреагировал на него Прилизанный, - тебе-то как раз думать можно. Даже полезно.
- Я вам не мешаю? - нарочито вежливо напомнил о себе Бакинец. - А то как-то неудобно, я встреваю со своим танком. Может, мне вообще уйти?
Тут все посмотрели на него. Почувствовав вновь пристальное внимание, Бакинец продолжил:

- Однако, я вас разочарую. Я ничего не смог придумать. За меня придумала сама судьба. Я лишь в отчаянии крикнул:
- Как хорошо! Как раз холодно было. Огонь меня разогреет.
- Да, - мрачно процедил Самвел, - мы тебя так разогреем, что все бродячие псы вокруг будут радоваться такому блюду. Ты только посоли себя для вкуса.
Армяне так загоготали, будто никогда лучшей шутки и не слышали. Я уже приставил автомат к виску, чтобы, если что, долго не мучиться и не радовать врагов стонами. И выкрикнул последний довод:
- А топлива у вас совсем мало, для возгорания танка не хватит. Лучше приберегите, пригодится, когда обратно в Ереван драпать будете… Больше бензина не будет. Вы всю тутовку выменяли, спросите у Карапета…

- Как выменяли? - удивился Прилизанный. - На что выменяли? На бензин?
- Ну, у каждого свое горючее, - немного смутился Бакинец, - у нас бензин, солярка, у них - тутовка. Все мы люди. Война войной, кому-то согреться хочется, кому-то кирять… Выходили по рации друг на друга. На нейтральной территории производили обмен: трупы, пленные, бензин, солярка, конопля, тутовка, сигареты…
- Вы же могли попасть в засаду! Вас могли бы в плен взять? - воскликнула в ужасе Аталай.
- Или отравили бы этой чертовой тутовкой?  -  предположила Гюлечка.
- Нее, - помотал головой Бакинец, - существовали с каждой стороны доверенные люди из местных, как бы неприкасаемые. Вот они и производили обмен. Обман исключался. Не один же день стояли на позициях, и хрен знали, сколько простоим. Допустим, у кого-то кто-то плен попал или трупы надо обменять? Не-е… Уговор был уговор. Мы могли на войне друг другу горло перегрызть, но торговые сделки соблюдали безукоризненно. Так что, если мы получали у хачиков тутовку, то она была отменного качества, как и наше горючее, без грамма примеси. Потому что, если завтра наш “Мулла” вышел бы по рации к армянам с конкретной претензией, типа: “Ара, Вазгенджан, лично твою маму, папу, бабушку… поздравляю с днем рождения, у тебя совесть есть? Что за пойло налили нам вчера вместо тутовки? Это же моча передовой колхозницы!..”, - то будьте уверены, репутация у поставщика была бы безвозвратно потеряна. Сами же армяне заклевали бы его, потому что завтра мы им вместо бензина или солярки обязательно отправили бы ослиную мочу, перемешанную со скипидаром.
- Вай, мама! - воскликнула Аталай.
- Для обмена пленными есть центральные власти, для поставки продовольствия - тыловые службы, - возмутился вновь Прилизанный.  - Что вы себе позволяли? Как вы могли пить вражескую водку? Отдавать врагу горючее, чтобы он заправил свою технику и направил против вас же! Вы с ума сошли?
Бакинец замолчал. Воспользовавшись, что Прилизанный в гневе развернулся к Зопаеву, осторожно покрутил пальцем у виска. Тут не вытерпела душа Ветерана в тельняшке:
- Слушай, ты что гонишь? Какие тыловые службы? Эти тыловые крысы, что нам тутовку поставляли? Щас! Держи карман шире. Да они жратву нам нормально не давали, все сами хавали… И что значит вражеская водка? У вражеской водки, что нос больше или жопа волосатей? Да хоть чертова водка! Где найду, там выпью, понял? - после с ходу наехал на Арзумана. -  Ты что водку прячешь? Тоже тыловик?
Тот растерянно вытащил из-под стола водку и наполнил стакан товарища.
- Да черт с ней, с этой водкой, - махнул рукой Прилизанный, - а пленных кто вам дал право менять? Это что, базар? Выходит, не только вы преступали закон? - с укором он обернулся к Ганмуратбеку.
- Я сейчас все ему объясню, - Арзуман успокаивающим жестом обратился к ветеранам. Уважаемый!..
- Что? - недовольно буркнул чиновник.
- Допустим, кого-то из ваших родственников закрыли в ментовке. Ваши действия?
- Моих? - искренно обалдел Прилизанный. - Позвоню…
- Нет, я имею в виду, как вы поступили бы, будучи обычным гражданином? Без всех этих должностных понтов и выкидонов.
- Ну, нанял бы адвоката…
Ветеран в тельняшке от души хохотнул.
- Слушай, что он говорит? Где вы нашли этого теленка?
- Нет, уважаемый, - Арзуман начал терпеливо объяснять озверевшему от реплик Прилизанному простую азбуку выживания на Кавказе. - Если вы потеряете время на адвоката, который в нашей правоохранительной системе выполняет в лучшем случае роль посредника, то вашему родственнику кирдык. Дело непременно раздуют, оформят и его закроют. Далее оно пойдет в суд. Вы теперь на минутку представьте себе злую морду, не получившего взятку мента или прокурора.
У того аж лицо перекосило. Наверное, представил.
- А что вы бы делали? - замычал в бессильной злобе он.
- Да это же ясно, как дважды два - надобно сразу заплатить ментам. Торг уместен. В любом случае это вам в несколько раз дешевле обойдется, чем, если дело проплывет к следующей инстанции. Так и пленные. Зачем их куда-то отправлять? Чтобы те подороже продали, а вы сосали палец? Вы что, не слышали рассказ Ганмурат бека?..
А так люди выходили на связь и предлагали:
“- Мулладжан, Мулладжан! Как слышите? Прием…   
Приставка “джан” означала, что маму друг друга с днем рождения   вспоминать   не   будем, а   есть   деловое предложение.
“- Вазгенджан, слушаю вас внимательно. Прием…
- У нас в ассортименте имеются два Мамеда. Меняем на два Карапета. Как приняли?
- Вазгенджан, приняли. Согласны. Прием…”
И все. Все по чести…
- Подумаешь, обменяли на тутовку несколько канистров бензина, - обиженно проворчал Бакинец. - Да сами, небось, вагонами продавали?
- Что вы мелете? - уже закричал Прилизанный, окончательно вышедший из себя. - Как это вагонами? Армянам? Вы хоть понимаете, что говорите?
- Я понимаю. И подтверждаю! - вдруг подал голос Длинный ветеран, до того спокойно сидевший.
- Да кто вы такой, черт возьми?
- Узнаете, когда наступит время, - коротко отрезал тот.
- Вы мне в конце концов дадите возможность продолжить рассказ? - тут озверел Бакинец.
- Да! - хором ответила аудитория, уставшая от дискуссии.
- Внимание! - радостно промяукал Оператор. - Начинаем!
Мальчик выпрыгнул вперед.
Очередной звук хлопушки… 

- …Вай! У него же там тутовка! Жаль, такое добро пропадет, - заохал Карапет при упоминании самогона. - Это же нектар! Аракел готовил, я пробовал…
После с надеждой обратился ко мне, перейдя на русский:
- Ара, может ти кинищь нам флягу? Я обещаю за упокой випью, за твою поганую душу.
- Я мусульманин, козел. У нас пьют на свадьбах, а не на похоронах, - “гордо” заявил я.
- Да вам вообще “пить” не разрешается, умом не вышли! Вам только компот можно! - воскликнул Робик, и хачики дружно заржали.
- Хватит лясы точить! - заорал на них Самвел. - Давайте тащите хворост, дрова. В канистре оставьте немного бензина, взорвем с фитилем. Так фейерверк получится, и быстрее все разгорится!
Я бессильно сидел, слыша, как армяне мне готовят погребальный костер и жалел, что не индус. Хоть не обидно бы было...
- У нас достаточно горючего! Ты что так разволновался, гаденыш, страшно стало? - продолжил в упоении Самвел. - Я еще на твой обугленный труп поссу. А может и насру…
- Ара, так неинтересно, - Карапет мстительно заворчал, - он уже сдохнет тогда. Давайте сейчас все поссым на люк и опустим его перед смертью. Если там есть щели, то, наверно, хоть капля попадет на него. Чур, я первый…
И, не ожидая согласия товарищей, быстро вскарабкался на танк.  Я, стиснув зубы, забился в угол.  Послышался характерный противный звук, проливающийся на броню жидкости. От вони я чуть не блеванул. Щели, видимо, все же были, и это ничего хорошего мне не сулило. Пальцы крепко сжали приклад автомата. Закончив свое гнусное дело, Карапет радостно завопил:
- А теперь бакиниц! Я хочу посмотреть, как Карен лично замочит из своего крана земляка.
 Товарищи дружно поддержали его и начали улюлюкать:
- Давай, Карен! Докажи, что не любишь турков. Поссы на голову земляку.
Мне вдруг стало интересно. И, отняв палец от курка, я стал ждать, чем закончится эта трагикомедия.
Карен неуверенно промямлил:
- Зачем это?.. Лучше давайте быстрее закончим. Азербайджанцы в любое время могут за трупами вернуться. И мне… мне не хочется… это…отливать...
- А ну залезь на танк, сука! - заорал на него Самвел, и послышался звук заряжаемого автомата. - Если не мочой, то кровью зальешь эту машину. Быстро!
Послышалось торопливое движение.  Карен вскарабкивался на танк.
Звук падающей струи на люк…
Самвел крикнул:
- Середину поливай, гад! И чтоб я видел...
Я с досадой воскликнул:
- Эх ты, братец, так и будешь всю жизнь подстилкой у соплеменников...
Тяжелые шаги сползли с танка. Самвел кому-то закричал:
- Давай, жги фитиль. И отойдите!..
Карапет опять радостно завопил:
- Шас бабахнит!
Я закрыл глаза…
И бабахнуло. Без взрыва. Короткими очередями знакомой мелодии Калашникова…
Я вздрогнул и не решался открыть глаза. Один шанс из тысячи, что случилось нечто, что позволит мне жить. Божья милость! Шалость ангелов! Инопланетное вмешательство! Белый волос в…

- Стоп! Не увлекайтесь! - заорал Прилизанный. - И продолжайте, черт возьми!
- Да-да, - взволнованно поддержала его Аталай, - хотите, я вас поцелую. Хоть взасос!
- Боже, какая жертва? - прошипел с досадой Оператор.
- Дайте мне жвачку. Лед тронулся! - пропел Бакинец.
- Стоп! - рявкнул Режиссер. И после некоторых манипуляций прогавкал. - Мотор!
Бакинец довольно улыбнулся, но не стал мучить аудиторию…

Меня оторвал от возвышенных мыслей стук приклада о броню танка:
- Вылезай! Свободен!..
Голос Карена. Взволнованный, дрожащий, чуть охрипший.
- ...Вылезай, говорю. Ты что, в штаны наложил?
Я машинально понюхал воздух. Слава Богу, пахло только тутовкой. Дрожащими руками пошарил в кабине и нашел флягу. Несколько глотков этого нектара возвратили меня к жизни.
- Ты это... мне? - спросил я чужим голосом.
- Тебе, земляк, тебе. Кстати, я с Кантапинки. Оказывается, мы с тобой соседями были… Ну ты выйдешь из своей норы или нет? Я их застрелил. Все мертвы.
- Ты… своих?! - я обалдело переспросил. Хоть и подсознательно готов был к ответу.
- Да не свои были они мне!.. - Карен, кажется, плакал от пережитого. - Суки!.. Ты что, не слышал? Теперь мы квиты. За все получили!
- Ты, правда, порешил… их?
-Да, черт бы тебя побрал! Ты что, тупой?
- Я-то не тупой, - в висках бешено стучало, - а вдруг это ты, хитрожопый? Может, комедию тут разыгрываете? Почем мне знать? Армянину разве доверять можно?
Карен уже отчаянно заорал:
- А затем, что, если ты бакинец, то должен был почувствовать, что я испытывал, терпя унижения от них. Кстати, я окончил английскую школу на Завокзальной. Ты должен знать, раз говоришь оттуда.
- Знаю! - всплыли теплые воспоминания. - А я из 177. Мы с вами постоянно дрались после футбола. Я знал вашего физкультурника. Справедливый был мужик. Не припомнишь, как его звали?
- Эмиль Татевосович! - чуть не заплакал Карен. - А жена его в буфете работала - тетя Неля… Так ты выйдешь или нет? Скоро могут прийти или ваши, или наши, черт бы их всех побрал!..  Я тебя спас.  Теперь ты должен помочь мне!
Я всей душой чувствовал, что все чисто. Но словно чей-то голос опять выкрикнул из моего охрипшего от напряжения горла:
- Скажи, клянусь мамой, все правда? Если врешь, то последняя сука, козел, подонок!
- Ара, клянусь мамой, папой, бабушкой, дедушкой!.. Клянусь душами всех моих усопших… Все правда, чтоб ты сдох! Выходи да, наконец!..

Тут заорал уже Ветеран в тельняшке. Нервы и так были на взводе, и мы вздрогнули. У него же, казалось, точно произошел сдвиг по фазе:
- Ты выйдешь или нет, падла? Ты же парня подставишь!.. - бешено вытаращенные глаза Тельняшки ненормально горели.   Он без остановки начал стучать кулаком по столу. Бутылки и прочая посуда начали музыцировать.
Ганмурат осторожно обнял его за плечи. Тот как-то обмяк. Арзуман печально проговорил:
- Его в тюрьме по голове били табуретом. Менты так пытались его вербовать. С тех пор глючит, когда волнуется.
Бакинец вздохнул и продолжил…

- Я беззвучно открыл люк. Держа автомат наготове, медленно начал поднимать крышку, стараясь ею же прикрыться. И, как черепаха, осторожно высунул голову из своего панциря, каждую минуту ожидая получить пулю в лоб. По-моему, первая седина появилась в моих висках после той ночи…
Карен сидел, прислонившись к дереву и держа автомат на коленях. Наши глаза встретились. Хоть была темная ночь, я каким-то образом прочитал в его взгляде всю боль, терзание, душевную муку отчаявшегося человека. А может, видел все это внутренним зрением…

- Надо же! Какие слова!.. - не выдержала Гюля. - А с виду обычный уголовник.
- Женщина! Да у меня высшее гуманитарное! - взорвался обиженно Бакинец. И тихо добавил, - правда, неоконченное…
- Слушай, что ты как банный лист пристала к парню, - подал голос из-за камеры Режиссер, - нравится, так и скажи.
- Он? Мне?! - кажется, Гюля потеряла дар речи.
- Нет, мне! - ответил тот. - Да ты ему дышать не даешь!
- Точно, - промяукал Оператор, потянувшись к своему кормильцу и кумиру. - Вы тоже ко мне так придираетесь...
“Кумир” плюнул и не ответил.
- Действительно, - обратился к Гюле Прилизанный, - и так наши нервы на пределе. Этот субъект, - он кивнул на Бакинца, - хуже этого… бека-медвежатника. Как там его?.. Не всовывайтесь в рассказ.
- И не вздумайте вновь плеваться на мой ботинок. Не советую, - мрачно произнес Зопаев.
Гюля фыркнула, но замолчала. Бакинец бросил на нее победный взгляд.
- Только из уважения к публике…
- Ладно, отставить клоунаду! - грубо перебил его Прилизанный, вовремя отсекая его красноречие от ненужного направления. - Валяйте свое чистосердечное признание.
- Точно. Меня после посадят за дружбу с армянином. А на могиле напишут “Предатель”, - вздохнул Бакинец. - А-а, плевать…
- Слушайте, - с нетерпением взвизгнула Аталай, - если вы сейчас же не продолжите рассказ, можете забыть о моих поцелуях.
Гюля опять фыркнула. Тут явно дело было нечисто.
Бакинец “испугался” и торопливо начал…

- Застреленные армяне лежали в разных позах, кого как настигли пули. Одному снесло полчерепа.   “Наверно Самвел...”
Кажется, остаток магазина Карен спустил на своего главного обидчика.
Я подошел и сел рядом, протянув ему флягу. Карен, вцепившись в автомат, дрожал всем телом. Машинально схватил емкость и жадно начал глотать содержимое, пока не поперхнулся, но это привело его в чувство.
- Спасибо, братан, теперь я твой должник, - сказал я. - И что ты намерен делать дальше?
- Не знаю. Вот думаю... - еле выдавил из себя Карен.
- Пошли к нашим. Я рассажу, как ты спас меня.
- И что дальше, - усмехнулся он, - будете меня держать, как музейный экспонат? Или покажете по телевизору, чтобы узнала вся Армения, как я перестрелял своих?
- Сам же сказал, не свои, - огрызнулся я.
- Не свои, - вздохнул он, - да кто поймет? Для всех я буду предателем. Они перебьют всех моих родственников. А у меня в Ереване больной отец, братик, сестренка…
Положение моего “друга-врага” было незавидное. Мозг мой усиленно работал, стараясь найти решение, которое хоть как-то могло бы помочь ему выйти из сложившейся ситуации. Но что тут придумаешь…
- Куда же нам податься? - устало вздохнул Карен. - Везде мы чужие. Из Баку выгнали, в Армении не прижились - оказывается, мы из-под турков. Чем же мы провинились, а, брательник? Какой черт замутил эту кашу?
- Тот самый, который и сотни тысяч азербайджанцев превратил в беженцев - будь он проклят. Тот самый, который загнал меня в этот долбаный танк, а тебя превратил в убийцу.
- А ты никогда не убивал? - Карен спросил тихо, словно в прострации.
- Меня недавно призвали… Так, стрелял.  Хрен знает, куда пули летели.
- Тебе повезло больше… - он опять вздохнул. - Как там наш Баку?
- Какой там наш? - меня словно матом покрыли. - Чей угодно, только не наш! Баку уже не тот, который был раньше. Многие бакинцы-азербайджанцы тоже уехали, как и евреи, армяне, русские…
Тут мы оба вздохнули - в унисон…
- Знаешь, как меня называли в строю, - устало продолжил Карен.
- …
- Мовсесян Карен Османович.
- Ну и что? - недоуменно спросил я.
- А то, что я Мовсесян Карен Осипович, - опять вздохнул он. - А “Осман” у них как ругательство, как бы синоним турка. Ну, типа у вас “Вазген”.
Я не знал, что ответить. И вдруг меня осенила странная мысль. Там наверху дьявол захватил власть и превратил людей в азербайджанцев, армян, русских, грузин, индейцев, бледнолицых... И вбил в их мозг вирус бешенства. В общем, завал... И мало кто понимает, что, когда сдохнем, кто есть, кто не будет иметь для Главного Режиссера никакого значения.
Или будет иметь? Черт… Интересно, как бы я себя чувствовал, если бы родился по прихоти судьбы армянином, а Карен азербайджанцем?
От этих богохульных мыслей меня оторвал голос Карена, который вдруг резко встал на ноги. Я машинально тоже вскочил, направляя на него дуло автомата.
- Вот что, - сказал он, будто не замечая моего движения, - времени мало. Ты давай прострели мне плечо, но постарайся не задеть кость.
Я все понял.
- Думаешь, прохляет?
- Может быть, - задумчиво ответил он, - нет другого выхода. Не могу же я вернуться обратно чистеньким, без царапины. То, что я с ними все время был на ножах, также убавляет мне шансы.
- А с трупами что делать?
- А вот в этом, может и мое спасение, если сделаешь все, как скажу. Я ухожу, и ты иди к своим, пока не рассвело, приведи помощь. Надо забрать отсюда все трупы. Впрочем, ваши так и сделают с целью обмена. Только тебе обязательно надо добиться этого, так как скоро наши возьмут эти места. Если обнаружат трупы, которых пришили из одного и того же ствола - из моего, мне конец.
- Ты скажешь своим, что ваша группа нарвалась на засаду? - спросил я, мысленно все сопоставляя.
- Да. Я скажу, что спецгруппа азеров пришла, чтобы вытащить трупы и оружие. Мы их не заметили и попали в засаду.
- А когда обменяют трупы, не найдут твои пули?
Карен задумался.
- Это не скоро произойдет. Сначала будут переговоры, установка связи с родственниками… А может события обернутся так, что не до них будет. К нам в тыл - на русскую базу - перебрасываются свежие подразделения. И все время ведутся переговоры. Во всех войсковых частях появились русские инструкторы. Они и раньше были, но сейчас удвоились и даже утроились. Кажется, скоро начнется повальное наступление наших войск по всему фронту. У вас никаких шансов…
У меня тогда кольнуло сердце. Все в принципе так и произошло. Недовольные тем, что к власти пришли силы, наступающие на позиции России в Азербайджане, кремлевские силовики начали уже открыто поддерживать и подпитывать агрессию Армении в Карабахе. Но это уже другая история…
Карен добавил:
- В любом случае я закопаю свой автомат и возьму у кого-нибудь из них, - указал он на трупы. - Идентифицировать тела будет легко, паспорта у них в кармане. И еще - слушай меня внимательно.
- Да, браток.
- Я у них долго не задержусь, мне нужен потолок месяц. При первой возможности соскочу в Москву. Там - родственники с материнской стороны. И, кажется, нехило развернулись. Не хочу быть пушечным мясом у своих толстолобиков. Ясно, что в конечном итоге все мы будем в проигрыше, и из этого дерьма надо вовремя вырваться…
Карен внимательно посмотрел на меня.
- И тебе это советую. Так получилось, что судьба нас кровью повязала. Если выживу, ты можешь легко найти меня в Москве. - Он назвал место. - Спросишь Эмиля, кликуха Помидор. Он мой дядя и большой авторитет по своей части. Через него и выйдешь на меня... Но смотри, я тебе доверяю. Чтоб не мои, не твои…
Карен многозначительно замолчал.
- Ты что, - я горячо возмутился, - я, по-твоему, сволочь? Ты мне жизнь спас. И вообще, ты нормальный пацан по жизни. И чихать мне на то, что ты армянин.
- И мне чихать, что ты азербайджанец, - он ухмыльнулся и, кажется, меня подколол.
Мы обнялись. Я сказал:
- Насчет трупов не переживай. Сделаю, как ты сказал.
Я выстрелил и слегка ранил его в руку. Рану наспех перевязали, и я измазал Карена в его же крови. Немного порвал “афганку” на нем. Уже рассветало, надо было торопиться…
Когда он, крадучись, уходил по горной тропе, я не в тему крикнул в след:
- Братан, а почему дядю твоего Помидором назвали? Что, похож был? Извини, любопытство жжет...
Карен уже скрылся за кустами, когда послышался ответ:
- А он всю жизнь с помидорами возился - покупал и продавал, пока не посадили.
- Ты что, разве за помидоры сажают? - я удивился.
- За помидоры - нет. Но он внутрь помидоров план засовывал. И однажды, перепутал и продал такой помидор менту. С тех пор и сам стал “помидором”.
- Аа-а, в этом смысле!..

Тут Бакинец умолк и задумался. Кажется, воспоминания нахлынули…
- Ну что, встретился ты потом с Помидором? - спросил его в нетерпении Ветеран в тельняшке.
- Причем тут Помидор? - возмутилась Аталай. - Пусть по порядку расскажет. Что стало с Кареном? И вообще, как эта история закончилась?
Бакинец вздохнул:

- Я сделал все так, как и обговорили. Наши прислали бойцов, забрали трупы и оружие. Хачиков мы после просто закопали, не до них стало, так как на следующий день началось повальное отступление наших войск по какой-то непонятной причине…
Меня представили к награде, присвоили медаль за отвагу, так как я рассказал, как очнулся после контузии и, заметив подкрадывающихся хачиков к танку, всех перестрелял. Трупы армян были наглядным доказательством.   
Так я стал героем…

Наступила тишина. Слышалось лишь всхлипывание вконец опьяневшего Режиссера.
- Боже мой! Боже мой!.. Поганая жизнь…
- Да, мэтр. Это сюрр… - прошептал Оператор.
Прилизанный встал и распахнул окно, вдыхая полной грудью свежий осенний воздух. Галстук его несолидно был спущен. Присутствующие также зашевелились, как после долгой спячки.
- А вам не стыдно было носить эту награду… как это - медаль за отвагу? Ведь, по существу, вы ее не заслужили? - Прилизанный обернулся и прицелился взглядом следователя в Бакинца.
- А я ее и не ношу, - спокойно ответил тот, - лежит себе в комоде. Как можно носить медали, когда земли еще не отвоеваны?..
Да ничего она и не стоит материально. За нее копейки добавят к пенсии. Наверно...
- А это как сказать, милейший, - вдруг громко обратился к Прилизанному Арзуман, - как это не заслужил! Человек готов был наложить на себя руки - застрелиться, чтобы не попасть в плен! Вы понимаете, что это такое?
- Не мог же он объявить, что его спас армянин? И кто поверил бы? - печально спросил, словно сам себя Длинный ветеран.
- Точно! Потом докажи нашим ментам, то бишь особистам, что ты не верблюд. Им бы только звездочки заработать.  Гады! Уу-у, ненавижу!.. - зарычал опять Ветеран в тельняшке.
- Тише, братан, тише… - я попытался отвлечь его от мрачных и преступных мыслей. - Люди разные, дорогой. Не надо косить всех под одну гребенку.
- Ты и не коси, - огрызнулся тот. - А у меня с ними свои счеты…
- Умоляю вас, расскажите дальше, - опять воскликнула эксцентричная Аталай, - ведь это не конец, правда?
- Правда, - заулыбался Бакинец, - но, кажется, я вас разочарую. Ни с Помидором, ни с Кареном я так и не встретился после. Жизнь так засосала, что не до них стало. Пытался лечить, а в итоге проводил в мир иной больных старых родителей. Неудачная женитьба. Развод. Безработица. И ожидаемый результат - утрата квартиры, зубов и веры в счастливое будущее. Честно говоря, я так и не понял, как эти 25 лет пролетели после войны.
- Как скучно и банально, - нервно затеребила пальцами по столу Гюлечка, - исповедь очередного неудачника… - И демонстративно зевнула.
Бакинец, как ни странно, не отреагировал на реплику, а продолжал рассеянно-мечтательно улыбаться.
Аталай подозрительно покосилась на него.
- А чему тогда лыбитесь? Не вижу повода. Вы взяли и топором обрубили этот прекрасный рассказ. Хоть что-нибудь придумали бы, чтобы таким болваном не выглядеть…
- А зачем? - продолжал загадочно улыбаться Бакинец. - Можно и не выдумывать… Кажется, отвергавшая меня все эти 20 с лишним лет фортуна решила смилостивиться и еще раз подфартить.
Он важно налил себе из бутылки на этот раз газировку и, не торопясь, глоточками начал выпивать.
- Чтоб ты захлебнулся, фраер, - зашипел на него в нетерпении Ветеран в тельняшке, хватаясь за пустой стакан, - напрасно Карапет тебя не грохнул…
- Спокойно, коллега. И что за манеры? -  с пафосом ответил Бакинец. - И закройте свой люк. А то не расскажу.
- Закрой! -  все дружно потребовали. Ветеран в тельняшке, как бы нехотя, сник.
Бакинец же, довольный, продолжил...

- Недавно, роясь от безделья в компьютере соседа, я иногда за его детьми смотрю, ну, типа, “усатый нянь”, вспомнил про эти события и набрал в “Одноклассниках” номер сначала своей, а после Карена школы. И как молнией меня ударило, когда увидел знакомый фейс своего спасителя. Мовсесян Карен Осипович, с довольной и основательно пополневшей физиономией, глазел на меня из окна монитора. Не веря глазам, я настучал ему на клавиатуре, благо он был на сайте, и вмиг ответил…
Не буду описывать, как мы были рады друг другу и, рыдая от пережитого шока, общались. Это не поймут лишь те, у кого душа обитает по ту сторону рая, в обители дьявола...
Карен преуспел. Москва - начала 90-ых, как и многих переселенцев с хваткой, моего друга тоже не обидела. При поддержке краснощекого и толстозадого дядьки Помидора, Карен быстро раскрутился и завладел заводом, солидными счетами в банках, десятками коммерческих точек и т.д. И думаю всем понятно, что он с того времени чуть ли не каждый день мне звонит и приглашает к себе на ПМЖ. Кстати, у него на предприятиях трудится много бакинцев, в том числе и азербайджанцы. И все они в душах носят частицу милого, старого города нашей молодости…

- Ура!.. -  восхитилась по-детски Аталай. - Я ожидала, что это не все! И ждала такого конца... Ну, идите же ко мне, - томно и страстно прошептала она, - я хочу вас поцеловать!
- Да врет он! Сам придумал, разве не ясно? А ты, как дурочка, поцелую, поцелую… - торопливо загородила собой Бакинца Гюля от натиска Аталай и вдруг взвизгнула:
- Целуй другого!
Аталай в растерянности остановилась. Бакинец смутился и замолчал. Режиссер с Оператором захихикали. Обстановку разрядил опять Прилизанный:
- А почему вы не уехали? Ведь, как я понял, вас кроме ваших оков здесь ничего не держит? - стекла очков Прилизанного заблестели под лучами осеннего солнца, освещавшего комнату, и удивительно точно придали ему сходство с Гимлером из знаменитого староотечественного фильма.
Все ожидали ответа, но Бакинец как-то медлил. Наконец нехотя ответил:
- Вы понимаете?.. Он не знает, что я… в общем, вы правильно изволили сказать, - печально обратился он к Гюле, - неудачник и бомж. Ведь у меня даже своей крыши нет. Живу на чердаке соседа. Ну, типа Карлсон…
Бакинец вытащил из полупустой пачки сигарету и закурил. На этот раз его никто не торопил.
- Я ему наврал, что у меня своя животноводческая ферма... Я же за коровами и курами соседа тоже смотрю, - смущенно добавил он, - чищу их парашу… - он нервно затушил недокуренную сигарету в пепельнице. - Ну, мне стыдно было как-то за себя. И куда я поеду без денег, без зубов, без одежды? Вот, пока думаю, как выкрутиться.
Тут Ветеран в тельняшке взревел из угла, куда почему-то забился во время рассказа:
- Да я продам свой дом, машину, голубей!.. Нет, голубей оставлю… Куплю тебе одежду, поставлю клыки не хуже, чем у Абрамовича, и мы вместе укатим из этой зоны, в которой всем место есть, только не нашему брату. Да тут каждый третий погоны носит, а четвертый на них стучит. Тьфу! Дожили!.. Волки позорные!
Прилизанный безнадежно махнул на него рукой, но не ответил.
Бакинец отвернулся к окну с новой сигаретой, когда зазвонил его мобильник. Он торопливо и взволнованно ответил:
- Да, дорогой, нормально все. Да ничего, баранов пересчитываю, - посмотрел он на нас как-то не в тему. - Да не-е, все на месте. Как к черту их… Я так не могу, дорогой. Надо продать ферму… Да не надо билеты, что я сам не смогу купить? Вот закончу стрижку и сразу прилечу… Да-а, столько лет, действительно… Как твои дети, семья?..

Смотрел я на него и под неяркой хилой оболочкой угадывал человека, действительно с большой буквы. Этот невзрачный тип с тонкими усами, с непрекращающейся иронией, в основном в свой адрес, напомнил вдруг мне персонажей Чаплина - маленьких, нищих, но гордых и благородных человечков… 

Вдруг заговорил Ганмурат. Он все это время молчал, пыхтя трубкой. Потому все замолкли, когда он прочистил горло и с интересом начали слушать.
- Я все понимаю, ты поступил, как должен был поступить настоящий мужчина. Не предал и не подставил человека, которому был обязан жизнью, хоть вы из разных воюющих сторон. И который, судя по твоему рассказу, сам был жертвой этих проклятых обстоятельств. Но тогда ответь - почему ты корил меня, когда я рассказывал историю дружбы с армянской семьей у себя в Армении? Где справедливость?
Бакинец заметно покраснел и занервничал. Ганмурат неторопливо почистил трубку и убрал во внутренний карман.
- Ответь! Я жду…
- Ну… - Бакинец промямлил, перекрашиваясь в бордовый цвет. Вопрос, как говорится, бил его наповал. - Ну как тебе объяснить, - наконец выдавил из себя он, - не могу я воспринимать Карена, как армянина. Он для меня бакинец и баста. Мы бакинцы, отдельная нация. Другой такой нет во всем мире. Ты ераз, не поймешь…
Ганмурат насмешливо ответил:
- Ну почему же? Не такой я непонятливый, как тебе кажется, хоть и не бакинец… Наверно человеком надо быть прежде всего, а не бакинцем, или армянином, или азербайджанцем… Такими людьми и были покойные родители моего... - тут он запнулся, - …бывшего друга - Гурген и Сирануш. И пусть земля будет им пухом!
Бакинец молча подошел к оппоненту и протянул руку.
- Ты прав, дорогой. Прости... И, честно говоря, я решил рассказать эту историю после, когда услышал твою. Зачем нам лицемерить? На сердце и так тяжело…
Ганмурат утопил в своей лапе протянутую руку.
- Хеппи енд! Да здравствует дружба! - воскликнула Аталай. - Правильно, помиритесь, дяденьки!
- И не пора ли нам перейти к следующему рассказу, - бесстрастно предложил Прилизанный. - Кто следующий?
Наступившую паузу на этот раз нарушил Арзуман Алиев, который обратился ко мне:
- Командир, давай-ка я расскажу нашу историю. Помнишь, как пытались врачеванием заниматься в тылу у противника?
Я вспомнил. Теплые воспоминания молодости осветили мое лицо благодушной улыбкой, интригуя аудиторию. Стаканы шумно наполнились водкой и минералкой из необъятного ящика Арзумана, и он начал…


ПРИМЕЧАНИЕ


“Мулла” - во время ведения боевых действий, по рации оскорбительно - обобщающее обращение к азербайджанцам со стороны армян. Армяне же, соответственно, назывались оппонентами - “Вазгеном”.

Бока - Борис Давидян, известный певец, уроженец г. Баку. Одинаково любимый певец всех бакинцев, особенно старшего поколения, независимо от их национальной принадлежности.

“Град” -  БМ-21.  Советская реактивная система залпового огня - РСЗО, калибра 122 мм. Предназначена для поражения открытой-укрытой живой силы и бронетехники противника. 

джан - смысловое, “душа моя”. Идентично, как у азербайджанцев, так и у армян.

“план” - или же “анаша”, жаргонное. В рассказе имеется в виду прессованный план - смесь смолы, пыльцы, мелко измельченных верхушек и соцветий конопли. Темно-коричневая плотная субстанция, по консистенции напоминающая охлажденный пластилин.