Отрывок из повести геркина охота

Машина, выбросив из под колёс снег, покатила дальше. Осталась позади Приказчикова Поляна, слева местечко Сухая Лава, справа была граница заказника.
-Там у Сергея Николаевича зверя погуще будет, – сказал кто-то в машине с некоторой завистью, посматривая в сторону заказника.
- Да. Они в том году по товарным лицензиям голов семьдесят лося и столько же кабанов добыли. А тут вот и жди, когда они их там пугнут и они к нам перейдут. А мы их тут пугнём, а они опять к ним. В общем, где спокойней, они туда и бегут.
- А что же они нам лицензий не дают? – спросил Виктор.
- Жди, дадут да ещё добавят. Знает  у них начальство, кому лицензии давать, – сказал Николай. – В общем, на чужой каравай…
- Какой же он чужой? – сказал Сергей, перебивая Николая. – Заказник же на нашей земле.
- Притормози, – попросил Николай водителя. – Нет. Давай дальше. Это старый след.
Они проехали Дубровскую Поляну, миновали Курзино Болото. Герка вспомнил, как где-то здесь рядом он залёг на номере в противопожарном рву. Тогда они делали загон на лосей. И как мужики потом над ним смеялись: «Лоси тебя чуть не растоптали».  Затем, через Грязцы, они подъехали к Пичерскому озеру. И остановились у охотничьего дама на крутом берегу.
- Мужики, а кто этот дом строил? – спросил кто-то в машине.
- Говорят, то ли с Лавы, толи ещё откуда его перевезли и здесь поставили, – сказал  Николай.
- А я слышал, – сказал Сергей, – ево лесхоз построил, и тут кордон вначале был. Лесник с женой жили.
- Да какая разница, кто строил, – сказал Георгий. – Только  Пал Иваныч его охотничьим с зятем своим Фёдором Александровичем сделали. Один из них был председателем охотобщества, а другой охотоведом.  Это я точно слышал.
- А кстати, сколько у нас их было? – спросил Сергей.
- Ну, считай: Пал Иваныч,  Фёдор Александрыч. Этот, как его, Сашка из Вальковки. Ево ещё «Гусаком» прозвали, – сказал кто-то.
- Никто ево не прозвал. Сам он себя прозвал, – сказал Николай.
- Как это сам? – спросил Володя.
- А так. Он кого увидит на охоте или на рыбалке, чтобы документы проверить, кричит: «Эй ты, гусак, иди сюда». А народ-то какой, он сразу это дело срисовал, – сказал Николай.
- А тебя как прозвали, Николай Александрович? Ты ж у нас председатель, – спросил Герка, делая вид, как будто ничего не знает.
- Меня? Меня «Правдой» прозвали, – сказал Николай и стрельнул в Герку сомневающимся взглядом. – За то, что правду люблю. На выборах это было. Я в комиссии был. Они там хотели шуры-муры сделать, а я против. Говорю, нет, всё должно быть по правде. Ну, вот и пошло… Хватит базарить, давайте вылезем из машины и перекусим, а там потом подумаем, што дальше делать.
Они вылезли из машины, прихватив с собой рюкзаки, переступая с ноги на ногу и разминая затёкшие от поездки ноги. 
- Чо, может, в дом зайдём? – сказал кто-то.
- Зачем? Давайте на воздухе. Место тут замечательное. На лося и волков посмотрим, – сказал Николай.
- На какого лося? На каких волков? – не понял Сергей.
- Вон видишь картину над крыльцом? Видишь, там волки лося придавили? Не хочешь на картину, посмотри на лосиные рога на фасаде. Отростки посчитай. Такие вот раньше экземпляры водились, – посоветовал Николай Сергею.
Герка посмотрел на добротный дом, на сарай за домом, на поляну и толпящиеся вокруг сосны вперемешку с чернолесьем. Потом на озеро подо льдом и снегом. Где-то там, в том конце, в него впадает речушка без названия. Нет,  название у неё есть, но называют её каждый по разному. Вот, например, кто-то – Глубокая. А какая она глубокая, это только кажется. Течёт она из Торфболота и в сильные морозы промерзает. Тогда озеро «горит». Идёт замор рыбы. И происходит это аккурат под Новый год. На другой стороне поросший лесом Пичерский Остров между Сурой и озером. А если пройти мимо покосившейся баньки напротив дома, то можно выйти на крутой берег Суры. До неё, как говорят, рукой подать, метров сто, не больше. А летом здесь какая благодать!  Любили это место раньше и простые люди, и начальство. Причём и районное, и областное. Секретарям обкома КПСС нравилось это место. А в общем-то бывали гости здесь с разных мест. Здесь можно было выпить рюмочку и откушать ухи из знаменитой сурной стерляди. Герка вновь посмотрел на охотничий дом и подумал: «Сколько таит тайн этот дом! Сколько же он мог бы  рассказать о том, что происходило в нём и вокруг него».
- Мужики, я где-то слышал или читал, что здесь где-то была пустынь, – сказал Герка уже вслух.
- А чо это такое? – спросил его Володя.
- Ну, это вроде монастыря, только она небольшая. Её скит ещё называют, – ответил Герка. – Он где-то тут был. Напротив Полянок. Пришли, говорят, сюда монахи с Киевско-Печёрской лавры. Икону Казанской Божьей Матери с собой принесли. Церковь деревянную построили. Пустынь называлась Казанско-Пичёрской.
- И куда же она делась? – спросил Николай.
- Разбою здесь было много в те времена, вот она и не устояла. Икону-то в Промзино унесли. Тут только деревянная часовня оставалась. Да и ту тоже в Промзино позже перенесли. А здесь крестный ход ежегодно проходил. Потом его отменили, и оставалась здесь в память каменная часовенка. Да и ту время поглотило.
- Так это место на Суре вот почему Пичерками называется! И Казанскиий яр тоже. Вон тут в чём дело! А мы всё Пичерки да Пичерки. А здесь целая история выходит. Ну, спасибо, Лександрыч, – сделал вывод Николай.
- Мужики, да здесь, наверно, название каждого места какую-то историю хранит, – задумчиво  изрёк Герка. – Вот Канюхова поляна. Сколько раз мы там проезжали, а говорят, там расстреляли, кто в семнадцатом  против Советской власти пошёл.
- Да ну, – вырвалось у кого-то.
- Вот тебе и ну, лапти гну. Только молчали… А кто в загон ходили видели, рвы и окопы. Так это немцу тут отпор наши давать готовились. Да и для партизан хотели што-то схоронить, если нужда припрёт, – добавил Герка.
   - Да чо там говорить. Щас спроси молдёжь. Он тебе яры по Суре от Сурска до Полянок не назовёт. Я сам-то порой путаюсь, – сказал кто-то.
- Кода-то народ с природой в крепкой дружбе жил. Он тебе не только место назовёт, но и расскажет о нём. Про Зачёрное, про Ситников яр, про Ситниковские пески, про Баранову яму, про Горелый песок. Чево улыбаетесь, есть такой. Про Липовый яр, про Вязов яр, про Ветлянку, вот про Пичерки,  про Сатынский яр, про Красный яр, про Казанский яр, про Уральский, – сказал Герка.
- Мест и названий здесь много. – подтвердил Николай. – Здесь недалеко Запески, дальше Вязова поляна, а там недалеко озёра: Омут, Подборное, Комайка. Ещё дальше Баранов исток, Рукава… Так. Мы ведь на охоту приехали. А сами в воспоминания кинулись. Давайте, собираемся и дальше крутнём.
- А как же  без воспоминаний? Так он уж, человек, устроен. Живёт он прошлым, настоящим и будущим. А без прошлого нет ни настоящего, ни будущего, это, наверно, всем давно известно. Только порой мы почему-то об этом забываем, – сказал Герка, садясь в машину.
Все сидели молча, а машина, набирая скорость, двинулась дальше к новым местам.