В гостях

        Очень вольно перефразировав известную пословицу про нежданного гостя и нашествие татар, не в обиду последним, потому как и среди них попадались милейшие люди, скажу так: «Прежде чем толкнуться в чужую дверь, спроси себя – а ждут ли меня здесь?» И если сомнения начнут нещадно глодать тебя, лучше не искушай эти сомкнутые врата. Кто знает, какой приём тебя за ними ожидает...

        Дети… Дети как люди: ходят, разговаривают. Смотрят на взрослых. Вот как эти мальчик и девочка, что играют сейчас на улице. Не во что-то конкретное, а во все на свете игры разом просто бегая, просто болтая, просто интересуясь миром вокруг. Просто они так живут, играючи.

        Мальчика звали Лёшей, а девочку – Верой. Они познакомились поздней весной. После того, как стали соседями. Очень симпатичные малыши, которые ещё не начали ходить в школу. Пожалуй, года два-три им ещё предстояло погулять на воле. Но оба уже очень самостоятельные. Лёша научился заводить на ногах цыпки – это из-за привычки бегать босиком по тёплой пыли. Вера, конечно, как девочка, не запускала свои ноги до такого безобразия; зато, прошу прощения, постоянно ходила с мокрым носиком, отчего тот был немного красный. Но совсем чуть-чуть, так что цвет был скорее розовый.
        Оба абсолютно не обращали ни малейшего внимания на свои и чужие изъяны; и даже не шутили над ними. Способность к иронии обычно приходит позже, когда юный ум успевает созреть для неё. И ещё нужны учителя, склонные сеять недоброе и не очень разумное, щедро кидающие семена сорняков в непаханое поле едва проросшего молоденького разума. Ну а пока…  А пока наши друзья наслаждались своей первородной невинностью, как Адам и Ева до встречи со Змеем.

        Каждый день ближе к вечеру Вера подходила к дому друга и начинала громко кричать, вызывая его на улицу: «Лёша!» Причём выговаривала его имя довольно потешно – «Лёшя». Очень мягко на конце. И все ближайшие соседи вольно или невольно через некоторое время стали ловить себя на том, что при виде этого мальчишки именно так и называли его в уме – Лёшя.
Он тут же выскакивал на улицу, где оба немедленно затевали веселую возню у его двора под присмотром Лёшиной мамы.
        Ещё в приятелях у них был чужой пёс, отзывавшийся на кличку «Жук». Правда, он соглашался и на любые другие имена, которые приходили в голову нашим друзьям, неизменно отвечая радостным погавкиванием и виляя роскошным хвостом, весьма напоминавшим веник. Вся троица усердно занималась чем-то важным. А чем именно – невозможно точно определить. Хотя нет, Жук периодически покушался на Верочкин сопливый нос и норовил его облизнуть. Вера без особого успеха, не спеша, отмахивалась, смеясь. Жук даже не отходил от неё, а слегка отворачивал морду, затем снова принимался за дело.

        Однажды Вера принесла с собой игрушечную сумку с красным крестом на боку. Наверное, девочка представляла себя той красивой тётей в белом халате и шапочке, что недавно приезжала к их заболевшей бабушке. Так вот, Вера принялась лечить сначала Лёшу, а потом и Жука. Больше всего в этот вечер досталось псу: ему обматывали бинтом лапы, потом живот. Затем подошла очередь головы, и Жук в белом смотрелся очень даже необычно, даже потешно. Ребята вовсю смеялись над ним, а тот совсем не обижался, а только быстро сбрасывал с себя ненужную с его, собачьей точки зрения, обузу из длинных тряпочек. И тут же подставлял другие места для лечения.

        В следующий раз уже Лёша устраивал театр: накануне он увидел на улице незнакомого деда на костылях. Когда Вера пришла вечером поиграть, то Лёша внезапно ощутил слабость в ноге и вышел к ней немного прихрамывающим. На её вопрос о причине такого недуга он не сумел сказать ничего вразумительного, лишь поморщился, и ещё пуще стал подволакивать ногу. Но молодость творит чудеса прямо на глазах: через непродолжительное время он почему-то уже бегал по улице абсолютно здоровый, а Вера восприняла такую метаморфозу совершенно как должную. Так проходил день за днем, неделя за неделей, и уже недалеко было до середины лета.

        В тот вечер Лёша был на улице один. Вера непонятно почему задерживалась, и он уже собирался уходить домой, так как одному играть было скучно. Именно в этот критический момент появилась Вера.
Она подошла к нему и сказала: 
        – Пойдем к нам!
        – Зачем? – спросил Лёша.
        Они ни разу не ходили друг к другу в гости. То есть, во двор, а тем паче в дом.
        – У нас раки есть!
        – А что это такое? – спросил Лёша, который никогда их не видел.
        – Ну раки. Раки же! 
        Вера подняла руки кверху и растопырила пальцы. Наверное, это должно было объяснить всё. Она искренне не понимала, почему Лёша спрашивает её об этом. Она ведь только что их видела!
Взяв друга за руку, потащила его, слегка упирающегося, к себе во двор. Робея, Лёша зашёл. Вера стремглав убежала куда-то, а он огляделся вокруг. Людей было очень много по его меркам – человек пять. Или десять – считать он ещё не умел. Во дворе стоял длинный деревянный стол, а за ним сидели гости. А может, хозяева. Никто никого никому не представлял.

        Те, что сидели за столом, доставали из больших, очень больших чашек что-то красное, и шумно, с огромным аппетитом ели это. Пахло это «что-то» очень непривычно, но вкусно. «Наверное, те самые раки», – подумал Лёша. И был совершенно прав в своём предположении.
А ещё на столе было много бутылок и большие банки с чем-то тоже красноватым. Люди за столом наливали из банок в кружки и пили. Пили они пиво, но этого Лёша тоже никак не мог пока знать. Кстати, из бутылок также частенько наливали в рюмки и, зачем-то стукнувшись ими друг о друга, пили.

        Тут снова появилась Вера. Она тут же потянула Лёшу к столу. Подружка хотела его угостить, но женщина, сидевшая к ним лицом, довольно громко произнесла:
        – Не хватало нам тут всю улицу кормить на дармовщину! Выпроводите его за калитку!
        У неё было довольно упитанное лицо, с которого стекал пот то ли от жары, то ли от съеденного. Но не исключено, что от выпитого. Это была мама Веры. Лёша успел заметить, как она сердито сжала губы.

        Дети, они тоже люди, только поменьше взрослых. Но кое в чём не то что не уступают большим, а даже вполне могут дать фору: дети острее чувствуют неискренность, а ещё более обиду. Поэтому сказанное мамой Веры, пусть даже и по пьяной лавочке, не могло не иметь соответствующего продолжения.
Справедливо восприняв сказанное мамой Веры на свой персональный счёт, Лёша мгновенно ощутил в горле удушливый комок. Далее последовала немая сцена: открыв рот, он растерянно посмотрел на Веру, а та, тоже не говоря ни слова – на него.
Почуяв неладное, из глубины двора к ним метнулся взрослый дядька. Им был, по всей видимости, какой-то близкий родственник Веры. Может, старший брат, а может, даже отец… Он крикнул:
        – Ну как можно! Ребёнок ведь!..
        Схватив со стола двух огромных раков, сунул их в руки мальчишки, говоря ему что-то утешающее.

        Лёша несколько секунд крепился, но затем из глаз его брызнули слезы с такой силой, что удержать их было невозможно. Плохо разбирая дорогу, он молча доплёлся до калитки, а когда вышел за неё, то, как говорят музыканты, «дал голос». Полный. Во всю мощь своих крохотных лёгких. Лёша вёл свою печальную арию как по нотам – абсолютно чисто, без малейшей фальши, всерьёз, взахлеб. Даже, можно сказать, проникновенно.
В ней звучала настоящая обида, которую не сыграет самый народный артист, даже гениальный, потому что история эта не была пьесой, разыгранной на сцене. Эта маленькая драма не была придумана кем-то в жанре трагедии, нет. То был голый реализм, как он есть на самом деле. Правда жизни, которая, как говорится, не пряником единым…

        Этот горестный вокализ слышала вся улица. Однако никакой, даже мимолётной, славы Лёша себе этим соло не снискал – жизнь не дарит аплодисменты за неподдельные слёзы. Слишком много их проливается ежеминутно. Лишь его мама заполошно выскочила навстречу, а он не мог ничего толком объяснить ей из-за рыданий, сотрясавших его маленькое тельце. Мама что-то ему говорила и говорила, а он всё силился понять, за что его только что выгнали с чужого двора; но так и не смог этого сделать.
        Он не притронулся к ракам, которых донёс до дому. Их съела кроха-сестра; она недавно перестала сосать грудь, и этот деликатес, что дала ей мама, очень понравился девочке. Постепенно Лёша успокоился, всхлипнул напоследок, после чего вытер рукавом распухшее лицо. Вскоре он спал на своей кровати, отчего-то вздрагивая во сне.

        На следующий день Вера снова позвала Лёшу на улицу. Он, конечно, вышел. Но игра не особо клеилась, а когда к ним подбежал Жук, то Вера как-то знакомо сжала губы и сильно оттолкнула его. Тот недоумённо взвизгнул, но Лёша вытащил из кармана сухарь и протянул ему. Пёс захрустел угощением, благодарно виляя своим веником. Лёша погладил Жука. В этот момент мальчишка услышал, как мама позвала его домой по какой-то надобности. Больше в этот вечер он уже не выходил играть.

        С тех пор всё пошло по-другому. Будто Лёшу и Веру посадили вдвоём на коварный лёд, а тот возьми да и тресни аккурат между ними. И трещина эта неумолимо расширялась и растаскивала их вдаль друг от друга, каждого на своей льдине в свою сторону света. Вот и вышло, что постепенно их дружба стала сходить на нет, а к концу лета и вовсе растаяла. А раков Лёша ещё долго не ел.

        Дети как люди… Ходят, разговаривают, смотрят на взрослых. Подражают им. Потом сами становятся взрослыми. И у них тоже рождаются новые Лёши и Веры. Вот такой круговорот детей в природе.

2014