Планирование работы

С планированием работы я столкнулся еще в школьные годы. Мои родители были учителями, но если отец работал директором школы в соседнем поселке, и я не видел его работы, то вот как готовилась к урокам мама, учительница немецкого языка, проходило на моих глазах. Помню, как она чертыхалась, переписывая из одной тетрадки в другую планы проведения уроков, говоря, что учебная программа из года в год не меняется, и она проводит много лет уроки, даже не заглядывая в эти планы, которые нужны только проверяющим, а не ей.

Впервые помог мне план во время написания экзаменов в школе, а потом при поступлении в институт.  Причем не вообще экзаменов, а при написании сочинения. Многие в это время писали  вначале сочинение на черновик, а потом переписывали набело. Я поступал не так. Писал очень подробный план по тому или иному произведению (никогда не любил писать на свободную тему), и потом сразу писал набело, стараясь продумывать предложения, прежде чем написать. Поэтому у меня оставалось время проверить ошибки и опечатки, и три последних сочинения в своей жизни я написал на "отлично" за изложение материала и два на "четыре" за правописание. А за сочинение на вступительных экзаменах ставилась одна оценка, которая была "отлично".

Потом был годы учебы в медицинском институте, где мы учились по планам, составленными не нами, а нашими преподавателями. И если планы у нас и существовали, то скорее в голове, чтобы вовремя получить зачет по очередному предмету.  Не понадобились планы мне и при сдаче госэкзаменов.

По распределения медицинского института, я, как и почти полсотни парней, выпускников 1971 года,  отправился служить на Тихоокеанский флот, и стал начальником медицинской службы дизельной подводной лодки Б-63. Но чтобы стать полноценным начальником, я должен был получить разрешение на самостоятельное управления службой. Для этого надо было сдать зачеты по определенной программе всем флагманским специалистам 4-й бригады 6-й эскадры подводных лодок КТОФ, где была приписана наша субмарина.  Но флагманские специалисты работали по своим планам, и чтобы сдать им зачет, мне приходилось узнавать их планы и когда у них будет свободное время, чтобы принять зачет.  Т.е. я предварительно составил план, и  не  ждал у дверей очередного флагманского специалиста, а приходил именно тогда, когда он мог принять у меня зачет.  Что только я не сдавал. Само собой, знание всех инструкций по оказанию медицинской помощи. Знание обязанностей командира отсека, каким я являлся, будучи единственным офицером во втором отсеке. Корабельный Устав, наставления по борьбе за живучесть, устройство самой подводной лодки и что-то еще, сейчас уж не помню. Но это позволило мне первому из двух десятков молодых офицеров, и не только медиков, прибывших служить на субмарины 4-й бригады, получить допуск на самостоятельное управление своей службой.

В самой начале службы я услышал изречение, уж не знаю от кого, которое звучало так- "Лучше ничего не сделать по плану, чем что-то сделать без плана". То есть бумагомарательства хватало и на подводных лодках, у каждого командира боевой части были свои планы, в которые редко кто заглядывал. В том числе и я. Ну зачем мне план на день, если я знал, что еще до завтрака должен пройти по всем отсекам подводной лодки и узнать, есть ли больные.  Учитывая, что на завтрак подавались готовые консервированные продукты и лишь чай кипятился, брать пробу на камбузе мне было не обязательно.  Потом, когда вестовой убирал все со стола в офицерской кают-компании, я начинал прием матросов с жалобами на недомогание.  Но я не могу сказать, что их было много, все же в подплав берут самых здоровых,  как в авиацию или в космонавты.   

Перед обедом я шел снять пробу на камбуз, потом обед и адмиральский час, т.е. отдых.  После него снова прием больных и так до ужина. Потом снова снятие пробы на камбузе, личное время, когда в кают-компании собирались поиграть в домино или нарды. В 22 часа вечерний час и отбой.

Но такой распорядок дня был, когда субмарина находилась в море.  Одна вахта сменяла другую, если только не объявлялась учебная  боевая тревога, когда лодка сдавала задачи боевой подготовки.  Тогда обед и ужин могли быть в неурочное время.  Совсем не такой была служба, когда лодка находилась на базе.  Там был и прием больных матросов в медсанчасти береговой базы, ночные дежурства, приходилось водить матросов в госпиталь на консультации, всевозможные занятия по специальности, политзанятия и многое другое, что делалась уже не по моим планам.

А вот сколько бумаг было на нашей подводной лодке, я увидел, когда к нам пришла самая грозная проверяющая служба, которую звали, если мне не изменяет память - ООС (отдел организации службы). Ко мне на стол в кают-компании, который в случае необходимости превращается в операционный, со всей лодки натаскали папки со всевозможными документами, которые завалили весь этот двухметровый  стол под софитами (бестеневыми операционными лампами).  Прибывшие на лодку офицеры с большими звездами на погонах прошли по всей лодке, заглянули во все углы, разогнали всех крыс,  а потом придирались к любой бумажке из этих папок, только что  не нюхали их. В конце концов был вынесен вердикт - "Лодка к самостоятельному плаванию не готова".  Как не готова, если мы отходили все заводские испытания, ходовые, еще какие-то. Ну и что, если у нас из десяти балластных цистерн после ремонта то ли шесть, то ли восемь,  не держат давление, и вахте приходилось постоянно их продувать, чтобы лодка не утонула у пирса.  Что из того, что вся маркировка сделана остатками белой краски, потому что её много ушло на ремонт квартиры командира.  И магнитное поле нашей субмарины так и не смогли убрать, хотя лодка вместо двух дней стояла на размагничивании неделю, и получение нужной бумаги обошлось нашему командиру в 2 бутылки "шила", как называли спирт.   В общем, назначили новую дату проверки, но на этот раз дальше кают-компании, где был накрыт очень хороший по морским меркам стол с сухим вином, комиссию не пустили.  Хотя никакие замечания устранены не были, вердикт комиссии был такой - "Лодка готова к самостоятельному плаванию" с некоторыми замечаниями. Ну нельзя ставить "отлично" кораблю после 15 лет эксплуатации и с ограниченной до 100 метров максимальной  глубиной погружения. Но зато план по устранению замечаний, который был составлен после первой проверки, выполнен, вон и галочки против каждого пункта поставлены.  Членам комиссии подняться на надстройку помогали самые крепкие в экипаже старшины. Не у всех членов комиссии были твердые походки, не зря же недельный запас сухого вина употребили на нужное дело.

Сейчас мне кажется, что три года службы пролетели как один день. На самом деле они длились, как положено - 24 часа в сутки, 365 дней в году плюс один день в високосный 1972 год.  Но все же кое-что есть вспомнить, что я периодически и делаю. В сборнике "О флоте" уже больше 200 моих произведений.

Но тема этой моей заметке не о флоте, а о планировании.  После увольнения в запас я стал работать врачом-рентгенологом в городской больнице Хабаровска.  Ни о каких планах не думал, вкалывал на 2,5 ставки, чтобы обеспечить свою семью с неработающей женой и тремя малолетники детьми.  Будучи человеком прагматичным, я не ставил перед собой грандиозных планов, и думал, что вершиной моей профессиональной карьеры может стать должность заведующего рентгеновским отделением нашей больницы и высшая категория врача-рентгенолога, а также получить квартиру от больницы.  И то все это делалось в голове, а не на бумаге.

Но потом меня избрали парторгом больницы, и без планов работы уже было не обойтись.  Слава Богу, нас немного научили это делать на кратковременных курсах секретарей первичных партийных организаций в доме политического просвещения.  Оказалось, что на фоне других парторгов моя деятельность выделялась в положительную сторону, и мне предложили занять должность главного врача другой крупной городской больницы, обещая выделить квартиру для моей семьи, крайне нуждающуюся в улучшении жилищных условий. Но я не чувствовал себя готовым занять должность руководителя коллектива с двумя тысячами сотрудников, и отказывался, несмотря на давление по партийной линии, заявляя, что хочу стать хорошим врачом-рентгенологом. И от меня отстали.

А потом меня назначили заведующим рентгеновским отделением больницы, и планирование стало более предметным. И снова мне повезло - направили на курсы повышения квалификации в Москву, где перед нами выступил главный рентгенолог Минздрава СССР.  Он нам многое чего рассказал, я только успевал записывать. Так что я вернулся в Хабаровск полный планов реорганизации своего отделения, которая осуществилась в соответствии с планом, утвержденным медицинским советом больницы, и в нашей больнице появилось огромное, из 42 штатных должностей, рентгено-эндоскопическое отделение, через пару лет признанное лучшим в Хабаровском крае.  Именно после этого меня назначили главным рентгенологом города Хабаровска.

Но где мне пришлось заниматься планированием, так это во время работы главным рентгено-радиологом Хабаровского края.  Большое количество медицинских учреждений, разбросанных по площади, в полтора раза превышающей площадь Франции, в которых есть рентгеновские кабинеты и их персонал. А как руководить, если ты в глаза не виден ни кабинет, ни людей, которые в нем работают.  Поэтому был составлен план выездов в районы края для проведения орг-метод-работы, согласованный с орг-метод-кабинетом краевой больницы, на базе которой я работал, при этом со штатами работников менее 50% укомплектованности.  И снова мне повезло. В медицину пришел бригадный подряд.  Я первый в крае организовал свою работу по бригадному подряду, мы не вылезали из командировок, но весь объем запланированной работы выполняли, получая за это достойную плату. Можно сказать, что двухгодичный план мы выполнили за полтора года.

Составить план наших выездов в командировку с выгодой для работы и для себя помог инженер, еврей, работавший до этого в организации ВНИИФТРИ. Эта организация занималась радиологическим контролем на производстве по всему краю. Инженер поделился, как там была организованы выезды в командировки.  Как и нас, их никто не подгонял, работали по своему плану, и ездили в некоторые районы с учетом местной специфики. Ведь рабочий день у рентгенологов короткий из-за вредных условий работы, остается немало свободного времени. Как его проводить? Вот тут и подсказал мой инженер, где в определенное время созревают лесные ягоды, где грибы, где-то начинается путина, т.е. ловля красной рыбы, и т.д.  Мол, местные товарищи подскажут и ягодные и грибные места, если есть желание пойти в лес, снабдят одеждой для этих целей.  А нет желания, так по дешевке можно купить все, что хочешь, у местных жителей. И красной рыбы тоже. Вот так и был составлен план наших выездов в районы края, растянувшегося с севера на юг на 2 тысячи километров, имеющий разные природные зоны, начиная от тундры на севере до субтропиков на юге, и климат от резко континентального до приморского.

Вообще период работы главным специалистом края мне понравился больше всего. Никто не стоял над головой. Главный врач краевой больницы, на базе которой было организовано впервые рентгено-радиологическое отделение, лишь давал нам крышу над головой и полный фонд заработной платы. Орг-метод-отдел больницы не мог нарадоваться, какую работу мы проводим в крае.  С организацией работы по бригадному подряду я получал большие деньги, минимум в полтора раза больше, чем работая на 2,5 ставки в городской больнице. Но мне платили не за красивые глаза, а за объем выполненной работы. Точно так же работали и много получали все сотрудники нашего отделения.

Наша работа понравилась даже главному рентгенологу РСФСР профессору П.В.Власову, который приехал к нам с проверкой, после которой написал хорошую справку.  И эта справка и моя работа привели к тому, что меня уговорили уйти из рентгенологии в организацию здравоохранения. Какое-то время я работал заместителем заведующего отделом здравоохранения крайисполкома,  захлебываясь в потоке бумаг, которые всё шли и шли для принятия решений, и снова мне повезло. Снова учеба на курсах повышения квалификации на самом высоком уровне, с учебой на кафедре зарубежного здравоохранения и двухнедельной стажировкой в Минздраве СССР. Мой диплом об окончании этих курсов подписали Министр здравоохранения СССР Е.И.Чазов, и ректор Центрального ордена Ленина  института усовершенствования врачей. Я много узнал на этих курсах, и когда меня назначили первым заместителем заведующего отделом здравоохранения, начал планировать работу отдела как меня учили. 

Тем более что и в органах управления отраслью стали вводить рыночные отношения. Выполнил план - получай премию, а не выполнил, никакой тебе премии. Раньше в план отдела здравоохранения крайисполкома вносили все, что можно, в том число мероприятия, на выполнение которых мы повлиять не могли.  А значит, не могли получить премии, даже если все свои работы выполнили на 100%. Пересмотрев все предыдущие планы и найдя в них узкие места, я начал по согласованию с шефом составлять новый план работы на год. Ведь его надо не только составить, но и согласовать с заместителем председателя крайисполкома по социальной работе, а значит, доказать ей обоснованность включения в план тех или иных мероприятий. Все это мне удавалось делать. Я стал поистине настоящий начальник штаба, каким и являлся отдел здравоохранения крайисполкома. Шеф подавал идеи, я излагал их на бумаге и организовывал исполнение сотрудниками отдела и краевыми медицинскими учреждениями.

Потом у меня на столе появился монитор компьютера. У меня и главного бухгалтера, нас обучили им пользоваться, кое-какие программы были написаны прямо для меня, например, дневник, который сам напоминал мне, что надо сделать в течение дня, у кого из главных врачей или сотрудников крайздравотдела день рождения и многое другое.  С тех пор на моем столе исчезли горы документов, я стал работать, как учили на кафедре зарубежного здравоохранения современному менеджменту, т.е. науки управления.  На столе лежали только три папки. Одна со срочными документами на исполнение, вторая с важными - из Минздрава РСФСР, из крайкома и крайисполкома и ответы на них, и третья с личным планом работы. Все остальные документы, если они должны быть у меня, разложены по папками и стоят  у моих ног в приставной тумбе, а все другие в книжных шкафах. 

Какой-нибудь мало знакомый с моей работой главный врач или чиновник видел мой пустой стол после посещения других кабинетов с заваленными документами столами, и считал, что мне делать нечего и я баклуши бью.  Но познакомившись в организацией моей работы и с её объемом, удивлялись, как я все успеваю сделать.  Но этому помогало тщательное планирование работы, которому я уделял немало времени в субботние дня предыдущего месяца.

А потом снова повезло. Меня и еще 17 руководителей учреждений здравоохранения отправили на курсы японского менеджмента в Токио, в институт РНР.  Две недели нам рассказывали, благодаря чему  Япония совершила такой рывок в развитии экономики.  Причем перед нами выступали не вчерашние студенты, написавшие диссертации, никому ничего не давшие, кроме как им, ставшими к.м.н. и ассистентами вузов, а умудренные опытом своей работы бывшие руководители предприятий, концернов. Оказалось, что все успехи лежат в том, что они творчески использовали опыт сталинского планирования. Именно сталинского, потому что во времена Хрущева он был извращен, а далее Косыгин довел его до абсурда. Но на эту тему у меня есть отдельная заметка, вот ссылка на неё. http://proza.ru/2021/06/16/198

Японцы охотно делились своими секретами, ведь в составе нашей делегации были и руководители предприятий, главные бухгалтера начавшей переживать "шоковую" гайдаровскую терапию 1992 года Росссии из Хабаровского края. На многое нам открылись глаза, но остановить ехавший в пропасть состав под названием "Россия" во главе с пьяным машинистом Ельциным,  было невозможно.

В "суверенной" России с её губернаторами, творившими беспредел по своему усмотрению, о каком-то долгосрочном планировании речь не могла идти. И хотя я продолжал  все 90-е годы работать в менявшим свои названия штабе отрасли на управление, департамент, министерство здравоохранения, но вся моя работа заключалась в затыкании дыр, образующихся в корпусе тонущего корабля под названием "Россия".  Поэтому, когда меня попросили уволиться по собственному желанию, я это сделал, и слава Богу. Я не отвечаю за всю "оптимизацию" российского здравоохранения, приведшего к нынешней ситуации, когда простой человек не может попасть на прием к врачу по страховому полису, а за деньги пожалуйста.  На смену лучшему в мире советскому здравоохранению, что признавала Всемирная организация здравоохранения, пришло здравоохранение, работавшая по законам "дикого" капитализма.  А в нем, как известно, нет никакого планирования, все решает рынок с его интересами для извлечения максимальной прибыли.  Что ответила наша власть на предложение Зюганова воссоздать Госплан?  Нецелесообразно!  Хотя даже правительство Рузвельта  годы Великой депрессии ввело жесткое планирование, благодаря которому США вышли из кризиса. Вот так и живем...