Салют в подземном лабиринте

Подземный лабиринт

В 1963 году моему родному Павловску исполнилось двести лет. А мне - семь. В семь лет у детей открываются глаза на мир. Они начинают понимать, какой он большой, сколько в нём всего самого разного, интересного, неизвестного. А детские, ещё маленькие сердечки колотятся по любому поводу и захватывает дух от одного только ожидания каких-то чудес. Которые придут. Должны прийти. Как же без них? Разве не для того создан этот мир, чтобы дарить детям чудеса?
Однажды, ещё по весне, читая районную газету «Новая жизнь», Отец громко зачитал вслух, что летом этого года Павловску исполняется двести лет. И что павловчане уже пообещали встретить этот юбилей новыми трудовыми успехами, а самое для меня главное - что в Павловске состоится празднование юбилея. Программа праздника состояла из митинга павловчан на центральной площади (и, замечу - единственной, хотя её упорно именовали центральной), народных гуляний, торговых рядов и праздничного салюта.
Это сообщение взбурлило всю кровь в моём маленьком организме. Вот это да! Столько нового. Это почти как полёт космонавтов! Но космонавты - это где-то далеко. А это всё здесь, в моём родном Павловске!
Осторожно, опасаясь «подковырок» (это был термин Отца, означавший тонкую, хитрую насмешку) я стал расспрашивать, что же это такое, торговые ряды и народные гуляния. С салютом всё было понятно, его я уже видел в кино. Салют - это когда пушки стреляют вверх и снаряды высоко в небе красиво разрываются.
Отец со своим особенным выражением лица, которое означало, что то, что он говорит, может быть и правда, а может - и «подковырка», рассказал мне, что наверное площадь павловскую застроят кирпичными стенками в виде лабиринта (он знал, что это такое, поскольку где-то в танковом двигателе был агрегат для очистки масла под названием «лабиринт»), и народ там, в этом лабиринте, будет гулять. Он нарисовал мне на уголке газетной полосы лабиринт и показал, как по нему двигаться.
Из опыта я знал, что доверять этой информации стопроцентно нельзя, особенно потому, что в середине отцовского объяснения Мама залилась смехом и ушла по своим делам, характерно махнув рукой. Как бы говоря: «Ну вот, опять что-то придумал!»
Информацию надо было проверить. Следующим за Отцом в моей иерархии авторитетов был старший брат Саня, который в момент объяснения за столом отсутствовал.
Проблема моя состояла ещё и в том, что несмотря на мои семь лет, я в соответствии с тогдашними традициями не умел ни читать, ни писать, ни даже понимать время на циферблате часов. Считалось, вот пойдёт дитё осенью в школу, там его научат. На то она и школа.
Когда брат появился, я попросил его прочитать заметку в газете. Все правильно, разбередившие детскую душу слова про торговые ряды, народные гуляния и салют прозвучали снова. Тогда я показал ему набросок отца в уголке листа и с трепетом в голосе спросил, а правда ли построят в Павловске лабиринт?
Брат хитровато посмотрел на меня и не моргнув глазом выдал, что да, уже и строить начали, что будут построены туннели и катакомбы под Домом Культуры и народ в праздники будет там гулять.
Даже для моего слабого детского ума это был перебор. Зачем ходить под землёй по каким-то туннелям? Да и столь различающиеся объяснения двух взрослых и смешок мамы явно указывали на то, что это «подковырки».  Для страховки я сбегал к клубу, обошёл его, зашел на прилегавшее тогда к нему футбольное поле, заглянул через соседний забор. Начала туннельного и любого другого строительства я не обнаружил.
Мы обсудили ситуацию с моим ближайшим другом Серёгой и пришли к консенсусу, что торговые ряды и народные гуляния точно будут, но что это такое, совершенно непонятно. Оставалось только ждать. Ждать их и, -  самое главное, - праздничного салюта, когда в Павловск привезут настоящие пушки, которые будут стрелять в небо!

И вот, томительное, хоть и скрашенное купаниями, рыбной ловлей и катанием на лодке многонедельное ожидание закончилось. Праздник состоится в следующее воскресенье! (Рабочая неделя тогда была шестидневная). Мы с Серёгой пробежались по центру Павловска и окрестным улицам. За исключением деревянной трибуны, грубо сколоченной  на площади, решительно ничего не указывало на приближение праздника. Никаких торговых рядов! Никаких пушек!
Хотя с пушками мы с Серёгой смекнули. Понятно, это же пушки! Их наверняка замаскировали где-то в лесу, оттуда они и долбанут. Хорошо было бы прочесать оба соседских леса, но уж больно долго это. И всё-же, жалко. Очень хотелось на пушки посмотреть!
Разочарование развеялось, когда к нам в дом зашёл начальственного вида дядька и спросил Маму, не согласится ли она в день праздника поторговать на точке (как он выразился) в торговом ряду. Платить за это не будут, но дело то общее… Мама согласилась.
Я засыпал её вопросами - что это такое «точка в торговом ряду», но она, с доброй улыбкой посмотрев на меня, сказала только: «А я тебя в помощники возьму, сам увидишь!».

Коммунистическая вода

И вот он пришёл, этот праздничный день!
Мы всей семьёй позавтракали. Отец пошёл на работу, поскольку ему на этот самый праздник надо было подвозить «инвентарь и сортимент», как он выражался. А мы с Мамой, доделав дела по дому, накормив и напоив куриц и утят, отправились в центр Павловска, на площадь.
На площади из повешенных на столбы динамиков  орала музыка. Досчатую трибуну спереди обтянули красным кумачом с лозунгом, написанными большими белыми буквами. С одной стороны площади, примерно там, где сейчас стоит памятник Ленину, в один ряд были поставлены грубо и наспех сколоченные столы. Они голо стояли под открытым небом. Около них суетливо бегал тот самый начальственного вида дядька. Мама подошла к нему и спросила, где её точка. Он показал пальцем на один из столов в ряду и сказал: «Жди, Анна Гавриловна. Сейчас товар подвезут!».
Мы подошли к столу и встали около него под палящим солнцем. И тут меня осенило: «Так это и есть торговые ряды, про которые в газете писали?» - спросил я Маму. «Ну да, ответила она. Только получается, всего один ряд».
Тут к «торговому ряду» подъехал автомобиль с двумя грузчиками в кузове. Автомобиль подъезжал к каждому столу в ряду, всё тот же дядька смотрел в бумажку и грузчики по его команде сгружали товар.
Наконец он подъехал к нашему столу. Один грузчик стоя в кузове подал другому, стоящему на земле, ящик с лимонадом. Тот  попробовал поставить его прямо на стол. Но стол в ответ жалобно заскрипел. Тогда грузчик поставил ящик и два его собрата под стол.
- Вот, Анна Гавриловна, тебе товар! - сказал дядька. Распишись в накладной. И торгуй! Но смотри, торговля начинается только после торжественной части. Раньше не начинай! - строго добавил он.
А торговать то как - навынос или на разлив?
Да как хочешь торгуй! Тару вечером Михееч заберёт. Некогда мне!
И машина поехала дальше.
«Вот начальничек», строго сказал Мама. «Даже ценника нет, как я торговать буду?».
Немного сосредоточенно подумав, она велела: «Беги домой. Принеси - бумаги лист чистый, из тетрадки вырви, карандаш чернильный, счёты мои, ведро чистое, из под воды питьевой. И стакан. Не забудешь? Подожди, ещё открывашку для бутылок принеси! Не забудешь?» - опять переспросила она.
Я перечислил предметы, одновременно загибая пальцы. Ого! Пальцев одной руки не хватило!
Я побежал домой. Там с помощью «пальцевой» методы собрал нужные предметы в ведро и дал стрекоча назад на площадь.
На площади стал собираться народ. То, что до окончания митинга нельзя начинать торговлю, никому не нравилось.

Не буду утомлять читателя дальнейшими подробностями. Скажу только, что  Мама на принесённом мной листе бумаги написала ценник и придавила его к столу счётами. Выяснилось, что продавать она собралась навынос и на разлив. И для последнего ей и нужен был стакан. А в ведре с водой она собралась ополаскивать стакан между покупками. За водой в неближнюю колонку она отправила нас вдвоём с Серёгой, который тоже пришёл посмотреть на праздник.

В этот день похоже весь Павловск собрался на площади! Видя такое нашествие, мама отодвинула ящики подальше от народа, под ближнюю к себе кромку стола. А нам велела следить, чтобы хитрые пацаны не зашли с тыла и не попробовали бы стянуть лимонад.
И вот митинг закончился. Началась торговля. В отличие от других «точек» около нас народ не толпился, но жара сделала своё дело и торговля пошла.
Степенные пары подходили к столу и кавалеры покупали дамам стакан лимонада под названием «Дюшес». Мама ополаскивала стакан в ведре, и наливала даме стакан пенящегося от пребывания на солнце напитка. Затем кавалер покупал стакан себе. Процедура повторялась. Кавалер расплачивался.
Так продолжалось, пока один из подвыпивших мужиков откровенно не сказал, хлобыстнув стакан: «Ох и дрянь, тётка, ты продаёшь. Дай воды твою кислятину запить!»
А воды нет, - ответила Мама. К колонке иди.
А это что, не вода что-ли? - спросил мужик, показывая пальцем на ведро, где мама полоскала стаканы.
Я тут стаканы полоскаю.
Ну и налей оттуда!
Мама зачерпнула в стакан уже немного помутневшей жидкости и подала стакан мужику. Тот опрокинул его себе в горло, как водку, и сматерился. «Сладкая она у тебя!»
Так я в ней стаканы мою! Не для питья она!
- Да ну тебя! - в сердцах сказал мужик. Где тут колонка? Я - приезжий!
Получив разъяснения по маршруту, он пошел искать колонку.
А бутылки (а их и было то всего три ящика!) стали подходить к концу. Правда, мы с Серёгой уже  были посланы за это время к колонке за чистой водой для ополаскования. «Гигиену надо соблюдать», - объяснила нам Мама необходимость обновления воды.
Улучив момент, когда покупателей около ее «точки» не было, мама заговорщически подмигнула нам с Серёгой и сказала: «Ну что, помощники - вот вам ваша зарплата!»
И она налила сначала Серёге, а потом мне по полному стакану лимонада!
Я попытался, вспомнив как мужики пьют водку, одним глотком выпить весь стакан. Последствия были печальные. Тёплая газированная вода ударила мне в горло, нос. Я закашлялся. Вода брызнула из носа и, как мне кажется, даже из ушей. Мама, Серёга и парочка подошедших покупателей от души хохотали надо мной. А мне было всё равно! Это был мой первый заработок!

И вот - последняя бутылка продана. «Быстро мы всё распродали», как-то даже опечалено сказала мама. Потом, немного подумав, она улыбнулась и обратилась к нам: «Помощники -  идите и принесите ведро воды! Водой холодной народ поить будем!»
Первым «покупателем» оказался сосед, учитель, обошедший к этому времени все остальные «точки», но так ничего и не купивший.
Это что у Вас в ведре, Анна Гавриловна, уж не водка ли?
Да нет, что Вы. Вода холодная.
А почём?
Дак бесплатно. Она же из колонки!
А попробовать можно?
Ну конечно, Николай Николаевич!
И Мама зачерпнула ему полный стакан.
Николай Николаевич с деланным удовольствием, не торопясь, выпил воду из стакана.
Ох и хороша водица! - громко, так что услышали многие, произнёс он.
Вокруг него  уже образовался кружок зевак.
А Николай Николаевич громким, хорошо поставленным учительским голосом произнёс: « Вот говорят - Коммунизма не будет! А я его вот только что попробовал! Вот, пожалуйста - У Анны Гавриловны вода совсем бесплатная и она сегодня бесплатно работает! Чтоб людям радость принести!»
Анна Гавриловна покраснела и стыдливо потупила от таких громких слов свой взор.
А Николай Николаевич продолжил: «Подходите товарищи, попробуйте водички коммунистической!»
«Гавриловна, дай глотнуть, раз задарма» - попросил стоявший ближе всего к столу мужик. Не успела Мама налить ему стакан, как к «точке» выстроилась очередь. А Николай Николаевич, лукаво подмигнув нам с Серёгой, удалился от прилавка.
Сначала мы с Серёгой очень загордились, что и мы с ним оказались причастны к Коммунизму, про который в то время постоянно трандычило радио. Но энтузиазм наш быстро утих, а вскоре и вовсе обратился в неприязнь и к Коммунизму и к Николаю Николаевичу, его глашатаю, поскольку нам в тот вечер ещё не раз пришлось бегать с ведром в неближнюю колонку за свежей водой.
Все остальные «торговые точки» на площади уже закрылись, Михееч забрал стеклотару, на площадь спустился полумрак и вечерняя прохлада, заиграл духовой оркестр, на площади начались танцы, а народ всё шёл и шёл к нашему столу, всё пил и пил, а мы с Серёгой всё бегали и бегали с пустым ведром за свежей водой в неближнюю колонку.

Салют

А с салютом мы с Серёгой облажались. Это горькая правда. Тут уж иначе и не скажешь.
Бегая к колонке за водой, наблюдая танцующие пары, мы гадали, откуда всё же бабахнут пушки? А может они прямо сейчас приедут на площадь и отсюда долбанут?
Но тут по радио объявили, что танцевальная часть закончена и всех приглашают к озеру, над которым будет произведён праздничный салют.
Видя наше нетерпение, Мама сказала, улыбнувшись: «Ну всё, работники, ваш рабочий день закончился. Ведро я сама домой отнесу. Бегите быстрее салют смотреть!»
Мы рванули с Серёгой к озеру. Только вот откуда лучше смотреть? Озеро то большое и берег у него большой. Мы решили, что лучше всего смотреть салют с плотины, которая тогда стояла на другом месте, поближе к центру Павловска.
Заняв стратегические позиции на бревнах плотины, мы стали ждать салюта.
Его долго не было. Подошедший к нам народ стал уже сомневаться, будет ли он вообще. И тут…
Раздался громкий хлопок и в темноте над рекой взвилась зелёная ракета! Она, громко шипя,  описала, отражаясь в водах пруда, красивую дугу. Потом она полетела отвесно вниз и её части, шипя ещё громче, упали в воду.
Но не успела она этого сделать, как ей вслед взвилась красная! И с ней было тоже самое! А потом снова зелёная! А потом снова красная! Что за красотища!
Из этого восторженного настроения меня вывел толчок локтем в ребро. Это был Серёга.
«Витька», - сказал он. А это ведь от вашего дома стреляют. Из огорода что-ли? Или пушки на берегу стоят, перед домом?
Я постарался всмотреться в темноту. Контуры противоположного берега, где стоял наш дом (а рядом - Серёгин) смутно угадывались. Но Серёга был безусловно прав, ракеты взлетали откуда-то оттуда.
Вот это да! Радом с нашими домами пушки стреляют, а мы тут на брёвнах сидим!
Не сговариваясь мы бросились с Серёгой по берегу домой! Мы бежали быстро, оба по разу упали и поцарапались о жесткие камни на берегу. Нам было уже не до красивых траекторий!
Салют закончился, когда мы с Серёгой не пробежали и трети дистанции. Но мы бежали. Сердце колотилось в висках, мы задыхались, но мы бежали!
И вот, окончательно запыхавшись, мы подбежали наконец-то к моему дому.
На берегу - никаких пушек.
Месяц вышел из-за туч и хорошо осветил пруд и берег. Мы посмотрели внимательнее. Ни пушек, ни их следов. Тишина. Лишь одинокая фигура вдалеке.
Гипотезу с дислокацией пушек в нашем или соседских огородах мы отвергли сразу. Как они туда заедут? Да и зачем?
Может пушки с воды стреляли, с лодок? - сделал предположение Серёга.
Нет, - немного подумав, сказал я. - Лодки мы бы увидели. Да и куда им отсюда плыть?
А может лодки подводные? - предложил Серёга.
Эта гипотеза обнадёживала и оставляла непонятную надежду. Мы оба уже были готовы её принять, но тут мы услышали горькую правду.
«Облажались вы с салютом, салаги!». Этот вердикт принадлежал Емельяну - нашему старшему товарищу.
У нас с Серёгой Емельян пользовался большим авторитетом. Звали его вообще-то тоже Серёгой. Но по фамилии «Емельянов» он и получил такую кличку. Он был не только старше, но и существенно опытнее нас. Если нам с Серёгой только предстояло пойти осенью в первый класс, то Емельян его уже в этом году закончил. Закончил как герой, будучи выпорон по итогам школьного года матерью после того, как учительница ей сказала, что её сынок не оставлен на второй год только потому, что в первом классе на второй год вообще никого не оставляют!
Это его фигура маячила вдалеке и приблизилась к нам, пока мы с Серёгой обсуждали гипотезу пушек на подводных лодках.
«Облажались вы с салютом, салаги!» - снисходительно и презрительно повторил он. «У вашего дома салют запускают, а вы ничего не видели!
А я …», - он выдержал паузу, - «А я всё видел!».
Что ты видел? - давя в душе слёзы позора и обиды в один голос спросили мы Серёгой.
Как салют запускают.
И как?
А я на берегу вон там сидел, начал Емельян. Мамка мне ремня хотела дать, - начал пояснять он, но не стал вдаваться в подробности. Это действительно было не важно, поскольку ремня он получал часто.
Ну я от неё убежал и ждал, когда она уймётся и спать ляжет. Слышу, около твоего дома, Витька, как бабахнет! И ракета полетела. Я подбежал - смотрю, стоят на берегу военком и военрук школьный и из ракетниц стреляют по очереди! То один, то другой! То один, то другой!
А ракетницы это что?
Салаги! - ещё раз презрительно охарактеризовал нас Емельян. - Ракетница - это пистолет такой, с дулом толстым. Толще, чем у дробовика.
Емельян не был фантазёром. Вряд ли он это мог придумать. Но надежда про пушки на подводной лодке всё ещё не умирала.
Ты врёшь! - холодно и строго сказал Серёга,
Не вру. По щелбану спорим? Каждому? - спросил Емельян.
Давай, - сказал я. - А если врёшь, мы тебе оба ставим.
Давай, - согласился Емельян.
Вот это видели? - И Емельян достал из кармана здоровенную бумажную гильзу.
Это что?
Это гильза от ракетницы. Они стреляли и гильзы сначала около себя из ракетниц вытряхивали. Они же горячие. А когда отстрялись, стали их на песке собирать. А я одну у военкома попросил. Он мне дал. На понюхай, - он протянул мне гильзу. Я понюхал. От неё несло  свежесгоревшим порохом и ещё каким-то неприятным химическим запахом.
Это был решающий аргумент.
Емельян с оттяжкой влепил нам с Серёгой по щелбану и отправился на расправу к матери.
А мы потёрли больные места на лбах и разошлись по домам спать.

***

Тогда я умел летать во сне.
Мне снилось, что я лечу под высокими, красивыми потолками какого-то здания, очень похожими на потолки в московском метро, которые я видел недавно в кино. Внизу меня ходило много людей и они повторяли: «Вот ведь лабиринт какой!».
Я пролетел через открытые высокие двери между двумя колоннами. И тут я понял, что это колонны не метро, а Павловского клуба. «Надо же, а ведь они его построили, лабиринт этот!»- подумал я радостно и полетел к озеру.
Я  пролетел над нашим двором. Шарик, почувствовав, что я пролетаю над ним, стал громко лаять и прыгать верх. Но летать, как я, он не умел.
Тут я увидел, что стоявший на берегу у нашего дома военком выстрелил из ракетницы. Ракета полетела вверх и вдаль, к центру озера. Я решил её догнать. И мне это почти удалось! Но военком закричал мне вслед: «Эй, пацан, отлетай от неё! Она сейчас начнёт разрываться!».
«Да знаю я. Не маленький! Осенью в школу пойду!» - хотел ответить я ему. Но вместо этого просто крикнул: «Ага!» и отлетел от ракеты в сторону.
А она уже истратила все свои силёнки и стала опускаться вниз, громко шипя и выбрасывая из себя яркие брызги.
А у меня силенок летать ещё было хоть отбавляй. И я полетел дальше…