Глава 16. Тёмное королевство. Предвестья

Глава 16. Тёмное королевство. Предвестья

          Когда Густав вернулся, Ида стояла у окна, глядя в сад. Подошёл, обнял. Ида отвернулась от окна и уткнулась в его плечо.
          – Что с тобой?
          – На душе паршиво. Сон тревожный приснился, и вспомнилось, как однажды – это было уже довольно давно – в Мире сложилась очень напряжённая ситуация. Впоследствии это вошло в историю как Октябрьский кризис. Две великие державы стояли на самом краю, с ненавистью глядя друг на друга. Я тогда училась в первом классе. Вроде бы по возрасту не должна была особо интересоваться политикой, но тревога, очевидно, висела в воздухе – в выпусках новостей, в разговорах взрослых. И мы с девчонками очень боялись. Помню, я тогда часто думала, вдруг по радио объявят войну, а мама будет на работе, что я буду делать? Потом, уже взрослой, я читала про то время. Угроза войны в те дни действительно была серьёзной. Это просто чудо, что всё обошлось…
          – Сколько тебе было?
          – Первый класс – семь лет…
          – Бедная девочка…
          – Позднее, уже в старших классах, когда мы проходили Новую историю, я всё размышляла о людях, которые жили накануне последней большой войны. Уже страшные предвестья были всем совершенно очевидны, уже полыхало то тут, то там, – и я пыталась представить, а как же люди? Простые люди, не политики. Они не могли не чувствовать приближающейся катастрофы, как страшно им, должно быть, было жить… Вроде бы всё вокруг идёт как обычно, но… предчувствие близкого кошмара… неотвратимость… обречённость… невозможность что-нибудь изменить, скрыться, спастись…
          – Но как же жили мы во времена, которые вы снисходительно называете  Средневековьем? Войны и перевороты, эпидемии и набеги варваров...
          – Это было другое время! Вы привыкали к этим бедствиям с детства, потому что среди них жили и не знали, что может быть по-другому. Вы раньше взрослели. Я читала, что ты сражался с турками в возрасте, когда наши мальчишки ещё пионерский галстук носили.  Ваши войны были локальными, а война, о которой я говорю, была мировой и количество её жертв исчислялось десятками миллионов. Между ней и временем кризиса прошло почти двадцать мирных лет.
          – Но почему ты вдруг вспомнила об этом?
          – Говорю же: сон приснился… Как будто я опять маленькая, стою у окна и вижу – над крышами вырастает огромный гриб из пыли и пепла, и всё рушится…
          – Подожди, ты говоришь, тебе было семь? Это какой же был год?.. – Густав прикинул в уме. – Знаешь ли, этот кризис, о котором ты вспоминаешь, случился как раз в тот год, когда состоялась последняя Большая Игра у Императора. Как я слышал, она была крайне неудачной, и после этого Император специальным указом запретил Большую Игру.. Получается, что действительно Мир тогда спасло именно чудо. Странно, что ты вспомнила об этом сейчас.
          – Почему?
          – Наш общий приятель затевает Большую Игру. Мне сегодня рассказал об этом мой …Штирлиц. Я правильно его назвал?
          Ида улыбнулась, но тут же нахмурилась:
          – Большую Игру? Великий Уэйт! Можно это как-то остановить?
          – Я сделаю всё, что смогу, но боюсь, придётся нелегко. Видишь ли, чтобы привлечь его к ответу нужны неоспоримые доказательства, то есть надо захватить игроков непосредственно в момент Игры.
          – Получается, придётся допустить, чтобы Большая Игра началась, но не зашла слишком далеко?
          – Да. При этом ни одна живая душа не должна быть в курсе наших планов, никто, включая Императора. Достаточно малейшего слуха, чтобы вспугнуть нашего знакомца. Я даже избегаю называть его по имени, опасаясь, что он почувствует опасность.
          – Ненавижу интриги! – вздохнула Ида. – Я так надеялась, что после ареста Справедливости всем этим козням придёт конец. Хорошо ещё, что он заключён в Башню…
          Густав усмехнулся.
          – Вот тут ещё одна закавыка… Справедливость придётся выпустить.
          – Как?!
          – Им не хватает четвёртого игрока, и наш приятель просил эээ… Штирлица помочь освободить узника. Если он откажется или провалит поручение, его могут заподозрить, а мне нужно чтобы он непременно принял участие в этой Игре. Возможно, он будет единственным, кто сможет в нужный момент вмешаться и предотвратить катастрофу.
          – Ты представляешь, как будет разгневан Император, если Справедливость вырвется на свободу?
          – Не хочу даже думать об этом! Ладно, довольно на сегодня проблем. Ты хотела пройтись? Идём, мне тоже нужно развеяться.
          Но прогулке было не суждено состояться. В дверь постучали, вошёл посыльный и сообщил, что Иерофант получил важные известия и просит их приехать.

          Первосвященник  нетерпеливо расхаживал по комнате. Он был сильно встревожен и даже не улыбнулся вошедшим, только поклонился Иде и пожал руку Густаву.
          – Вы заметили, что вот уже две недели не было солнца и каждый день идёт дождь? – сказал Иерофант, ожидая, пока слуга зажжёт свечи, выйдет и закроет за собой дверь. – Похоже мы прогневили Великого…
          – Что случилось, Святейший? –  спросил Густав. – Что обеспокоило вас?
          – Шут прервал своё путешествие и возвращается в Королевство. Он прислал с дороги телеграмму моему агенту в Мире, тот только что доставил её мне. Всего два слова. Вот, смотрите сами.
          Он протянул Густаву сложенный вдвое лист. Густав развернул и прочитал: «Грядёт апокалипсис».

Продолжение http://proza.ru/2022/05/16/222