Приближаясь к Иерусалиму

Путешествия к Иерусалиму в честь Дня Независимости закончились,
цикл стихотворений об этом: «Приближаясь к Иерусалиму».

В лесу Хульда у Дома Герцля
            
Под кружевную тень олив и мимо,
вглубь чащи, где в корнях живёт вода,
в холмах пологих Иерусалима
приткнулся, зачарован, лес Хульда*.

Садить деревья, создавать идиллий
хозяйственную суть, потом стоять
на страже леса... Годы проходили,
и зеленела тех деревьев рать.

Ни разу не повержена врагами,
могилы всех защитников храня,
с разлапистыми крепкими корнями
оливковых садов блестит броня.

И по дороге к Иерусалиму
в лесу Хульда – Дом Герцля, вход в музей –
стоят оливы тенью неделимой,
как памятник труду страны моей!

*В 1904 году сюда пришли евреи и посадили первые оливковые деревья. Будучи пламенными сионистами, они назвали лесок в честь Теодора Герцля - борца за еврейское государство. А рядом находилась арабская деревня Хульда, поэтому лес стали называть ее именем. В 1929 году арабы начали нападать на процветающие еврейские поселения. Ферма в лесу Хульда осталась единственной еврейской точкой во враждебном арабском окружении. Защитникам Хульды была выслана подмога в виде бойцов Хаганы во главе с Эфраимом Чижиком. 34 еврейских бойца держали оборону Хульды от наступавших арабских банд. В ходе перестрелок ферма была разрушена почти до основания. Арабы потеряли более 40 человек. При отступлении к Дому Герцля погиб Эфраим Чижик. Но Хульда навсегда осталась еврейской территорией.

На военном кладбище бригады Харэль
               
Мемориалы Иудейских гор* и плиты
среди деревьев и цветущих роз.
Четыре сотни сыновей убитых,
тех, кто к двадцатилетью не дорос...

Сражались парни из «Харель» бригады
за подступы к Иерусалиму, за
священный город, что в плену блокады,
за крюк дороги, что пылит в глаза.

Грузовики железным «бутербродом»
катили в город, сеткой от гранат
оснащены, чтоб горькую свободу
доставить в город, что в кольце зажат.

«Дорогой Бурмы» ** или перелеском
сквозь Рамле, огибая Абу-Гош,
вершил солдат Пальмаха подвиг дерзкий,
вонзал врагу внезапный в спину нож.

Их хоронили рядом – офицеров
и рядовых, неопытных юнцов,
всех, у кого отняли космос целый
взрослеть любить, быть мужем и отцом.

Я гимн «Надежды» здесь спою и виды
дороги Бурмы заберу с собой.
Четыре сотни сыновей убитых,
тех, кто к двадцатилетью принял бой.


*Военное кладбище в кибуце Кирьят-Анавим, к западу от Иерусалима, является историческим кладбищем Войны за независимость.
**Дерех Бурма (израильская «Бирманская дорога») – название временного пути между окрестностями Рамле и Абу-Гоша, в обход перекрытой арабами части главной дороги из Тель-Авива в Иерусалим. Построена израильской армией под командованием Давида Маркуса в мае-июне 1948 года в ходе Войны Израиля за независимость, с целью снабжения еврейского Иерусалима, осаждённого противником.
На фотографии бронированный грузовик в музее «Бейт-Штурман». 25 марта 1948 года в кабине этого грузовика погибли водитель Йешаягу Идельман и его напарник Яаков Гольдберг. Грузовик, обстрелянный арабами, сильно пострадал от огня и прошел частичную реставрацию только в 1960-е годы, когда его перевезли в музей. Сохранилась импровизированная броня – деревянный щит между двумя металлическими листами – «бутерброд». Такие грузовики не имели крыши, чтобы облегчить конструкцию, а накрывались сверху металлической сеткой, что позволяло сбрасывать попавшие в него гранаты врага вручную.

У посёлка Ар Адар

И здесь – броневики, машины, танки,
мемориальный комплекс на горе*.
Когда забрезжил свет свободы манкой,
когда Пальмах рождался в ноябре,

когда вокруг сирийцы, иорданцы –
крепил Израиль армию и флаг,
тогда горе Адар сулилось статься
ареной для бесчисленных атак.

Сначала Независимость ковалась,
и Пальмахим мужал и матерел,
от Шестидневной на горе осталось
не торжество, а вид кровавых тел.

Сквозь арку на холмов Иерусалима
и город в голубой дали небес
по-новому взгляну, пока галимый
железный привкус смерти не исчез.

*В горах Иерусалима возле посёлка Ар Адар находится мемориальный комплекс легендарной мотострелковой и бронетанковой бригады Армии обороны Израиля «Харэль». Бригада участвовала в боях за независимость Израиля, в операции «Кадеш», в Шестидневной войне, в войне Судного дня. Первый командующий бригады был Ицхак Рабин. Мемориал находится на месте, где в самом начале войны За независимость Израиля ковалась в боях новая бригада «Пальмаха». После неудачной операции по захвату Неве Самуэль отряды «Харэль» пытались при отступлении захватить это место, но потерпели значительные потери и это место осталось в руках иорданской армии. Лишь во время Шестидневной войны бригада взяла реванш под командованием Ури Бен Ари, который участвовал в боях 1948-го года.

Гило Иерусалимский

Гило Иерусалимский* – клин раздора
с Бэйт-Вифлиемом. Здесь Иерусалим
как на ладони: весь прекрасный город
отсюда зелен, молод, неделим.

С вершины – вид от запада к востоку,
земля хранит осколки вечных войн.
А за спиной – бронированных окон
домов еврейских блеск сквозь шапки крон

деревьев. Здесь пришедших иммигрантов
селение, сраженья и успех,
посёлок воплощения талантов
со всех материков евреев всех.

Гило впитал и вкус эпох библейских,
и битв за землю и за торжество
напившихся от крови иудейской
границ Иерусалима. Статус-кво**.

*Гило – район в юго-западной части Восточного Иерусалима, основанный в 1971 году. Это самый высокий район Иерусалима – 857 метров над уровнем моря. Население – 40 000 человек, в основном еврейских жителей. Хотя Гило расположен в Иерусалимe, он считается поселением, потому что он был построен на Западном берегу, который был оккупирован и аннексирован Израилем после шестидневной войны. Международное сообщество считает израильские поселения незаконными по международному праву, хотя Израиль оспаривает это. С точки зрения Израиля, Гило является не поселением, а частью Иерусалима
**Статус-кво – это взаимопонимание между религиозными общинами в отношении девяти общих религиозных объектов в Иерусалиме и Вифлееме.

В кибуце Рамат Рахель

От царства Давида протянута нить
историй холма – до «парящей оливы» *,
и битв Шестидневной войны не забыть –
ведь многие воины целы и живы.

Вплетают в рассказ героических дней
военной судьбы персональные нити…
И муж – о войне, и не только о ней, –
как можно, пройдя эти войны, забыть их?

Я слушаю их, а над парком Рахель
в небес синеве разливаются звоны
у бывших границ иорданских земель,
у плит с именами солдат Паамона**.

*Многим известен кибуц Рамат Рахель – своим парком "парящих олив" и великолепным видом на Бейт Лехем. Проект создал скульптор Ран Морин. Он соединяет в своих работах растения и скульптурные материалы.
Ран задумал нечто невероятное: установить три высокие колонны и на самой вершине, на 15-метровой высоте, посадить три оливы. Их корни, тянущиеся к земле, должны символизировать тягу еврейского народа к родине. А видимый с любого участка парящий в воздухе островок с тремя оливами – стать символом Иерусалима, к которому стремятся евреи со всего мира.
**Аванпост на границе с Иорданией во времена Шестидневной войны по форме напоминал колокол. Колокол на иврите – паамон. Аванпост находился на дороге Иерусалим-Вифлеем. Завоевание юго-восточного Иерусалима завершено с завоеванием этой высоты.

У гробницы Рахили

«И умерла Рахиль, и погребена на дороге в Ефрафу, то есть Вифлеем. Иаков поставил над гробом её памятник. Это надгробный памятник Рахили до сего дня» (Быт. 35:19—20)

Здесь слышен плач Рахили между стен
бетонных о судьбе своих потомков*.
За стенами грохочет Вифлеем.
Сквозь крики муэдзинов голос тонкий

слышней, чем бормотание веков,
приткнувшихся к пророческой могиле,
и стон изгнанников, и бряцанье оков
сынов Израиля, бредущих в плен уныло.

Поплачь ещё, Рахиль, поплачь, чтоб темь,
что нынче правит миром, отступила!
Чтоб над детьми твоими вспыхнул день,
я поцелую краешек могилы,

поглажу плиты, прошепчу: «Пойми,
они ведь дети, разум им застило».
Снаружи, за бетоном, грешный мир
беснуется, забыв свои могилы...

*Гробница Рахили — надгробие и помещение, построенное вокруг надгробия, расположенные там, где согласно традиции, была погребена праматерь Рахиль. Находится севернее Вифлиема, в нескольких сотнях метров от южной части современного Иерусалима. В начале XXI в. здание было обнесено высоким бетонным забором, необходимым для безопасности посетителей и их защиты от враждебно настроенных арабских жителей прилегающих территорий.
В книге пророка Иеремии при описании изгнания евреев из земли Израиля в Вавилон Навуходоносором говорится о том, как Рахиль провожает своих потомков, уводимых в плен по дороге, проходящей около её могилы. Она плачет и просит, чтобы Бог помиловал их.

Вид на Иерусалим со смотровой площадки Армон ха-Нацив
               
Вид на Иерусалим с холма
комиссаров в прежней Палестине*.
Вид на Храмовую гору и дома
с Ветхого завета и поныне.

Странно мне, что стоя на холме,
вижу холм другой, что с Авраамом
связан пуповиной, и в уме
возникает возрожденье Храма.

А на этой пяди, что стою,
горсть первосвященников решала
жизнь Иисуса, мира и мою,
будто больше бед не доставало!

Вижу, как простёрся предо мной
весь Иерусалим, и камнем светлым
облицован, «плачущей» стеной
охраняет жизнь на этот свете.

*Резиденция верховного комиссара (British High Commissioner), высшего лица в подмандатной Палестине, находилась в Армон ха-Нацив с 1933 по 1948 гг. Здание было построено специально для этих целей на приобретённом для этих целей холме Джабель Мукабер, прямо напротив Храмовой горы, именно на нём собрались первосвященники во главе с Кайафой, решая судьбу Иисуса. Этот холм упоминается в Ветхом завете – с него Авраам увидел другой холм, Мория (Храмовую гору), на котором собирался принести в жертву своего сына Исаака.

В квартале Монтефиоре

               
Когда решился Мозес Монтефиоре*
построить здесь, вдали от Старых стен,
квартал и мельницу, то было априори,
без дураков, предельно ясно всем,

что выманить сюда, в периферию,
холёных жителей кварталов городских –
убыточно, вмешалась пандемия,
точнее, эпидемия, за них.

Селились, и зерно мололи гуртом,
обороняясь от враждебных орд,
и строили дома. Сегодня утром
я видела, как нынче город горд

престижными его особняками,
района, что взобрался на Олимп,
богатыми старинными домами
с балконами и тенью от олив.

Я видела, как он расцвёл, играя
соседством старых стен, как множил спесь.
Там мельница осталась вековая.
Иерусалим – как на ладони весь!


*В 1857 году сэр Мозес (Моше) Монтефиоре, английский банкир и филантроп еврейского происхождения, прибыл в Иерусалим. Город тогда находился под властью Оттоманской империи. Монтефиоре приобрел участок земли за пределами городских стен, обнес его каменной стеной для безопасности и назвал «Керем Моше ве-Йехудит» (виноградник Моше и Юдит). Здесь в 1860 году был основан первый современный еврейский квартал в Эрец-Исраэль, получивший название «Мишканот Шеананим» («Обитель умиротворенных»). Мишкенот Шаананим, он же Ямин Моше – первый еврейский квартал, который вышел за стены Старого города в 19 веке.
Первым делом Монтефиоре построил на своем участке ветряную мельницу. Она была оборудована по последнему слову техники. Ее высота вместе с башней достигала 15 метров, а толщина стен – около метра. Строилась мельница из добываемого поблизости иерусалимского камня. 18 лет мельница Монтефиоре молола местную пшеницу, поставляя дешевую муку и давая заработок всей еврейской общине города, в особенности жителям Мишкенот-Шеананим.
В 1967 году, после окончания Шестидневной войны и объединения Иерусалима, мельницу отремонтировали. Обновленная мельница превратилась в один из символов Иерусалима. Теперь это богемный район, дома в нём практически не продаются, считаются чуть ли не бесценными и передаются по наследству. И это один из красивейших районов Нового Города с великолепным видом на Старый город, башню Давида и гору Цион.


Говорите на иврите

«Для каждого дела нужен только один мудрый и энергичный человек, готовый приложить к нему все силы, и дело пойдёт, несмотря ни на какие препятствия… Для каждого новшества, для каждого, даже самого малого шага на пути прогресса необходим первопроходец, который не знает отступления».
                (цитата из Элиэзера Бен-Йехуда*)

В квартале Тальпиот, не в Старом Городе,
а на холме, которому уста
ивритоговорящих шепчут смолоду
молитву, и летит молитва та

к кварталу Тальпиот** и к дому каменному,
где наш язык отстроен. В этот дом
придут потомки поклониться духу пламенному
сто лет спустя. Над входом за углом

висит табличка. Здесь семья учителя
иврит учила, пироги пекла,
не ожидая славы «возродителя»,
и «словорворца» славы не ждала

(немногие тогда ивритом бредили,
немногим пёкся «знаковый» пирог),
в квартале Тальпиот её соседями
владел арабский вдоль и поперёк.

Век пролетел. Над домом Элиэзера –
туч кружевных свободный вешний лёт.
Смеётся на иврите звонко, весело
экскурсионный люд в квартале Тальпиот.

*Элиэзер Бен-Йехуда (настоящее имя Лейзер-Ицхок Перельман (1858 Виленская губерния – 1922, Иерусалим) – «отец современного иврита», человек, всю жизнь занимавшийся возрождением иврита в качестве современного разговорного языка, его развитием и обогащением. Бейт Бен-Иегуда – это исторический дом, построенный в районе Арнона-Тальпиот в Иерусалиме для Элиэзера Бен-Иегуды.
Семья Бен-Йехуды стала живой легендой Иерусалима. Успех семейного эксперимента – повседневного общения на иврите – привёл к тому, что примеру Бен-Йехуды последовали ещё четыре семьи, тоже начавшие разговаривать с новорожденными детьми только на иврите. Каждой семье, принявшей подобное решение, жена Бен-Йехуды пекла в подарок пирог. За 20 лет она испекла всего 10 таких пирогов...
**Талпиот – израильский район в юго-восточном Иерусалиме, основанный в 1922 году сионистскими пионерами. Название Талпиот происходит от стиха Песни Песней 4: 4: «Шея твоя подобна башне Давида, построенной с башнями». Согласно раввинским источникам, Тальпиот относится к Храму. Считалось, что это соединение еврейских слов тель (холм) и пиот (уста), что означает «холм, к которому все уста обращаются в молитве».

У Эфиопской церкви

Весёлых красок – розовых, небесных –
играет гамма, фрески ей под стать.
Под африканский барабан и песни
общине местной* вольно здесь плясать.

И тысячи веков хранят монахи
сказ о царице Савской: Соломон
ей полюбился, и заморской птахе
оставил сына Менелика он**.

Судить не нам, но юноша проворный
приехал погостить в Иерусалим
и прихватил на память чудотворный
Ковчег Завета, властью одержим.

Как комиксы, истории на стенах
веков тех славных, тайных царских дел,
украшены глазурью современной
и блеском тёмных шоколадных тел.

И пляшут эфиопы вкруг амвона –
иудаизма ветвь иль христиан?
А надо львом царя Давида – крона
разросшихся деревьев, как тюрбан.

*В Иерусалиме есть церковь, принадлежащая эфиопской ветви христианства - церковь Девы Марии. Религиозная община появилась в древнем Израиле полторы тысячи лет назад и имеет богатую историю. Само здание церкви построено в XIX веке, но в его архитектуре и внутреннем убранстве нашла отражение самобытность древней эфиопской культуры. Церковь имеет круглую форму: это обусловлено тем, что во время службы прихожане двигаются по кругу вокруг основного центра. Стены внутри выкрашены в розовый, белый и голубой цвета и расписаны фресками, а старинные иконы похожи на веселые комиксы. Церковные службы со стороны выглядят, как шаманские ритуалы: улыбчивые монахи бьют в барабаны и жгут факелы. Эфиопская церковь находится за пределами Старого города на улице Эфиопия. А напротив ворот церкви – дом Бен-Йехуды – того, кто возродил к жизни иврит.
**Знаменитая библейская легенда о царице Савской гласит, что она пришла «в Иерусалим с весьма большим богатством: верблюды навьючены благовониями и великим множеством золота, и драгоценными камнями; и пришла к Соломону и беседовала с ним обо всем, что было у нее на сердце» (3 Цар. 10:2), а потом одарила подарками и отбыла в свою страну.
Но эфиопская хроника «Кебра Нагаст» («Слава Царей») говорит, что царица не только беседовала с Соломоном, но и разделила с ним ложе, а позже родила сына Менелика. Юношей он отправился в Иерусалим, Соломон признал сына и принял по-царски, а когда Менелик решил вернуться домой, приказал старшим сыновьям знатнейших вельмож ехать с ним. Они же, желая сохранить память об Иудее, тайно ночью вынесли Ковчег Завета с хранящимися в нем Моисеевыми скрижалями из Иерусалимского храма и увезли его с собой.
Едва Ковчег попал в Эфиопию, как пишет «Кебра Нагаст», «сердца людей воссияли при виде Сиона, Ковчега Закона Божьего, и отверг народ Эфиопии идолов своих, и поклонились они Создателю своему, Богу, их Сотворившему. И оставили эфиопские мужи дела свои, и возлюбили праведность и справедливость, любимые Богом» («Кебра Нагаст», 87).

У Дома Кукия
                из цикла «Приближаясь к Иерусалиму»

Вне Старых Стен до Дома Кукия*
стекают вдоль Иерусалимских улиц
шарады переулков, утая
сокровища поверий, что приткнулись

к проходам узким, к внутренним дворам,
к молельням, неожиданным и строгим,
и к людям, что по жизни и делам
ступали на истёртые пороги.

Войду вовнутрь. Дивлюсь архитектур
невиданным решеньям и гармоний
огромных глыб невиданных фактур
и нежных окоёмов. Здесь историй

не переслушать. Но не перебить
земли пшеницы, ячменя и винограда
дыхания, олив и мёда нить,
дерев инжира и плодов граната.

Земля семи основ твоих, земля
Иерусалимских рынков и кофеен.
Вне Старых стен, до дома Кукия
мой путь шагами трудными промерен.

*Дом Кукия - в историю города здание вошло посредством известной иерусалимской семьи Кокиашвили, один из членов которой (Биньямин), поселился в этом доме вместе со своей женой Розой. Две семьи сефардских евреев, оказали самое большое влияние на развитие Нового Иерусалима (вне стен), особенно вдоль улицы Яффо где ими были скуплены почти все земли.
Грузинский еврей Эфраим Яаков Кокиашвили из города Ахалцихе, в далёком 1870 году прибыл в Эрец Исраэль и поселился в еврейском квартале Старого города. В течении нескольких лет Эфраим, изменивший свою фамилию на Кокия или Кукия, сумел создать финансовую и строительную империю, занимающуюся в основном скупкой земель - до сих пор большие участки в самом центре Иерусалима принадлежат этой семье и её потомкам.

Центр посетителей Дома Кукия посвящен семи видам, которыми благословлена земля, и символизирует благословение, процветание, мир и спокойствие: «земля пшеницы и ячменя, виноградной лозы, инжира и граната, земля оливкового масла и меда» Экспонаты выставки отражают особое значение семи видов в жизненном цикле на Земле Израиля, как культурные и религиозные.