Алле предлагали выйти замуж двенадцать раз. Только не думайте, что у нее был огромный выбор. Вовсе нет. Впервые несмышленой невестой она оказалась в семнадцать лет. Однако через год Алла осталась одна с заклеенном пластырем сердцем и с непрощенными обидами. На третьем курсе Аллу вновь пригласили замуж. Она не ответила ни да, ни нет, поскольку предполагала, что нет все-таки лучше, чем да. Почти через полвека бывший потенциальный жених, ныне многолетний вдовец вновь пригласил Аллу в хоромы Гименея. Но теперь она поняла, что помимо ее красоты и приобретенных к тому времени достоинств его прельщает географическое положение ее вместительного дома и связываемых с этим радостей его эмиграции на юг Африканского континента. И она опять не сказала ни да, ни нет, поскольку даже не сомневалась, что нет. Одним из претендентов на ее руку на минуточку стал местный бур, имеющий в прошлом мясную лавку, предварительно поинтересовавшсь достаточно ли она самообеспечена. Его неоспоримым аргументом было то, что быть замужней дамой статусней, чем вдовой. Алла безоговорочно выбрала вдовство. Был еще женатый поэт. Еще был российский профессор. Но тогда требовалось переехать в убогую Болгарию, забыть навечно то, что Аллу спасало периоды бурь и тоски - науку, выключить сияние глаз, то есть распрощаться даже с безвинным кокетством и посвятить оставшуюся жизнь единственному мужчине. На такие подвиги она способна не была. Как было сказано в известном фильме: „Звезда никогда не отклоняется от своей орбиты“, и Алла не дав определенного ответа вышла за рамки общения, письменного и голосового. Минус ее четыре законных мужа. Остается только два, над предложениями которых стоило бы подумать. Но оба были женаты. И хоть душа требовала любви, она же требовала и добротного анализа возможных эмоциональных и финансовых последствий. А мужскую душу, как известно, ранить опасно, это Алла поняла еще в девичестве Так она и прожила всю жизнь листая годы, проведенные с нелюбимыми ею мужьями, и только приближаясь к семидесяти годам четырехкратная вдова вздохнула облегченно. Наше повествование описывает, пожалуй самого колоритного из ее мужей, этнического немца, в бытность ее замужества профессора Южно-Африканского университета Клауса Майера.
Ах как много русских и украинских девушек мечтают выйти замуж за иностранца. Их легко понять. Российская безысходность, повальное пьянство, маленькие деньги, масса бытовых проблем. Пока квартиру выплатишь, на всем экономя, так и бабий век не за горами. А то и вообще век с родителями куковать, да фильмы про олигархов смотреть, утирая слюни. А тут, вроде все готово. Все иностранцы богаты, дома, машины, бассейны. Вот и мниться женщинам вне зависимости от возврата, что получат они готового богатого мужа, ну, точь-в-точь как богатый россиянин, а лучше, олигарх, но только на чужой земле. Увы, почти всех ждет разочарование.
Когда по телевизору рассказывают, что иностранцы любят и ценят русских жен Алле хотелось запустить в экран чем-нибудь тяжелым. Благо, телевизора у нее уже давно нет. Чушь, глупости. Так может сказать либо женщина, которая никогда не была замужем за иностранцем, либо дама, которая рассматривает брак не как соединение двух душ, но как слабо эмоциональную спокойную жизнь и получение неких или даже желаемых благ, которых была лишена на родине. Если она их, конечно, заслужит. Интересно, почему русским невестам не приходит в голову, отчего их заморские женихи не могут найти себе жен со схожим менталитетом, со схожим образом жизни и мыслей? Теперь Алла понимает, есть несколько типов мужчин, которые хотят жениться или уже женились на русских. И готова подкрепить свои наблюдения примерами. Первые - это неудачники, за рубежом тоже полно бедноты. Не нищеты, конечно, но малообеспеченных мужчин за которых ни одна уважающая себя дама здесь замуж не пойдет. Соотечественница в первую очередь проверит его благосостояние. Соседка Аллы по дому вздыхала
-“Я все еще влюблена в моего мужа, с которым мы развелись несколько лет назад. Мы чуть не сошлись недавно, Но...“
-“Что но? Коль любишь.“
-“Он потерял работу, не могу же я выйти замуж за безработного.“
-“Ну, поддержи его месяц-другой. Он все-таки отец твоей дочери.“
-“Нет, это невозможно.“ Вскоре бывший муж нашел работу, а потом и новую жену. Соседка осталась безутешна.
Малообеспеченные мужчины часто находят себе жен в бедных странах, в Украине, в России, во Вьетнаме. Часто русские и украинские жены, освоившись, находят себе работу или нового мужа, но побогаче, и бросают своего бедолагу. Хотя, у Аллы есть пример, когда одна дуреха, вместо того, чтобы пойти учиться на медика для подтверждения своего украинского диплома, рванула обратно на родину. Друзья-немцы готовы были дать ей деньги в долг на учение. Ее убеждали, что через год она получит диплом, будет финансово самостоятельной, бросит своего Винсента и найдет иного кандидата в мужья. Но упертая девица, понадеявшись на новую виртуальную любовь тайно улетела, уведомив мужа уже из Амстердама. Она очень во-время улетела в Донецк. А Винсент нашел себе новую украинку, которой, во избежание познания красот Южно-Африканской республики и ее магазинов запретил общаться в русской диаспорой. В дальнейшем он выпал из поля зрения Аллы, хотя нетрудно ожидать просветления сознания выписанной из Украины красавцы.
Второй тип мужчин сексуально озабочен. Дело в том, что у южно-африканские (наверное, и английские и американские) жены добровольно расстаются с сексом, как только рожают последнего ребенка. Один знакомый Аллы называл их лица (ю)-face, то есть уголки губ загнуты вниз, то есть постоянно недовольные. Их жизнь сера. Работа с 7.15 до 3.45, уютный дом, сад, субботние покупки продуктов. Часто они остаются со своими мужьями глубокими друзьями, но иногда - нет. Разведенные с ними мужчины - это как сбитые летчики, их счета заметно ополовиниваются, а если есть дети, то им приходится совсем туго. Вот и ищут они себе сексуально озабоченных иностранок, которые устали от родных алкоголиков и готовых скрасить их не слишком обеспеченную жизнь. Именно к такому типу мужей и жен относила своего немецкого мужа и себя Алла. Что касается бывших жен, то они, как правило, замуж больше не стремятся, разве что, говорят, что если на горизонте появляется обеспеченный мужчина. Но он не появляется. На кой хрен богатому мужику женщина средних лет? Да еще с давно забытыми сексуальными порывами.
Третий тип потенциальных мужей здесь, особенно в Кейптауне, это очень обеспеченные мужчины, которые могут себе позволить экзотику - русскую жену, и они готовы потратить свои деньги на совместные радости. А что, девочки молодые, красивые, сексапильные. И в ресторан, и в отпуск. И виагры сколько хочешь в любой аптеке. Конечно, будет подписан полностью раздельный брачный контракт, впрочем, он будет раздельным в любом случае. Но не факт, что в завещании будет стоять ожидаемая сумма, ведь они всегда имеют детей и не одного и не двух. И заслужить упоминание в завещании нужно упорным трудом по дому, в кровати и покладистым характером. Встречаются, конечно, молодые и влюбленные парни. Но закон стоит на страже дитятей. Развод будет стоить столько, что лучше жить с женой в мире и согласии, уступать и не качать права, покупать жене регулярно новые машины и более дорогие, чем у местных дам, туалеты. Конечно, бывают и исключения. Известны случаи, когда жены делали мужей миллионерами. У Аллы есть подруга, которая сама достигла таких финансовых высот, что стала одной из самых богатых женщин в бывшей Югославии. Правда, когда развелась с мужем-немцем здесь, в ЮАР. Но это лишь подтверждает правила.
Брак с иностранцем - это битва. Моральная битва. И материальная тоже. Это соединение двух людей, мужчины и женщины, имеющих разный менталитет. „Менталитет — это совокупность умственных, эмоциональных, культурных особенностей, ценностных ориентаций и установок, присущих социальной и этнической группе, нации, народу, народности.“ Известно, что все мы, русские за границей с трудом уживаемся с окружающими, тратим свои нервные клетки, и даже впадаем в депрессию от того, что никого нет рядом. Надо просто принять раз и навсегда, что мы и они - разные, мы - другие. Конечно, менталитет разных национальностей находятся на разно удаленном расстоянии от менталитета россиян. Так, буры, пожалуй, к нам ближе всего. Недаром Петр 1 - первопроходец выбрал для подражания именно Голландию. Проникся умный Петр к голландцам, обнаружил схожий менталитет. Близки к нам сербы, словенцы, даже греки, все-таки общая религия. Наверное, нам близки нации с южным темпераментом. Бывая многократно в Италии Алла чувствовала большую родство российских и итальянских душ. Но итальянцы все же не россияне и наоборот. А вот англичане, немцы и скандинавы — самые сложные для нас нации. Уже здесь, за границей Алла пересмотрела фильм „Интердевочка.“ Типичный пример несовпадения менталитета. Ну, не способны мы жить без экспромтных праздников с выпивкой, без неожиданных гостей, спонтанных покупок, Нам надо за рюмкой вина или водки исповедоваться друзьям и подругам, а иностранный муж просто пошлет тебя к психоаналитику. А то и подальше. Да, у нас любая подруга — лучший психоаналитик. Но здесь не принято изливать душу, даже мужу.
Мы по разному сморим на жизнь, на брак, на деньги, даже не секс. Мы читаем разные книги, сморим разные фильмы, по разному относимся к посещению ресторанов. Мы вступаем в брак с распахнутым сердцем, стараемся настроить на одну тональность наши души, соединить наши вкусы, а им этого не надо. Им нужен покой и уют. Мы считаем, что в браке наши деньги общие, и тут же напарываемся на развилку, которая разводит наши счета; твое-мое. Мы, по привычке, готовы тратить деньги на наряды, но во многих странах одежда не является фетишем. Покупается одежда пару раз в год, летняя и зимняя. Мы радуемся дорогим украшениям, но закордонные мужья дорогое кольцо покупают один раз и только невесте. Конечно, они могут купить какие-нибудь серебряные изделия, но внутренне негодуют, когда мы тратим даже свои деньги на дорогие безделушки. Деньги здесь имеют счет, из откладывают и вкладывают сразу, как только они начинают работать. Откладывают на дом, на свадьбу, на машину, на летний дом, на летний отдых. Спонтанность здесь исключена. Трудно уговорить мужа неожиданно съездить за покупками, для этого есть суббота. Пригласить гостей — нужен повод. Ресторан здесь место питания, бывает, но редко люди отмечают праздники в ресторане. Алла вспоминает, как поехала на полевые работы в пустыню Кару.
-“Надо взять с собой в гостиницу какие-нибудь бутерброды“ — предложила наивная Алла. --„Нет, ужинать будем в ресторане гостиницы.“
-“Так нужно взять с собой специальное платье.“ Клаус посмотрел на Аллу с удивлением. В ресторане деревенского отеля в своем длинном платье Аллка смотрелась как роза на пьедестале.
В лихие девяностые годы Алле, проживающей тогда в России стало совсем плохо. И жить, и трудиться, и даже изредка развлекаться. Что об этом писать, писано-переписано всеми, кто умеет резво бить по клавишам. Было очень плохо, что ж еще? Больше всего огорчало, что бывшая подруга, а теперь любовница влиятельного ученого добивалась полного исключения Аллы из орбиты проектов, шатко-валко выполняемых научно-исследовательским институтом где они обе работали. Алле не давали возможности приближаться к единичным компьютерам, имеющимся в институте. Она, кандидат наук, работала по вечерам, и до ночи и по выходным, и все равно на нее строчили докладные — мешает выполнять народнохозяйственное важные проекты. Дома ее ждал спившийся муж, иногда ей приходилось его искать на ближайших к дому клумбах. Надо было менять образ жизни, и она, как и все, посматривала на запад, точнее, на далекую восточную провинцию Канады Квебек, говорящую по-французски. Но судьба, ехидно ухмыльнувшись, перебросила ее в южную часть глобуса Вот как это было. Но начнем мы издалека. С ее первой заграничной поездки в Египет в 1998 году.
В коммунистическом раю о научных командировках за границу никому не приходило в голову даже мечтать. Научная литература в крайне узком объеме поставлялась лишь в библиотеки избранных университетов. А, собственно, зачем? Советская наука впереди планеты всей. Вместе с балетом, конечно. Впишешь в библиографию диссертации пару ссылок на статьи, которых в глаза не видел — и все довольны, дотошный аспирант. В статьях советских научных журналов упоминаний об мировом опыте вообще не было. Сами с усами. Презрение к зарубежной науке имеет давние корни. То кибернетика у нас проститутка капитализма, то партийность в науке пропагандируется, генетиков гнобят. Коммунистически выверен должен быть не только какой-нибудь замысловатый интеграл, но и простейшая производная. Даже сейчас, через тридцать лет после открытий научных границ основная масса научных работников в России абсолютно уверена, что все достижения как глобального так и локального характера принадлежат советской и российской науке. Многие разработки или теории действительно принадлежат, но, как правило, в виде зародыша. Развиваться им предстоит уже на западе. В девяностые годы научные работники, трезво оценив убогость и бесперспективность российских лабораторий и нищенских зарплат гурьбой потекли на запад, Стоит отметить, что в данном явлении к западу относится даже Австралия, хотя географически она расположена глубоко на юго-востоке от России. Единицы ученых направились на конференции впечатлять своим достижениями мировое сообщество. Их апломб разваливался при ударе об высококачественные презентации зарубежных коллег, Прошли годы, пока россияне вросли в эти сообщества, заняв подобающее место, пусть не в высшей лиге, но и не в низшей. Но на дворе стояли девяностые. Алла приняла вызов, она послала в Египет свои тезисы, переведенные на английский язык выпускником Саратовского университета, который, похоже, никогда в жизни не открывал словарь геофизических терминов, а возможно даже не представлял, что таковые существуют. Однако, тезисы приняли, и Алла пошла к директору просить денег на поездку.
-“Дам только на дорогу, остальное сама. Ты представляешь крупный научно-исследовательский институт, и без контракта не возвращайся.“ Алла неуверенно кивнула. Они и иностранца-то в глаза ни разу не видела, и учебника английского языка тоже.
Узнав о том, что виза в Египет не нужна, Алла смело села в самолет Аэрофлота. Полет сопровождали грубость бортпроводниц, 100 граммов красного плохого вина и шумные россияне, основная часть которых никогда не слыхала о правилах поведения цивилизованных людей в общественных местах. На паспортном контроле у Аллы попросила приглашение.
- „Приглашение? А что это такое? Вот проспект, туда я и еду.“
Судя по всему полицейский не первый раз встречался с российской дремучестью, он махнул рукой и порекомендовал в следующий раз запастись хотя бы приглашением. Следующий раз случится через двенадцать лет. К тому времени Алла проросла в мировое геофизическое общество. Участники школы-семинара жили в шикарном доме отдыха (это по-русски, а здесь это называется resort). Трижды в день их кормили в прекрасном ресторане этого resort’а, шведский стол, хочешь говядину ешь, хочешь кролика, а можно и то и другое. В обеднённый перерыв и по вечерам они плавали в гигантском, Бог миловал, неглубоком бассейне, Алла не только сделала доклад, но и была руководителем секции — почетная обязанность. Но в тот первый приезд все было по-другому. Алле порекомендовали отель в центре города за 10 долларов. Наверное, дешевле только ночлежка. Больше всего ей запомнился обмылок розового мыла в туалетной комнате. Утром ей давали одно крутое яйцо, кусочек хлеба и чашку кофе. Отель был нравственно цельным. Гуляя по центру города с украинскими коллегам, Алла предложила упростить проблему поисков грязного египетского туалета и воспользоваться туалетом в ее номере. На защиту нравственности встали грудью все находящиеся у регистрации служащие. -“Ну, мы на десять минут“ - попросила Алла. Решив, что десяти минут не хватить для полноценного разврата, их пустили. Точно через десять минут раздался звонок -“На выход.“ Рядом с отелем была автобусная остановка, заполненная темноволосыми мужчинами деревенского вида. Неподалеку лежала огромная пыльная статуя фараона, торговали какими-то местными яствами, густо засыпанные многочисленными египетскими микробами. Ее окружала арабская вязь. Она с трудом нашла автобус, тыкая пальцем в карту, напечатанную в проспекте конференции. Иногда оказывалась в другой части города.
Египет — обычная арабская страна. Ей дико повезло, что когда-то на ее территории построили пирамиды, которые египтяне и обнаружили-то случайно. Вот и паразитируют на древней культуре, к которой не имеют ни малейшего отношения. Каир построен на древнем кладбище. Всюду продаются сувениры, связанные с жизнедеятельностью и странными богами фараонов, а в Египте давным давно проповедуется ислам. То и дело на улицах встречаются задранные попы молящихся, раз семь на день, в остальное время мужчины либо болтаются по улицам и рынкам, либо чаруют любвеобильных россиянок вдали от магометовых заповедей. Работай египтяне не напряжены, подтверждение этого наблюдения Алла сделала рецензируя статьи для журналов, писанные ее египетскими коллегами.
Конференция происходила в пятизвездочном отеле. Отель был могуч и богат. У стойки регистрации стоял мужчина в годах и молоденькая девушка, поминутно одергивающая юбку. „Любовники“ - хмыкнула Алла, кого-кого, а ее в таких вопросах не проведешь. Поляки пригласили Аллу на чай. Официант принес четыре чашки и один плонжер (френ-пресс, заварочный чайник), запросил двадцать долларов. „Да что у них нет простейшего кипятильника? Да я бы сейчас на всю команду чаю заварила“— мысленно возмущалась Алла. В плетенной корзинке принесли выстиранные и отутюженные рубашки. Офигеть! Вот это сервис!!! А как по домашнему было в самолете Аэрофлота: -„Я что вас всех из своего кармана вином поить буду?“
Как Алла произносила текст своего доклада — лучше не вспоминать. Географическая карта Советского Союза, долженствующая показать, где она проводила полевые работы, постоянно падала. Алла читала по-английски, не понимая ни одного слова. Пятнадцать минут позора и испорченная навек репутация. Красная от стыда Алла вышла выпить кофе, на всех конференциях существуют так называемые coffee-break, это когда бесплатно подают кофе и чай, а если конференция поддерживаться хорошими спонсорами, то и бублики (пирожные, канапе, бутерброды) могут предложить. К ней подошел уже виденный мужчина с молодой девушкой, как оказалось, профессор университета Претории Виллем Бота и его аспирантка девица Маргарита.
-“Вы рассказывали об вызванной поляризации. Вы можете рассчитывать электромагнитные поля, осложненные поляризационными процессами?“
-“Yes.“
-“Это интересно.“ Собственно, на этом разговор закончился. Алла была рада хоть какому-то вниманию к ее работам.
Как известно, все решает случай. Сколько не планируй свою жизнь на пять лет вперед, оглянувшись, мы понимаем, что через эти пять лет судьба, посмеиваясь, предначертала нам совсем иные горизонты. В Египте Алла встретила своего давнего коллегу Владимира с Украины. Они многократно оказывались задействованы в одних и тех же проектах в Узбекистане.
-“Слушай, а чего бы тебе не прилететь школу-семинар в Румынию. Недорого, всех мировых коллег встретишь. Приезжай, я помогу.“ А почему бы и нет?
Общий банкет был организован в Цитадели, расположенной в пригороде Каира. Это средневековый памятник борьбы египтян с дошедшими до Африки крестоносцами. Последние дошли до Иерусалима в начале XII века и правитель Египта Салах-ад-Дин (Саладин) ждал их нападения со дня на день. Ждал Салах-ад-Дин пришельцев из Европы уже несколько десятков лет, и в конце концов решил обнести Каир и его город-спутник Фустат огромной стеной „от Нила до Нила“. Строительство начали в 1176 г., а закончили только в 1238 г. В 1187 г. Салах-ад-Дин дождался-таки прихода крестоносцев, разбил их, после чего сооружение за ненадобностью превратилось в долгострой. Это по-нашему. Затем каждый последующий султан, а позже и мамлюки достраивали что-то в Каирской цитадели. Во время Египетской экспедиции Наполеона Бонапарта Каир был оккупирован французскими войсками но, вроде как Цитадель не завоевал. По крайней мере, так сказал экскурсовод. Участники конференции приехали поздно, никаких архитектурных изяществ не было видно, только в темноте мелькала высокая стена. Судя по фотографиям в интернете, мечеть в Цитадели сохранилась, невзирая на то, что облицовка мрамором была использована одним из султанов для своих низменных целей, кажется, для личного дворца. Ученые сидели за громадными круглыми столами. Вокруг метались женщины в обнаженными животами, изображая древнеегипетских весталок. Прекрасная еда жевалось плохо, поскольку доступного алкоголя не было. Между столами топтался какой-то египтянин с мехами и из шланга наливал в стаканы, но на полтысячи участников одного рюкзака явно было мало. Через годы Алла жалела, что в свой второй приезд в Египет не взяла с собой бутылочку, и пили плохое пиво, самый дешевый напиток в этой стране, в которой мусульманам пить вообще запрещается. Ну и что, мало ли грехов можно нанизать на свою совесть, кроме пьянства?
Она летела в самолете домой. Россияне пытались напоить вермутом туристов-французов, летящих с ними и заставляли Аллу переводить. Французы выпивали глоточек, и не понимали, зачем надо повторять еще и еще. Да еще из горла. А Алла говорила себе, стискивая зубы: „Я буду учить английский, такого позора больше не будет. Я буду летать на конференции, я буду публиковать свои работы за рубежом. Обязательно! Вот, в Румынию поеду в августе. И в Барселону в сентябре.“
Прошло месяца три и на адрес Аллы пришло письмо „Не согласитесь ли Вы посетить Южно-Африканскую республику на месяц или два поделиться своими знаниями в области поляризационных эффектов. Профессор университета Претории Виллем Бота.“ То, что Аллу пригласили в ЮАР было шоком не только для бывшей подруги, но и для всего института. В голодных и завистливых умах кипела ярость — чем она лучше нас? Обычная логика научно-последовательных институтов. Сплав красоты и ума не прощается никогда. А уж если в сплав добавлены многочисленные прожилки неуправляемого характера, а Алла была нервной, экспансивной, часто взрывной, то быть любимой сотрудниками, всосавшими еще в школе коммунистическую покорность и социальный разум было абсолютно невозможно. Алла подала документы на визу.
В Румынии Алла вздохнула с облегчением, здесь она была туристом. Организационные комитет принял беспрецедентное решение прорефинансировать огромное число научных работников из бывших коммунистических стран. Россиян было больше тридцати и еще украинцы. Прибыли и первые эмигранты, рассказывающие о трудностях внутренней эмиграционной перестройки. Алла слушала, но к себе не примеряла. Удаться ли ей когда либо покинуть свою историческую родину? Рядом со своими российскими коллегами и Румыния казалась Россией. Гуляли гурьбой, держались группами, у Аллы появились первые знакомые иностранные коллеги.
Алле опять написали текст ее выступления и она, путая слова потенциал и потенция, все же смогла прочитать текст до конца. Но азы английского уже вошли в ее дремучий разум. Но и это выступление ей припоминают до сих пор. Не так часто встретишь научного работника, который не только не дружит с английским языком, но и варварски с ним обращается. Существует китайский английский, еще хуже - индийский английский, трудно понимаемый американский английский. но ее южно-африканский друг-коллега, швейцарец по национальности Эдгар в последствии назвал ее английский Ruslish (Russian+English).
Встреча с Эдгаром произошла неожиданно. В гостинице Алла, мысленно и ментально жившая в России, пошла искать кипятильник, чтобы попить чаю. Она постучалась, и не дожидаясь ответа, ворвалась в соседний номер. Посреди комнаты на одной ноге стоял изящный мужчина средних лет, он надевал брюки. Вместо того, чтобы извиниться и выйти, Алла начала объяснять, что ей нужен кипятильник, показывая руками неприличные жесты (стакан и кипятильник в нем). Эдгар застыл на одной ноге, пытаясь поскорее выявить связь между словом „water“ и таким многообещающим жестом. Поняв безнадежность туповатых иностранцев, которые не знают, как россияне кипятят воду, Алла, наконец, вышла за дверь и продолжила поиски в других комнатах. Через несколько дней был банкет. Алла подошла к соседу-незнакомцу и увидела бейджик с надписью „Южная Африка.“ -„Ой, а я к вам собираюсь через два месяца“. Теперь уже Эдгар взглянул на ее имя. -“Да, Алла, мы Вас ждем.“ Так они познакомились. Их притирание было долгим. Именно Эдгар с его швейцарской холодностью и с южно-африканским менталитетом тушил все ее эмоциональные порывы. Эдгар был, да, собственно, и остался для нее эталоном поведения, а заодно и высшим авторитетом в науке. Теперь, через двадцать лет они лучшие друзья, встречают вместе Новый год, время от времени ходят в рестораны. Эдгар, эстет не терпящий панибратства, почти без друзей, разрешает Алле посещать его дом в любое время, они пишут статьи, работают над проектами, попивают вино, Он - хронический холостяк. -“Все называют тебя моей “girlfriend“ – удивляется он. -“Это только тебе в актив“ — хитро улыбается Алла. Но об этом — потом.
Буквально через две недели после Румынии Алла полетела на workshop в Барселону. Если в Румынии Алла ощущала себя обычным туристом, то в Испании ее ждал культурный шок. Быть самостоятельным в чужой стране для человека с совковым менталитетом - это жестокое испытание, а с глубоко ограниченными финансами еще и жестокое унижение. Ее радостное настроение перед поездкой в Испанию было испорчено яркими красками радостной толпы, доступных им магазинов, ресторанов, косметики. После начала конференции уныние трансформировалось в затяжную депрессию. Испания - удивительная страна. Нам бы такого Франко, раздумывала Алла, принимая душ, который включался на минуту и выключался. Надо было снова нажать на кнопку. И опять на минуту. Экономия воды, разумная экономия. Жили они в каком-то католическом хостеле — келья (комната-пенал), полка дня книг, стол, шкаф. Аскетизм. Уборщицы возили громадные тележки с химикатами, полы мылись кипельно белыми полотенцами. Завтрак — только четыре компонента, например, мюсли, горячее, булочка и кофе. Полное расстройство для россиян, которые намеревались прихватить два-три чайных пакетика или лишний пирожок. В магазине Алла встретила даму, которой было лет сто, не меньше. В инвалидной коляске ее возили покупать ворох новой одежды. Ай, да бабушка, или даже прапрабабушка! Метро Барселоны - разумная постройка, без безвкусных скульптур, воспевающих свободный труд под цепкими взглядами руководящей коммунистической партии. Нет ничего отвратительнее Московского метро. Чтобы перейти с радиальной на кольцевою линию нужно перейти под землей огромную площадь. Почти нет пандусов, тяжелые чемоданы отрывают руки и вспоминаются все слова, которые родители не разрешают произносить детям, а жены — любовникам. В Барселоне метро не глубокое, переход с одной ветки на другую — только перейти на другую сторону тропинки между поездами, в крайнем случае завернуть за угол. Завораживали архитектурные излишества Гауди, солнце и море, где возле пляжа стоит высокий памятник Колумбу, который именно отсюда отшвартовался и ненароком открыл чужой континент.
Конференция проходила в огромном здании, расположенном посреди сада с клумбами и скамейками. В туалете вместо раковины вода лилась на расписной гранит, звучала нескончаемая классическая музыка. Коллеги были доброжелательны. Алла приставала ко всем с вопросами и предлагала посмотреть ее результаты. Но она понимала, что ее постер был ужасен, в институте еще не было широкого принтера для печати. Ее бы результаты, да в достойном оформлении. -“Очень важно использование программ визуализации“ говорил ей профессор Московского университета, который сам через пару месяцев свалил в Мексику. Алла, с ее полубезграничными знаниями, чувствовала себя колхозницей тридцатых готов, приехавшей покорять Москву. Ее английский мало изменился после Румынии. Но главной унижением была нищета. Алла едва наскребла на поездку 100 долларов - это были слишком узкие финансовые тиски. Хотелось хоть что-то себе купить, испанское, осточертел дешевый ширпотреб, поставляемый на вещевые рынки челноками. Им, работникам умственного труда, за который месяцами не платят зарплату, до других цен и качества в России не дотянуться. Были бы у нее 25 долларов и ей обеспечены обеды на все время конференции. Про банкет можно даже и не мечтать. Алла сидела в саду и плакала. Она грызла батон, -“Купить за доллар бутылку воды — ни за что. Скоро будет перерыв между секциями, выпью кофе. Я ведь специалист не хуже их. А у меня нет ни компьютера, ни программ, у меня нет статей в научных журналах, денег за мой труд, наконец, как я могу завоевать авторитет в научном мире? Как сбежать из своей страны, чтобы реализовать себя как научный работник. Как быть?“ Однажды ей подарили талон на обед, коллегу увозили на экскурсию. В ресторане было чинно и красиво: вода в бутылках, салат, горячее, десерт. Для тех, у кого есть эти 25 долларов. -“С какой стороны должна стоять тарелочка для хлеба“ — спросил ее русский коллега. -“Слева“ с горечью прошептала Алла. Однажды она перепутала линии и уехала на метро в противоположном направлении. Дело житейское, Алла вообще плохо ориентировалась в пространстве, будь то город или ее геофизические поля. Была полночь, последний поезд проплыл мимо. Алла вышла из метро, она оказалась у памятника Колумбу, Барселона устроена квадратно-гнездовым способом, а по диагонали ее рассекает улица, так и называемая „Диагональ.“ Хостел располагался на другом конце Диагонали. Алла увидела сказочно красивую ночную Барселону. Такси зазывали ее ненавязчиво и безнадежно пролетали мимо. Побочным эффектом этой ночной трехчасовой прогулки были стертые ноги и страшная усталость. Вот и короткие испанские каникулы закончились. В голове металось - остаться в России — не хочу! Но как же смотать удочки и уехать?
1 ноября 1998 года после долгого и продолжительного перелета самолет рейса Москва -София - Йоханнесбург наконец-то приземлился. Аллу встретил профессор Бота со своей любовницей-аспиранткой Маргаритой, посадил в свой Мерседес и повез в Преторию. Ноябрь — время цветения деревьев джакаранды, сиреневые гроздья обволакивают огромные деревья, а опадающие соцветия плотно устилают почву. Контрастом к фиолетовому — бордовый и немного желтый. Это цвет бугенвилий, лианообразных деревьев, обвивающий и забивающий цветом любую поросль и даже заборы. Зеленый цвет прячется, но все же присутствует, а летнее небо — синее. Цвета природы контрастные, сочные. После октябрьского российского серого цвета с его пятидесятью оттенками в душе и на небе, после грязно-коричневых комков промерзшей земли, еще не покрытых снегом, понимаешь, что рай на земле существует и находится он здесь на самой южной оконечности Африки. Профессор Бота привез Аллу к дому священника одной из многочисленных конфессий, здесь в небольшом коттедже ей предстояло прожить целый месяц. Целый месяц совершенно одной, в чужой стране почти без языка. Настроение было приподнятое, как бывает ранней весной, весной в той забытой юности, когда утром ты бежишь в университет, надеясь встретить свою подступающую к горлу любовь. Ты задыхаешься от счастья, от его зеленых глаз, от его улыбки, от своего тщательно продуманного платья, от туфелек на шпильках, которые помогают взлелеять выше, чем зимой.
Сейчас, прожив в стране более 20 лет Алла понимает, что разместили ее по низшему разряду, как подобает представительнице разбитой коммунизмом стране. Сейчас ее бы поселили в великолепный B&B, с разнообразным завтраком, с возможностью заказать себе ужин. Ей бы предоставили или оплатили взятую напрокат машину. Но тогда Алла была потрясена. Из каждого окна дома хозяина выглядывали очертания компьютеров, Из было несколько. В одном-то доме! Это было немыслимо и необъяснимо. В ее родном институте машинное время было расписано по часам, Алла привыкла проводить и вечера и выходные, только бы дали поработать. А тут- хоть Эйнштейном становись. И в каждом компьютере был интернет! В ее институте единственный выход в интернет находился в другом здании на пятом этаже. Алла несколько раз в день взлетала по этажам, что, впрочем, было полезно для здоровья. В коттедже находилась кухня-столовая, две спальни, гостиная, душевая, туалет и металлическая раковина, разделенная на две части. Это для стирки и полоскания белья, как объяснили Алле. Коттедж по размеру был раза в три или четыре больше, чем ее квартира в Саратове. Всего лишь коттедж. А дом священника! Это была просто вилла. И виллами оказались абсолютно все дома на этой улице. И на других тоже. Как потом оказалось, уровень жизни белого меньшинства в ЮАР оказался много выше белого меньшинства в России. Профессор Бота оставил Алле два пакета еды, и, объяснив, на пальцах, что приедет завтра утром, удалился вместо со своей Маргариткой. Чай, кофе, сахар, маргарин (сливочное масло здесь не в чести ), мясные нарезки, сыр, хлеб, какие-то булочки, молоко. Соседка по коттеджу, маленькая сморчковатая старушка, историк из Кейптауна помогла ей разрезать упаковки и открыть банки с незнакомыми надписями.
Алла вошла в свою комнату. Кровать была заслана красивым покрывалом в темно-зеленых и коричневых квадратах. Подушка была той же расцветки, простыня — коричневая. Ну, понятно, это покрывало, а где же одеяло с белым пододеяльником с маленькими цветочками и дыркой посредине? Спать на покрывале Алла стеснялась, она постелила полотенце, так и спала неделю. Было жарко, ничего страшного, что забыли. Только через неделю, когда Алле поменяли зелено-коричневые квадраты на огромные алые маки с громадными зелеными листьями Алла, наконец, сообразила, что это и было обыкновенное постельное белье, расцветок которого было видимо-невидимо в любом специальном магазине. Мало того, оказалось, что и размеры пододеяльников варьировали в широких пределах от одиночных (single) до королевских (king size).
Две недели Алла боролась со своей компьютерной дремучестью, но победила, даже используя свои самодельные программы, и даже проинтерпретировала целую площадь для профессора Боты. Днем ее водили в рестораны поесть пиццу или попить кофе со скорнами или мафинами. Оказалось, в Южной Африке такое понятие как кафе, как, например в Италии или России не существует. Все, где можно поесть или просто закусить — это большие или меньшие рестораны. Полувековая оторванность от Евроазиатского континента выразилась в самобытном и довольно убогом меню. Почти во всех ресторанах было одно и тоже. Кофе, как правило, плохой. Хороший продают только на заправках. Прожив в ЮАР более 20 лет Алла научилась объяснять официантам какой именно кофе она ожидает. Вернет обратно, если что. Уловив в ее голосе решительность и иностранный акцент, официанты всегда приносили ей желаемое. Но надо было прожить в стране много лет, чтобы слиться с местными нравами и найти свое место.
Через несколько дней Алле исполнилось 49 лет. Она, как и принято в России, принесла бутылку итальянского вермута (мартини), ананас и собиралась принести торт. Ее отговорили. Эдгар привез в университет сотрудников своего отдела, они деловито развели огонь, поджарили на решетке мясо и деревенские сосиски, разрезали булочки, намазали их маргарином и уселись пить пиво. На Аллу внимания никто не обращал. Только некоторые кивали, произнося „Happy birthday.„ Это шокировало. А где тосты, поцелуи, шумное застолье? Все сидели на пластиковых стульях и пили пиво. Потом встали, убрали за собой и тихо переговариваясь, уехали. На вермут никто даже не взглянул. На ананас тоже. Алла чувствовала себя дворняжкой на выставке породистых собак. -“У них такая разная культура, говорила себе Алла, сдерживая слезы. Я совсем не знаю, как себя вести.“
В один из выходных Алла решила сходить в магазин, продукты кончались. Ей указали перстом направление. Алла шла, шла, но магазинов вдоль дороги не было. Прохожих тоже. Спросить было не у кого. Припекало солнце, Алла пересекала многочисленные поперечные улицы, но магазинов не было. Пройдя около четырех километров она уперлась в молл. Он был шикарный, заполненный качественными товарами. Но Алла крепко держала в сумке свои пять тысяч рандов (около тысячи долларов на тот момент), она хотела купить компьютер, лаптоп, который в России почему-то называют ноутбук (notebook по английски — тетрадь для записей).
-Где здесь поблизости останавливаться автобус?“ спросила она у продавца. Тот посмотрел на нее с удивлением:
-“Не знаю.“
-“Как это не знаю? Дикость какая“ -, про себя возмущалась Алла. -“Ладно, найду.“
Загрузившись продуктами и экзотическими соками Алла пошла назад. Остановок вдоль дороги не было, автобусы ее не обгоняли. „Странно, размышляла Алла, дорога то оживленная.“ Только потом Алле объяснили, что в ЮАР нет городского транспорта. То есть он есть, но в виде маршрутных такси, но белым пользоваться ими не рекомендуется. Проклиная соки, Алла на негнущихся ногах дошла до своего прибежища. В дом заселился новый жилец, священник одной из многочисленных конфессий. Наступил вечер. Священник отпив чайку откланялся:
-“*** нах.“ Алла поперхнулась чаем. Оказалось „Доброй ночи“ на африкаанс. -„Ну и язык, совсем как наш.“
Через две недели Аллу перевели в Геологическую службу ЮАР, руководителем ее работ стал Эдгар. Эдгар очень нравился Инге, но флюиды ее глаз разбивались об броню его души, сделанную из швейцарской стали. Это обескураживало Аллу, она привыкла, что стоит ей придать глазам лучистый взгляд, и мужчина становится трепетным. Но Эдгар не трепетал. Он, мучаясь, выдерживал ее английский лепет, вежливо улыбаясь. И все. Много позже Алла поймет, что Эдгар был асексуален, его одинаково не интересовали ни женщины, ни мужчины. Его интересовала только наука. Но, к ее глубокому удивлению, Эдгар зауважал Аллу, но при этом жутко ее боялся.
В один из дней он повез ее, как гостью, в Пиланесберг — заповедник, расположенный в 150 км от Претории. В ЮАР существует всемирно известный Крюгер (Kruger National Park). Он — громадный, частично расположенный на территории Мозамбика. Но он находится далеко от Претории, поехать туда - это уже целое приключение. Пилансберг - четвертый по величине в ЮАР. Он расположен на территории древнего вулкана, деятельность которого завершилась ни много не мало 130 миллионов лет назад. Когда-то территория принадлежала трем племенам. Существует множество останков жизнедеятельности людей каменного и железного века. Но это все - для археологов. Для простых смертных - это отдых и наслаждение природой и поведением животных и птиц в естественных условиях. В Пиланнсберге более 7000 животных, 350 разновидностей птиц и 200 км дорог. Дороги, в основном, асфальтированные, но открывать окна машины нельзя, вдруг слон хоботом вздумает что-либо потрогать, обезьяна сумочку стащить или лев лапкой задеть. В ЮАР есть магическая фраза „Big Fife’ – то есть „Большая Пятерка.“ Это пять наиболее крупных, и, в некотором смысле, опасных животных: слон, буйвол, носорог, леопард и лев. Если кому-либо удаться увидеть всех пятерых - это большая удача. Труднее всего узреть леопарда, спит себе на дереве, пряча свои пятнышки в листве Легче всего увидеть слонов, они гуляют стадами, часто преграждают дорогу, везде гадят, и результаты их жизнедеятельности идут на производство „слоновьей“ бумаги, на которой художники рисуют свои шедевры, а затем продают туристам. Антилопами разных мастей, зебрами обезьянами полон парк. Впечатляют жирафы, на них приятно смотреть. Однажды, через несколько лет, почти домашний жираф пошел за предлагаемым бананам, слегка задев Аллу. От травоядного жирафа шла какая-то звериная энергия, Алла отлетела в сторону. А ведь всего лишь семейство коровьих. Был такой случай, Алла проводила работы на одной ферме, где жили несколько жирафов. И вдруг жираф самец пропал. Хозяин расстроился, но через неделю ему позвонили и попросили забрать своего жирафа обратно. Он видите ли стал ухаживать за коровами и насмерть забил быка. Как говорится, бесплатный сыр (жираф) бывает только в мышеловке. И бедолагу вернули к его пятнистым женам.
Рядом с парком есть знаменитый Sun City – игорная Мекка. Бассейны, водопад струящийся по почти вертикальной горке. По этой горке предполагается падать вместе с голубой водой, по басейну гуляют искусственные волны. На воде визги радости. Каждые полчаса раздается как бы подземный страшный, завораживающий шум, и землетрясение сотрясает каменный мост с каменными слонами на нем. В Sun City Эдгар и Алла обедали в ресторане. Мама родная, вот оказывается, какие бывают рестораны для обеспеченных людей!!! Мясо, вино, сервис!! Ой-ой. Как же не хочется возвращаться домой в Россию к старым проблемам, к мужу, которого ей никак не удается выдворить из своей квартиры, в слякотную зиму, в беспрерывную тоску.
-“Может, у тебя есть какие-либо проблемы бытового характера “ поинтересовался учтивый Эдгар. Дуракам и наивным везет. И те и другие не понимают сложности поставленных перед другими проблем.
-“ Я сохранила три с половиной тысячи рандов, я хочу лаптоп. Пусть старенький.“
Эдгар озадаченно икнул (мысленно), но оценил ее преданность работе. Доложив свои личные полторы тысячи рандов ей купили подержанный лаптоп. Алла была совершенно счастлива.
Шла вторая половина ее пребывания а ЮАР. Алла с тоской размышляла, что совам скоро болгарский самолет вернет ее на замерзшую родину, где озлобленный народ еще не пришел в себя после августовского дефолта 98 года. Про запойного мужа вспоминать вообще не хотелось. Надо ловить сегодняшний прекрасные момент, присланный так неожиданно такому уставшему от проблем адресату. Сказка, счастье заканчивались. И тут случилось нечто, что навсегда изменило жизнь Аллы. Ее пригласили на празднование Нового года. В ЮАР есть славная традиция, все крупные организации устраивают банкет по случаю Нового года во второй половине ноября. Ну, действительно, чего тянуть? Числа с 10 декабря основная масса народа направится к морю, то есть к теплому Индийскому океану, с 15 декабря на работе остаются только фанатики и секретарши, а с 24 на всех дверях вешаются амбарные замки. Святое время, Рождество. Работать грех. Все пускаются в загулы по южно-африкански: мясо на решетках, вино, пиво.
Эдгар улетел по делам в Марокко. В один из дней в ней в кабинет зашел Андрей, загадочно улыбаясь. Андрей был польский профессор, обучавшийся в свое время на физфаке МГУ, и работавший в том же отделе. Время от времени он переводил ей предназначенные для Эдгара речи.
-“Я тебе кое-что принес. Он протянул ей пригласительный билет Эдгара. Там будет одна русская дама Вера.“
Она, конечно, ни слова не поняла, но когда ее подтолкнули, она встала и поклонилась. Оказалось, ее представили как гостью из страны - лучшего друга нынешней Южно-Африканской республики уже четыре года возглавляемой черным правительством и черным президентом. Последние обожали и Россию и СССР, эти страны помогли им прийти к власти, чтобы страну ЮАР вывести из десятки лучших стран мира и внедрить в группу стран мира третьего. На сцене плясали негры в повязках и полушкурах, вывезенные, скорее всего, из отдаленного окруженного пальмами кишлака. Они стучали в там-тамы, весело задирали ноги и пели песни, музыкальная партитура которых состояла из двух нот. Андрей, подвел Аллу к Вере, жене немецкого профессора Клауса, работавшего в той же организации.
-“Вот на что идут наши деньги, суки“ - громко по-русски почти матерясь, возмущалась Вера, и тут же -“Than you very much, dear director, it is fantastic.“
Вера и Алла посмотрели друг на друга, перекинулись словами, межу ними пролетела стрела дружбы. Позже Вера призналась Алле „Ты знаешь сколько баб хотело бы переехать в ЮАР, но я выбрала тебя.“
-“Не хочу домой возвращаться. Мне бы замуж здесь выйти.“
-“Не обольщайся, местные жениться не рвутся. Тем более на русских бесприданницах.“
Алла вздохнула. Она и была вечная бесприданница. Коммуналка в университетские годы, сейчас - крошечная двушка, ни машины, ни сбережений, ни нужных знакомств. Вокруг одни научные работники. Что с них и с нее возьмешь? Банкет закончился, Вера и Клаус отвезли ее обратно в коттедж. Алла лежала и плакала, как тогда в Барселоне.
Однако, через пару дней Клаус позвонил Алле и пригласил к себе в кабинет.
-“Нравится?“ На экране красовался пузатый пожилой кудрявый седой серьезный мужчина. Он был к красной рубашке и коротких шортах. Позади плескался серый Атлантический океан. Алла опешила. За долгие годы острая на язык она не нашлась что ответить, и это было расценено как одобрение.
-“Твоя фотография есть?“
-“ Да, в интернете есть мое CV.”
-“Отлично. Отправляем ему. Имей в виду. Он международно известный профессор, тоже Клаус, но Майер. Читает Пушкина в подлиннике“
Ни фига себе, Вот это поворот! Еще через пару дней Клаус снова вызвал Аллу.
-“Твоя фотография одобрена. Ты полетишь в Кейптаун с ним знакомиться.“
-“Когда?“
-“В субботу утром.“
-“Но мне в воскресение улетать в Россию.“
-“Если ты ему понравишься, останешься подольше.“
Но умная Алла знала, стоит ей нарушить визовые правила, и более ее в эту страну никогда не пустят У нее в запасе было чуть более суток.
-“Как я ее узнаю?“ спросил Клаус Клауса.
-“У нее в руках будет зимнее пальто.“ Исключительный опознавательный знак. Вокруг пыхтела тридцатипятиградусная жара. Конец ноября. Лето.
Алла летела компанией British Airways. Мама родная, два часа лету, и завтрак подали классный, и алкоголя сколько хочешь. Жалко, что утром она не пьет. Это тебе не Аэрофлот. Нет, из такой страны улетать обидно. Надо зацепиться во что бы то ни стало!!!!
Клаус встретило ее букетиком цветов и повез к себе домой. Маленький городок Соммерсет Вест, пригород Кейптауна окружали горы, справа голубел утренний океан. На такой красоте даже блеклый Клаус касался красавцем. Дом Клауса показался Алле огромным: пять объемных комнат, кухня, две ванные комнаты. Смущаясь, он провел ее по саду. Это слива, абрикосы, шесть миндальных деревьев, много цветущих кустов, названий которых Алла не знала. Это бассейн. Бассейн! Неужели это возможно? Это сказка, бассейн. -“Ты хочешь поплавать?“ Алла тут же согласилась, надо же продемонстрировать свою чудно сохранившуюся фигуру.
Много позже, методом сопоставления с окружающими ее дворцами Алла поймет, что дом Клауса - старый, машина - древний давно не мытый Wolkswagen Passat, сад неухоженный, просто джунгли, газон плохо пострижен и вместо кустов роз и крупных горшков с изящными соцветиями его цветы растут без спросу и где попало. Дорожка из плиток к дому разбита, а бассейн управляется старой „барракудой“. Но для добротной критики ей следовало пожить в стране несколько месяцев а то и лет, чтобы все это понять и признать.
Клаус сам готовил еду. Алла была томна и молчалива. Немецкий язык она давно забыла, а по-английски выучила не более сотни-двух фраз. Но глазами выражала соучастие. Вечером Клаус хотел что-то сказать, но остановился. Алла и без английского, поняла что он хотел предложить ей провести ночь вместе. Она оказалась в затруднительном положении, но решила, что его воздержание должно указать ему на ее высокие моральные устои и сделала вид, что не поняла. Нежно сказав “Good night“ - направилась в свою комнату.
- „Что бы ты хотела посмотреть?“ - спросил ее утром Клаус.
- „Мыс доброй Надежды.“
- „Но мы не успеем, туда ехать часа три. Я покажу тебе Кейптаун и окрестности.“
Кейптаун — великий красивейший город на всем Африканском континенте. Он зажат между плоской горой и океаном. Гора называется Table Mountain, что коряво переводится Столовая гора. Лучшим переводом было бы Гора-стол. На вершине горы лежит толстый слой плотных не подвергающихся выветриванию песчаников, там и самолет может приземлится, в случае чего. Петельчатые горные дороги, обезьяны их перебегающие, пальмы, виллы вдоль дороги, ресторанчики, чистота, тогда это еще была другая Южно-Африканская республика, не засоренная пластиковым мусором, выбрасываемых нашими черными сородичами из всех дыр и окон. Хотелось все сфотографировать, красота не вмещалась в кадры. И как это отличалось от все же прекрасной, но скучноватой Претории. Но Аллу все больше тревожило, что Клаус не делает никаких попыток сблизиться, хотя бы ее поцеловать. Неужели я сделала ошибку вечером, досадовала Алла.
Они вернулись в дом, и Алла начала собирать чемодан. Ей хотелось не просто реветь, а встать на четвереньки и завыть по волчьи.
-“Я что-нибудь приготовлю поесть“ - предложил Клаус.
-“Не стоит, не успеем в аэропорт.“
-“Я быстро поджарю филе из крокодила.“
Удивительное блюдо, поданное с веточкой петрушки, уже не радовала Аллу. Она поставила вещи в машину и со злостью хлопнула дверь. И прищемила пальцы. Взвыв от боли, Алла начала плакать. Это были слезы отчаянья. Она улетает навсегда из такой страны. Ничего не получилось. И вдруг плотный объемный Клаус кинулся к ней, начал целовать и поглаживать эти пальцы. Уффф. Боль мгновенно прошла, и тиски внутри разжались. Кажется, она победила, Клаус очарован. Теперь можно и в аэропорт. Дома ее ждал никогда не протрезвляющий муж.
У самой Аллы отношения с зеленым Змием были вполне дружеские, но не панибратские. Ей было три года, когда родители развелись, и уже вдовый дед воссоединился с дочерью. Выросший в Грузии, он любил выпить стаканчик винца, можно, конечно, и пива. Они жили в Москве, и дед, взяв Аллу на руки, ходи к пивной бочке. Завидев бочку, она толкала его в живот ногами: „“Пойдем пить пиво.“ И выпивала почти полстакана. Но алкогольные прогулки закончились вместе с многочисленными переездами. Потом у деда произошел инсульт, они переехали в Саратов, где он и умер. Следующий этап дружбы со Змием произошел, когда Алле было лет десять. Мать готовила наливку, засыпала вишню сахаром. Иногда ей давала глотнуть. Приторно, не впечатляло. В старших классах школы появились рюмочки вина. На первых курсах университета Алла иногда попивала вино со своим любимым мальчиком, но разве что по праздникам или в домах отдыха на каникулах. Во всяком случае потеря девственности произошла на трезвую голову. Водку Алла впервые попробовала на втором курсе. Дело происходило в лунном университетском садике. Ей дали глотнуть из бутылки. Ей показалось, что водка пахнет шоколадом. Потерю алкогольной девственности Алла переживала сильнее, чем девственности девичьей. Вино вошло в повседневную жизнь девушек-однокурсниц с третьего курса. Прихватив пару бутылок, они отправлялись сибаритствовать. Сгонять за „Сальвадором“ и „Промонтором“ (белое и красное вино) было делом обычным. А уж обмывать каждую страницу диплома было действом неукоснительным. Но Алла, проанализировав степени своего опьянения и реакции организма довольно быстро сообразила, что нормой для нее всего два бокала вина. Иначе, Змий, ухмыляясь, отправлял ее к унитазу на всю ночь. Заснуть она не могла, ей казалось, что она подает в невесомость. И Алла строго придерживалась своей нормы. Редко, раз в год-два, конечно, случался, так называемый, „несчастный случай“. Как в Кейптаунском аэропорту, например. Амбиционный гимнаст пригласил ее с мужем и весь российский консулат на его проводы в США. Было много шампанского, красной икры, и мало хлеба. Шампанское - самый опасный напиток. Пьешь, как лимонад, как сидр, а коварные молекулы под маской радости совершают свое зловещее расщепление. Алла и не поняла, как выпала из обоймы. Утром у ее планировался очередной экзамен на права. Провалив его уже два раза, она бы нервничала, но сейчас, проведя всю ночь в туалете в обнимку с унитазом, Алла лишь мечтала отделаться от всех неприятных последствий алкогольный излишеств, и заснуть, наконец. Она категорически отказалась ехать на экзамен: от нее пахнет парами, которые мгновенно учует экзаменатор, полное протрезвление - пока отдаленная часами мечта, голова болит. -“Экзамен оплачен“, прозудел рассудительный Клаус. „Сдашь-не сдашь, деньги все равно пропадут“. И Алла сдала экзамен. Правда потом, осознав содеянное, неделю к машине не приближалась. Сейчас, прожив в ЮАР двадцать два года Алла, как и все в этой стране, привыкла выпить бокал вина в пять часов вечера. С утра она работает, пить на ночь не любит. И вообще, южно-африканское вино лучшее в мире. Надо уважать и поддерживать производителей.
Окрыленная Алле вернулась в Россию. Лаптоп вызвал волну зависти и кривотолков у сослуживцев. -“За какие это заслуги ей подарили компьютер? Не иначе, как с кем-то переспала. Только у директора и зама есть ноутбуки, вот теперь и у нее.“ Не успела она войти в свой кабинет, как увидела email:
-“Как я тебе понравился?“
-“Да, очень.“ -“В принципе, понравился. Интеллигентный, профессор, мало поющий. Условия для жизни замечательные. А я найду работу, и все будет как в лучших голливудских сказаниях о Золушке“ - рассуждала Алла.
-“Hе хочешь ли ты провести три месяца в ЮАР, чтобы познакомиться поближе?“
-„Очень хочу.“ Очень хочу. Моралисты могли бы спросить про любовь. Любовь осталась в той осени. Какое это было счастье шуршать осенними листьями под ногами, держа его под руку, слушать его голос, смотреть в смеющиеся глаза! А что происходило потом после него? Влюбленности, которые уходили и приходили не оставляя следов, ни в сердце, ни в дневниках. Остались равнодушные файлы в памяти. Теперь и капельке симпатии для брака достаточно.
Клаус организовал приглашение из университета Стеллербоша. Алла подала документы на визу. Оставались размышления о муже. Она должна была для себя принять решение об окончательном разрыве. Нужно было выпить последнюю капельку из стакана, наполненного ядовитой жидкостью брака. Решение было принято в новогоднюю ночь. Алла с подругой детства Ольгой пили вино, переговариваясь шепотом. В соседней комнате спал пьяный муж. Среди ночи он появился в дверях:
-“Что вы тут делаете?“
-“Новый год встречаем.“
-“А что меня не позвали.“
-“А зачем?“
Он ушел досыпать. Ушла и Ольга. Наступило утро. Мужа мучило похмелье, он рвался опохмелиться и Алла пошла с ним. Она намеревалась сдать его родителям. „Заберите, заберите, Бога ради.“ Но сначала — глоток. Муж ходил от магазина к магазину, в поисках четвертинки, видно это была его норма. Алла впервые с ужасом видела как он пил: алкоголики дьявольски изобретательны, он всегда незаметно исчезал из дома, а следить и преследовать его Алла считала ниже своего достоинства, все равно найдет способ пробраться к источнику. Он вливал водку не в рот, а сразу в глотку, все 250 грамм. „Это конец, возвращение к нормальной жизни невозможно, как она могла столько лет бороться за него? Ведь был когда-то блестящий физик, кандидат наук. работал в МИФИ. Были месяцы, он бросал пить, была другая жизнь, жизнь с заботой о ней, о ее собаках, о доме. Но периоды трезвости становились все короче. Теперь перед ней качался человекообразное безмозглое существо, не способное стоять на двух ногах. Значит, даже не человекообразное. Точка поставлена. Все.“
Алле прилетела в Кейптаун через два месяца, 26 января, как раз в день рождения Клауса. Ему исполнилось 65 лет. В первый же вечер Клаус вежливо предложил подумать, прежде чем ложиться с ним в кровать.
-“У меня было время подумать“ - молвила Алла, и с неким страхом шагнула в его спальню. Теперь предстояло обстроиться в его доме. Теперь Алла смотрела на дом взглядом потенциальной жены, а не туристки, яркой бабочкой залетевшей в чужую обитель.
Оказалось, что дом был запущенный. Особенно кухня и терраса. Мебель на кухне была покрыта древней клеенкой из под которой выглядывали пошленькие розовые кружева, оставленные прошедшей подругой Клауса. На террасе стоял самодельно сколоченный шершавый стеллаж, уставленный образцами пород, среди которых выбивались из сил чахлые растения. Породы были ничем не выдающиеся, какие-то граниты да габбро. Такими разве что ямы на дорогах засыпать в весеннюю распутицу. Алла выдохнула, хотелось глотнуть для храбрости водки, но она взяла ведро, перемыла пыльные камни, пересадила и обильно полила растения. Потом сделала маникюр. Появился трепетный Клаус и неуверенно произнес:
-“Ну, вот ты перемыла террасу, как хозяйка в доме.“
-“Это предложение?“ нашлась Алла. Слово proposal (предложение выйти замуж) она выучила еще в Саратове, но не предполагала, что для обработки Клауса ей хватило трех недель.
-„Да, робко, сказал Клаус. Пойдем купим тебе кольцо.“
Алла была в восторге. Она получит первое в жизни engagement ring, это обязательный ритуал в Южной Африке. В магазине Клаус старался уложиться в определенную им сумму. Алла еще не знала, что кольца с бриллиантами мужчины покупают всего несколько раз в жизни строго по количеству жен. При этом размер камня определяется размером кошелька и высотой обуреваемых чувств. Молодые еще малообеспеченные Ромео могут год копить деньги на кольцо для своей ссуженной. Клаус, будучи женатым и разведенным многократно, не горячился и не посвящал Аллу в детали местного окольцевания. Алла выбрала (из преложенных) кольцо типа маркиз с двенадцатью небольшими камнями. Первые бриллианты! Это, конечно, были лишь бриллиантики, но и не крошка.
-“А если я передумаю?“ - Алла подняла на Клауса восхищенное лицо.
-“Кольцо - это контракт“- объяснил Клаус. -“Ты теперь моя невеста и не имеешь право изменить мнение. Теперь надо подать заявление в мэрию.“
Однако, у невесты Аллы была серьезная проблема. Она все еще была замужем. Операция развода должна была быть произведена как говорится без шума и даже легкой пыли. Алла посоветовалась со своей дочерью Владой, уже год проживающей в Штатах.
-“Слушай, у тебя же есть свидетельство о разводе с моим отцом. Используй его. Фамилия у тебя все равно осталась от девичества. А будешь в Саратове — разведешься.“
Это было разумно. Алла обзвонила подруг, объяснив им где лежит свидетельство о разводе, свершенном шесть лет назад. Но, увы, ворваться в квартиру помешало запойное состояние ее действующего мужа. Оставался праведный путь — лететь в Саратов и принять на себя неприятное бремя развода. Алла придумала какой-то весомый повод, чтобы вернуться в Россию за документами и до отлета два месяца трясла вековую пыль ковров и книг. Ругаться и ссорится она не могла, просто не выучила еще соответствующих месту и объекту колоритных эпитетов и английских матерных слов, и жизнь в будущей семье шла спокойно и, можно сказать, полюбовно. Поссорились они все один раз. Клаус посетовал, что Алла постоянно сидит в интернете, и число использованных байтов с ее появлением существенно подросло. Алла обиделась, и решила использовать свое радикальное средство, безотказно действующее на всех своих мужей, поклонников и коллег - молчание, можно это даже назвать бойкотом. Совершенно невозможный способ решения проблем в стране с английскими нравами. Перепуганный Клаус пожаловался Владе. Из Атланты последовал строгий окрик -“Мать, ты что вытворяешь? Сначала до мэрии хотя бы дойди. Или ностальгия по прошлой жизни посетила, обратно в Саратов захотелось?“ Не захотелось. Теперь уже перепугалась Алла, охладила свой пыл и принялась ластится на всех уровнях супружеского существования: с удвоенной энергий принялась и за уборку, готовку и сексуальные утехи. Быстро выяснилось, что перерасход компьютерных байтов связан с неожиданном увлечением компьютерными играми сына Клауса, проживающего с ними в удаленных от центра дома комнатах. Все успокоилось, Клаус был счастлив. А Алла учила английский, и постепенно вывела свой первый южно-африканский закон, закон № 1 —„Ничто так не разъединяет людей, как общий язык.“
Прошло три месяца и в конце апреля влюбленный Клаус отправил Аллу в Россию. В июле они должны были встретиться в Германии, где Клаус планировал сочетаться с ней очередным, пятым по счету законным браком. В последствии Алла установила, что у Клауса была еще и шестая жена, с которой он сочетался по древним немецким обычаям то ли по дубом, то ли под вязом, где они давали клятву верности. В общем, какой лирикой не прикрывайся, это был прозаический гражданский брак, про который Клаус почти или совсем позабыл, но дотошная Алла нашла упоминание о нем, перебирая бумаги Клаусе на предмет поисков компромата.
Алла вошла в свою квартиру. Перед ней покачивался пьяный муж:
-“Ты чего так рано? Я ждал тебя завтра.“
-“Ну, за один день ты все равно порядок бы не навел.“ Кругом была грязь, раковина на кухне была заполнена всей имеющейся в доме посудой, сверху стоял огромный недоеденный торт, по которому бродили сытые тараканы. „Уборка, развод. металлическая дверь. Понеслись.“
-“Мне нужны деньги. Срочно. Я задолжал в магазине. На еду.“
-“И на водку. “ Но это могло решить проблему!
-“Хорошо. Сейчас напишешь заявление, что ты согласен на развод и разводить нас будут без твоего присутствия. Претензий ко мне не имеешь.“
-“Я писать не буду.“
-“Как знаешь. Тогда денег не дам.“
Слегка протрезвев потенциально бывший муж написал-таки заявление. Алла, отбивая почти по-армейски звонкий шаг направилась с ним к источнику затуманенного блаженства, то есть в вино-водочный магазин.
-“Сколько он Вам должен? Вот деньги, пишите расписку, что деньги получили. Ко мне - никаких претензий. Напишите. Вот и хорошо. Нет, денег у него больше не будет. Квартиру в Москве он больше не сдает. Мало ли что было раньше. Я Вас предупредила.“
Муж пока не понял, что это серьезно. Теперь главным для Аллы было сдать мужа его родителям живым, а в идеале без выбоин и переломов. А то они ее по судам затаскают. Мало того, что все пять лет она спаивала их невинное сокровище, но еще и члены повредила напоследок. И хотя Алла не выпила вместе с мужем ни одной рюмки, таки он ей досталсся шесть лет назад, но у свекрови всегда сноха виновата.
Друзья среди юристов у Аллы, конечно, были. Через неделю после своего возвращения она предупредила мужа: „У нас в пять вечера развод, будь любезен, приди в суд.“ Муж отмечал свой день рождения и не оценил приготовленный Аллой подарок. Ровно в пять Алла заглянула в дверь одного из кабинетов в здании суда.
-“Я здесь.“
-“А он?“
-“А его нет.“
-“Ладно, для чистоты эксперимента ждем полчаса.“ Через полчаса Алла снова заглянула, не переступая порог:
„Ну, что, не пришел? Отлично. Вы разведены. Придете за документами через две недели.“ Уффф. Полчаса ожидания и она теперь юридически правильная невеста. Из ее квартиры бывший муж съезжать отказался. Алла и не настаивала, все-таки под присмотром, главное - сдать с рук на руки. Муж Аллы умер через два года после ее отъезда. Цирроз печени.
Развод мужа особо не опечалил, а вот информация, что Алла уезжает в командировку в ЮАР на год или больше и необходимость освободить квартиру привела его в шок. Он плакал горючими от водки слезами и уваривал его не выгонять. Обещал бросить пить сам и регулярно выносить мусор. И почему мужчины не дружат с физикой даже в рамках школьной программы? Открытий котел выкипит и развалится, а закрытый — взорвется. Алла выкипела. Все периоды и полупериоды борьбы со Змием былой муж проиграл всухую. Зеленый Змий торжествовал, покручивая упругим жалом.
Наступил день отъезда. Наступил день ее эмиграции. Она не оформляла документов в ОВИР, она станет невозвращенкой. Перво-наперво надо было выставить страдальца за дверь. Это было и сложно и несложно. Он пошел за утренней порцией в облюбованный им подвал, и Алла заперла изнутри установленную металлическую дверь, ключей от которой у него не было. На его долгую дробь руками и ногами реагировали только соседи, обещая вызвать милицию. Через пару часов Алла обнаружила его спящим в кипельно белых брюках на лужайке перед домом. Надо было действовать без промедления. Были подтянуты внешние силы, ее друзья для вталкивания сопротивляющегося мужа в такси и вынос его тела на руки родителям. Скорее, скорее. Протрезвевший муж мог нагрянуть и испортить так хорошо начатую операцию. Аллу посадили в автобус, она ехала в Германию.
Такса Милли дремала на коленях порыкивая басом на тех, кто приближался к хозяйке. Алла смотрела на незаходящее солнце. Недалеко в Самаре гремел Грушинский фестиваль. А Алла все смотрела на солнце. Наверное, она должна была бы плакать, как пишут в книгах и поют в песнях. Наверно, эмигранты первой и даже второй волны любили свою страну, и им было что оставить в ней. Хотя бы воспоминания. Теперь ее очередь, она покидала родину навсегда. Она покидала родину буднично. Только два человека проводили ее на автобус, подруга и ее сын. Для всех остальных она уезжала на три месяца, максимум — на год. Глядя на солнце Алла пыталась вызвать в себе ностальгические воспоминая: ее приезд в Саратов в семилетнем возрасте, неуправляемое детство, маму, дедушку, школу, университет, первую любовь, подруг, работу в институте, взросление дочери, мужей, любивших ее мужчин, диссертацию, поездки по стране... Но ничего не вызывало грусти или нежности. Бухгалтерское перечисление фактов. Внутри было сухо. Было только солнце, которое никак не хотело уйти за горизонт Саратовской области.
На польской границе шла тотальная проверка багажа.
-“Я еду в ЮАР“ - негромко произнесла Алла. Пограничник посмотрел на Аллу, на ее потрепанный рюкзак, на таксу (ввоз собак в ЮАР из России был запрещен) и тихо произнес -“Идите.“
-“А проверять?“
-“Идите“ - еще тише и тверже ответил пограничник. Он все понял.
-“Спасибо.“ Алла вошла в зал ожидания. Теперь все. Граница через дорогу. Россия позади. Она — эмигрантка.
В Германии все оказалось не так, как планировалось. Родственники доступно объясни Клаусу, что охотница за мужем вмиг пустит его по миру, поскольку если регистрации брака произведена в Германии при разводе все делится пополам. И регистрацию перенесли в ЮАР. Вечной бесприданнице Алле, не получившей ничего ни от матери, ни от двух российских мужей это было до лампочки, все чего она хотела - жить в ЮАР. Клаус улетел первым, Алла должна была лететь через пару дней. Во Франкфурте на самолет ее не посадили, собак из России, в принципе, перевозить можно, но они пройдут 45-дневный карантин в Кейптауне. И место для собаки не было зарезервировано. -“Вы можете лететь, но с собакой придется расстаться.“ Это исключалось. В обнимку с Милли Алла провела ночь на лавке аэропорта (не впервой) и направилась в Кемниц, в недавнем прошлом КарлМарксштадт. Там коллега Клауса заведовал институтом. Он поселил Аллу в четырехзвездочной гостинице. Пока Алла наслаждалась шопингом в близлежащем универмаге, Милли отгрызла основательный кусок двери. Алла рванула в магазин купить клей, чтобы хоть как-то заклеить отвалившийся угол. Теперь с таксой она не расставалась носила ее за пазухой погулять и зажимала пасть, когда такса пыталась защитить свою хозяйку от проходящего по коридору посетителя. Через неделю Милли выправили справку, теперь она являлась немкой по национальности и собственностью крупного научно-исследовательского института. С таким собачьим паспортом Милли могла лететь в Кейптаун без визы и карантина. Собак в самолетах возят в специальных отсеках. По дороге Милли сгрызла клетку, но долетела живой и потом долго рассказывала Алле как ей было страшно в самолете.
Алла прилетела в Кейптаун, опять мыла квартиру, учила английский и 31 августа их зарегистрировали в городе Парле. Паарл, в переводе с местного Жемчужина, представлял собой мелкий городок, включающий две достопримечательности. В его окрестности когда-то излился мощнейший поток лавы и огромная полусферообразная высокая гора является геологическим единым монолитом. К тому же город Паарл находился в самом начале так называемой wine road (винная дорога). Эта дорога - та самая жемчужина ЮАР. Склоны более чем ста километров, зажатых между гор покрыты виноградниками. Когда-то давно еще при правлении Людовика XIV французы-гугеноты, убегая от религиозного террора сгоряча оказались на самой оконечности Африканского континента. И неожиданно обнаружили они благодатный для винограда климат. Привезли лозу и вот уже лет четыреста выращивают виноград, гонят вино не только для всех не мусульманских стран Африки, но для всего мира. Патриотка Алла даже в самолетах заказывает только ЮАР-вское вино пренебрегая французским. На каждой ферме есть ресторан, проводится дегустационный обряд и часто имеется гостиница. Попав на дорогу местные жители закупают вино ящиками. Алла в последствии тоже закупала столько вина, что машина приседала. Здесь сохранился небольшой географический закуток Frenchhook, где разговорным языком остался французский, они производят сыр, пьют вино, танцуют на лужайках, здесь отмечается день взятия Бастилии и на каждом доме пестрит триколор с вертикальными полосками.
Перед заключение брака Клаус подписал с Аллой брачный договор. В ЮАР существует два типа договоров - либо у каждого все свое, либо перечисляется то, с чем ты вступаешь в брак, и при разводе делится пополам только имущество, приобретенное в браке. Таких экзотических договоров как в России, (например, если муж не верен и прочие матримониальные изыски) здесь не заключаются. Клаус сразу обманул Аллу. Он убедил ее подписать первый вариант договора. В общем, если что, укладывай рюкзак, таксу подмышку и в самолет. Очень удобный договор.
-“Вы уверены, что Ваша невеста все поняла?“ - спросил юрист Клауса.
-“Она все поняла и согласна.“
Алла ничего не поняла, но была согласна.
Для бракосочетания Клаус купил Алле обычный синтетический костюм в обычном магазине для среднего класса, желтые цветы на голубом фоне. Желтые цветы? Ой, это же цвет измены. Ладно, там посмотрим. Свадьбу отметили в ресторане. Были две четы, французская (со стороны Аллы) и немецкая (со стороны Клауса).
-“А теперь вы пойдете жить счастливо в дом Клауса“ - пожелал немецкий друг.
-“Нет, в ваш общий дом“ - поправила его жена.
-“Нет, именно в дом Клауса“ — мысленно поправила ее Алла. Ей не принадлежало ничего. -“Да, хрен с ним, с контактом. Найду работу, и все будет просто замечательно.“
Потянулись дни. Многое стало очевидным. Патологическая жадность Клауса по отношению к Алле и неимоверная расточительность по отношению с своим забавам. Любимой усладой Клауса был аукцион. Он скупал все дешевое барахло и забарахлял не только собственный жилой дом, но и сараи и двухспальный гараж. Он покупал коробками с высохшими фломастерами, счетные машинки, старые еще ДОС-овские лаптопы, списанные в библиотеке книги по физике, хотя сам был химиком, коробки с разрозненной посудой, старые проигрыватели и ленточные магнитофоны. Купил даже подобие гуслей без струн.
-“А это тебе зачем? - раздраженно спрашивала Алла.
-“Моя дочь (37 лет) будет играть, она умеет играть на гитаре.“
-“А струны где возьмет? Там всего четыре осталось.“ И гусли несколько лет валялись у стены, Алла принципиально пыль с них не стирала.
Второй вход в дом загораживали колонна пород, вытянутых из пробуренной скважины. Скважина была глубокая, цилиндрики камней лежали на траве, Алла о них спотыкалась. Хотела посадить клумбу, ан-нет.
-“И на хрена тебе это колонна?“ - вопрошала Алла.
-“Это скважина. Я ее отдам в университет.“
-“Так и отдай, но породы уже выветрились, свойства изменились, часть колонны исчезла.“ (Алла иногда использовала цилиндрики вместо молотка. Но и до ее прибытия часть камней по-видимому использовались по тому же назначению).
-“Leave it (Оставь всё на месте)“- любимое выражение Клауса по отношению к любой ненужной вещи в его доме. Богатство. Алла с трудом заставила его купить ей машину для мытья посуды. На аукционе, конечно.
Сразу выяснилось, что русский язык восточно-германский немец давно забыл, а в подлиннике (или просто запомнил) Клаус вычитал у Пушкина только “Саранча прилетела, все съела и улетела.“ Любимыми книгами его были книги про Виннету - друга индейцев и Корана-разрушителя.
Алла, с ее российским менталитетом была неприятно поражена, что Клаус не допускал Аллу к своей золотой банковской карточке, короткой он очень гордился. -“Ты живешь бесплатно, я тебя кормлю, одежда у тебя есть. Что еще надо?“ - размышлял Клаус.
-“Я мою посуду, стираю, глажу, чишу дом, готовлю еду, ублажаю - за это меня держат. Это несправедливо, что мне нужно упрашивать дать денег на парикмахерскую, да, что там на парикмахерскую, даже на лак для ногтей или шорты для сада.“ Перед свадьбой Клаус осчастливил Аллу, подарив ей 500 рандов (65 долларов), больших щедрот она не удостоилась. Через полгода Клаус устроил Аллу консультантом в университет. Это помогло ей, она училась читать научные книги, писала программы для расчетов. И получили 2000 рандов в месяц. Это были гроши. Ей нужно было менять гардероб, приобретенный на оптовых российских рынках, копить деньги на поездки на международные конференции, без которых она своей жизни больше не представляла, позже - на уроки вождения. Клаус было заикнулся, что она может тратить эти деньги на еду для дома, но Алла сделала вид, что не поняла.
Первый скандал Алла закатила, когда получила свой ID. Это документ, подтверждающий личность, тоже, что внутренний Российский паспорт. Но в нем не указывается ни прописка, ни брачное состояние, но ставится штамп об участии в выборах когда резидент становится полноправным гражданином страны.
-“Как это я Алла Майер! Я - Алла Задубровская. Пол-мира знает мои труды. А теперь я Майер!!!“
-“Это нормально для женатых пар“ - увещевал Аллу Клаус.
-“А почему меня не спросили, какую фамилию я хочу иметь?“
Алла, не менявшая фамилию с рождения, не потому, что она ей шибко нравилась, просто фамилия ее мужа звучала откровенно неприлично. Ей и в голову не пришло, что не взять фамилию мужа в ЮАР - это страшная обида. Но Алла еще жила по внутренним моральным законам России. Охлонившись, она сообразила, что местные будь то белые или черные, произнести ее фамилию все равно не смогут, ни с разгона, ни по слогам, так что Майер более сподручна для их напряженных произношением буквы „r’’ языков. В последствии Алла стала печататься под фамилией Майер-Задубровская и вопрос был снят. Но Клаус скандал запомнил. Он помнил, копил, зрел.
На работу Аллу по-прежнему никто не брал. Она плакала, она же известный в России ученый. Она приехала сюда за самореализацией, а не занять должность кухарки, которой не позволяют ни передвинуть мебель, ни выкинуть рухлядь по своему усмотрению. Алла предлагала нанять домработницу, что делают абсолютно все белые семьи в этой стране. Она даже соглашалась оплачивать ее работу Но, Клаус был непреклонен:
-“Я не люблю черных в моем доме.„
-“Но я же всё время дома, я прослежу.“
Но, увы. В жизни Аллы не было ни кино, ни театров, ни друзей, ни ресторанов, что принято в этой стране. Было четыре канала телевидения, демонстрирующие как подарок пару фильмов в неделю, на английском, конечно. Изредка Клаус возил ее покататься на машине вдоль океана. И еженедельный поход в магазины за продуктами: в ЮАР принято, что туда ходят парами. Вот и все развлечения. Клаус был совершенно счастлив, когда никто ему не мешал рассматривать экран компьютера. На любой призыв он неизменно отвечал -“Don’t disturb me, I am concentrating (Не отвлекай меня, я концентрируюсь)“. Первое очарование страной прошло.
-“Займись чем нибудь, рекомендовал Клаус. Ходи кружок составления букетов, учись создавать экибану.“ Но Алла терпеть не могла срезанных цветов. -“Ну, есть кружки кройки и шитья, у тебя будут самые красивые платья в Соммерсет Весте.“ А куда в них ходить? В детстве и юности Алла шила на себя платья. Это было ужасно. Она навсегда возненавидела плохо обработанные швы. И что за нужда? Магазины завалены красивой одеждой. Алла помнит, как гордо показала Клаусу ушитые по ее фигуре женские, не мужские, а именно женские джинсы. Клаус молча подвел ее к стеллажу, на нем сверху донизу пачками красовались женские джинсы всех расцветок и размеров. -“На кой ляд я буду тратить свое время на какие-то самоделы. Я хочу работать, я хочу свободы, свободы передвижения, свободы действий, свободы выбора, наконец. Хочу жить, как в России, но на Южно- Африканской земле.“ Но перенести Россию в Капскую провинцию все никак не удавалось.
Эмиграция - это как резко остановившийся поезд. Все летит, падает, разбивается. Алла, парившая в научных, любовных, интеллектуальных полетах оказалась запертой никому не нужной домработницей. А ей снова хотелось летать, но ее держали даже за лапки, крылья склеились тоской. Начались стычки, потом скандалы. Наконец, Алла обнаружила двух женщин из бывшего СССР, обе не работали, и она увидела настоящую жизнь в Южно-Африканской республике. Оказывается, существовали иные магазины, кроме продуктовых. Был огромный торговый центр, куда они закатывались на целый день, бродили по магазинам, сидели в ресторанах, пили кофе со скорнами. В выходные супружеские пары брали Аллу с собой на океан или в горы попить винца. Жить стало лучше, жить стало веселее. Клаус понял, что дом Аллу больше не интересует, хоть она и выполняла все возложенные на нее супружеские долги. Но уже без фанатизма.
Клаус и Алла вместе с ним жили в городке Сомерсет Вест. В ЮАР многие города названы с учетом ностальгических воспоминаний их бывших обитателей. Есть Somerset же но East, East London (Восточный Лондон), Fryburg (а не Friberg), Durban, был Pitersburg (ныне Polokwane, на границе с Зимбабве), Baltimore, Virginia, Balmoral, Wursester, Messina, есть даже Parys (в отличие от Paris). Однажды Алла проезжала мимо Атланты, крошечной деревеньки. Сомерсет Вест расположен в пяти километрах от океана, где находится городок Странд (пляж на африкаанс), в 40 километрах от Кейптауна (город на мысе, на африкаанс Капштадт) и 15-ти от Стелленбоша - культурной столицы этой провинции, где располагался очень хороший университет. Это один из немногих университетов, где преподавание осуществлялось на африкаанс. В описываемый период Клаус завершал свою учебно-научную карьеру в этом университете, его должны были вот-вот отправить на пенсию. Клаус очень гордился своим званием профессора. Позже Алла установила, что был он всего-навсего associated professor, то есть по-нашему, обычный доцент. Алла окрестила Соммерсет Вест как „рай для пенсионеров“. Достопримечательностей там было решительно никаких, приличных магазинов мало. Все они располагались вдоль одной длинной главной улицы. По одной стороне улице все еще ходили негры, по другой — белые, осколки славного апартеида. Но до улицы еще надо было дойти, в Сомерсет Весте, как и по всей ЮАР полностью отсутствовал городской транспорт, для белых, конечно. А в микроавтобусы, называемые здесь такси белым, как и в Претории, пользоваться не рекомендовалось. Но как здесь было красиво!
В Странде были самые дешевые дома, неудобство для балованных южно- африканцев создавали ветра и песок. Время от времени Алла уламывала Клауса съездить на берег, купить свежей рыбы у только что вернувшихся с моря рыбаков. Она мечтала купить акулу, но Клаус нерадостно ворчал.
-“Мы купим маленькую акула, малька еще “— упрашивала Аллка.
-“И сколько она будет лежать в морозильнике?“
-“Но ведь хранится же у тебя крокодил года как три“ - напоминала Алла. Но все было напрасно. Акулы Алла так и не попробовала. До сих пор жалеет.
В Сомерсет Весте дома тоже не очень дорогие - деревня, в общем-то. А вот Стелленбош - это был драгоценный камень Капской провинции. Весь покрытый зелень, абсолютно весь, он с одной стороны он был защищен художественно восторженными горами, с другой стороны распласталась обширная равнина с все теми же виноградниками. Множество домов было построено еще в викторианскую эпоху и характерными закругленными формами крыш. Отсюда, собственно и начиналась wine road. Здесь производилось вино, много вина. Иметь дом в Стелленбоше было престижно, и было дорого. Множество магазинов, шикарный закуток с французскими сырами, которые можно было продегустировать, маленькие ресторанчики, которые Алла любила посещать с подругами. Негров в городе было мало, их автобусами привозили в субботу за покупками. Всюду болтались и рассекали город на не очень дорогих машинах хорошо одетые студенты. В отличие от других городов ЮАР в этом городе было просто радостно бездельно ходить пешком, гулять. Глаз радовался любому обозреваемому пейзажу. Одним из любимых мест посещения была клубничная ферма. Там были и ресторан, и магазин местных сувениров, где Алла покупала иглы дикобраза, и лужайка для пикника, и стартовая площадка для подъема в горы, на которые она никогда не поднималась. Чего на них взбираться? Жизнь налаживалась.
Однако, между Аллой и Клаусом была уже не трещина, разрастался и углублялся каньон. Встреча Нового года — пример того как его любовь прошла. Миллениум они встретили сначала дома, а потом поехали на пляж. Все окрестные жители собрались посмотреть фейерверк над хребтом. Обещали, что над Кейптауном ровно в полночь загорятся три огромные латинские XXX. Но, к сожалению, со стороны бухты эти цифры приближающегося третьего тысячелетия не были видно. Алла и Клаус сидели на песке, попивали шампанское и закусывали снедью, принесенные в корзинке. Следующий год отмечался проще. Обычно. Алла накрыла стол. Попросила Клауса повозить ее по освещенному городу. -“Я слишком много выпил, за руль не сяду. В городе много полиции.“ Что ж. Нет так нет. 2002 отмечался в напряженной обстановке.
-“В моей стране Германии вечером надо съесть что-либо простое, селёдочный салат с картошкой. А завтра мы устроим обед.“ Алла ела невкусный салат, внутри боролись раздражение и тревога. Утром Клаус застал ее перед компьютером.
Чудная, прекрасная страна и жить в ней нужно радостней, надо реализовать свой научный потенциал. Но как? Работы по-прежнему нет, так, консультант университета с зарплатой уборщицы. И муж кажется, сосем ее разлюбивший. Как быть?
Отношения Аллы и Клауса существенно ухудшились. Виноваты были оба. Алла, постепенно теряла под собой почву, теряла веру в себя, начались скандалы. Позже Алла прочла, что истерики случаются со всеми эмигрантами. Об истериках писали и знаменитые актрисы. Это сложно, поменять пусть плохую, но размеренную жизнь на полную неопределенность. В России Алла была известным ученым, здесь - посредственной домработницей. Выходя замуж, Алла была совершенно уверена, что это ее последний брак. Ей почти пятьдесят, ему уже шестьдесят шесть. Какая тут смена состава? Надо учиться жить вместе. Но Алла, привыкшая, хоть и со скандалами, терпеть своих мужей, вовремя не сообразила, что романтику Клаусу легче выйти на путь новых приключении, чем подстраиваться под ее эмоциональные фейерверки. Семейное счастье для Клауса — мирное сосуществование и многочасовое сидение у компьютера, где-то на кухне молча шныряет жена, он косит траву в саду, она ставит цветы в вазочки, он храпит по ночам, она его не будит, он любит домашнюю еду, а она не требует развлечений. Клаус запоминал все их ссоры.
То, что с ней мало считаются Алла поняла на следующем примере. Как то Клаус улетел в Германию, а она осталась охранять дом вместе с его высокорослым сыном Инго (старое чисто немецкое имя). Сын начал было учиться в университете, но не потянул, еще до первой сессии отшвартовался и поступил на Майкрософтовские курсы. Почти сразу после отъезда Клауса к Инго приехал „пожить“ друг. У друга была машина, однако друг твердо поселился в их доме, У Аллы не только никто не спросил разрешения, ее даже не поставили в известность. Несколько дней Алла готовила еду, накрывала на стол, мыла посуду. Наконец, ей это надоело. И тут позвонила мать друга.
-“Можно мне поговорить с моим сыном?“
-“Да, можно. Скажите, а у вас есть дом?“
-“Да, есть.“
-“А почему ваш сын поселился у нас?“
-“Его Инго пригласил.“
- Кроме Инго в доме есть еще и хозяйка, следовало бы спросить разрешения и у нее.“
-“Хорошо, мой сын немедленно покинет Ваш дом.“
-“Спасибо.“
Через минуту появился разъяренный Инго.
-“Это мой друг, Как ты можешь так себя вести?“
-“Инго. Ты пригласил друга, следовательно, ты должен обеспечивать его трехразовым питанием и чистым постельным бельем.“
-“Но еда стоит дешево.“
-“Да, только готовить, мыть за вами посуду, а также полы, стирать и гладить белье приходится мне. Я, вообще-то, не служанка. Хочешь иметь в доме гостей - обслуживай их сам. “
Инго вылетел из комнаты в такой ярости, которой не испытывал ни разу в жизни. И помчался звонить отцу. Вернувшийся Клаус ничего не сказал Алле, но обиду затаил. Надо сказать, что в дальнейшем Инго даже преуспел. Помогло ему не столько знание компьютеров, сколько знание языков. В ЮАР нет ни одного человека, который бы не знал как минимум двух языков. Обычно это „белые“ языки - английский и африкаанс. Но часто третьим языком является родной язык семьи, французский, немецкий, голландский, датский. Кроме того, в ЮАР девять „черных“ языков, и часто наши негры знают два или три из них, помимо одного или двух „белых“. Так вот глуповатый Инго знал в совершенстве три языка, поскольку был еще и этническим немцем. Переехав в Европу он быстрое освоил голландский благодаря его сходству с африкаанс и стал востребован.
К счастью сын Клауса получил работу где-то в Ирландии и, наконец-то покинул отцовский дом. Поняв, что Клаус к ней охладел, если не сказать больше, Алла перебралась в бывшую комнату Инго, расположенную в другой стороне дома и пошла на курсы вождения. В 51 год! Это было ужасно. Оба русских мужа аргументированно уверяли ее, что с ее неустоявшейся психикой за руль, не только не строит браться, а даже рекомендуется сидеть в машине только на заднем сидении. Но что делать? Алла была заперта в доме, а если ей посчастливится в конце концов найти работу, ей придется как-то добираться до офиса? Ездить на маршрутных такси просто опасно. Говорят, могут ограбить. Алла, прожив в ЮАР более двадцати лет ни разу не встречала ни одного белого, который бы воспользовался услугами таких такси. Кроме того, водители с правилами движения знакомы только по наслышке. Свои микроавтобусы водители, они же хозяева, на технический осмотр не отдают годами. Обгоняя друг друга они несутся по городу с огромной скоростью, то и дело совершая аварии. Сейчас, когда Алла пребывает за рулем уже долгие годы, она даже слегка замедляет свой автомобильный бег, только бы эти такси не толпились сзади ее машины. Чем больше дистанция между ними, тем спокойнее.
Обычно водительские права выдаются восемнадцатилетней поросли одновременно с аттестатом зрелости. А родители в знак благодарности за наконец-то полученное школьное образование покупают им машины. Как правило - подержанные, всякие Wolswagen’ы или Ford’ы. Пусть сначала детки опыта наберутся. Но сначала надо сдать теорию. Алла сдала ее блестяще. А ответы на вопросы, которые она отметила неправильно, черный экзаменатор стер резинкой и поставил соответствующие правильные галочки. Надо же уважать возраст. В этого момента разрешается водить машину при условии, если рядом сидит „куратор“, который отвечает за вождение новичка. Молодежь умеет водить машину можно сказать, с пеленок, их учат родители. Алла в своей жизни нажимала только на педаль своего фортепиано. Уроки стоили они недешево, а ей, как возрастному новичку потребовалось много часов, чтобы преодолеть страх даже перед скоростью 30 км/час.
-“Ой, кричала она, на встречной полосе машина.“
-„А ты встречную полосу вообще никогда не смотри’’ - увещевал ее учитель. Она пробовала водить под руководством Клауса, но он корректировал ее так неожиданно и громко, что Алла теряла руль и присутствие духа. Пришлось отказаться.
-“Ты должна взять три урока у профессионала“ - говорил Клаус.
-“Я уже взяла 30“ - отвечал Алла.
-“Так много? И ты за все заплатила?“
-“А что мне оставалось делать? А ты же мной не занимаешься.“
К тому времени Алла выполнила небольшой проект для Эдгара и на эти деньги Клаус купил ей машину. Как всегда, на аукционе. Это был древний Ford. Руль его был обглодан то ли собакой, запертой случайно, то ли голодным негром. Крыша протекала, пахло затхлостью. Но это были несущественные мелочи, главное, в машину была строена какая-то гидравлическая педаль, которая не согласовывалась с зажиганием и Алла могла остановиться прямо на перекрестке. Это было так опасно, у нее тряслись и руки и коленки. Алла сдала практический экзамен по вождению с третьего захода, который уже описан в данной повести. Теперь она была свободна, она самостоятельно ездила в Стелленбош, проводила время с подругами. Часть напряжения на душе спала.
Все события, описанные ниже происходили в 2002 году, В браке они находились около двух с половиной лет, но как все поменялось! А Клаус находил любые причины, чтобы высказать Алле свое пренебрежение. Как-то у Аллы стал появляться дымок из-под капота и она пожаловалась Клаусу.
-“Водить не умеешь, вот и тебе и мерещится.“ Алла се слезами объясняла, что боится, если машина загорится. Клаус сел за руль, проехал километра три. Дыма не было.
-“Вот видишь, никакого дыма“ - сказал он злобно. Но дым был. Через неделю машину сдали на технический осмотр.
-“Вы знаете, у вас под капотом мышка свила гнездо, и когда Ваша жена долго едет, сухая трава начинает дымиться.“
-“Вот видишь“ - зло кинула Алла.
Март и апрель Алла провела в Мюнхене. Он получила специальную стипендию DAAD (Deutscher Akademischer Austauschdienst, то есть Служба академических обменов Германии) для научной работы в университете Людвига Максимилиана. Там она повеселела. Мало того, что она была завалена научной работой, стипендия предполагает поездки по стране с лекциями. Алла рапортовала о своих изысканиях в университетах Кёльна, Киля, Брауншвейга, Гамбурга, Берлина. А заодно навестила друзей в Швейцарии. Друзья по Соммерсет Весту прислали приглашение. Шенгенская виза в этой стране не действовала. Визу дали. Алла вышла поезда на каком-то приграничном пункте. Было 7 часов. Неподалеку стоял поезд.
-“А паспортный контроль?“
-“Уже 7 часов, рабочий день окончен. Идите и садитесь в поезд, пока он еще не пришел в движение.“ Изумленная Алла бросилась к вагонам. Это было наслаждение гулять по окрестностям весеннего пасхального Цюриха, Единственно, что неприятно удивило Аллу — это темная одежда горожан. Вокруг сияло солнце, а они такие мрачные.
Клаус изредка посылал краткие смс“ы, Просто из вежливости. Алла прекрасно, понимала, что что-то идет не так. Но что? Другая женщина? Это в его-то возрасте? Ему под семьдесят. И хотя как мужчина он еще орел, правда, порядком пощипанный, да и живот в сексуальных утехах явно мешает, но резко менять образ жизни, на это нужны силы доброго молодца. Он даже ее время от времени навещает в дальней комнате. Нет, женщина отпадает. Тогда что? Она, Алла всеми способами пытается наладить отношения: готовит еду, которую он любит, сидит в дальней комнате, чтобы не попадаться ему на глаза, пусть концентрируется перед экраном. Она вспоминала одну из их перекличек:
-“Пока ты был в университете я вымыла полы во всем доме“ - нежно проворковала Алла ожидая, по крайней мере одобрительного кивка.
“Зачем?“ — зло откликнулся Клаус и пошел к себе. У Аллы началась истерика Они из сил выбивается, чтобы ему угодить, а Клаус предупреждающе шипит. Клаус явно провоцировал ее на скандал, когда она в сердцах скажет, что хочет домой. Не дождется. Она эмигрировала из России и никогда туда не вернется. Но делать что-то надо. Только вот что? Ночью не спалось. Надо искать выход.
Через месяц после возвращения Аллы Клаус засобирался в Германию. Как всегда, они вместе ездили в магазины, но было то, что еще больше насторожило Аллу. Клаус купил себе две новые рубашки, пижаму и две пары трусов. Одеждой был забит его шкаф и Алла не раз предлагала отдать часть текстильного богатств а детдом. Но он неизменно отвечал “Leave it.“ И вот теперь - трусы. Когда женщина имеет любовника она тщательно заботится о своем белье, уж это она знает. Перед кем это он собирается там красоваться? Ой, что-то здесь не так. Клаус улетел, звонил ей редко, интересовался все ли в порядке в доме. И все. Предчувствия, сомнения. Клаус вернулся, Алла встретила его в аэропорту. Началась обычная рутина, он стриг газон, Алла отдыхала по хозяйству.
Не успел Клаус вернуться, как Алла поехала на конференцию в США. Нью Мексико, в Санта Фе, по выражению Аллы - ядерная пустыня. Неподалеку располагался Лас Аламос, где в лабораториях работали все великие ядерщики западного мира, и куда в музей их возили на экскурсию. На станах фотографии, на мониторе - взрыв атомной бомбы, похоже, снятой в соседней Неваде. Это была первая поездка Аллы в США, и страна ей совершенно не понравилась. Судя по пустыне. Вокруг были грязно-желтые пески с чахлой даже июне травой и многочисленные горки земли - результат жизнедеятельности сусликов. Их была прорва, и ничего кроме сусликов. Позже Алла несколько раз слетает в эту дивную страну, и она хотела бы жить там… если бы не было на карте ЮАР. Разместили их отвратительно. Это был студенческий кампус с длинным коридором, двумя очковыми туалетами и одной объемной душевой. Правда, жили они не гроздьями, а у каждого была своя келья. Очень прилично кормили. Алла руководила одной из секций, правда, в компании швейцарца Николаса. Именно там, в Санта Фе Алла поняла, что ее российский менталитет заменяется на что-то другое. Она не гонялась за дешевыми майками, не участвовала российских шашлыках, именно шашлыках, поскольку в мире это не принято. Здесь готовят мясо на решетках. Здесь не принято распивать вино, сидя на кровати, для этого есть бар. Ее раздражали пьяные песни. Алла поняла, что она больше не россиянка. Так кто она? Но и не южно-африканка. С этого момента Алла поняла, что стала космополитом. И хотя сейчас, после 22 лет, проведенных в ЮАР все иностранные коллеги считали ее русской, Алла знала, что это не так. Во многих странах мира Алла чувствовала себя комфортное, чем в России. Он по-другому думала, по другому себя ощущала, она стала более терпеливой.
Как-то после полудня небольшой русскоязычной группкой они отправились на родео. Это интересно, но надо быть фанатиком, чтобы посещать такие забавы. После трех часов однообразных оседланий разномастных лошадей они устали, но тут произошло то ли торнадо, то ли ветер степной накрыл, но температура опустилась почти до нуля, надо было срочно спасаться. Спаслись в магазине, купили горячительного и поехали на автобусе отогревать замерзшие на всех конечностях пальцы в свой кампус. Там Алла и встретила свою судьбу. Судьбу на полгода.
Андрей был из Москвы, но давно профессорствовал в Болгарии. Немного ее старше, ровно как два ее прошедших мужа. Мягкий, интеллигентный, он сразу утонул в ее глазах. Но и Алле он сразу понравился. Красивым назвать его было нельзя, но в нем была харизма. И уважение коллег. Он был холост и жил с восемнадцатилетней дочкой Ирой. Бывшая жена жила в Москве.
-“А вдруг судьба послала мне выход из моего положения?“ Алла, как Багира, всегда ждала действий от мужчин, а далее решала принять их ухаживания или не принять. Но сейчас Алла совершила то, чего не делала никогда в жизни - заявилась к нему среди ночи. Он понял зачем.
Все оставшиеся дни они ходили вместе. Коллеги давно привыкли, что вокруг Аллы постоянно присутствую мужчины, на каждой конференции - разные. Но это совершенно не значило, что у Аллы с ними были близкие отношения, просто она позволяла за собой ухаживать. Или это были просто коллеги, с которыми у нее были научные дела. Вскоре выяснилось, что обратно им лететь одним самолетом до Амстердама с пересадкой в Миннеаполисе. Это было чудесно. Алла дремала на его плече. В Амстердам они прилетели утром, а вылетали по своим направлениям одновременно — часов в 10 вечера. -“Это судьба, думала Алла. И встреча, и два самолета, и подаренный день в Голландии.“ Они бродили по Амстердаму, естественно, уткнулись в улицы красных фонарей. Надо сказать, что таких кварталов вокруг железнодорожного вокзала не счесть. Куда не повернешь - огромная витрина, за которой стоит кровать. У порога - девицы разных мастей, возрастов и форм. Алла запомнила одну негритянку с обнаженным бюстом 10-го размера. Амстердам стоит в воде, прогулочные пароходики шныряют, демонстрируя туристам полузатопленные дома, построенные еще на заре цивилизации. Над каждой крышей имелся крюк для поднятия шкафов и сундуков, поскольку по узким лестницам их втащить невозможно. И повеситься удобно, никого не придется стеснять. Земля, то есть водное пространство в Амстердаме дорого, дома покрашенные разной краской стискивали друг друга в объятиях. Они зашли в православную церковь - покровительницу моряков. Андрей и Алла весело пообедали и ресторане и поехали в аэропорт. Полная гармония. Они ждали своих самолетов и решили встретиться в Софии. И как можно скорее. Как хорошо, что у нее есть теперь Андрей! Скоро она полетит к нему, кажется, это ее спасание. Андрей создал Алле новый электронный адрес и научил как входить и выходить на почту, чтобы лишний раз не тревожить мужа. И потекли письма.
И вот однажды, ожидая ежедневного письма от Андрея Алла наткнулась на письма для Клауса, снабженные звездочкой, то есть непрочитанные. Первый раз она испугалась, и мгновенно вышла из сайта. Но любопытство взяло верх. Алла открыла страницу. Руки дрожали, щеки горели. Писем была масса. Все они от прошедшей подруги Клауса Габриэлы, роман с которой собственно и прервался с появлением Аллы. Письма были на немецком языке. Алла, знавшая немецкий в детстве и старательно забывавшая его все прошедшие после детства годы вмиг вспомнила и структуру языка, и все эти перфекты и плюсквамперфекты. Забытые слова находились в словаре. Это был ступор. Оказалось, что эта переписка велась уже около года. Габриэла пела о соединении любящих сердец, а средствам для соединения должен был служить развод Клауса. Постепенно Алла скачала все возможные послания, их оказалась внушительная пачка, больше сотни. Теперь Алла жила в детективном романе — Клаус в сад или университет, Алла — к компьютеру. Письма Габриэлы потрясали ее румынской бесцеремонностью -“Я хочу поехать отдохнуть на море, пришли 500 евро или больше.“ Алле хотелось взорваться от злости. А эта сука Клаус за все три года их брака подарил ей 500 рандов и все. -“Клаус, в Румынии не разрешают покупать землю. Я присмотрела хороший дом, оформи его на мою маму. Это же наше будущее.“ Дрянь какая, и он и она. Ему под семьдесят, какое к черту будущее. Румынка все одно — цыганка. Ага, значит, у барахольщика-немца должны сохраниться квитанции о переводах. Алла перелистала кучу бумаг, нашла с десяток квитанций и сделала ксерокопии. Компромат обогащался вещественными доказательствами. Как физик Алла имела аналитический ум. Она быстро поняла, что в те две недели, когда Клаус был в Германии писем от румынки не было. Значит, они там и где-нибудь еще встречались. Она была раздражена, едва сдерживалась. И вот однажды они ехали из Кейптаунского университета, куда Клаус пытался пристроить Аллку на работу.
- “Как ты мог меня обманывать и встречаться со своей румынкой в Германии?“ - вдруг заорала Алла.
От неожиданности Клаус чуть не отпустил руль и почти прошептал -“Она там была по своим делам.“
Ну, да. По своим делам в этом занюханном Кемнице. Вот значит как. Сам признаться, что был с ней. Догадки подтвердились. Лобовая атака и Клаус не был готов быстро сориентироваться и соврать. Вот тебе и новые трусы. Не умеют врать мужчины.
- “Нежели? А как объяснишь что жил с ней в одном номере?“
- “Она жила в другом номере.“
-“Хватит врать. Я звонила в регистратуру отеля, мне казали что вы живете вместе.“
-“Это неправда“ - петушился Клаус. Но Алла теперь уже знала все. Клаус, конечно, струхнул, но все же был уверен, что никаких доказательств у нее нет. Но он и не догадывался про ее шпионскую деятельность.
-“Ты еще с ней не развелся? - писала в это время Габриэла. -„Мы созданы друг для друга, я - твоя половинка. Скорее разводись.“
Получить свободу в ЮАР — удовольствие не из дешевых. Развод Аллы в России — это как укус мухи в жаркий день. Развод в ЮАР сродни медицинской операции, в которой тебе отрезают часть жизненных органов. Законы страны требовали, чтобы при разводе мужчина содержал семью так, чтобы она и не заметила его отсутствия, разве что в постели. Он должен снять или купить ей дом, машину и платить алименты. А если брак заключался до 1994 года, то женщине с детьми доставалось вообще все, и дом, и машина и алименты, и счета, бывший муж оставался гол как общипанный петух. Развестись с Аллой Клаус не мог, надо было либо выставить ее обратно в Россию, но теперь это было сложнее, поскольку она могла документально подтвердить его похождения в дружеских Европейских станах, либо найти ей работу. Что тоже было почти нереально.
В одну из сентябрьских ночей Алла сидела за компьютером в кабинете и печатала фотографии Клауса и его румынки, которые та только что прислала ему для напоминания. Чтоб не расслаблялся и не забывал. В комнату вошел заспанный Клаус. Он был совершенно гол, выпячивал арбузообразный живот, из под которого выглядывал небольшой вялый отросток.
-“Ты что ту делаешь?“ - недовольно, даже со злобой спросил Клаус.
-“Фотографии твои печатаю.“ Алла протянула ему лист бумаги, на котором стояли довольный Клаус и радостная Габриэла с букетом в руках.
-“Ну, и что, это было давно.“ Клаус разорвал бумагу на мелкие кусочки.
-“Не расспалайся“ - холодно сказала Алла. -“У меня копия есть. Вот еще квитанции, что ты ей деньги посылал.“ Клаус разорвал квитанций тоже. Алла хмыкнула. Дала бы она ему единственный экземпляр!
-“Она просила меня помочь. Она — бедная женщина.“
-“Ну, конечно, очень бедная. Ей на Черное море захотелось, а ты меня до ближайшего океана довозишь только после скандала. Ладно, хватит вилять, ложь в сторону. У тебя в паспорте штамп, что ты летал к ней в Румынию в прошлом году. Что-то не помню, чтобы ты был приглашен хоть в один университет. Клаус, я собираюсь подавать на развод. Случай супружеской измены доказан документально. У меня есть копии твоих денежных переводов и писем. Я со своей стороны потребую по максимуму — оплату квартиры, ты мне купишь машину, ту, что ты мне купил — полную рухлядь, можешь оставить себе, а меня обеспечь машиной действенной, беспроблемной и относительно новой. Ты будешь мне платить алименты. А сочетаться браком со своей румынкой ты сможешь только за пределами ЮАР. Ты же знаешь, что у нас есть закон — разлучнице визу сюда не дадут, если я подам на нее в суд. А я подам, и не сомневайся. Так что не видать ей ЮАР как своих лопаток. Я посоветовалась с приятелями, мне найдут хорошего адвоката. Письма ее не ищи, все равно не найдешь, я не дура, дома письма и копии твоих переводов не храню.“
Клаус стоял на кухне бледный с дрожащими губами. Завиток под животом съежился еще больше. -“Надел бы новые трусы, что ли“ - подумалось Алле.
-“Алла, прости, давай начнем все снова.“
-“Это как?“
-“Ну, как вначале. Все у нас будет хорошо.“
-“Да. Ну, для начала надо отделаться от твоей румынки. Завтра в университете при мне ты ей позвонишь и скажешь, что между вами все кончено. Спокойной ночи“
Алла ушла спать к себе в комнату. Теперь надо нанести румынке смертельный удар. А Клаус так и не понял, как Алла скачала все его письма. Он удалил их все, но еще не знал, что для того чтобы Алла опять не вошла на его страницу надо просто нажать на кнопку „Выйти.“ Теперь главное было получать письма первой.
Письмо румынке Аллка написала на русском языке. С умыслом.
“Габриэла.
Я прекрасно осведомлена о твоей связи с моим мужем. Я перечитала все твои письма, немецкий язык я знаю с детства. Интересно было узнать, что ты плетешь за моей спиной. Ты реально планируешь связать с Клаусом свою жизнь? Забудь свои цыганские мечты. Можешь петь о любви насколько у тебя хватит голосовых связок. Увы, не поверю. Тебе нужен обеспеченный мужчина, а лучше всего — иностранец. Ты настаиваешь, чтобы он купил вам дом в Румынии, который принадлежать-то ему не будет. На маму твою, говоришь, записать? Ах, мечты, мечты. Ты не смогла удержать Клауса до моего появления, значит, не судьба тебе быть его женой.
Хочу тебе, Габриела, объяснить тонкости бракоразводного процесса в Южной Африке. При разводе с неработающей женой муж должен обеспечить ей условия для проживания, по крайней мере, снимать квартиру, купить машину, платить алименты и страховку. Если все эти расходы вычесть из его пенсии, то по бедности он точно сравнится с тобой. Таким образом если я подам на развод, представив в суд ваши письма и копии его денежных переводов, то легко смогу доказать его измену. И твой любезный любовник останется с голым задом. Он не только дом, он и сарай двухместный купить не сможет. А развод я ему, конечно, не дам. Я люблю своего мужа, я прожила с ним около четырех лет и знаю о нем главное. Главное для Клауса - это покой, тишина в доме, где жена шныряет как мышка, не отрывая его от самого главного удовольствия - сидеть перед компьютером. Ты сможешь ему обеспечить покой и уют — полагаю нет. Как ты там пишешь — будем гулять, путешествовать. Ну-ну.
Есть еще такой закон в ЮАР, я могу подать в суд на разлучницу и въезд тебе в ЮАР будет навсегда заказан. И сидеть тебе в своей Румынии и сидеть.
Значит так, Габриэла, мой тебе совет, найди себе свободного мужика, и постарайся его удержать. А к чужим мужьям не приближайся, время потратишь зря и силы.
Алла Майер“
Письмо было послано. Взволнованный ответ был прислан немедленно:
„Клаус, милый, она все знает, что делать? Я не могу перевести ее письмо, но, кажется, там написано что-то ужасное. Что делать? Как теперь быть с разводом?„
Этого Алла ожидала. Теперь Клаус знал о их переписке.
-„Клаус, мы должны и позвонить и написать твоей румынке, что ваши отношения закончены“ - на голубом глазу сообщила Алла. Она, якобы понятия не имела об ответе Габриэлы. -“Давай писать вместе. По английски, ей легче будет перевести.“ Немецкому она не доверяла, как и мужу в целом. Но румынку убрать с дороги было необходимо. Они сели бок о бок, Алла диктовала основные тезисы, изложенные в русском варианте письма, но в в более мягком формате, Клаус печатал. Фраза про голый зад заменилась на тощий кошелек. Подписано письмо было так „Алла Майер. Клаус сидит рядом, корректирует мой английский и полностью согласен с текстом письма.“
В доме наступил покой. Клаус добросовестно возил Аллу на океан, поил в ресторане чаем, приглашал на свою половину дома. В кровать то есть. Алла не обольщалась, рассматривая нынешнюю ситуацию как временное перемирие. Мужу она, конечно, не верила, но в семейных делах наступила передышка и Алла улетела в Болгарию. Андрей встретил ее в аэропорту и сразу увез в горы. Не хотел, чтобы они перетирались друг к другу в присутствии дочери. Хотел провести отпуск с ней и только с ней. Стоял октябрь, золотая осень. Алла любила такую осень. И дожди любила. В юности Алла влюбилась именно осенью, это было время их романтических встреч, прогулок по опавшим листьям. Иногда они прятались в подъездах, целовались, прижавшись друг к другу, а за дверью шел грустный дождик. Было тепло, все тело охватывала нежность, хотелось плакать от счастья. Здесь в Африке нет ни золотой осени, ни частых капелек, здесь нет осени, здесь нет весны, здесь нет любви. Здесь есть жаркое лето, ливневые дожди, холодная зима и одинаковый пейзаж за окном круглый год.
Они поселились в милой гостинице, уютном небольшом домике. Ночью любили друг друга. Утром гуляли по горам. Но уже в следующий же вечер Алла поняла, что Андрей - это совсем не то, что ей надо. Вечером она по-привычке открыла свой лаптоп. В то время ее интересовали программы расчета преобразования Фурье. Андрей страшно обиделся: -“Мы приехали принадлежать друг другу.“ Алла со вздохом закрыла компьютер. В какой-то мере он прав. Нет, это не ее жизнь. Поздно. Давно, очень давно, студентка Алла забывала обо все на свете, только бы держать за руку его, своего мальчика. Но он не стал ее мужем, а стали другие. Предательства, стрессы, пройденные десятилетия, все это убило свежесть чувств. Да и возможна ли она, свежесть чувств в ее годы, занесенные пеплом потерь? Влюбиться она еще способна, любить - нет. Теперь она птица свободная.
Алла включила телевизор. Показывали фильм с ее любимой актрисой Гленн Клоуз. -“Ой, выключи, заторопился Андрей, мне этот фильм не нравится. Я люблю фильм „День сурка.“ Алла, сомкнув зубы, переключила каналы. Действительно, показывали „День Сурка.“ Хороший, конечно, фильм. Но руководить ее действиями? -“Стоп, я приехала провести хорошо время и я его проведу. Я не буду спорить. Есть много интересного в болгарских горах, я просто в отпуске“ - убеждала себя Алла. Через пару дней гуляя по грома Алла обнаружила, что Андрей задыхается. -“Это у меня открылась язва после Америки“ - сообщил он ей. Позже оказалось - это был обширный инфаркт. Слава Богу, Алла не досаждала Андрею, она послушно гуляла, вела беседы, ласкала, и все была гладко. Андрей, скорее всего и не понял, что Алла уже давно для себя все решила. А Клаус слал ей нежные письма и смс. Поверить в их искренность? Алла умная, он просто боится развода.
Они вернулись в Софию. Андрей жил в однокомнатной квартире, в ее улучшенном варианте. Перегородка отделяла его кровать от кухни, в гостиной располагалась дочь. Алла с тоской вспоминала хоромы Клауса. Дочка Андрея отнеслась к Алле с симпатией, но Алле была неспособна любить чужих детей. Уважать, симпатизировать - конечно. Но любить? Но в Алле зудел зов крови. Своих родственников, даже далеких, она любила, они были ее корнями, ее семьей, пусть отдаленной поколениями. А вот родственников своих мужей Алла мысленно отметала от себя метлой. И в действиях она была с ними резка. Правда, и родственники были соответственные. Быть может, надо любить мужчину? А если бы эта была его дочь, дочь того осеннего мальчика? Но она не могла ответить на этот вопрос. Любовь - тонкая материя.
Все шло, как Алла и предполагала. В Софии лаптоп Алла все-же открывала, когда выдавалось время. Она или готовила еду, или убиралась, или ездила с Андреем на его работу, или гуляла с ним по роще. Особенно Аллу раздражали выходные. Андрей спал часов до 11, и Алла пыталась в это время разобраться с Фурье и сопутствующими формулами. Потом просыпался Андрей, они завтракали и шли на многочасовую прогулку по этой самой роще. Звенящая энергией Алла терпеть не могла бесцельных прогулок. Ей и спортом было заниматься не столько лень, сколько жаль мозгового времени, простаивают же зря ее извилины. Но она томно вела беседы, не спорила, не раздражалась, почти идеальная спутница жизни. Она приехала на два месяца и она их проведет достойно, оставив о себе светлый образ чувственной нежной женщины. О том, что она изменяет Клаусу Алла даже не задумывалась. Как говорит капиталистическая мудрость „Ты — мне, я - тебе.“
Что может предложить ей Андрей? Однажды Андрей показал ей дом. Если она продаст свою квартиру в Саратове и он свою квартиру в Софии, то они могут купить такой дом.
-“А что я буду делать?“
-“Можно попытаться организовать тебе компанию“ - предложил он. Начать все сначала? Опять? Болгарский язык? Или еще хуже, служить ему как верная жена. Этого она не выдержит. Нет и нет. Андрей был очень хорошим, нежным и интеллигентным. Просто, ему нужна была другая женщина, а Алле нужна свобода. Но сейчас она настроила себя на два месяца отдыха, И очень старалась отдыхать.
И два месяца прошли. Стоял декабрь. Они сидели в здании аэропорта и загадывали их будущую встречу через два-три месяца. Алла была почти уверена, что больше она не прилетит.
Муж старался жить в мире. Алла все реже и реже отвечала Андрею. Закончился год, такой хлопотный, разнообразный, победный. Наступил Новый год, наступил февраль. Неожиданно позвонил Эдгар:
- „Мне необходимо с тобой посоветоваться. Можно мне тебя навестить?“
-“Да, конечно.“ Это будет просто счастье, ей так скучно здесь, а Эдгар пока еще ею не охмурен. А как сладко с ним говорить о науке!
-“Эдгар, у меня очень плохие отношения с мужем, неровен час, он вытурит меня обратно в Россию. Мне нужна работа.“
-“Хорошо, я возьму тебя к себе. Машину водить ты можешь, по-английски худо-бедно разговариваешь. Как научный сотрудник ты меня устраиваешь.“ Алла прикусила язык, чтобы не задать наплывающий вопрос.
Послесловие к саге об иностранных мужьях.
Через четыре месяца, загрузив машину, Алла совершила свой головокружительный автомобильный забег Кейптаун-Претория, длинной в 1502 километра, рекорд никогда более ею не побитый. Как она вела машину через горы, долины, пустыню и напряженный участок между Йоханнесбургом и Преторией лучше не вспоминать. Клаус врал, что скоро продаст дом, и переедет к ней в Преторию. Через полгода Алла купила себе дом в таунхаузе. Она работала самоотверженно, это счастье, вступить на путь самореализации. Чтобы поддерживать отношения с Клаусом, Алла даже несколько раз ездила на автобусе в Кейптаун, Эдгар ее провожал. Прошел почти год, и Клаус исчез. Тайно он вернулся жить в Германию. Он купил дом в глухой деревне. Клаус страшно боялся, что на суде Алла потребует от него половину нажитого имущества. Он прислал ей 93 коробки (полную машину) барахла, собранного в гаражах, например, чемодан его старых брюк, прихватив-таки с собой ее хрусталь. И хотя Алла уже давно потеряла нить супружеской жизни, это был шок. Хотел ли он ее оскорбить? Навряд ли. В его хозяйственной голове звучала мелодия сохранения своего богатства, поди докажи в суде, что ей был прислан полностью негодный хлам. Алла отрывала коробки и их ставили обратно в машину. Она ревела от обиды. Она уже стала обеспеченной женщиной, получала высокую зарплату, ездила по полям, летала за границу, выступала на научных конференциях. Могли бы и мирно договориться, остались бы в хороший отношениях, в любом случае, материальных претензий она ему предъявлять бы не стала, в ее новом доме его старью места бы не нашлось. И все-таки Алла нашла способ еще раз отомстить Клаусу. Развод должен был происходить в Кейптауне. Чтобы защищать свое добро Клаус нанял адвоката, сам прилетел в Кейптаун и платил за гостиницу. Алла на суд не полетела. Зачем? На развод Клаус потерял не менее трех тысяч долларов, Алла улыбалась.
В Германии Клаус снова женился, в седьмой раз. Его избранницей стала литовка. Она была чрезвычайно активной, заставляла его спать в холодном помещении и записаться спортом. Клаус заказал замок, и запершить в кабинете, как всегда рассматривал экран компьютера, мечтая об идеальной жене. Судя по всему Алла уже не казалась ему таким монстром, если через несколько лет он нашел ее в Facebook“е. -„Я рад видеть твое лицо““ - писал он ей. Алла не ответила.
Алла с ужасом вспоминает себя, давнюю эмигрантку, которая однажды прилетела, чтобы нахрапом завоевать страну и научный мир в ней. Сейчас у нее есть Эдгар, свидетель метаморфоз, происходящих с ней все эти годы. Они - близкие люди, и он любит ее, как верного и преданного друга. Он уже давно разрешает ей приезжать в его дом, куда вход имеют только редкие мужчины. Они говорят о науке, выполняют проекты, пишут отчеты. Алла приучила его в русским посиделкам-междусобойчикам. Она привозит супчики, соленья, котлетки, а Эдгар достает вино. У них уже давно есть договоренность, что если с одном что-то случиться, другой будет поддерживать. А если эмигрировать из ЮАР — то вместе. Алка смеется: „Через восемь лет мы поженимся. А пока нам и так хорошо. Мы ведь с тобой друзья“ Эдгар с ней уже не спорит. Но для того, чтобы найти верного друга, такого сложного, как Эдгар, ей пришлось прожить в этой стране около двадцати лет, полностью переродиться, принять людей, какие они есть и быть для них такой, какой они хотят тебя видеть. Включить в себе менталитет страны, в которой ты живешь. Только тогда ты сможешь называть страну своей, искать в ней сходного по менталитету мужа, и быть с ним счастливой на их лад.
Брак с немецким креном
© Copyright: Валерия Задорожная, 2022
Свидетельство о публикации №222051600054
Свидетельство о публикации №222051600054
Рецензии