Когда мы были молодые фонтаны били голубые

                Мнение большинства не всегда верно.
                Ни миллиард мух, ни два, ни три, ни даже больше...,
                не убедят меня, что говно – это вкусно.

                Иосиф Египетский

Рассказ моего дедушки Владимира Николаевича о своём свадебном путешествии в 1976 году в Грузию, точнее, в Абхазию, точнее в Армянское ущелье, что расположено между городом Гудаута и городом Новый Афон, как раз на узкой полоске между горами и Чёрным морем.

Со мной и твоей бабушкой там произошло много замечательных событий, но я сегодня расскажу тебе об интересном, но коротком знакомстве и двухдневном общении с одним юношей.

Почему я вспомнил об этом событии именно сегодня, в мае 2022 года? Это получилось невольно, после того, как я увидел по телевизору ответы людей на улицах, в разных уголках нашей страны, на вопрос корреспондента - «Как вы относитесь к тому, что происходит сегодня в нашей стране и в остальном мире». Возможно, ты догадаешься, дослушав мой рассказ до конца, почему ответы населения напомнили мне именно о тех событиях...

Мы поселились там в снятой на две недели комнате, в доме радушной армянской семьи, на самом берегу моря.
Уже через пару дней, купание и пустое лежание на безлюдном пляже нам изрядно надоело и захотелось новых впечатлений. Акоп, хозяин дома, посоветовал нам прогуляться на дикий источник с горячей минеральной водой, что расположен примерно в пяти километрах от нашего дома.
Наутро мы туда и отправились, прихватив с собой немного еды: купленную на берегу у рыбаков копчёную скумбрию, кусочек сыра сулугуни, половинку буханки белого хлеба, да фляжку с водой.

Миниральный источник представлял собой вырытые в глинистой почве: небольшой, метров десять в диаметре, бассейн, и вокруг него, в беспорядке, неглубокие ямы, размером с  ванну в городской квартире. Все эти углубления были заполнены водой цвета кофе с молоком. В некоторых из них, отмокая, сидели люди разного возраста: от совсем юных до очень пожилых.
Мы с твоей бабушкой не знали, как себя вести в непривычной для нас ситуации.
Но тут, сидящей в большой яме парень, обращаясь к нам, произнёс с кавказским акцентом:
- Слушай, брат и сестра, раздевайтесь, кидайте одежду там, на сухом месте и просто залезайте сюда. Вода тёплая и очень полезная. Здесь все так, в трусах и купальниках.
Вода оказалась действительно горячей. Мы с опаской вошли в этот бассейн. Парень, вновт заговорил с нами:
- Вы не думайте, что тут грязно. Вода проточная. На дне вырыты углубления, садитесь, как на стул. Меня зовут Адгур, я живу вон там, наверху той горы.

Я рассказал, что мы молодожёны, и добавил с гордостью, что приехали сюда из Ленинграда.

Адгур был искренне, по-детски, изумлён. Но, как позже выяснилось, поразило его не то, откуда мы приехали, а то, что мы, как он выразился, были уже такие взрослые. Мы с бабушкой твоей так молодо тогда выглядели, что мальчик подумал, что мы тоже школьники, как и он.
Мы мякли в воде, пока наш новый знакомый не объявил, как наставник, что на первый раз нам достаточно, и нужно вылезать. И прибавил, что сейчас, чтобы закрепить лечение, необходимо просто посидеть в тенёчке и чего–нибудь выпить и поесть. Адгур показал на куст, растущий метрах в тридцати от бассейна. Вскоре мы поняли, почему из множества кустов выбран был именно этот, дальний.

И вот мы, а с нами и новый знакомец, расселись на расстеленном на земле большом полотенце. Мы с Аллочкой выложили в центр взятые нами припасы еды и фляжку с водой.
Адгур, показывая на фляжку, сказал:
- Горец не пьёт воду. Я имею вам что-то лучшее.
И тут парень буквально ныряет в середину соседнего куста и достаёт оттуда трёхлитровую банку полную красного вина и небольшой коровий рог.
И началось наше пиршество с разговорами. Мы ели с аппетитом рыбу с сыром, отламывая куски от хлеба, запивая вином из рога.
Адгур же только пил вино и ел хлеб.
Я обратил внимание, когда небольшой кусочек хлеба был мной обронен, парень, автоматически, подобрал его и прилепил к буханке. Я спросил, почему он не ест рыбу и сыр?
Я запомнил хорошо его ответ:
- Понимаешь, друг, рыбу я не люблю, сыр ем только свой. А вот хлеб, это для меня, как для вас пирожные. У нас же нет в горах магазина, где можно его купить. Вместо хлеба у нас мамалыга, это кукурузная каша, подкопченная на дыму. Она мне надоела, а с гор в долину за хлебом не набегаешься.

Адгур рассказал, что их абхазское село находится на самой вершине горы, и что до него нет дорог, только узкие тропинки. Но у них в селе, есть одна ровная улица и у его дяди есть машина «Волга». Её вертолётом туда подняли.
Сам Адгар перешёл в 11 класс и ему 17 лет. В школу он идёт в одну сторону примерно час, обратно в гору, почти два. В их селе много долгожителей. Его маме 78 лет, а бабушке уже 106.
Так мы сидели и ели, и пили, и говорили. Расставались мы, когда уже стало темнеть. Прощаясь, наш новый друг пригласил нас на следующий день в гости на охоту на лошадях. Поскольку ему завтра в ночь нужно пасти общих баранов высоко в горах, там и поохотимся. Мы с тобой, поедём в ночь пасти баранов и охотится до следующего полдня. А Алла останется в селе на попечении моей мамы и бабушки.
Он вроде бы и не спрашивал нашего согласия, а просто сказал твёрдо:
- Вы теперь мой друзья, и завтра я вас жду здесь в 11 часов дня.

Мне было неудобно теперь разочаровывать парня, что я на лошади-то верхом сидел только в детстве, в ленинградском зоопарке, и то, это был маленький пони.

Домой мы с Аллочкой шли уже в полумраке. Нам было совсем не страшно и даже весело, мы пели песни. Так подействовало на нас абхазское самодельное вино.


На следующий день, к 11 часам, мы с твоей бабушкой были в условленном месте. Адгур уже поджидал нас. Мы поднимались втроём по узенькой тропинке.

И вот мы уже в небольшом селе. Чувствуется, что наше появление здесь ожидали, как очень важного события. Адгур сразу показал мне две главные местные достопримечательности - машину «Волга» и её хозяина, 114 летнего дядю Энвера. Его имя, как объяснил Адгур, в переводе на русский, означает – сияющий. А и правда, старик стоял около своей машины и улыбался во весь свой беззубый рот.
Мы перезнакомились со всеми немногочисленными жителями села, вышедшими на улицу нас встречать. Адгур с гордостью показывал нас, поясняя, что это именно те молодожёны из самого города Ленинграда. Нас сразу пригласили к столу, чтобы мы, как сказала мама Адгура, немножечко перекусили с дороги.
Уххххх! Это я о том перекусе. Нас повели в находящуюся в стороне от всех домов, коптильню, небольшое сооружение стены которого были  сделаны из толстых веток кустарника. Эта избушка выглядела, как огромная корзина для грибов, только без ручки. От коптильни шёл дурманящий запах жареного мяса. Мы вошли внутрь. Там, к толстой балке под потолком, была подвешена целая туша, как мне объяснили, самого большого в их отаре барана. На той же балке лежали и коптились круги мамалыги. Перевёрнутая из круглой формы, как куличик из ведёрка в детской песочнице, густая каша. На полу тлели угли, дающие слабый жар. Адгур объяснил, что мясо начало томиться над углями ещё с ночи и теперь уже готово. Мы должны были сами, как принято здесь, отрезать себе тот кусок от туши, который нам приглянулся. Так же сделали за нами и приглашённые на обед все жители села.

Длинный стол стоял в тени под навесом. Посредине стола, на глиняных тарелках, лежало много всякой зелени: укроп, кинза, петрушка; стояли тарелки с соусом ткемали, тарелки с овечьим свежим сыром, с подкопченной мамалыгой и трёхлитровые банки с красным вином. И лишь у того место, где сидели мы, на отдельной тарелке, как дорогим гостям, лежал нарезанный толстыми ломтями белый хлеб.
На столике рядом, стояли стопки тарелок, стаканы, ножи и вилки.
И началось пиршество. Не передать, как же это всё было вкусно. Отрезаешь кусок мяса, макаешь его в острый соус, и в рот. Всё горит во рту, ты закусываешь это пучком зелени, отламываешь кусочек мамалыги и жуёшь, жуёшь, жуёшь. А во рту пылает пожар. И тут ты отпиваешь из стакана глоток вина, ощущение совершеннейшего блаженства. Хотелось закрыть глаза от удовольствия и замурлыкать как кот.
Чуть насытившись, люди притихли в ожидании чего-то.
И тут, старейший в селе, дядя Энвер, сказал тост на абхазском. Адгур перевёл:
"Благодарим Бога, что он нам послал таких хороших гостей - Адгур, улыбнувшись, добавил - теперь ты обязан выступить с ответным алаверды."

Я высказал радушным хозяевам своё восхищение и благодарность.

К 17 часам обед завершился и Адгур привёл из сарая двух оседланных лошадей. Надо сказать, что увидев их, я немного воспрянул духом, поскольку животные были довольно низкорослые. Как объяснил мне Адгур, что только такие лошадки и могут карабкаться по горным кручам.
Он протянул мне длинный чёрный шёлувый шарф. И помог повязать его мне на голову, пояснив, что когда я буду очень быстро скакать на лошади, то шарф будет развиваться, и я стану похожим на настоящего горца абхазца.

В общем, я как-то влез на одну из лошадок, и судорожно вцепившись в поводья и одновременно в гриву, признался, что это я делаю впервые в жизни. На что мой новый друг успокаивающе сказал:
- Не бойся, вверх не страшно, а когда вниз спускаться, ты уже попривыкнешь. А ещё, Адгур вынес из дома две мелкокалиберных винтовки, одну повесил себе через плечо, вторую отдал мне.
И тут на глазах жителей села и твоей бабушки, я попробовал проскакать на лошади. Как потом мне сказала Аллочка, ей было за меня немножечко стыдно перед народом. Но она заметила, что когда я попытался изобразить статного наездника, то чуть не грохнулся на землю. Дальше уже решил ехать спокойно, как уж получится, только бы остаться живому.

Мы нашли отару в горах, сменив пастуха. Ночью жгли костёр, пили вино, я любовался звёздным небом. Утром "охотились", оставляя на это время баранов на попечение пастушьих собак. Я стрелял, но ничего не подстрелил.

Но вернёмся к нашим баранам. И соответственно, к финалу моего рассказа, почему же ответы населения напомнили мне именно об этих событиях...

Адгур рассказал мне:
- Пастух, в общем-то, нужен при отаре, лишь для того, чтобы отогнать волков, тех, с которыми не смогут справиться собаки. Поэтому-то и нужны были ружья, а совсем и не для охоты.
А горные луга с сочной травой, отыскивает вожак отары. Но в нашем селе вожаком избран, если так можно выразиться, старый баран дяди Энвера. Не так, как в других сёлах, где во главе отары овец и баранов всегда ставят обычного бородатого козла. Козёл, очень умное животное, находит хорошую траву и заранее чувствует опасность. А наш вожак, настоящий баран. Вечно заведёт не туда, или вообще может привести к обрыву скалы. А овцы в отаре, они же глупые, у них на роду написано, идти за бараном не думая. И если он, по глупости, свалится вниз, то вся отара последует за ним. Но, как только дядя Энвар умрёт, то мы его барана сразу свергнем и обязательно заведём мудрого козла...

Р.С.
На следующий день мы возвращались домой в нашу комнату на берегу моря, наполненные впечатлений и с рюкзаком разных вкусностей, которыми нас снабдили наши абхазцы. По дороге Аллочка рассказывала, как она замечательно и необычно провела вечер в обществе абхазских женщин.