Компот из сухофруктов. Чашка 20-я

     Компот из сухофруктов. Чашка 20-я
   
     Александр Разумихин
   
     ЗАМЕТКИ ПУТЕШЕСТВУЮЩЕГО БЕЗДЕЛЬНИКА

     (Что видел, слышал, чувствовал, думал)


     Часть вторая

     И СНОВА — В ДОРОГУ ПО ГОРОДАМ И ВЕСЯМ!

     Глава 6

     Французский калейдоскоп

     * * *

Готовясь к поездке в Бельгию, я прикидывал в качестве возможного варианта навестить заодно Нидерланды, Германию, Люксембург или провинции на севере Франции, где раньше бывать не доводилось, например, посетить Амьен, Кале или Лилль. В итоге решил: пусть будет как будет, как на месте ситуация сложится по погоде, по настроению, по тому, на какую ногу в какой день с утра встану.

Именно так и вышло. Во время гуляний по Брюсселю меня подвела нога. Я фотографировал фонтан на одной из центральных площадей и сделал, не глядя, полшага в сторону, а там оказалась маленькая приступочка. Я покачнулся и переступил с левой ноги на правую. При этом я не споткнулся, но правая нога почему-то словно подломилась. Дальше было как в замедленном кино. Я медленно (так отметило сознание) рухнул на дорожную плитку, ударившись внутренней стороной колена. Как такое возможно, падая вправо, удариться внутренней стороной правой ноги, мне непонятно и по сию пору. Видел, как ко мне лежащему подошла какая-то пара гуляющих, видел протянутую руку жены, но сознание словно в тумане. Попытался подняться сам. Нога ватная, но её пронизывает режущая боль, и встать не удаётся. Немного полежал, соображая, что и как делать. Всё же сумел обрести вертикальное положение, но дальнейшее передвижение напоминало поведение трёхногой собаки.

Мы тогда вынуждены были вернуться в гостиницу. У меня, естественно, испорченное настроение… и обида на Брюссель, подложивший мне такую свинью. Поэтому в номере, планируя следующий день, решил сменить обстановку и уехать из Брюсселя. Куда? Куда подальше. В другую страну. Во Францию. В Лилль, до которого на поезде можно добраться меньше, чем за час. Так и сделали. Сели на скоростной поезд и через 40 минут вышли на перрон вокзала Лилля. На севере Франции нам раньше с женой бывать не доводилось, а тут вроде как случай подвернулся.

Была и другая причина моего выбора. Она способна вызвать улыбку, и всё же… В 1672 году мэром города Лилль был назначен тот самый д'Артаньян, реальный, исторический, который управлял им в течение нескольких лет. Как свидетельствует история и сохранившиеся документы, в жизни многое бывает совсем не так, как в книжках.
 Поэтому не надо удивляться: на административно-политическом поприще герой-гасконец романов Дюма не блистал, за что Людовик XIV отрешил д'Артаньяна от должности мэра по обычной формулировке той поры «в связи с утратой доверия» и заменил на человека, более склонного к тонкостям градоправления по темпераменту и чинопочитанию.

Сегодня Лилль (с пригородом) — город-миллионник и считается шикарным «перевалочным пунктом» во время путешествий из Франции в Нидерланды и Бельгию и наоборот, а, главное, с открытием туннеля через Ла-Манш Лилль стал центром, соединяющим Париж и Лондон.

Между прочим, именно в Лилле был написан небезызвестный «Интернационал». Не исключаю, что глубинной причиной тому послужила история города, который в силу своего пограничного положения пребывал в осаде 11 раз, побывал в руках испанцев и австрийцев, оспаривался французскими королями, переходил от фламандских графов к бургундским герцогам и обратно, а позже являлся ареной столкновений католиков и протестантов. Кого там только не было. И от всех рождались дети. Дети разных народов, они жили мечтою о мире. Лев Ошанин позже их мечту воплотил в гимн демократической молодежи мира. У нас-то демократией и не пахло.

Считается, что в Лилле нет дорожных пробок, т.к. развитие города происходит по плану. Правда, ему пришлось пережить «московскую» эпоху точечной застройки исторического центра, которая здесь почему-то называется «брюсселизацией». В городе есть метро «ле Валь», знаменитое тем, что это 1-е городское метро без машинистов.

Главные достопримечательности города:
собор Нотр-Дам-де-ла-Трей, католический собор. В соборе находится статуя Девы Марии, датированная XII веком. Посещение Нотр-Дам де ла Трей, даёт представление о средневековой Франции, где ещё живы воспоминания о крестовых походах. 105-метровую колокольню собора видно издалека. Считается: если посмотреть на неё в тот момент, когда восходит солнце, и загадать желание, оно непременно сбудется, как сбываются желания, загаданные в момент, когда бьют куранты Спасской башни в Новый год;

музей изобразительных искусств, где хранятся работы фламандских и голландских, испанских и французских мастеров. По богатству и величине своей коллекции, представленной картинами Боттичелли, Рубенса, Ван-Дейка, Ренуара, Делакруа, Тициана, Гойя, Давида, Веронезе, Моне, он является 2-м музеем после Лувра. И, что существенно, в нём не так много народа, как в Лувре;

дом-музей основателя Пятой республики Шарля де Голля, который там родился;
Парижские ворота (Триумфальная арка);

Необычный дом крышей вниз, построенный французским художником Жаном-Франсуа Фуорту, — был установлен в рамках ежегодного, фантастического фестиваля «Лилль». Его ещё называют фестивалем «Europe XXL». Надо заметить, что будущую Европу отцы-основатели фестиваля трактуют весьма прелюбопытно. Решая вопрос о европейских «невидимых границах», их нынешнем состоянии, поступательном открытии и неустанном движении на восток, они европейские границы рассматривают с художественной точки зрения (жители Лилля на собственном историческом опыте знают, что граница – вещь относительная и нестабильная) — утопическая арт-Европа, включает у них не только 27 полноправных членов, но и Россию, Турцию, и даже Среднюю Азию.

Но символом ультрасовременного Лилля, не поверите, считается громадный «Евралилль» — современный торговый и бизнес-центр, построенный в непосредственной близости от железнодорожного вокзала.

На центральной площади города, площади генерала де Голля, в центре располагается колонна, установленная здесь в 1842 году в память об отражении австрийской осады 1792 года, которую венчает женская фигура. Злые языки, которые всегда всё знают, говорят, что моделью для создания скульптуры послужила жена мэра города. Вот такое случается у них там — у нас до такого не доходит. Мы памятники жёнам мэров не ставим.

Из-за состояния моей ноги мы впервые за все поездки за рубеж воспользовались экскурсионным автобусом. С его помощью город мы увидели, главным образом, в центре, а вот пофотографировать удалось мало, о чём искренне сожалею. И всё же кое-что видел. Среди наиболее примечательного — здание вокзала, внутренним оформлением сравнимого с музеем. Рядом с ним здание не золотое, а медное, но от того не менее сказочное. Гуляя по городу, набрели на самый узкий дом в Европе. Его длина по тротуару всего 18 моих стоп ног. Ранее виденные узкие здания в Брюсселе и Генте были всё же чуть шире. Двигаясь по направлению к Парижским воротам (Триумфальной арке), набрели на старую баню (не Сандуны, однако... постарше будет).

И всё же баня не самое любопытное в Лилле. Таковым я назвал бы музей La Piscine. В переводе с французского «La Piscine» означает «бассейн», и это на самом деле музей в бассейне, возможно единственный такой в мире. Его история началась с идеи мэра-социалиста построить «самый красивый бассейн во Франции» для рабочего класса.

Впервые столь оригинальное предложение прозвучало в 1922 году. А в 1932 году построенный в стиле Арт-деко бассейн официально был признан самым красивым не только во Франции, но и во всей Европе. Спортивный комплекс включал в себя 50-метровый бассейн, окружённый ванными, расположенными на 2 этажах, «трапезную» пловцов и парикмахерский салон с маникюром и педикюром. Главное здание бассейна с 2 сторон украшали витражи, символизирующие восходящее и заходящее солнце.

Бассейн в таком качестве просуществовал в течение 50 лет и в 1985-ом по причине изношенности и аварийного состояния был закрыт. Но основное здание не разрушили, а сохранили как памятник архитектуры. 5 лет горожане на него смотрели, но в 1990 году объявили конкурс на преобразование бассейна… в музей. Конкурс выиграл архитектор Jean-Paul Philippon, автор проекта превращения здания бывшего парижского вокзала в музей д’Орсе. В 2001 году La Piscine снова открыл свои двери уже как музей, в бывших раздевалках и душевых разместивший коллекцию живописи конца XIX и 1-й половины XX веков. Кстати, часть картин новому музею пожертвовал музей д’Орсе. О прошлом здания напоминает лишь узкая полоска водной поверхности, сохранённая архитектором. Читал, что отражающийся от воды свет, витражи и скульптуры создают неповторимую комбинацию. Но увидеть собственными глазами не довелось: травма не позволила.

По этой же причине не смог увидеть на улице de Fleurus необычный дом с фасадом, словно облицованным зелёной кожей диковинного ящера. В конце XIX века его построил один из представителей искусства модерн, архитектор Эктор Гимар для мастера по керамике Луи Койо. Мастер обладал уникальной по тем временам технологией изготовления эмалированной плитки и хотел отразить это в дизайне своего жилища. Особняк находится в частной собственности, поэтому посетить его в любом случае не получилось бы, можно лишь полюбоваться им с улицы. Очень сожалею, что даже это мне не удалось. Во всём нога виновата. Ещё 2 месяца боль меня донимала. В Лилле же я пребывал в состоянии попрыгунчика на одной ноге.
2012 г.

     * * *

Справедливости ради хочу сказать, что Лилль оказался не единственным местом нашего пребывания в северных районах Франции. Позже, совершая поездку в Швейцарию (о ней чуть позже), мы опять решим заглянуть в сопредельную Францию. В те места специально вроде бы не поедешь — находятся довольно далеко от Парижа и других крупных городов. Но зачем отказываться от возможности, раз уж рядом. Мы и не отказались, отправились в близлежащие маленькие французские городки.

Самый из них известный Эвиан, из-за знаменитой во всём мире воды «Evian». Что и говорить, вода замечательная. Было презабавно наблюдать, как наши туристы покупали бутылки другой минеральной воды и тут же выливали её на землю, чтобы заполнить освободившуюся тару водой «Evian» непосредственно из источника. Говорят, так поступают только россияне. С моей стороны по этому поводу комментариев не будет.

Про городок Анси, стоящий на берегу озера в предгорьях Альп на высоте около 400 м над уровнем моря, французы говорят, что он полон редкого обаяния и поэтому называют его «самой красивой деревней Франции». Я уже говорил, что у французов напряжёнка с классификацией населённых пунктов. А ведь Анси является столицей департамента Верхняя Савойя. Его главной достопримечательностью признают удивительную атмосферу «старого города» и его колоритных мощёных улочек. Хотя атмосфера «старого города» в Анси ничуть не удивительней, чем в иных местах.

Любопытней другое. Из-за канала Canal du Thiou, соединяющего озеро и речку Фье, Анси называют Савойской Венецией. Да-да, Анси тоже желает быть в ряду желающих числиться 2-й, 3-й, 5-ой, 10-ой Венецией. И это после того, как в начале XVII века его называли альпийским Римом. Почему-то пребывать в роли 1-го и единственного Анси кажется городку недостаточно.

В XII веке он стал столицей графства. Он был тем местом, откуда пошло движение антипап. В XV столетии объединённый с Савойей и переставший быть столичным городом, он, однако, по-прежнему обладал большой независимостью. В XVI— XVII веках религиозные войны (кальвинистская реформа, последовавшие за этим аресты и казни еретиков, заговоры и восстания, требование для кальвинистов свободы совести, вражда между католиками и гугенотами, послужившая, в том числе, и причиной настоящих войн — франко-савойской, гражданской войны во Франции, 8 гугенотских войн, в которые оказались втянутыми Франция, Швейцария, Англия, Германия, Испания, кровавое насилие и резня в Варфоломеевскую ночь, беженцы и волны эмиграции) прошлись горячим утюгом по городку, епископом которого был знаменитый Франсуа де Саль — один из инициаторов реформы по очищению католической церкви.

Не обошла стороной Анси и Французская революция. В 1792 году многие жители с энтузиазмом встретили вошедшие в город революционные войска, и по 1815 год Анси был французским. Однако окончательное присоединение Анси к Франции, вместе со всей Савойей, произошло лишь в 1860 году.
Столь пространный экскурс в историю я позволил лишь по причине поразившего меня ощущения несоответствия красоты городка и рек крови, которые лились в то время на французской земле. В адрес варварской России по сей день цивилизованная Европа мечет стрелы за жестокость и гибель людей в правление Ивана Грозного, Петра Первого и Сталина. Но при этом почему-то забывает сопоставить наши жертвы с теми человеческими потерями, какие были у неё самой в пору куда более кровопролитную, когда убийства еретиков продолжались с неудержимой силой до тех пор, пока уже некого было больше убивать.

Но если отвлечься от этих мыслей-воспоминаний, то, оказавшись в Анси, грех не увидеть его прекрасное озеро, окружённое величественными скальными горами, на вершинах которых до мая—июня лежит снег. Не быть очарованным каналом с плавающими красавцами-лебедями, которые выпрашивают хлеб у обедающих в ресторанчиках на набережных, украшенными цветами. Не заметить шлюзы и арочный «Мост влюблённых», красные крыши домов на прилегающих улицах, тенистый парк Европы (Jardin de l'Europe) у озера с маленьким искусственным «Лебединым островом», рядом с которым из воды бьёт фонтан, поменьше, чем женевский, но очень даже симпатичный.

Желающие могут зайти в церковь St-Maurice в стиле пламенеющей готики (XV в.). Внутри — полотна XV и XVI вв. Могут заглянуть в собор Св. Петра (XVI век), где Жан-Жак Руссо в молодости пел с хоров. Кстати, в «Исповеди» Руссо можно встретить описание тихой жизни этого маленького городка, в ту пору исключительно сельского.

Одним по душе придётся широкая пешеходная rue Royal, с её элегантными магазинами и кондитерскими. Кто-то скажет, что ему больше нравится обворожительная rue Faubourg Ste-Claire и прекрасная набережная под аркадами канала Thiu — quai Perriere. Но все не преминут взглянуть с моста Перрьер на средневековый замок XII века — дворец де Л`Иль (Le palais de l';le). Стоящий на небольшом веретенообразном острове, за несколько веков существования он был и тюрьмой, и графской резиденцией, и монетным двором, и дворцом правосудия, и счётной палатой, а сегодня там располагается краеведческий музей. Многие скажут, что этот Островной дворец — самое красивое здание Анси.

Меня, конечно, не могла не привлечь прогулка по парку «Сад Европы» (Jardin d’Europe). Парк в английском стиле был заложен в честь присоединения Савойи к Франции. Одно удовольствие было гулять по парку, с его аллеями, фонтанами, статуями, памятником Наполеону III, а также монументом выдающемуся химику Клоду-Луи Бертолле, 1-м применившему хлор для отбеливания, чьё имя я, полагаю, в отличие от вас, впервые прочитал на памятнике.

Что за прелесть бродить меж соснами, платанами, секвойями и даже тюльпановыми деревьями (считается что они могут произрастать в открытом грунте до широты Санкт-Петербурга, но мне что-то до того дня нигде у нас не попадались на глаза. Хотя знаю, что ещё генералом Николаем Раевским (нашим общим с Александром Пушкиным знакомым), мечтавшим сделать российское черноморское побережье прекрасным садом, была посажена целая аллея диковинных деревьев, и читал, что не так давно тюльпановое дерево получило статус памятника истории и природы Сочи. (В 2015 году я около него побывал в посёлке «Головинка» — это всё большой Сочи. Возле дерева есть памятная доска со словами: «Лира Раевского. Охраняется законом. Посадка 1840 года». Высота дерева 32 метра, диаметр ствола 2,88 метра, а размах кроны около 27 метров. Несколько лет назад в лириодендрон попала молния, расколовшая ствол на 2 части, после чего дерево связали цепями.)

Будет несправедливо, если я не упомяну, что Анси отличает чистейший воздух. Сидя на лавочке на набережной озера, я буквально пил его. А мог, при желании, пить воду из озера Анси, которое признано самым чистым озером Европы, по своим качествам его вода обладает «сертификатом» питьевой воды.

Ивуар, расположенный на побережье Женевского озера, — городок не менее живописный — входит в список самых красивых городов Франции. Для непосвящённых скажу, что его даже называют простенько, без затей — «Цветущий Ивуар».

Наша Москва постарше будет, но история Ивуара тоже уже перевалила за 700 лет (а начиналось тут всё с деревушки, спалённой в период оккупации Франции в XVI веке). Городок махонький и достопримечательностей здесь немного: замок XIV века, остатки средневековых фортификационных сооружений, старинные ворота города и живописный «Парк пяти чувств», отмеченный званием «Замечательный сад» Министерства культуры Франции. Сад, воссозданный по схеме садов XVI века, разбит на территории одного из замковых огородов.
2013 г.

     * * *

Всё когда-нибудь бывает в 1-й раз. И очень часто это случается неожиданно. Быть в Париже в декабрьские дни 2012 года, я не планировал. Но человек полагает… а родители одной девочки захотели подарить дочке Рождество в Париже. Сами они в это время ехать не могли и обратились к Гале с просьбой показать чаду-2-класснице праздничный город. В сложившейся ситуации я объяснил жене, что я тоже не прочь увидеть рождественское небо Парижа.

Поездка состоялась. Я в ней участие принял. А вернувшись, задал себе вопрос: что я ждал от поездки? О, я ждал, что это будет незабываемое ощущение невероятного праздника, поистине детского восторга от увиденного, сказки, в которой мне предстояло очутиться! Но то ли сказка бывает лишь в кино и книжках, то ли экономический кризис ударил по Франции с невероятной силой (не могу сравнить, т.к. ранее в рождественские дни в Париже не бывал), то ли (повторю фразу, столь не любимую моей женой) старость не в радость. Скажу одно: на обратном пути в салоне самолёта в кресле рядом оказалась девушка (случается же такое — с её мамой мы некогда вместе работали в Госкомиздате СССР), и 1-и словами соседки были: «Я думала, что Рождество в Париже — это нечто такое… такое… а оно такое обыкновенное почти». А ведь девушка не дедушка.

Так что вывод: Рождество в Париже было приятным, но совсем не сказочным. К тому же Париж встретил нас хмурым, облачным небом. Впрочем, мы иного и не ждали. Здесь во 2-й половине декабря обычно серая дождливая пора. Нам ещё повезло. За дни пребывания в Париже мы лишь однажды раскрыли зонтики. И тут же закрыли за невозможностью их использовать. Мы были на вершине Монмартрского холма под стенами церкви Сакре Кёр, когда налетел жуткий вихрь с ливнем, вырывающий из рук и ломающий раскрытые зонты. Стихия играла около часа, а мы это время пережидали в базилике под присмотром чернокожего охранника, строго глядевшего, чтобы мы не вздумали фотографировать.

Всё остальное время было сухо, изредка сквозь тучи на миг даже проглядывало солнце, напоминая о своём существовании. И это уже было замечательно. Не мокро, не холодно, что ещё путешественнику надо! Замечу, ходил я в декабре по Парижу в той же лёгкой курточке, что и в ноябре по Бельгии, где всё напоминало конец нашего лета. Ну, а здесь было начало нашей осени. Для сравнения: улетали мы из Москвы — на улице было минус 20 градусов, а прилетели в Париж — тут плюс 12 градусов. Вообще-то перепад ощутительный, даже 3-часовая разница отступает перед такой сменой давления.

Я почему-то полагал, что увижу залитые огнями улицы, сверкающие витрины роскошных магазинов, толпы гуляющих людей, сплошные ярмарки, веселье и радость на лицах счастливых детей. Но огней на улицах было маловато — не больше, показалось, чем обычно. Витрины хороши разве что у нескольких самых богатых магазинов, остальные как-то не шибко раскошелились на оформление. Людей было не много и сплошь либо туристы, либо перекочевавшие на это время в центр с окраин парижане с жёлтой и чёрной кожей. Парижская мэрия устроила в ряде мест бесплатные развлечения, вроде катка, каруселей, и их заполнил бедный люд всех цветов и оттенков кожи (кроме белого). Конечно, Париж не выглядел затрапезной Золушкой до бала. Но и ею на сказочном, феерического балу тоже увидеть город не довелось. От хозяина ресторанчика, в котором несколько раз ужинали, на наш вопрос, почему повсюду закрыты вечером рестораны и возникает проблема, где перекусить, последовал недвусмысленный ответ: на эти дни настоящие парижане уезжают из города.

Останавливались мы в гостинице с музыкальным интерьером в районе вокзала Сен-Лазар. Каждое утро, отправляясь по запланированному накануне маршруту, мы зачастую ныряли в метро, где в будочке кассира моё внимание привлекла табличка со словами, видимо, специально для приезжих: «Кто обменивается улыбкой, путешествует с удовольствием».

Что в эти дни мы смогли показать ребёнку?
Покатали её на праздничном колесе обозрения, которое в очередной раз возвели на площади Согласия. Колесо начинается с большой очереди. Но о ней забываешь, когда закрытая от ветра кабинка поднимает тебя на высоту 60-ти метров. Никогда раньше не видел Париж с такого ракурса. Меня привёл в восторг — самое сильное впечатлением от поездки — вид через Триумфальную арку на Дефанс. Одно дело читать, что они расположены на одной линии, и совсем другое это увидеть.

Дали полюбоваться на витрины магазина «Весна» (Printemps) с танцующими куклами, перед которыми застывали, не желая уходить, дети, а с ними и взрослые.
Задержались втроём около шикарного «Галери Лафайет» на бульваре Османа. Созданный более века назад, в 1896 году, магазин, как известно, просто рай для шопоголиков. Я к таковым не отношусь, но знающие женщины, знаю, восторгаются, мол, все известные бренды, огромный выбор и атмосфера потрясающая! И ещё, в сезон распродаж дизайнерские вещи вполне спокойно там можно прикупить в 3—4 раза дешевле, чем в Москве в период скидок.

Кстати, московский ГУМ создан тоже более века назад. Торжественное открытие «Верхних торговых рядов» состоялось 2 декабря 1893 года. Так что мы постарше парижского «Галери Лафайет» будем. Постараюсь быть объективным: сегодня «Галери Лафайет» ничем особо не выделяется среди своих коллег-универмагов. А ГУМ выглядит более парадно, празднично, уютно, по-музейному престижно. Шика у ГУМа ничуть не меньше, а вот по уму он пусть не на порядок, но на ступеньку стоит выше. Это моё мнение. Хотите сравнить сами, загляните при случае в один, и другой магазины. Да, у нас дороже, но мы по-другому не умеем. Хочется надеяться, что со временем научимся торговать иначе, тоже по уму.

Для сравнения недавно специально прошёлся по всем 3 линиям ГУМа. В день моего посещения ГУМа не обошлось, дело случая, без Пушкина. Оказалось, в магазине выставка-продажа изделий, связанных с именем Бреге. И не только часов. Воспроизведу здесь часть рекламно-информационного текста, предлагаемого покупателям.

«История взаимоотношений дома Breguet и семьи Александра Сергеевича Пушкина начинается в 1806 году, когда отец великого русского поэта Сергей Львович Пушкин заказал через своего банкира в Париже Жака Рекамье часы Breguet с механизмом репетира.

Сам же Пушкин упоминает часы Breguet в первой главе романа в стихах «Евгений Онегин». (Совсем недавно, совершая поездку в Питер, я как раз вспомнил эти строки, когда шёл Александровским садом, который в начале XIX века был тем самым бульваром. — А. Р.)

Онегин едет на бульвар
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед.

Можно предположить, что Пушкин вспоминает именно о часах Breguet, принадлежавших его отцу: ведь поэтическое выражение «недремлющий брегет» легко объясняет и техническое устройство репетира.

При этом стоит отметить, что в начале XIX столетия «брегеты» были популярны среди аристократии, поскольку часы именно этой компании предпочитал сам император Александр I. Представители самых громких русских фамилий — Голицыны, Гагарины, Куракины, Трубецкие, Апраксины, Строгановы, Долгорукие, Щербатовы, Тургеневы, Нарышкины, Панины, Демидовы, — с охотой покупали модели, созданные в парижской мастерской Бреге.

В московской и петербургской моде были репетиры, хронометры, часы с уравнением времени, с вечным календарём, турбийоны, военные шагомеры, настольные часы с большим боем, будильники, часы с запасом хода…»

Мой совет: хотите больше знать, прогуливайтесь иногда по «аллеям» ГУМа. Между прочим, гуляя, увидите московскую достопримечательность, появившуюся совсем недавно, — музей-туалет. Им можно воспользоваться по его прямому назначению. Но здесь можно и привести себя в порядок, принять душ, перепеленать ребёнка, почистить зубы, поправить макияж и даже побриться.

В мужской зоне сантехника и держатели туалетной бумаги — посеребренные, а в дамской половине всё побогаче — позолоченное. В помещениях много света, он исходит из светильников из бронзы и хрусталя. Вместо традиционных сушилок и бумажных полотенец — только хлопковые салфетки. Как и 2 века назад, двери туалетных комнат выполнены из натурального дерева, а на стенах огромные зеркала в резной раме.

Реставрация туалета длилась почти 7 лет (понятное дело, стройка века). По архивным чертежам восстанавливали дореволюционные интерьеры комнаты отдыха: планировку, рисунок на мраморных стенах и светильники из муранского стекла.

Конечно, можно по-разному взглянуть на появление на московской земле действующего музея-туалета. Но ведь не удивляемся мы, когда Брюссель приглашает нас посетить музей «Писающего мальчика» на Гранд-Плас с экспозицией, представляющей писсуары и унитазы, в которые справляли нужду европейцы разных эпох. Так что, если к вам приедут в гости друзья-приятели из какой-нибудь Швеции, Португалии, Швейцарии или Праги, смело приглашайте их в музейную часть ГУМа. Мелочь, но им, смею думать, будет приятно.

Однако вернёмся в Париж. Считается, что в 2012 году столица Франции подарила Елисейским Полям совершенно новую праздничную иллюминацию. Мы прошли по украшенной улице, начинающейся от входа в «Сад Тюильри». Были около мэрии, поднялись на Монмартр, зашли в Сакре Кёр и Нотр-Дам, капеллу Сент-Шапель, храм Св. Троицы и побывали в церкви Св. Лаврентия на рождественском представлении для детей о рождении Христа. Первые 3 храма, думаю, известны всем, про 4-й, вероятно, слышали или даже бывали в нём, а вот про 5-й, смею думать, знают немногие. Меж тем, церковь эта очень старая и с прелюбопытной историей. Например, во время Французской революции церковь была провозглашена Храмом Разума, со временем стала Храмом Гименея и Верности, а затем, наконец, — Храмом Старости. Такие вот превращения-трансформации, очень, замечу по-французски.

Обстоятельно познакомились с Гранд-опера;. Экскурсия в этот раз началась для нас с концерта уличного музыканта, игравшего на фортепиано рядом с театральным зданием. В прошлый мой приезд фигуры на крыше реставраторы только начинали золотить. Сейчас эти фигуры были в самом прямом смысле во всём блеске. Должен сказать, что внутри Гранд-опера; я был впервые. Поэтому, поднявшись по парадной лестнице, мы долго гуляли по фойе, заходили в зрительный зал, поднимались в ложи, чтобы рассмотреть ближе потолок, расписанный Марком Шагалом, и огромную люстру из хрусталя. Заходили в библиотеку, разглядывали там экспозицию картин, рисунков, фотографий. Поглядели на готовящийся к открытию музей костюма и зашли в магазин при театре.

Нашли и побыли в церкви Мадлен (другое название — храм Св. Марии Магдалины), про которую забыл упомянуть чуть раньше. Глядя на неё, у меня обычно возникает ассоциация с островом посередине автомобильной реки. По форме это классический греческий храм. К сведению любознательных, воздвигнут он опять же в честь побед Великой армии Наполеона, т.е., по сути, является памятником захватчикам. И это тоже очень по-французски. Я в нём не впервые и каждый раз нахожу здесь новую выставочную экспозицию современного искусства.

Показывая девочке Париж, мы не обошли стороной Центр Помпиду, где проводилась выставка Сальвадора Дали. Какой Дали художник, специалисты бесконечно спорят, но в чём все сходятся, так это в том, что был он великолепным мастером пиара, вернее, самопиара. Минувшие после его смерти 23 года лишь подтверждают это суждение. Проводимая в парижском Центре выставка одного из самых одиозных и эксцентричных художников XX века, конечно же, «крупнейшая за последние 30 лет». О том, что она проводится, знает каждый приезжающий — «подсказывает» назойливая реклама в гостиницах и в метро.

Но на Дали мы не пошли, хотя скопления людей перед кассами здесь не наблюдалось. Очереди были на «Экспрессионизм и моду» в музее д’Орсе, за входными билетами в Нотр-Дам-де-Пари, а тут почему-то обошлось без. Так что, как поётся в оперетте, на Дали в музей мы не попали – мороженое ели «ассорти»! Мороженое «ассорти» и в самом деле мы ели. Кстати, вполне обычное, я даже сказал бы, заурядное мороженое.

В 1973 году, работая в газете, я написал серию очерков о мороженом. Так что чуть-чуть в теме. С тех пор помню, что история сладкого десерта начинается где-то в Китае и относится к 1000 году до н.э. И хотя именно в Париже в XVII веке придумали включать в состав мороженого молоко, сливки и яйца, т.е. мороженое стало похожим на современное, а Франция стала страной, не только подарившей миру духи, шампанское, но и пломбир в стаканчиках, особого изыска в этом десертном блюде сегодня в кафе и ресторанах мы не встретили.

И уж коли зашёл разговор о мороженом во Франции, то могу вспомнить ещё несколько примечательных фактов: до XVI века французам оно вообще не было известно. Диковинный продукт пришёл к ним с Екатериной Медичи, когда она вышла замуж за французского короля Генриха II. Первое специализированное кафе открылось в Париже тоже в середине XVII века. И уж, конечно, французская история даже мороженого не обходится без Наполеона Бонапарта, страстного любителя мороженого. Даже в ссылку на остров Святой Елены национальный герой Франции выписал себе аппарат для его изготовления. И получил щедрый политкорректный подарок от одной сердобольной англичанки.

Но вернусь к Дали. В прошлый свой визит, когда мы с женой обходили залы Центра Помпиду, я удивлялся, почему этот музей имеет название музея современного искусства, тогда как и художественные полотна художников, представленные в нём, и тем более выставочный центр промышленного дизайна нынче выглядят чистым ретро. Оттого странно, что по сей день можно встретить в разного рода текстах утверждения, что «работы Дали выглядят современными». Да, современными, если вы возьмёте в руки «Чупа-чупс», обёрточную упаковку (в просторечии фантик) которому за полчаса нарисовал Дали. Так что и впрямь был он недурным рекламщиком.

На выставку «Экспрессионизм и мода» в музее д’Орсе, отстояв длинную очередь, мы попали. Желание увидеть её было столь велико, что никакая очередь нас не смущала. Прикинул: в 2 «хвостах» стояло примерно тысячи 3 желающих обрести заветный входной билетик. На выставке представлены Клод Моне, Эдуард Мане, Эдгар Дега, Гюстав Кайботта и Пьер-Огюст Ренуар, Мэри Кассат, Берта Моризо и Ева Гонсалес. Но интересна она оригинальным сочетанием художественных произведений, оригинальных костюмов и фотографий того времени.

С выставки я уходил, в очередной раз утвердившись в своей любви к Ренуару и ещё раз восхищённый его белым цветом, и любопытным наблюдением-сравнением: работы экспрессионистов-мужчин — это интерес художников к изображению горожан за работой и на отдыхе, в городе и в деревне, это очевидный их интерес к повседневным делам современников, самим людям. Работы художниц отличаются вниманием женщин к более интимным ситуациям и акценте на аксессуарах, обуви, шляпах. Замечу, что импрессионисты не просто сумели запечатлеть моду 1860—1880-х годов, они как фотографы донесли до нас буквально копии работ созданных в ту пору многочисленных модных домов, брендов, туалетов, заказанных у лучших кутюрье.

Гравюры, модные журналы (даже модный журнал для девочек и молодых девушек «Journal des Demoiselles») и фотографии из фонда Дисдери при музее д’Орсе позволили окунуться в атмосферу эпохи. Костюмы и аксессуары, шляпы и обувь распределены по залам в соответствии с темами: гостиная, загородная прогулка и т.д. На выставке можно было увидеть: юбки со шлейфом и с турнюром, короткие платья на молнии и летний туалет в полоску и в горошек, изображённом на картине Альбера Бартоломе «В оранжерее». В каждом зале одно или несколько платьев и аксессуаров, непосредственно связанных с картинами, так что можно сравнить живопись и реальную моду.

На выставке впервые увидел сохранившиеся фрагменты «Гуляющих» Клода Моне (этюд для «Завтрака на траве»), привезённые из Национальной галереи Вашингтон. Не знал и не мог даже подумать, насколько отличен этюд от окончательного полотна. Вернее было бы полотном (по размерам) назвать этюд, а итоговую работу — всего лишь маленьким шедевром.

Погуляли в районе Дефанс, посмотрели фильм в кинотеатре «Paris Story», покатались на горках и попрыгали на «тарзанке» на Елисейских Полях, проехали на велорикше к Триумфальной арке, прошли по мосту Александра III от Дома Инвалидов мимо Большого и Малого дворцов к Елисейским полям, по пути поздоровались с застывшими памятниками Черчиллем и Шарлем де Голлем. Конечно, видели ещё много чего, ребёнок, я посчитал, только вертепов, привлёкших её внимание, сфотографировала в разных местах 9 штук. Так что для неё, похоже, всё-таки в какой-то мере сказка была.

Ещё мы заглянули в капеллу Сент-Шапель. Я люблю её божественные витражи. Даже на фото витражи выглядят потрясающе! Но «живьём» они ещё прекрасней. Продолжаются реставрационные работы, восстановление идёт по маленьким частям. После посещения Сент-Шапель зашли пообедать в «Brasserie Les Deux Palais». Визит в ресторан запомнился диалогом жены с официантом:

— Всякий раз, когда бываю в Париже, привожу к вам тех, с кем приехала, и никогда не бываю разочарована. Желаю вашему заведению процветания в 2013 году!
— Спасибо, мадам, но 2013-й будет тяжёлым годом.
— Почему?
— Потому что… — последовала выразительная мимика на лице, из которой было ясно, что он подразумевал (15 мая 2012 года началось президентство Франсуа Олланда, нового, 45-го президента Франции).
— Это был ваш выбор.
— Не мой! Всё начинало выправляться, а теперь…
— Это был триумф демократии. Я смотрела по телевизору… прямая трансляция…
— И думали: «Какие французы дураки!»
— Я никогда не назвала бы французов дураками, но они сделали свой выбор. Давайте не делать пессимистических прогнозов. Пусть 2013-й будет хорошим годом!

Надо ли говорить, что путевые заметки могут быть безразмерными. Париж это позволяет. Но кто там был, многое уже видел, кто не был, найдёт, надеюсь, возможность съездить и поглядеть самому, если уж очень возжелает.

…Когда, подлетая к Москве, я дремал в кресле самолёта, у меня в голове родилась мысль, мол, прибываю «вечерней лошадью из Парижа». И тогда же всплыл вопрос: откуда и когда возникло это распространённое выражение «вечерней лошадью из Парижа».

Уже дома попробовал через Интернет найти «откуда растут ноги» — не вышло. И Яндекс, и интернетчики упрямо толкали меня на полуответ: на гоголевского «Ревизора», с его супом в кастрюльке, который прямо на пароходе приехал из Парижа, на «вечернюю лошадь», которой Буба Касторский, уезжал в свой любимый город Одессу. Но правильного ответа на свой вопрос я так и не отыскал. Вроде бы слова на слуху, все их знают, употребляют, а откуда они и когда вошли в наш разговорный обиход, никто подсказать не смог. Занятно даже.
2013 г.

     * * *

Поездка на северо-восток Франции состоялась в начале 2018 года. Казалось бы, хронология обязывала заметкам об Эльзасе стать финальными. Но у книги своя логика, которая потребовала сюжетной рокировки. Один рассказ о визите во Францию уступил законное место другому путешествию тоже по Франции, совершённому несколько раньше. При этом Страсбург, «обойдя на повороте», пришёл к читателю раньше ещё и заметок о Риме, Мюнхене и Праге. Почему? Надеюсь, дочитав книгу до конца, читатель поймёт, что заставило меня проделать эту операцию.

Поэтому сейчас о том, как я уехал от новогодней домашней ёлки и приехал к большой ёлке на одной из площадей Страсбурга, побывал в 5 деревнях, городках, обосновавшихся поблизости от исторической столицы Эльзаса, заглянул на денёк в Германию и вернулся к домашней ёлке, чтобы успеть к старому Новому году. Поэтому предлагаю заметки из зимнего Страсбурга.

Французским Страсбург стал окончательно лишь по итогам Первой мировой войны. А бывшие ранее постоянные переходы эльзасских земель, всякий раз после очередной войны, то к Германии, то к Франции, не могли не сказаться на Эльзасе, в том числе на Страсбурге, который стал своеобразным продуктом смешения 2 культур. А позже, будучи пограничным, — символом примирения Франции и Германии, первооснователей Европейского союза. Этим, собственно, и обусловлен тот факт, что город на реке Иль (приток Рейна) в 1949 году превратился в «парламентскую столицу Европы» — место заседаний Совета Европы, а позже, с 1992 года, там заседает Европейский парламент. Частью Совета Европы является Европейский суд по правам человека.

Уже приехав в Страсбург, я вдруг услышал от жены, человека далёкого от политики, неожиданные слова: «Хочу взглянуть на город, где находятся важнейшие структуры, беспрерывно поливающие нас грязью и требующие за это с нас же денег. Хочу увидеть этот двуличный город. В конце концов честь города зависит не только от неповторимой архитектуры центра города, признанного ЮНЕСКО мировым наследием человечества, в числе которого Страсбургский собор и квартал “Маленькая Франция”».

Такая вот мотивировка поездки, оказывается, была у моей жены. Я счёл её резонной.
Компанию нам с женой в поездке в Эльзас решила составить старшая дочь. И вот телепортация в географический центр Западной Европы состоялась. За окном гостиничного номера видны бегущий симпатичный трамвай — длинная гусеница из серебристого металла и стекла, где стекла, кажется, больше, чем металла, площадь (пл. Бордо — Bordeaux), слева невдалеке телевизионная башня, справа подальше возвышается Страсбургский собор.

Привели себя в порядок и отправились проверять, какие изменения произошли с тех пор, когда здесь бывал Д.И. Фонвизин, который сообщал в письме «К родным»:
«Город большой, дома весьма похожи на тюрьмы, а улицы так узки, что солнце никогда сих грешников не освещает. Правду сказать, что в сём городе для вояжёров много есть примечательного».

Мы, собственно, вояжёры-путешественники и есть. Нас именно дома, улицы и примечательное интересует более всего. Когда вышли знакомиться с городом, уже темнело: поздно не было, просто погода стояла хмурая — пасмурно. Эта поездка получилась самой зонтичной из всех, что были за 9 лет путешествий. Дождь не лил (разве что 1 день побуянил прилично на пару с сильным ветром), но моросил с разной степенью интенсивности почти все дни нашего пребывания. Хотя порой солнце всё же умудрялось пробиться сквозь муть из тумана и туч.

Однако мы радовались этой мороси, сравнивая каждый вечер «свою» погоду с той, что показывало французское телевидение, рассказывая о погоде в других районах страны, особенно в западных. Ураган, ливни, наводнение, мощные снегопады, согласитесь, были бы куда хуже. Это я к тому, что спустя несколько дней после нашего возвращения домой пара московских знакомых отправилась в командировку во Францию.

 И потом рассказывали о наводнении: затопленном Париже и огромных крысах, тучей «шествовавших» по Елисейским полям. А чуть позже от парижских друзей, вернувшихся после нескольких лет работы в Москве на родину, пришло электронное письмо с фотками. На одной — заснеженный городской пейзаж с засыпанными снегом автомобилями и деревьями, с ветвями, поникшими от груза налипшего снега. Написали, что подобное у них случается крайне редко. Мол, вы сколько ни бывали зимой у нас, такого не видели. Действительно, не видели. А ещё написали, что пришлось им достать свои московские шапки-ушанки. Пригодились. Что и продемонстрировали на втором снимке.

До Эльзаса, когда мы там были, доходили лишь отголоски жуткой непогоды, царившей в те дни повсеместно. А в нашем уголке Европы было плюс 10—12 градусов, пусть даже по ощущениям казалось, что температура ниже. При всём том каково было встретить на улицах цветущую сирень, цветущие розы, цветущую декоративную капусту и лопнувшие почки деревьев — в начале-то января!

1-я вылазка была не оcобо продолжительной. Мы избрали путь прямо вперёд и довольно быстро оказались на округлой площади Республики (Place de la R;publique). Учитывая историю, её можно назвать самой символичной и знаковой. На ней, в центре, стоит памятник, выполненный, как считается, в стиле Огюста Родена. В нашем восприятии это Родина-Мать. Для эльзасцев это Мать-Страсбург. Она сидит и держит на коленях двух погибших в Первую мировую войну сыновей: француза и немца. Так как эльзасцы сражались с обеих сторон, то памятник следует политкорректности и называется «Нашим павшим» («; nos morts»). Чтобы подчеркнуть равенство для Матери-Страсбурга немца и француза, они даже внешне похожи и представлены в обнажённом виде без военной формы. Памятник установили в 1936 году — за 4 года до новой мировой войны, на которой французские и немецкие сыновья вновь оказались противниками.

Вокруг площади 5 помпезных зданий. Жёлтым цветом фасада из песчаника, а также сочетанием различных архитектурных стилей: классического, ренессанса и барокко выделяется Рейнский дворец. У нас бы прикрепили табличку: «Памятник архитектуры охраняется государством». У них обошлись без таблички, но здание признали шедевром немецкого зодчества.

Иначе и быть не могло. Когда император Вильгельм I увидел ещё только чертежи дворца, он сказал коротко и ясно: «Колоссально!». Короче, чем в рекламе «Квадратиш, практиш, гуд». Хотя у многих тяжёлое и пафосное строение вызывает ассоциацию со слоном. Почему именно со слоном, а не, например, с гиппопотамом, понять трудно. И вообще, не может здание, построенное немцами, излучать легкомысленный французский дух.

По той же причине и стоящая рядом Национальная университетская библиотека, и Национальный театр Страсбурга, и ещё 2 не менее помпезные здания-близнеца по обе стороны Проспекта Мира (Avenue de la Paix), там сейчас находятся Государственная налоговая инспекция и Префектура, представлены в монументальном имперском («берлинском») стиле. Было бы странно, если они выглядели бы иначе. В конце концов это же немецкий квартал.

По той же причине разнятся немецкая и французская литература, живопись и музыка. Как справедливо написал Эдвард Резерфорд в романе «Париж»: «Германия дала миру космический симфонизм Вагнера, а романтическая Франция предпочитала задушевность и живописность».

«Большой», на взгляд Фонвизина, город мне таковым не показался. Население современного Страсбурга около 300 тысяч. Вряд ли ошибусь, сказав, что во времена Дмитрия Ивановича, в XVIII веке, здесь жило куда меньше людей. Туристическая, она же старая, часть города замыкается территорией острова, окружённого рекой Иль. Именно тут Страсбургский собор и квартал «Маленькая Франция», выделяющийся стоящими у воды фахверковыми (каркасными) домами с характерной расшивкой стен, которая делает их узнаваемыми.

Впервые я увидел их на другом конце Франции, в Бретани. И по незнанию решил тогда, что это французский архитектурный стиль. И лишь позже, побывав в Баварии, узнал, что именно там в XIII веке появились 1-е строения, получившие название «фахверк». Позже мода на них захватила всю Германию и перетекла в Европу. Во Франции фахверковые дома очень даже прижились. Сегодня они здесь встречаются очень часто: и старые, и новые, вполне даже модерновые. Одной из главных причин туристического нашествия в Эльзас, мне кажется, — желание людей взглянуть на улицы, составленные из фахверковых домов. В рождественско-новогоднем ярмарочном оформлении эти дома выглядят ещё привлекательней.

Уже вернувшись домой, я из любопытства заглянул на сайт Галины Шевалер «Жизнь по-французски». Там названы 20 лучших рождественских ярмарок Франции. И надо согласиться с автором сайта: популярность рождественских ярмарок такова, что «не сходить на march; de No;l для француза, это как не посмотреть в очередной раз «Иронию судьбы» для русского. А самым красивым, признанным № 1 в стране и самым богатым march; de No;l во Франции является Страсбургский». Кстати, из 20 лучших ярмарок 6 расположились на Эльзасской земле.

Правда, с одним утверждением Шевалер я всё же поспорил бы. Она говорит, будто «Страсбургская рождественская ярмарка притягивает туристов на праздники не хуже, чем украшения и огни самого Парижа!» Так как я парижское рождество, напомню, видел своими глазами, могу сказать, что праздничные украшения и огни Страсбурга, Рибевилле и Кольмара мне понравились больше столичных. Понимаю, что оформление парижских витрин магазинов богаче. Но полагаю, найдётся немало людей, которые согласятся с тем, что дорого-богато не всегда лучше. Рождественские украшения в Эльзасе душевнее.

До поездки знал, что Страсбургский собор — католический кафедральный, в прошлом на протяжении более 200 лет был самым высоким зданием мира, по сию пору является крупнейшей в мире постройкой из песчаника (из красного вогезского). Далее сугубо субъективное: внутри собор при всей моей любви витражей (в Страсбургском соборе они XII–XIV веков) большого впечатления на меня не произвёл. Может, за время поездок попривык к витражам. Может, причиной такого восприятия стал тёмный интерьер собора. Допускаю, что в солнечный день свет изменил бы восприятие.

Куда сильнее впечатлили меня смонтированные внутри собора астрономические часы. Их уникальный механизм начал создаваться в 1353 году, потом он совершенствовался с 1547-го по 1574 год, в 1789 и в 1832 годах. В моём представлении его устройство существенно сложнее мотора современного автомобиля. Хотя в те далёкие времена никаких ещё автомобилей не существовало. Мне довелось видеть уже немало удивительных часов. Но уникальность этих не только в спектаклях, которые разыгрываются перед зрителями: и 4 фигурок, которые символизируют бренность бытия (каждые 15 мин.); и действия 2 ангелов: один звонит в колокольчик, а другой переворачивает песочные часы (раз в сутки); и явления Иисуса Христа с 12 апостолами; и выезда античных богов на колесницах, где Диана символизирует понедельник, Марс — вторник, Меркурий — среду, Юпитер — четверг, Венера — пятницу, Сатурн — субботу, Аполлон — воскресенье; но и в отсчёте праздников, даты которых меняются из года в год; и в той части часов, что показывает цикл колебания оси вращения Земли — 1 оборот занимает около 25 765 лет.

Снаружи здание кажется сплетённым из тонкого кружева. Вид его восхищает, изумляет… Храм называют парящим розовым ангелом. Изначально его планировали 2-башенным. Одна, северная, башня высотой в 142 м в наличии. 2-я, южная, башня так и не была завершена, отчего собор имеет примечательную асимметричную форму.

Желающие могут подняться на смотровую площадку, на которую ведёт винтовая лестница из 332 ступеней. Прогулку на высоту 66 метров нельзя назвать лёгкой, но я эти ступеньки одолел, выслушивая ворчание дочери: куда это меня, 90-летнего, понесло? Хотя мне всего 8-й десяток. На смотровой площадке буянил жуткий ветер. Спускаться оказалось легче. Во время спуска я смог даже полюбоваться шоколадными крышами Страсбурга. Сказать сегодня, какие крыши мне глянулись больше: красные Праги или матово-коричневые Страсбурга, затрудняюсь. Кстати, надо иметь в виду, смотровая площадка собора — единственное место, откуда можно сделать приличный фотоснимок дворца Роган, из которого «уходил на бой под Аустерлицем влюблённый в Жозефину Наполеон Бонапарт». Вот таким романтическим языком пишется французская история в некоторых изданиях.

Доводилось читать, что Гёте в свою бытность страсбургским студентом регулярно совершал подъём на верхотуру собора, чтобы преодолеть страх высоты. Бывал здесь, говорят, и Стендаль. Из знаменитых русских отметился Кюхельбекер. В воспоминаниях о своих путешествиях он писал: «Страсбург лежит невысоко; но вкруг него весь небосклон обставлен горами: со стороны Германии — Шварцвальд, со стороны Франции — хребет Вогезский. Восхитительное зрелище представляют сии горы с высоты кафедрального собора Мюнстера (Страсбургский собор — нем. Straburger Munster. — А. Р.): я видел их при солнце; далёкие белые Вогезы сияли; тёмно-синий лесистый Шварцвальд чем ближе, тем более подходил к цвету лиловому, и наконец весь амфитеатр городов, сёл и виноградников, покрывающих его, являлся моему взору подёрнут флёром красноватого дыма». Про «амфитеатр городов, сёл» — это круто сказано, как заметил бы Пушкин, «кюхельбекерно».

На северной стороне площади, на которой стоит кафедральный собор (о ней порой можно услышать, что она принадлежит к числу самых красивых городских площадей Европы, но я не спешил бы воспринимать эти слова всерьёз), стоит знаменитый Дом Каммерцеля. Если представить его обстоятельно, это одно из хорошо сохранившихся позднеготических светских зданий средневековья на территории бывшей Священной Римской империи, фахверковый дом эпохи немецкого ренессанса.  Построенный в XV веке, он имеет богатый резной фасад, украшен резной скульптурой и искусно расписан внутри. Особую прелесть придают ему ряд окон (их 75 на трёх этажах относительно не крупного здания). Его называют самым красивым фахверковым зданием в мире. И тут я ручаться не стану, но подтвердить, что здание и впрямь красивое, могу.

С конца XIX века в доме Каммерцеля обосновался ресторан с симпатичным интерьером (фрески, созданные в 1904—1905 годах). В ресторане можно попробовать традиционную эльзасскую кухню, снять пробу которой мы и отправились после спуска с высот Страсбургского собора. Усталость требовала дать отдых ногам. Присели вкушать эту самую традиционную эльзасскую кухню на 1-м этаже. Франция, конечно, страна багетов и круассанов, но Эльзас, напомню, французский лишь наполовину. И кухня его тоже наполовину немецкая. Как настоящий турист, я заказал шукрут. Это эльзасское блюдо в виде тушёной кислой капусты, вареной картошки, колбасок и грудинки. В ресторане дома Каммерцеля можно было заказать шукрут из 8 и 10 видов мясных продуктов. Я решил ограничиться восемью.

Если уж зашёл разговор о соборах, то стоит упомянуть неоготическую церковь Св. Павла (;glise Saint-Paul de Strasbourg) с её двумя 76-метровыми башнями. Она стоит на небольшом островке в месте пересечения рек Иль и Ааре. Здание церкви довольно молодое. В конце XIX века её построили «в рамках градостроительного плана по благоустройству города». Получается — больше для красоты. Изначально храм предназначался для протестантского немецкого гарнизона, расквартированного в Страсбурге в годы, когда Эльзас находился под властью немцев. Сейчас это приходская церковь реформаторской общины Эльзаса и Лотарингии. И если фотографировать Страсбургский кафедральный собор при его высоте достаточно проблематично, даже принимая во внимание соборную площадь. То речная гладь и Королевский мост (Pont Royal) позволяют делать снимки церкви Св. Павла открыточного вида.

Так как месторасположение нашей гостиницы было недалеко от новой синагоги, мы не могли её не заметить (бросилась в глаза интересная решётка на фасаде синагоги) в 1-й же день пребывания в городе. Её ещё называют Большой синагогой мира и центральной синагогой Страсбурга (Synagogue de la Paix) и считают 2-й по величине в Европе, после будапештской. Тихий жилой район у авеню Вогезов, который примыкает к обширному парку Контад, что рядом с синагогой, без особой натяжки можно назвать еврейским районом. И хотя традиционно говорят о французской и немецкой составляющих двуликого города, справедливости ради нужно сказать, что за многочисленное еврейское население Страсбург получил прозвище «французский Иерусалим».

Впрочем, если углубиться в историю, эльзасцы были весьма предприимчивы во всём, что касается антиеврейских символических жестов. Их и сегодня можно легко найти, приглядевшись к деталям архитектуры в этих местах. Но для меня большим открытием было то, что самый известный деликатес Эльзаса — фуа-гра, — знаменитый паштет из гусиной печени (p;t; de foie gras), ставший визитной карточкой французской кухни, был заимствован у евреев Страсбурга. Во всяком случае, они в этом уверены сами и убеждают других.

Справедливости ради можно сказать, что, если говорить о персоналиях, то без Страсбурга тут не обошлось, но история фуа-гра куда длиннее и вряд ли имеет право ограничиться территорией Франции. Деликатес фуа-гра имеет египетские корни. Известна приверженность ещё древних египтян почти 5 тысяч лет назад к лакомству из нежной гусиной печени. Позже её подхватили римляне, которые в свою очередь поделились «вкусняшкой» с французами.

Русская кухня в далёкие времена конца XVIII века, паштетов не знала. Они у нас, как те же сыры Бри, Камамбер и Рокфор, появились из-за границы, если точнее, из Франции. Но если доставка сыра не особо лимитировалась временем, то паштету долгий путь был заказан. Французская голь на выдумки тоже хитра, и в 1782 году нормандский повар Жан-Жозеф Клоз нашёл выход. Он придумал запекать паштет в различных видах теста: слоёном, заварном, сдобном, пресном, рубленом, рассыпчатом и даже дрожжевом. Кстати, за своё изобретение был ему дарован дворянский титул.
Конечно, возникает вопрос: где Нормандия и где Эльзас со своей столицей Страсбургом? Оба региона, конечно, на севере Франции, только один на западе, а другой на востоке. Нормандия, как известно, протянулась вдоль пролива Ла-Манш, который от Эльзаса ну, очень далеко. Тем не менее, в таком виде, запечёном, французский паштет добрался и до России. Чему подтверждением служит послание Александра Пушкина, адресованное члену кружка «Зелёная лампа» —Михаилу Андреевичу Щербинину:

Житьё тому, любезный друг,
Кто страстью глупою не болен,
Кому влюбиться недосуг,
Кто занят всем и всем доволен;
Кто Наденьку, под вечерок,
За тайным ужином ласкает
И жирный страсбургский пирог
Вином душистым запивает…

Строки эти рождены в 1819 году, но позже страсбургский пирог возникнет ещё и в «Евгении Онегине»:

Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.

Маленькая деталь: «Страсбургский пирог» изначально назывался «Немецким пирогом». Тут вопросов, думаю, возникнуть не должно. Скорее всего, тогда Страсбург был немецким, а не французским. А вот то, что пирог у Пушкина именуется «нетленным», подтверждает факт, что речь идёт именно о кулинарном изобретении Жан-Жозеф Клоза, которое пирогом-то признать сложно, однако при желании можно. И всё же, по сути, это никакой не пирог. То, что называют «Страсбургским пирогом», в реальности паштет, запечёный в тесто. И для лучшей сохранности продукта после запекания промежуток между тестом и паштетом заливается смальцем, растопленным салом. После чего паштет становился «нетленным» — его можно было долго хранить и транспортировать в ледниках.

И ещё одна особенность, в «Страсбургском пироге» у фуа-гры (первоначально приготовляемая из гусиной печени, когда гусь откармливался орехами) существовала законная разновидность: из гусиной, телячьей печёнки, перемолотой свинины, телятины с добавлением рябчиков с трюфелями. Во времена Пушкина к «Страсбургскому пирогу» подавали кисло-сладкий соус «Кумберлан» из яблочного пюре со смородиной, вином (обычно бралась мадера, или на любителя — коньяк, ликёр) и пряностями.
Сегодня существуют как бы 2 самостоятельных продукта. Фуа-гра в чистом виде, лишь сверху она покрыта смальцем, продаётся в баночках. А в ресторане и даже в кондитерской вам могут предложить кусочек «Страсбургского пирога». Соответствует ли его рецептура тому, что мог отведать Александр Сергеевич? Сомневаюсь.

Что касается современных россиян, то они известные рационализаторы, и потому я не удивлён появлению у нас «страсбургского пирога» от кулинаров, судя по всему, что-то слышавших про таковой. Ими разработаны рецепты сладких вариантов «страсбургского пирога». Один — с абрикосами и с творогом. Другой — с замороженной чёрной смородиной и с творогом. Как сказал бы по этому поводу классик, «Всё смешалось в доме Облонских».

Путеводители, знакомя с достопримечательностями Страсбурга, среди музеев, какие имеют ту или иную популярность и определённый интерес для путешествующих, прежде всего указывают на Дворец Роган — бывшую резиденцию епископа Страсбурга. Здесь расположены сразу 3 музея. Мы посетили 2 из них, обойдя вниманием археологический (хотя он, говорят, мирового уровня и 2-й по значению во Франции).

В Музее декоративно-прикладного искусства взглянули на роскошь поистине королевских интерьеров кардинальских покоев. Всё как есть почти в любом дворце такого уровня: грандиозные гобелены, картины, бюсты на колоннах, шикарные вазы, великолепная отделка стен, потолков, прекрасная мебель (несколько образцов любимых мною секретеров). Осмотрели собрание предметов декоративного искусства и ремёсел местных мастеров 2-й половины XVII — середины XIX веков: керамику и ювелирные украшения, предметы художественной ковки, часы и старинные заводные куклы.

Музей изобразительных искусств (его иной раз называют Музеем изящных искусств) дал возможность увидеть произведения ранней живописи, относящейся к XIV веку. Глядя на полотна, возникало странное ощущение. С одной стороны, понимаешь, что это тот этап искусства, когда просто нельзя ждать уровня, какое мастера достигнут позже. С другой, видишь, что уровень, конечно, не кружка «умелые руки», а студии «очень-очень умелых рук», и всё же не идущий ни в какое сравнение с более поздними работами. Тем не менее в экспозиции представлены полотна Эль Греко и Ганса Мемлинга, Боттичелли и Ван-Дейка, Джотто и Тинторетто, Веронезе и Каналетто, Франсиско Гойи и Курбе, Энгра и Камиля Коро, Дега... Самая большая часть собрания — коллекция работ итальянских живописцев. Самое известное произведение тут — «Портрет молодой женщины» кисти Рафаэля. Самое привлекательное — смею думать, полотна работы Рубенса. Особая гордость — коллекция натюрмортов, среди них знаменитые фламандские натюрморты.

И хотя Страсбург не произвёл впечатление большого города, разнообразных музеев (на любителя) здесь немало. Упомяну некоторые: Музей Нотр-Дама (Museum de l’Oeuvre Notre-Dame), Эльзасский музей (Mus;e alsacien), Музей Пастера (он тут преподавал), Музей сейсмологии и земного магнетизма (Mus;e de Sismologie et de Magn;tisme Terrestre), Исторический музей Страсбурга (Mus;e Historique de la ville de Strasbourg), Музей модернистского и современного искусства (Mus;e d’Art Moderne et Contemporain de Strasbourg), один из крупнейших во Франции. И в нём, кроме полотен Гогена, Шагала, Пикассо, Марка Шагала, Кандинского работы ведущих современных живописцев, а в разделе фотографий — ранние снимки времени зарождения фотографии, а ещё тут есть галерея Гюстава Доре (он родился в Страсбурге).

Есть 2 музея, которые турфирмы и рекламные путеводители практически не замечают. Оно и понятно: в Страсбург редко кто приезжает надолго. Туристы предпочитают взглянуть на Эльзас проездом, зачастую на автомобиле. Это, надо признать, удобно, но в таком случае не стоит удивляться, что, даже внимательно познакомившись с ТОП-20 главных достопримечательностей Страсбурга, вы не узнаете о существовании этих музеев. Мы узнали, можно сказать, случайно. И, решая в какой из них идти: в Музей гравюр, или в Музей иллюстраций (Centre international de L;illustration), отдали предпочтение последнему — нигде раньше не встречал такого музея. И ничуть не пожалели, что отправились туда. В ходе осмотра подумалось: жаль, что музея иллюстраций нет в Москве — какой роскошный музей мог бы быть!

Не поверите, по возвращении домой, прошло уже несколько дней — и навалились обычные заботы и хлопоты — как вдруг под утро мне приснился сон, где я на ярмарке ММКВЯ подхожу к министру культуры и задаю ему вопрос: «А что, слабо создать московский Музей иллюстраций?» Я даже во сне нашёл ему место. Надо отдать под музей усадьбу «Грачёвка» (XV—XVI вв.), что в Ховрино. Клиническому центру восстановительной медицины и реабилитации, который в настоящее время усадьбу занимает (для него это приспособленное здание), предоставить (выстроить) новое специализированное здание, и устроить двойное новоселье. Хороший был сон, но сон.

Городов без памятников не бывает. Напротив Страсбургского кафедрального собора, будем танцевать от него, как от печки, расположена площадь Гутенберга. На ней городская ратуша и в центре площади памятник Иоганну Гутенбергу, который, как считает Европа, запустил 1-й книгопечатный станок. Про китайцев, знавших книгопечатание много раньше, европейцы не вспоминают: предпочитают писать свою всемирную историю. Названа площадь в честь известного Европе первопечатника (тот с 1434 по 1444 год жил в Страсбурге) в 1840 году из соображений, надо понимать, патриотических. Между прочим, изображений Гутенберга не сохранилось, поэтому скульптор просто выдумал его облик. В полном соответствии с известным выражением «А художник так видит». В данном случае скульптор увидел Гутенберга таким.

На площадь Республики, как помните, мы вышли в 1-й же день. Южная сторона её (в сумерках мы тогда это не разглядели) образована набережной рукава реки Иль. Через него с площади ведёт Театральный мост, соединяющий её с площадью Брогли (Place Broglie). Если бы не карта, я ни за что не догадался, что это площадь. Такая она узкая и длинная — больше похожа на улицу, обсаженную 2 шеренгами платанов. В конце площади возвышается здание Рейнской Оперы, украшенное 6 колоннами. Каждая увенчана фигурой музы. Вообще-то муз 9. Но, видимо, архитектору здания приходилось экономить на колоннах, поэтому для остальных 3 муз места не нашлось. На них тоже сэкономили. Кроме Оперы на площади обращает на себя внимание 3-этажная мэрия. Я специально, идя мимо, пригляделся: может, недостающие у Оперы 3 колонны украсили мэрию? Ничего подобного! И мне стало стыдно за своё подозрение.

Площадь Брогли приютила 2 памятника: обелиск в честь маршала Леклерка и Второй танковой дивизии (Monument du Mar;chal Leclerc), а напротив Оперы, у северо-восточной оконечности площади, почти на берегу канала Фос-дю-Фо-Рампар, скульптуру в виде необычного фонтана «Двуликий Янус» («Fontaine de Janus»), сооружённую по случаю празднования 2000-летия Страсбурга.

На 1-м памятнике надпись: «Генералу Леклерку, освободителю Страсбурга». Вообще-то Филиппа Мари Леклерка почитают во Франции не только как освободителя Страсбурга, но и Парижа. Но для эльзасцев он прежде тот, кто в ноябре 1944 года с боями вошёл в Страсбург, как в таких случаях говорят французы, разгромив гитлеровские войска.
Скульптура Двуликого Януса, которой горожане отметили 2000-летний юбилей Страсбурга, появилась тут в качестве символа находившегося на этом месте в давние времена римского укреплённого лагеря (остатки римских укреплений античных времён были обнаружены как раз поблизости от расположения фонтана). Смотреть остатки развалин мы не пошли, мы их в Риме насмотрелись. А вот, обходя фонтан с Двуликим Янусом вокруг, я вдруг вспомнил слова Гали о желании увидеть этот двуличный город. Получается, в точку попала.

Университетская площадь (Place de l’Universite) расположена перед зданием Страсбургского университета, если не преувеличивают, самого большого во Франции, в котором учится свыше 40 тысяч студентов. Её украшает монумент в честь Иоганна Вольфганга Гёте. Он в своё время был 3 семестра студентом этого учебного заведения. Поэтому перед центральным, старым, зданием университета можно увидеть бронзовую фигуру прогуливающегося поэта на беломраморном постаменте. Рядом с ним 2 аллегорические фигуры муз (не подумайте, что из тех, кому не хватило места на фронтоне здания Рейнской Оперы). Читал, что позади Университетского дворца установлен ещё один памятник-бюст Гёте, но я его не видел. Кроме Гёте с историей Страсбургского университета связаны имена великих Готфрида Вильгельма Лейбница и Иммануила Канта, однако, про их памятники в Страсбурге я даже не слышал. Гуляя по городу, встретил дом, в котором жил Гёте. Случайно увидел овальную табличку — французы предпочитают размещать их не внизу, как мы, а на уровне этажа, на каком жил человек, кому посвящена памятная доска.

Самый оригинальный и банальный одновременно памятник мы встретили на площади Трипье (Place des Tripiers), в переводе «Площадь торговцев требухой». Здесь в 2000 году установили памятник вину — большую деревянную винную бочку.

Посередине площади Клебера, что в самом центре исторической части города, установлен памятник в честь уроженца Страсбурга — наполеоновского генерала Жана Батиста Клебера. Памятник, как и сама посмертная судьба наполеоновского сподвижника, на мой взгляд, очень такие… французские. Пересказывать подробности гибели генерала и местопребывания его тела после неё на протяжении аж 18 лет я не стану. Иначе пришлось бы затеять разговор на тему, каким завистливым человеком был Наполеон. Скажу одно: непосредственно под памятником на площади Клебера, что встречается не столь часто, расположен склеп, в котором в конце-концов упокоились останки генерала. А сердце Клебера хранится в Доме инвалидов в Париже.

Но мы пришли сюда не ради памятника, мы пришли специально, чтобы поглядеть на самую большую рождественскую ёлку Эльзаса. Её обычно устанавливают не в центре, а в юго-восточной части площади, отданной на это время рождественскому базару, называемому Christkindlm;rik. Для страсбуржцев эта традиционная 30-метровая вогезская красавица — такая же Главная ёлка Эльзаса, как та, что ежегодно привозится из подмосковных лесов и устанавливается на Красной площади Москвы. Критерии отбора Главных ёлок в обоих случаях, как выяснилось, примерно одинаковые и довольно строгие. У московского дерева возраст должен быть 100 лет; его высота должна быть 31 метр, диаметр ствола — 72 см в месте среза.

Гуляя по старому Страсбургу, понимаешь, что любой маршрут по нему выстраивается как переход с одной площади на другую. А какая палитра названий! Тут тебе и площадь Золотой цепи (Place De la Сha;ne d'Or), и площадь Большой скотобойни (Place de la Grande Boucherie), перетекающая в площадь Рынка молочных поросят (Place du March;-aux-Cochons-de-Lait), от которой метрах в 300-ах всё та же Кафедральная площадь.

У прогулок по Страсбургу в рождественско-новогодний отрезок времени особая прелесть. Город весь завешен мишками (глядя на которых, начинаешь сомневаться, что символом Эльзаса является аист, а не плюшевый медведь) и пряничными человечками (они являются символом Рождества в Эльзасе, и их повсеместно ничуть не меньше мишек).

Cамый живописный район города — исторический квартал «Маленькая Франция». Жил здесь некогда самый обычный люд: рыбаки, мельники и кожевенники. Сегодня на улицах «Маленькой Франции» чередуются дома XVI-го и XVII-го веков, с просторными внутренними дворами, с большими наклонными крышами. Понимаю: там современный комфорт, и стены давно ушедших столетий не мешают современным технологиям полностью изменить начинку домов, но желание взглянуть: что и как внутри их, возникало не раз.

У меня нет ни малейших сомнений в том, что многие знают, почему этот маленький оазис в центре города носит такое название. Сам я узнал недавно, когда готовился к поездке. Не обошлось без вопроса: почему французы не сочли нужным переименовать квартал, отказаться от названия, данного кварталу в те времена, когда Страсбург был германским? История историей и толерантность толерантностью, но всё же… Носить такое клеймо — или всё «божья роса»?

По внешнему виду очевидным контрастом кварталу «Маленькая Франция» является так называемый Европейский квартал (Quartier Europ;en), где торжествует архитектура совершенно иного, техногенного типа. Ансамбль сооружений, рождённых футуристической мыслью — Совета Европы, Европейского парламента, Европейского суда, — является апофеозом фантастического будущего. Так как он расположился на берегу реки Иль, может возникнуть ощущение, что квартал плавает в чаше с водой. Вода повторяется в обтекаемых конструкциях зданий, образно возникает в прозрачных фасадах, выполненных из стекла, металла и стали. Я думаю, именно так сказал бы о Европейском квартале Кюхельбекер, доживи он до нынешних дней. Во всяком случае, стилистически я попытался высказаться «кюхельбекерно».

Своей формой внушительная башня Европарламента может удивить и даже заинтриговать. «Знающие» люди говорят, что напоминающее шпульку швейной машинки здание специально спланировано с как бы «недостроенной» восточной частью. Мол, конструкция намекает на планируемое расширение Евросоюза в сторону Восточной Европы. Выходит: уже сам проект исходил из далеко идущих планов Западной Европы. Однако на сей счёт скептики и циники заявляют о ещё более отдалённых последствиях. С их точки зрения, вполне можно сказать, что в архитектуре башни заложено пророчество о грядущем распаде Евросоюза. Кто в итоге окажется прав, рассудит время.

Но если серьёзно, то прообразом для создания этого архитектурного произведения явилась известная картина Питера Брейгеля Старшего «Вавилонская башня». И тут уж никак не обойтись без упоминания о легенде, по которой башню не смогли достроить из-за того, что строители начали разговаривать на разных языках. Так что куда ни кинь — всюду клин!

Без всяких контрастов и сопоставлений в Страсбурге можно увидеть немало красивых зданий и интерьеров разных стилей. Среди запомнившихся мне назову «домики» Школы декоративного искусства — в стиле модерн и внушительной исторической общественной бани (купальни) — неороманского стиля. Не знаю, похожа ли страсбургская банька на московские «Сандуны», но, идя мимо неё в промозглую погоду, так захотелось нырнуть внутрь и похлыстать себя веничком. Но быстро сообразил, что парной с веником тут нет и быть не может (есть, впрочем, сауна), и стал догонять своих женщин, ушедших вперёд, пока я тут размечтался.

Мечтать, конечно, не вредно, но страсбургская купальня построена была в 1904—1908 годы. Это ж надо, строить баню 4 года! Может, дело в том, что в ту эпоху далеко не все квартиры и дома Страсбурга были оборудованы обычным водопроводом. Что же касается ванн, то даже в 1914 году они ещё оставались роскошью, доступной только буржуазии. Хотя даже с точки зрения решения гигиенических задач и удовлетворения потребностей большой части городского населения можно было поторопиться со строительством муниципальных купален с банями, бассейнами и ваннами. А ещё считается, что русские долго запрягают.

Самое занятное, что сооружённая в начале прошлого века баня по нынешним меркам может быть признана никуда не годной, морально устаревшей. В ней, можете себе представить, всего 2 бассейна: один, побольше, изначально предназначался для мужчин, другой, малый — для женщин. Сейчас в купальнях дифференциация бассейнов по половому признаку больше не проводится. И даже чисто мужские/женские дни тоже надо давно признать анахронизмом. То ли дело Канада, там уже национальный гимн переписали, чтобы сделать его гендерно нейтральным. Прогрессивные канадцы слова о патриотической любви «твоих сыновей» заменили на «всех нас» («all thy sons» на «all of us»). Французы же плетутся, как всегда, в хвосте великих нововведений. Ведь их гимн «Марсельеза» по нынешним мультикультурным меркам — верх неприличия, если вспомнить что он начинается со слов: «Вперёд сыны отечества…»

Я совсем не случайно вспомнил про «Марсельезу». Расположенная между площадью Клебер и площадью Республики площадь Брогли, напоминающая скорее бульвар, примечательна славой самой буржуазной в Страсбурге. Большинство стоящих вдоль неё зданий (административные и офисы банков) построены в XVIII—XIX веках в стиле неоклассицизма и модерна. Тут, например, высятся 2 стоящих напротив друг друга купольных здания в парижском стиле (они обрамляют въезд на Соборную улицу (Rue du D;me). Слева — здание Земельного кредитного банка Эльзаса и Лотарингии (Cr;dit Foncier d'Alsace et de Lorraine), справа — здание банка BNP. Но с исторической точки зрения куда интереснее здание в неоклассическом стиле, возведённое в середине XX века для Банка Франции. Оно находится в начале площади (place Broglie, 3). Собственно, знаменито не само здание, а место, где оно расположено. Прежде тут, до банка, стоял дом тогдашнего мэра Страсбурга барона Фредерика де Дитриша, в котором впервые (26 апреля 1792 года) прозвучала духоподъёмная песня, названная впоследствии «Марсельезой». После исполнения в доме барона Дитриша марш был публично исполнен перед мэрией Страсбурга, а это практически напротив (Rue Br;l;e). Тогда он был никаким не гимном Французской республики, а «Боевой песней Рейнской армии» (Chant de guerre pour l'Arm;e du Rhin). Марш был написан военным инженером Клодом Жозефом Руже де Лилем спустя несколько дней после объявления революционной Францией войны «королю Богемии и Венгрии».

Так получилось, что с пением этого марша 30 июля 1792 года Марсельский добровольческий батальон (отсюда и название «Марсельеза») вошёл в Париж, а 24 ноября 1793 года Конвент выбрал «Марсельезу» в качестве государственного гимна Франции. По внутриполитическим мотивам отношение к «Марсельезе» в разное время было противоречивое, вплоть до неприятия. Во всяком случае, в московском походе Наполеона в 1812 году песни как бы уже не было. Наполеону требовались другие песни —он ведь не защищался, а нападал.

В центре площади Бордо, на которую мы смотрели из окна гостиничного номера, устроился занятный артобъект — огромная металлическая завитушка, ясное дело, произведение высокого искусства. Я его лицезрел ежедневно: когда выходил из отеля и когда возвращался в него. Никакой таблички, объясняющей название и авторство, поблизости не обнаружилось. Но, будучи человеком любопытным, я всё же докопался. Оказывается, это была «Неопределённая линия» («Ligne ind;termin;e») — работа французского скульптора Бернара Вене (Bernard Venet), одна из его гигантских металлических конструкций «под ржавчину».

Несколько лет назад инсталляции Вене, доводилось читать, появились, в качестве персональной выставки, рядом с Версальским дворцом в количестве 7 штук. Это были монументальные стальные «скульптуры», среди них пара арок, взявших «Короля-Солнце» в круглые скобки. Тогда столь нахальная конструкция современного искусства общим весом 125 тонн и высотой 22 метра вызвала протест жителей Версаля. Однако административный суд города отклонил требования гражданских активистов и постановил, что ржавый металл Бернара Вене в Версале останется. Помнятся слова героя фильма «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика»: «Да здравствует советский суд — самый гуманный суд в мире». Надо думать, у французов есть все основания не согласиться по поводу принадлежности «самого гуманного» суда.

Самой странной городской достопримечательностью я назвал бы мост, который соединяет через Рейн Страсбург (Франция) и Кель (Германия). Тут необходимо уточнить, о каком именно мосте я говорю. Поясняю: между 2 этими городами на сегодняшний день 3 моста, расположенных рядом.

Один мост — железнодорожный. Он стальной. Если не ошибаюсь, его название «Кельский железнодорожный мост через реку Рейн». Нередко туристы почему-то именно его именуют — «Европа». 2-й — автомобильный. Он арочный, железобетонный. Появился в 1960 году. Где-то мне встретилось, что он носит имя какого-то депутата Европарламента. Но в реальности именно его название «Мост Европы». По 3-му, вантовому (он посередине), бегают трамваи, едут велосипедисты и идут пешеходы.
Железнодорожный мост — сам по себе, он даже чуть-чуть отступил от своих сородичей в сторонку: мол, я не я и лошадь не моя. По автомобильному мосту мы от отеля доехали до Келя на такси. О его принадлежности: Келю или Страсбургу, я информации не обнаружил. А вот возвращались мы из Германии обратно во Францию по «струнному» мосту, у которого более чем оригинальное название — «Европейский мост». Его числят среди современных достопримечательностей Страсбурга. Почему не Келя? Смею думать, потому что финансовые затраты на строительство моста французской стороны раза в 2 превышали вложение в мост Германии. А как известно, «кто девушку ужинает, тот её и танцует».

Он новенький, белоснежный, построенный в 2004 году, единственный из 3, заслуживающий оценки «симпатичный». Весной 2017 года по нему пустили международный трамвай (линия D). Но мы предпочли пройти по мосту пешком. Подивился — на мосту есть лавочки, где можно отдохнуть. А, ступив на французскую землю, сели на трамвай на ближайшей остановке. Кстати, остановки в вагончиках объявляются как на французском, так и на немецком языках.

Железнодорожный мост строили как бы в ознаменование примирения 2 стран после Второй мировой войны. Автомобильный мост появился уже как некий знак французско-немецкой дружбы. Новый, струнный, мост я счёл странным: он и раскинувшийся по обе его стороны парк «Двух берегов» (Le Jardin des Deux Rives) стали неким символом объединённой Европы и её прекрасного будущего. Глядя на него, я вспомнил церковь Св. Павла, которую построили «в рамках градостроительного плана по благоустройству города». Вот и тут — больше для красоты появился мост.

Расположить рядом старый (для авто) и новый (для трамвая) мосты, на мой взгляд, было не самым удачным решением. Выходишь на середину вантового моста, в одну сторону глянешь, взгляд упирается в конструкции автомобильного моста, в другую сторону повернёшь голову — видишь старенький, послевоенный, железнодорожный мост, который особой красотой не отличается. Я понимаю вариант «Крымского» моста. Там как-никак разводили железнодорожную колею и автомобильную дорогу, у них, как я понимаю, разная амплитуда колебания. Вес трамвая и поезда всё же несопоставим. А тут?

Говорят, многие жители Келя работают во Франции и ежедневно ездят через государственную границу. Трамвай, возможно, им удобнее автобуса, которому суждено было ходить по автомобильному мосту. Велосипедисту проехать по новому мосту наверняка безопаснее. Но что, нельзя было построить один широкий и красивый мост, равно удобный для всех способов передвижения? Потому что сегодня я увидел новый мост как свежую заплатку на старом пиджаке.

Оказавшись на некоторое время в немецком Келе, воспользовались случаем побродить по городу. Помнится, в свою поездку в Эстонию мы таким образом заглянули в Финляндию — на пароме из Таллина в Хельсинки. Ну, никакого сравнения. Да, столица Финляндии не может похвастаться роскошной архитектурой, невелико в ней количество исторических достопримечательностей. И тем не менее там есть прекрасная набережная с русскими корнями, Кафедральный собор (собор Св. Николая) и Сенатская площадь. Есть православный храм (Успенский), возведённый по проекту А.М. Горностаева в середине XIX столетия и лютеранская церковь Темппелиаукио. Запомнился городской фонтан — символ финской столицы, со статуей обнажённой женщины — «морской нимфы», по бокам которой расположились сказочные морские львы. Не могло не вызвать симпатии восстановление в 1971 году по просьбам горожан обелиска с двуглавым орлом, установленного в честь визита в Хельсинки российской императрицы Александры Фёдоровны в 1835 году. Есть музей современного искусства, как говорят местные жители, несравненная «Киасма».
Кель произвёл впечатление обычного провинциального города. В немецком по принадлежности в нём не ощущается ничего немецкого. Злые языки называют его городом-спутником французского Страсбурга. Но и французского в нём ничуть не больше. Осталось ощущение, что ты попал в какой-то безликий спальный район, в котором есть разве что относительно большая торговая улица, и на городской площади расположена главная протестантская церковь — церковь Мира, построенная из красного песчаника в 1874 году. Единственное, что произвело впечатление, была ярмарка на площади перед церковью: больше всего запомнились торговые ряды с копчёными колбасами (запах, стоящий тут, заслуживал слова «благоухание») и бутылками с алкоголем. О спиртном умолчу, а о колбасах хочется сказать, что сделаны они были, безусловно, не по ГОСТу, но явно из мяса. Спустившись к реке, выйдешь к стоящему на берегу главному католическому храму Келя — церкви Св. Иоганна Непомуцкого, выстроенной в романском стиле в 1914 году. Иных достопримечательностей в городе нет. У Высоцкого есть «Песня…» со словами «Страшно, аж жуть!» А тут «Скучно, аж жуть!»

Очевидную противоположность немецкому Келю мы увидели во французском Кольмаре. Как я понял, у эльзасцев по поводу него нет единого мнения. Менее экзальтированные патриоты считают, что он самый красивый город Эльзаса. Более экзальтированные называют его жемчужиной. Не стану судить, кто из них прав. Мне лично больше глянулся Рибевилле. Хотя бесспорно, исторический центр Кольмара выглядит как сказочный городок. И потому бытующее сравнение Кольмара с бельгийским Брюгге, который называют «Северной Венецией», имеет право на существование. Допускаю, что разноцветные фахверковые домики квартала «Маленькая Венеция» (Petite Venise), которые должны были отражаться в прозрачных водах каналов реки Лош (Лаух, Lauch), из-за смурной погоды решили перенести это дело на другое время. Французские гондолы по той же причине сочли, что в январе можно взять положенный отпуск и стали на прикол.

Но раньше «Маленькой Венеции» Кольмар, куда мы доехали на поезде за полчаса, продемонстрировал нам свою старую городскую водонапорную башню. Можно улыбаться сколь угодно, но она занесена в список исторических памятников Франции. Массивная 54-метровая башня в характерном немецком неоготическом стиле, построенная в конце XIX века, как пишется в путеводителях, «старейшая и самая красивая из сохранившихся в Эльзасе водонапорных башен». Её использовали по прямому назначению 150 лет, а затем вместо удостоверения ветерана труда выдали удостоверение исторического памятника. Женщины мои спокойно проследовали мимо неё, кажется, даже не поворотив голов, а я на минутку подошёл к ней. Не потому, что желал полюбоваться, а исключительно чтобы взглянуть на памятник, установленный перед башней, скульптору Бартольди, уроженцу Кольмара.

Автор памятника поставил фигуру скульптора на пьедестал из розового гранита, украшенный аллегорическими бронзовыми барельефами. И поместил за его правым плечом макет самого известного творения Бартольди — статуи Свободы. Бельфорского льва или скульптурную группу (аллегории Юстиции, Патриотизма и Свободы), поддерживающую глобус, я не обнаружил. Что и говорить, показательный выбор: про Бельфорского льва не каждый и вспомнит, а статую Свободы все в каком-никаком виде видели.

Чтобы познакомиться со всеми работами Бартольди, установленными в Кольмаре, понадобится немало времени: в большинстве случаев они украшают фонтаны. 1-й среди них стоит в центре города на площади Шести Чёрных Гор (Place des Six Montagnes Noires). Это памятник Жану Россельманну (Jean Roesselmann), как мы сегодня сказали бы, общественному деятелю: он был прево в Кольмаре (королевский общественный судья города), избирался епископом Страсбурга. В правой руке Россельманн держит пергамент с надписью «Libertas Civitatis Colmariensis» (Свобода городу Кольмару), а в левой — щит. Памятник интересен ещё тем, что не сохранилось ни одного портрета Россельманна, и Бартольди изобразил его лицо похожим на Эркюля де Пейеримхофа (Hercule de Peyerimhoff), мэра Кольмара во время войны 1870—71 годов, тот ушёл в отставку под давлением немецких властей, которым не пожелал подчиниться. Так что скульптуру можно считать памятником одновременно двум людям.

А вот 12-метровая копия всё той же статуи Свободы отправлена на выселки, к северному въезду в город. Сначала была мысль установить её в центре города, но потом здраво рассудили, что она будет контрастировать со средневековым обликом центральной части Кольмара.

Но если с копией статуи Свободы всё ясно, то чем прельстила горожан копия «Писающего мальчика» — можно сколько угодно почёсывать затылок. Говорят, подарена Кольмару Брюсселем. Но почему подарили только мальчика, отчего без девочки и собачки? А в ответ Кольмар какой преподнёс презент Брюсселю? Опять я со своими дурацкими вопросами.

Чем привлекает Кольмар? Возможностью побродить по извилистым улицам средневекового города и прокатиться по каналам? Конечно. И всё же большинство едет сюда полюбоваться на цветные фасады зданий, «фирменный стиль» которых удивительным образом соединяет шедевры ранней готики, барокко, рококо, классицизма и наследие эпохи возрождения. Где ещё вы можете увидеть «Дом голов» (или «Дом ста голов») — старинный особняк, приметный скульптурным декором с кривляющимися лицами (их 106), которые раскиданы по всему фасаду здания. Щипец «Дома голов» увенчан скульптурой виночерпия или бочара, выполненной всё тем же скульптором Ф.О. Бартольди.

Кто-то приезжает сюда ради Изенгеймского алтаря художника Грюневальда в музее Унтерлинден, обладающем богатейшей коллекцией предметов искусства. И наивно полагает, что это и есть главное, зачем туда люди едут. Кто-то считает, что основным местом притяжения Кольмара всё же явлется музей Фредерика Огюста Бартольди. Правда, ещё до поездки я прочитал, что зимой оба музея отдыхают от посетителей. И по предложению жены мы отправились в Музей игрушек (Mus;e du jouet). В нём представлена коллекция антикварных экспонатов: куклы, паровозики, механические и мягкие игрушки XIX века. За время поездок по странам Европы я видел разные коллекции игрушек, но должен сказать, что музей в Кольмаре — лучший из виденных.

На 3 этажах здесь собраны старинные куклы с фарфоровыми лицами и огромное количество плюшевых медведей, представлено великое множество Барби и Белл. А ещё модная кукольная одежда, старинные заводные машинки, марионетки, конструкторы LEGO, игрушечные домики с героями знаменитых фильмов. На одном из этажей можно увидеть полкилометра игрушечных железных дорог и полторы сотни поездов различных марок, среди них модель знаменитой «Золотой стрелы», когда-то связывавшей Париж и Лондон. У входа в музей посетителей встречает четвёрка белых лошадей, запряжённых в карету, в которой сидит спешащая на бал Золушка. Эта «игрушка» была изготовлена специально к Всемирной выставке, проходившей в Париже (1937 г.).

Не надо забывать, что Кольмар расположен в самом центре эльзасской винной дороги. Поэтому если не одна, то непременно другая узкая улочка приведёт вас в места (кафе, ресторан, дегустационный зал), где вам предложат бокал местного пряного «Гевюрцтраминера», сладкого «Муската», освежающего кислинкой «Рислинга» и «Пино Бланка». А если вы предпочитаете игристое вино, то прекрасное «Cremant d’Alsace», заверяют знатоки, уступает по популярности только шампанскому. Но что касается вкусовых предпочтений, то это решать вам.

На одном из дорожных перекрёстков попался указатель. Прошёл бы мимо, не задерживаясь, но на одной из стрелок в глаза бросилось знакомое слово «Moscou». Ага, до Москвы 2228 км. А кто ещё представлен? До Вашингтона 8302 км. До Осло 1337 км. До Принстона 6274 км. Маршрут, каким мы двигались — дело случая, — совпадал с направлением к Москве. Значит, правильной дорогой идёте, товариши! О чём я не преминул сообщить своим женщинам. А сам задумался: любопытно, чем руководствовались создатели указателя при выборе городов? «Тебе не всё равно, из чего они исходили? — спросила дочка. — Москва есть, остальное не важно». Можно, конечно, и так рассуждать.

Как принято во Франции, каждый уважающий себя городок непременно привечает у себя несколько культурных мероприятий, значение которых выходит далеко за рамки города. В июле здесь в церкви Св. Матфея проходит, например, Кольмарский международный фестиваль, которым руководит российский скрипач и дирижёр Владимир Спиваков. В августе в Кольмаре отмечается праздник эльзасских вин, на который съезжается ежегодно по 250 тысяч человек. В сентябре город собирает фестиваль джаза, а в октябре тут проводится Кольмарский кинофестиваль. В старом городе потрясающе живая и современная жизнь. Мы были в нём зимой, но я видел на фото, что в тёплые дни Кольмар — если не город-сад, то город-цветник, это точно.

Примерно посередине между Страсбургом и Кольмаром место нашего следующего визита — небольшой городок Селеста; (S;lestat). Почему из множества городков и деревень, а ведь среди них и такие, что входят в число «самых красивых деревень Франции» (есть такое официальное звание-титул), наш выбор пал на Селесту? Почему, например, не отправились в Эгисхайм, который выиграл золотую медаль европейского конкурса городов и деревень «Золотой цветок Европы»?

Попытаюсь объяснить свою логику. Считается, что Эльзас обладает 3 величайшими сокровищами: Кафедральным собором в Страсбурге (мы его осмотрели), Изенгеймским алтарём в Кольмаре (зимой он недоступен) и Гуманистической библиотекой в Селесте. Нет, великого желания побывать в ней, скажу честно, не возникало. Но была мысль: маленький провинциальный городок на обочине страны, что для Франции, что для Германии, когда это были немецкие земли. Не бывает так, чтобы уникальная книжная сокровищница возникала и сохранялась в занюханной дыре на протяжении нескольких столетий. Всё же крупные библиотеки того времени, такие как, например, библиотека Эразма Роттердамского (относимая к 1547 году), или либерия Ивана Грозного (относимая к периоду после 1571 года), после смерти владельцев были либо рассеяны среди многих библиотек, либо пропали. А в Селесте — чудесным образом сохранилась до наших дней. Значит, что-то такое в самой Селесте есть. Как в подобных случаях говорят, хотелось вдохнуть несколько глотков воздуха этого города. Так что библиотека была своеобразным «формальным» поводом. Имелся, впрочем, ещё один не менее формальный, но не столь серьёзный, вернее, совсем не серьёзный повод. Но о нём чуть позже.

Среди непременно упоминаемых достопримечательностей города 2 башни. 1-ю, кто сходит с поезда на станции Селеста, видит сразу — это огромная водонапорная башня. Я преклоняюсь перед способностью европейцев возводить в культ большой значимости любой предмет. Французам для этого понадобилось всего-то пафосно назвать её «Замком воды» (Ch;teau d'eau) и подкрепить историю сооружения интересным фактом. Мол, крыша башни всегда служила ареной, как сказали бы сегодня, «гибридной войны».

За отсутствием этого термина в прошлом селестинцы употребляют выражение «птичьей войны». Смысл которой заключается в том, что когда Эльзас захватывали немцы, они устанавливали на крыше своего имперского орла, когда регион переходил к французам, то на крышу ставили гигантского гальского петуха. «Что на крыше сейчас?», — спросите вы? Сейчас правит бал политкорректный Евросоюз, поэтому крыша пустует.
2-я башня, называемая «Новой», стала символом Селесты. За что? Во-первых, у неё есть историческое прошлое. Некогда она являлась частью городская стены, т.е. выполняла оборонительную функцию. Во-вторых, у башни есть украшающие её фрески: можно увидеть сцену распятия, а со стороны Рыцарской улицы — фреску с изображением ремесленников Селесты. В-третьих, башню украшают часы, механизм которых сделан руками того же мастера, кто участвовал в создании уникальных часов Страсбургского собора.

Селеста — городок небольшой, и достопримечательностей здесь не бог весть сколько. Кроме башен заслуживают внимания сам Старый город, Главный приходской католический храм Селесты, возведённая из местного гранита и розового песчаника романская церковь Сен-Фуа (XII—XIII вв.), готическая церковь Св. Георга (XIII—XV вв.), уже упоминаемая Гуманистическая библиотека, Музей хлеба, разместившийся в старинном здании цеха булочников. Вроде всё.

Между тем, Гуманистическая библиотека позволяет сказать о 2-м не менее формальном, но совсем не серьёзном поводе при выборе мест, куда мы предпочли поехать. В библиотеке хранится документ (расходная книга за 1521 г.), в котором есть запись распоряжения выплатить 4 шиллинга леснику за заботу о ёлках, начиная со дня Св. Томаса (21 декабря). Таково самое раннее письменное упоминание рождественской ёлки. Именно отсюда, считается, пошла традиция накануне Рождества ставить и украшать ёлки. Это вам не родина слонов, Селеста — родина рождественской ели. В подтверждение этого неопровержимого факта в городе можно встретить довольно невзрачный фонтан в виде ёлочки, который как бы намекает, где вы находитесь.

Вряд ли именно в 1521 году идея рождественской ёлочки возникла впервые. Но без бумажки прав нет не только у человека, но и у ёлки. Зато у обретшей справку ёлки судьба была уже вполне ясной. В 1539 году рождественская ель была установлена в Кафедральном соборе Страсбурга. Маленький штрих: после того как рождественские ёлки начали появляться в обычных домах, лесную красавицу сначала было принято подвешивать к потолочной балке, как ранее делали с «языческими» ветками. Именно такую ёлку, в подвешенном виде, мы увидели в готической церкви Св. Георгия.

На этом тему, у кого и когда появились законные права на ёлку, можно было бы и завершить, но справедливости ради стоит упомянуть, что желание называться «родиной рождественской ёлки» изъявляют ещё несколько европейских городов. Латвия предъявляет, например, краткое документальное свидетельство о том, что на рождественский праздник 1510 года в Риге торговцы танцевали вокруг дерева, украшенного искусственными розами. Нашлись и зловредные эстонцы, которые утверждают, что 1-я рождественская ель была установлена в Таллине в 1441 году. Это мне ещё ничего не попадалось о взглядах Украины на сей счёт. Боюсь загадывать, каким веком числят там свою рождественскую ёлку.

Ещё раз мы покидали Страсбург, совершив в один из дней марш-бросок из того же городка Селеста. Взяли там такси и отправились в Рибовилле. Градостроительный план Рибовилле (городок известен всего лишь с 770 года н.э.) чрезвычайно прост. Таков он у многих поселений — это 1 длинная улица с несколькими маленькими ответвлениями наподобие переулков. У этой улицы ужасно оригинальное название — Grand Rue (Большая улица). Правда, следует учесть, что большая не значит широкая.

В самом её начале расположен памятник виноделам. Пройдя дальше, видишь мэрию (кажется, самое крупное здание в городе), интересную тем, что рядом с ней находится старейший фонтан города. Вообще-то в городке аж 4 фонтана. Но старейший фонтан ещё и самый знаменитый. Ещё бы, во время городского праздника 8 сентября именно здесь в 18:00 вместо воды начинает струиться вино. Что за праздник, в который необходимо фонтан «заряжать» вином? В стародавние времена правители Рибовилле являлись покровителями Братства менестрелей, привечали странствующих музыкантов и актёров. Те это прекрасно знали и каждый год 8 сентября — в праздник Девы Марии, заполняли улицы городка, где жили их благодетели. Славная традиция продолжается и по сей день: со всех окрестностей съезжаются в Рибовилле люди, чтобы посмотреть представления актёров и музыкантов, которых, как известно, хлебом не корми, но дай выпить. И тут уж ящиком вина не отделаешься.

Чем ещё славен Рибовилле? Любители продукции народного художественного промысла знают, что здесь можно прикупить оригинальные салфетки, занавески и даже ткани. Городок является центром эльзасского мастерства набивных тканей (рисунок, наносимый на ткань специальной деревянной формой) — что-то вроде нашей Костромы. Для сладкоежек Рибовилли — столица Kougelhopf — воздушного миндального эльзасского пирожного. И наконец, славится городок своими винными погребами и залами дегустации, винодельнями и винными ресторанами.

Что можно увидеть в коммуне Рибовилле, где проживает около 5 тысяч человек? Судите сами: итак, «живописный квартал» (quartier pittoresque) — небольшой «карман», примыкающий к Гран Рю, позволяющий увидеть своеобразие эльзасского быта: узкие средневековые улочки, маленькие цветные домики, винодельни и винные рестораны (winstub) на каждом шагу. Далее: часовня Св. Катерины, большая церковь Св. Григория (XIII—XV вв.), протестантский храм (XVIII в.), монастырь конгрегации сестёр Св. Провидения (кто такие не ведаю, знаю только, что католики). Символом Рибовилле жители избрали башню Мясника (1290 г.). Заслужила своей долгой и безупречной службой: была главной городской сторожевой башней и тюрьмой.

Каждый, кто пойдёт по Большой улице с юга и дойдёт до северной оконечности Рибовилле — площади Республики, ждёт маленький сюрприз — фонтан XVI века. Других достопримечательностей, кажется, за Рибовилле не числится. Ах да, руины замков, какие можно разглядеть даже с центра городка, — особого воодушевления и потребности по ним побродить, признаюсь, не пробудили. Хорошо это или плохо, в этом вопросе я придерживаюсь Статьи 51 Конституции РФ в действующей редакции на 2018 год: «Никто не обязан свидетельствовать против себя» и «вправе не давать показаний против самого себя, в каком бы правовом положении» он ни находился.

На этом пришла пора подытожить: даже в «зимнем исполнении» Эльзас производит очень приятное впечатление. Он полностью соответствовал моим запросам путешествующего бездельника. Скажу больше, он подарил мне фразу, которую я увидел около одной сладкой кафешки в Селесте. Мы в тот момент подумывали, куда бы нам заглянуть выпить чашечку кофе со сливками и закусить его, например, бисквитным печеньем «Мадлен». Перед входом в кафе-кондитерскую стояла рекламная конструкция, на которой было написано: «Жизнь коротка, начнём с десерта!»

Поездка в Страсбург и ближайшие к нему городки вполне дают возможность насладиться этим самым десертом.
2018 г.