Мира, где мы 4. Солнечный день

Фред не стал ставить будильник — он ведь вчера отпросился на день — и встал только в восемь часов двадцать две минуты.

 
Спал он хорошо; ему снилось что-то очень хорошее, хотя он не мог вспомнить, что. Он проснулся, потому что почувствовал чьи-то прикосновения — тех же рук, которые чудились ему вчера.
 
Около него лежала Мира. На той же кровати, под тем же одеялом, головой почти на его подушке.
 
Фред невольно отдернулся; противный холодок пробежал по всему его телу. Какой ужас! Какой беспорядок! Что она себе позволяет?!
 
Девушка поморщилась, и казалось, что вот-вот она откроет глаза. Но она подолжила спать.
 
— Мира! — позвал Фред. — Мира, что происходит?
 
Та только пробормотала что-то, кажется, «ложись».
 
— Да что такое! Весь день проспим! Вон солнце уже встало! — на самом деле юноше просто просто противна была мысль коснуться гостьи.
 
— Солнце? — девушка приподнялась. — Где? — она сбросила одеяло и вскочила. — Пойдем смотреть! — сна как не бывало.
 
Не успел Фред ничего сделать, а Мира уже была на балконе.
 
Перед ней расстелился весь город. Небо уже не было рыжим — оно сияло голубым алмазом; лучи солнца зажигали стекла и дороги. Игрушечные машинки и человечки суетились между домами. Вдали все было как бы в тумане, и нарисованными чудились башни. На деревьях виднелись зеленые пятнышки — так выглядели отсюда молодые листья.
 
И во всем, во всем была весна. Она сделала так, чтобы солнце грело и убедила его не убегать так быстро с неба; она заново покрасила небо, ставшее за зиму прозрачным.
 
— Солнце! Солнце! — кричала Мира так, словно видела чудо из чудес.
 
— Нет, с меня хватит! — сказал Фред неожиданно громко. Крики Миры, и ее радость, и вообще все в ней были неправильными, не должны были существовать. — Уйдите с балкона! Сядьте! Посидите спокойно хоть минуту! — юноша чувствовал, что его тело дрожало и руки были холодные. Он злился? На это нужно было злиться.
 
Мира посмотрела на него почти со страхом; улыбка исчезла с ее лица. «Что я сделала?» — читалось в ее взгляде.
 
— Кто вам разрешил ложиться на мою кровать?! — продолжал Фред. — Кто так вообще делает?!
 
Тени начали расти – может, озорной луч заглянул в окно – и позади Фреда появилась темная фигура. Она взмахивала, и юноша тоже поднимал руку; она наступала, и юноша тоже подавался вперед.
 
Честно говоря, девушка и сама не знала, почему она решила спать на кровати юноши. Она не думала об этом — просто сделала так, да и все тут. Так она и сказала.
 
— Во-первых, уйдите с балкона, я сказал, — ответил Фред сквозь зубы. — Во-вторых, я не хочу, чтобы вы спали в моей постели. Вы все поняли?
 
Губы Миры дрогнули; вся она побледнела и будто сжалась. Она покорно вышла с балкона и без единого слова села на стул.
 
Фред глянул на нее и немного остыл. «Что я делаю?! — промелькнуло у него в голове. — Да что я делаю-то?..»
 
Тени исчезли, потеряли силу.
 
— Простите. Просто… Можете, пожалуйста, не делать так больше? Мне неприятно, понимаете?
 
Девушка подняла глаза, и юноша увидел, что в них стоят слезы; его сердце неприятно сжалось. Он сел рядом и сказал:
 
— Я постараюсь больше так не делать.
 
Мира кивнула и хотела уже подойти и обнять Фреда, но вспомнила что-то и остановилась.
 
Так они провели несколько минут в молчании. Каждый думал о своем, изредка кто-нибудь посматривал на другого.
 
В конце концов заговорил хозяин дома.
 
— Что будем делать? — спросил он.
 
Его гостья, переставшая уже плакать, пожала плечами.
 
— Можем пойти гулять. Ты мне город покажешь…
 
— Может, хотя бы кофе попьем?
 
Девушка кивнула.
 
Они позавтракали; Мире, правда, кофе не понравилось, зато она выпила две чашки какао. Люди молчали и старались даже не встречаться глазами. Каждый думал о чем-то своем.
 
— А все-таки, — сказала Мира после того, как они встали из-за стола. — Покажешь город?
 
— Он большой. Но, если вы так хотите, то можем погулять.
 
— Хочу!
 
Мира переоделась в ту одежду, в которой была вчера, и они пошли. Фред, хоть на улице и было грязно, решил обуть новые ботинки, сам не зная, зачем.
 
Когда девушка вышла, она забыла все обиды. Ведь солнце светило, и трава росла, и листья показались!..
 
Фред не понимал, чему так радоваться, и Мира, по его мнению, вела себя глупо.
 
А девушка смотрела вокруг и видела, что все сияло, все пело, все сверкало. Птицы заливались пением, похожим на веселый смех. Люди не показывали улыбок, но Мира чувствовала, как улыбаются их души.
 
Нет, на самом деле, юноша тоже был рад: он помнил, что скоро опять начнется его спокойная, нормальная, прекрасная жизнь. А с этой сумасшедшей девушкой пусть разбирается кто-нибудь другой!
 
Путь к полицейскому участку лежал через парк, и легко было сказать, что Фред ведет гостью просто гулять.
 
А той, честно говоря, было все равно, куда идти.
 
Мира вдыхала полной грудью: она чувствала холодную воду, мокрую землю, даже само тепло. Это все был запах весны.
 
Мира замирала и прислушивалась: кроме смеха, до нее доносился скрип ветвей, шепот ветра, журчание ручья. Это все была песня весны.
 
Мира смотрела вокруг: она видела темные стволы, чистое небо, нежные листья, лужи. Это все была картина весны.
 
Неужели Фред этого не замечал? Почему он шел хмурый? Почему не радовался?
 
«Нужно что-то делать!» — так подумала девушка. Ей совсем не нравилось, если кто-нибудь не радовался весне.
 
А юноша шел, стараясь не наступать в холодные лужи и не пачкать блестящие ботинки, и думал лишь о том, как все скоро будет хорошо. Он мечтал, чтобы Мира поскорее исчезла из его жизни.
 
Из размышлений его вырвал страшный вопль.
 
— Бежим! — кричала девушка. — Бежим скорее! О небо, бежим!..
 
Она схватила Фреда за рукав и потянула за собой; юноша еще ничего не понял, но помчался. Они бежали по лужам и грязи, они промокли и испачкались, они задыхались; но они все бежали, бежали, бежали. Они уже давно соскочили с дорожки и петляли между деревьями.
 
Наконец люди остановились, тяжело дыша. Фред осторожно повернулся — хоть посмотреть бы, от чего можно так убегать! — но все было чисто.
 
— Здорово получилось, правда? Тебе понравилось? — вдруг гордо заявила Мира.
 
Юноша посмотрел на свои ботинки. Еще утром они, лакированные, блестели, а теперь они были исцарапаны и на них налипла грязь. С выстиранных вчера штанов капала серая вода. Одна пуговица на прекрасной черной куртке висела на ниточке, еще одна и вовсе пропала. Волосы, уложенные утром, растрепались.
 
А Миру, казалось, это не интересовало. Ей было все равно, что ее длинные волосы запутались; ей было все равно, что ее одежда помялась и испачкалась; ей было все равно, что ее обувь и носки были все мокрые.
 
Она смеялась. Она стучала зубами от холода — и смеялась!..
 
— Правда, здорово? — весело спросила она.
 
— Нет, — пробормотал Фред и побрел в сторону дома. Он молился только не встретить знакомых. Тень шла около него и злилась на Миру. Хотя, казалось бы, ей-то какое дело.
 
— Да брось ты! Почувствуй: твое сердце быстрее бьется?
 
Конечно, оно стучало часто; однако юноша ничего не ответил, а только хмыкнул.
 
Мира положила ладонь на его грудь. Фред даже не сопротивлялся: уж слишком он устал.
 
— Видишь! Бьется! А мы же сейчас еще куда-нибудь пойдем, правда? Мы же еще не все исследовали!
 
Но Фред молчал. Губы он сжал, словно боялся сказать что-то.