Свет и Музыка

Рано утром, пока город спал, она сидела в городском парке у реки и наблюдала, как утки и лебеди были заняты своими утренними ритуалами. День обещал быть солнечным, настроение было радостным, но Орфей все равно заставил себя ждать.

- Наконец-то, - выпалила она, как только он появился. - Балда, ну где тебя носило?
- Эй, да я и не опоздал-то вовсе, - возмутился он.
- Да ну, не опоздал, говоришь? - Ты обещал мне быть на градус раньше солнечного цикла, а сам...
- А что сам? Ну, ладно-ладно тебе, всего лишь градус.
- А все ли принес? Ничего не забыл?
- Принес-принес, не кипятись.

И он заиграл.

Ее волосы налились огненным сиянием, а глаза стали фиолетовыми с серебряными вертикальными зрачками, кожа засияла как свежевыпавший снег на солнце.

- Покажи мне то, что все считают невозможным, - сказала она и, подойдя к реке, встала на ее поверхность. Гладь речная не дрогнула, будто та ее и не коснулась.

Искорки и отблески солнечного света зажигались у нее на коже. Она знала, что надолго они там не задержатся. Они проникали внутрь, под кожу, и все, с чем соприкасались, испарялось. Еще немного и тело ее стало похоже на ситечко, а золотые искорки все летали и летали вокруг нее, все садились на кожу и проникали внутрь, заставляя тело гореть. Она была счастлива. Как тело ее истончалось будто бумага, пожираемая огнем, так и образы родного и до смерти надоевшего города исчезали.

Еще немного и пейзаж полностью преобразил цвета. Уток и лебедей больше нигде не было видно. Река стала полностью серой, вязкой, тяжелой и грязной, будто помойные сточные воды всего мира, насквозь пропитанные злостью и отходами. Небо стало блеклым, наполнившись гарью, пеплом и пылью.

Орфей играл, но его больше не было видно. У реки стоял лишь одинокий человек в черном и курил. Он не видел ее, но он почувствовал ее присутствие. Он знал, что больше никогда не увидит ее, по крайней мере в этой жизни, и это смутное ощущение - единственное, что ему теперь было доступно.

- Ты уходишь? - спросил он. - Как и хотела?
- Ага, - радостно ответила она. Ее голос так не вязался с этой хмурой, безжизненной декорацией, в которой он застыл.
- Пришла попрощаться? - спросил он, и зубы его заметно сжались, а мышцы на лбу напряглись.
- Пойдем со мной, - подошла она к нему вплотную. - Ты можешь. Я знаю. Отпусти эти глупые страдания, в которых нет смысла.
- Ты с ума сошла, - лишь ответил он.
- Ага, - радостно согласилась она. Ее больше не волновали слова и суждения. Внутри нее горело само солнце, раскаляясь все жарче и жарче.

Она коснулась его руки. Он не почувствовал, но вместо этого закрыл глаза. Какой смысл смотреть на всю эту нищету и убожество, если единственное ценное и прекрасное глазами не увидишь? Она взлетела, и лицо ее оказалось у его лица. Ее тонкие пальцы гладили его брови. Он не чувствовал этих прикосновений, но до него докатывалось их эхо будто из глубины его сознания, откуда-то далеко-далеко, как из ущелья, куда ушло его радостное детство да там и потерялось. Но вот ее прикосновения становились все теплее и приятнее, все нежнее, явственнее, ближе. И смрад реки исчез, заглохли выкрики голодных ворон за спиной.

Он открыл глаза и увидел себя в саду, где вечноцветущая сакура сыпала лепестками и даже не думала перестать. Изумрудного цвета река переливалась отблесками на спинах играющих в ней наяд. Сотни мелких крылышек носились вокруг. А перед его глазами в воздухе парило видение из чистого белого света. Орфей продолжал играть.

- Люцифер, - самым нежным тоном, на который только был способен ее голос, произнесла она, - спасибо тебе, что ты вернулся домой. Мы все тебя так ждали.

Она прикоснулась губами к его губам, заискрилась огненным и прильнула к нему так сильно, что одежда на нем вспыхнула, обнажив исполосанную черными шрамами кожу. Она обвила его своими руками и ногами, нежно гладя черные жилки кончиками пальцев. И тогда он простил их всех: и отца, и мать, и сестру, и брата, и дюжину любовниц, которые лишь рвали его сердце на части. Он был идиотом, он не видел очевидное, не хотел замечать, что свободу обрести гораздо проще, чем кажется. Все это время она и так была рядом - Огненная Ведьма, Огненная Дева Безумия, у которой нет имени, нет судьбы, нет ни единого другого желания, кроме как сделать его свободным. Она пообещала, что найдет и нашла, что освободит и освободила.

- Ты - один из нас, - шептали сакуры.
- Ты - один из нас, - шелестели крыльями феи.
- Ты - один из нас, - плескались в воде наяды.
- Ты - один из нас, - пела флейта Орфея.
- Ты - один из нас, - донеслись из тени сада голоса братьев.   
- Я - один из вас, - ответил он мысленно им всем, глубоко вдохнул и впитал в себя видение из чистого белого света, которое тут же проявилось вновь, но теперь у него на спине в виде пары огромных белоснежных искрящихся крыльев.