От автора

Эссе о творческом вдохновении для сборника поэзии и прозы "Тайна вдохновения" (Москва, "У Никитских ворот", 2022). В этом сборнике опубликованы первые 3 части и эпилог моей повести "Грааль и Цензор"


УПРАВЛЯЕМАЯ МУЗА И ВАГНЕР "БЕЗ КУПЮР"

Пусть такая характеристика творческого процесса покажется кому-то грубой, но вдохновение в моём конкретном случае – состояние управляемое. Обычно в результате стука пальцами по клавиатуре я выдаю деловую корреспонденцию, атрибут руководителя юридической и налоговой практики в международной консалтинговой компании. Для этого труда тоже требуется Муза, но немного иная, чем для написания рассказов, любимого увлечения. Возможность вызвать настоящую Музу выпадает мне лишь поздними вечерами, редкими выходными днями и в нечастом отпуске. Нет, я пока ещё не настолько безнадежен, как, например, Александр Бородин – знаменитый химик, создававший свой оперный шедевр «Князь Игорь» в дни, когда ему нездоровилось, потративший на это двадцать пять лет, а оперу так и не закончивший. Моя литературная Муза, пусть не всегда моментально откликается на призыв, проявляет к автору поразительную благосклонность. Наверное, чувствует, как в суматохе рабочих дел он истосковался по перу, и понимает, что следующего свидания придётся ждать долго.

Каково моё писательское предназначение? Раскрыть малоизвестные страницы жизни и творчества великого композитора Рихарда Вагнера, страстным поклонником которого я являюсь, познакомить читателей с его непростой музыкой и вовлечь их в ряды «сумасшедших вагнеровцев», как обзывал нас Чайковский. Задача эта непростая, ведь вагнеровское наследие уже изучено вдоль и поперёк, а биографов композитора во всём мире предостаточно. Именно поэтому нахлынувшему вдохновению приходится охранять мои письменные принадлежности до тех пор, пока я не выполню работу исследователя. Кропотливый, долгий поиск не до конца отражённых в музыковедческой литературе фактов, их сопоставление с воспоминаниями и письмами самого Вагнера, членов семьи и окружения композитора – интереснейшее занятие, завершающееся определением темы и сюжета для будущего повествования. Так родились идеи моих рассказов о непростой юности Вагнера в Риге, о многообещающих, но не полностью оправдавших надежды Вагнера гастролях в Санкт-Петербурге, о размышлениях маэстро на закате жизни в Венеции.

Обычно мои первые эскизы подобны эссе и вполне пригодны для публикаций и выступлений с просветительскими докладами. Казалось, вот он успех, но Муза с пером всё ещё ждёт. «Похоже, мы докопались до произошедших с Вагнером событий в конкретный момент времени, – обращаюсь я к ней, – теперь упаковываем чемоданы и летим окунаться в атмосферу, колорит и историю того самого места, где они произошли; благо тебе, Муза, не нужны ни виза, ни QR код!». Постепенно эссе начинает приобретать художественное очертание, но Муза всё ещё не удовлетворена. Она побуждает творческое воображение усомниться: насколько честен вырисовывающийся сюжет, передаёт ли он мысли Вячеслава Власова, или лишь повторяет знакомый всем ореол Вагнера – изваяние его второй жены Козимы, тщательно отредактировавшей все мемуары композитора? 

В такие моменты на помощь спешит вагнеровская музыка, а у  Музы не остаётся выбора: она обязана сопроводить писателя в филармонию или в оперный театр, причём не единожды! Хотя Вагнера у нас в стране исполняют не так часто, как хотелось бы, пандемия решила эту проблему: лучшие оперные дома мира открыли онлайн доступ к своим знаковым постановкам. Музыка добавляет моему сюжету финальные штрихи. Она – единственный честный и беспристрастный свидетель мыслей композитора, его посланий своей публике. Остаётся лишь облачить эти свидетельства в литературную форму, и получится портрет Вагнера «без купюр», к моему удовлетворению (а подчас и испугу) не всегда похожий на образ, представленный в научных трудах и публицистике.

Видимо чувствуя, что креативная часть работы завершена, Муза оставляет меня наедине с собой, говоря на прощание: «Я своё дело сделала, теперь оттачивай писательское мастерство, словари тебе в помощь! Навещу, если уж совсем руки опустятся. В конце расскажешь, удалось ли тебе пополнить ряды вагнерианцев своими читателями, или в них наоборот поубавилось…».

Такие же отношения с вдохновением сложились у меня и при работе над последним рассказом «Грааль и Цензор». Подобно Руджеро Леонкавалло, создавшему своих «Паяцев» после прочтения томов уголовного дела о супружеском убийстве в бродячем театре, я давно мечтал познакомить читателей с материалами Российского государственного исторического архива о попавшей в 1913 году под петербургскую цензуру опере Рихарда Вагнера «Парсифаль». До сих пор неизвестные, написанные канцелярским языком, полсотни страниц из архива произвели на меня самое мрачное впечатление, ведь я категорически не приемлю чиновничью цензуру, особенно в музыкальном театре. Казалось, что в таких обстоятельствах самой уместной литературной формой подачи материала станет эссе, сухо констатирующее факты.

Но Муза настаивала на более личном, более честном, по-вагнеровски прямолинейном диалоге с читателем; под её давлением эссе было безжалостно уничтожено, а я глубоко погрузился в либретто, музыку и эстетику «Парсифаля». И Муза оказалась права: раскрытие нравственной и духовной ценности вагнеровской мистерии, смешение исторического повествования с выдуманными, иногда саркастичными, диалогами его героев гораздо лучше справились с задачей побудить читателя к размышлению о недопустимости вмешательства чиновников в творческий процесс.

Февраль 2022