Марк Мейнелл. Пролитие Крови за разрушенный мир

ПРОЛИТИЕ КРОВИ ЗА РАЗРУШЕННЫЙ ГРЕХОМ МИР
Личные размышления о недавних дебатах об искуплении
Марк Мейнелл

Проживание за пределами Великобритании во время публикации «Утраченного послания Иисуса» (1) означало, что я в значительной степени не знал о большинстве жарких дискуссий и, к сожалению, часто резких слов, которые она вызывала со всех сторон. Книга вызвала споры, и во многом это справедливо. Однако одна из трудностей заключается в том, что довольно провокационное обсуждение Чалком и Манном искупления составляет лишь небольшую, хотя, возможно, весьма показательную часть книги. Это может уменьшить количество действительных очков, которые они
набирают. Тем не менее, поскольку их трактовка искупления перекликается с тем, что говорят многие другие ученые (особенно в США, но также и в Великобритании), важно, чтобы мы размышляли не только над тем, что они говорят, но также (больше главное) почему они это говорят. Ибо значительное и красноречивое меньшинство среди евангелистов сейчас ставит под сомнение то , что до недавнего времени считалось необходимым и само собой разумеющимся. Как следует из подзаголовка,
моя цель - затронуть ряд областей, которые были выявлены в ходе недавних споров, не
столько для того, чтобы сказать последнее слово по каждой области, сколько для того, чтобы убедиться, что каждая область по крайней мере признается, когда мы оцениваем эти дебаты.
Здесь не место углубляться в «Утерянное послание Иисуса», а нужно попытаться взглянуть на него с более широкой точки зрения. И позвольте мне также сказать, что это скорее зачаточные мысли - чтобы подстегнуть размышления и противоречия - а не законченный тезис. К сожалению, существует слишком много редукции - и, к сожалению, это происходит со всех сторон дебатов. Одна из причин того, что противодействие тому, что мы могли бы назвать традиционным пониманием Евангелия, настолько резкое, что они реагируют на наши искажения. У нас не «правильная» Библия. Тот факт, что противники могут часто прибегать к подобному, хотя и часто зеркальному, редукционизму, не оценен ни здесь, ни там. Итак, как указывает Дэниел Стрейндж в своей прекрасной лекции о евангельской библиотеке (2), по Божьему провидению тот факт, что эти дебаты вообще происходят, может быть положительным моментом. Они заставляют нас вернуться к нашей основе, чтобы увидеть, не ошиблись ли мы и где именно.
Вот на чем я хочу сосредоточиться, а не на том, чтобы бросать камни и клеветать. Для этого я, во-первых, хочу сделать два обращения – к нам самим и (в более широком смысле, я полагаю) к тем, с кем мы ведем дебаты. Ради простоты и последовательности я буду называть в этой статье некоторые из новых вызовов традиционному мышлению «радикальными».
 
Введение

1. Призыв принять библейскую сложность

Некоторое время назад у меня состоялся забавный разговор с моим коллегой и другом Рико Тайсом. Он помогал на обучающем вечере, который я проводил для наших руководителей группы «Ученичество», и я делал обзор Послания к Филиппийцам. В конце Рико попросил меня резюмировать «единственную вещь» , о которой было письмо. Я мычал, ахал и что-то выдал. Но я сопротивлялся. На следующий день мы посмеялись над этим, и он заметил, что это иллюстрирует ключевую разницу между нами.
– он, евангелист (который скорее похож на крайнюю форму систематического богослова!) любит свои пункты и заголовки, свои запоминающиеся пакеты информации; я, учитель Библии, инстинктивно предпочитаю, чтобы сложность текста немного снизилась, оставаясь сложной и не вызывающей недоумения.
Я подозреваю, что дело здесь в темпераменте, и есть опасности с тем и другим.  На самом деле я думаю, что это полезное упражнение - попытаться составить простое резюме текстов - если вы не можете приблизиться к итоговому утверждению, это, вероятно, отражает неспособность получить полное представление о проблеме. Тем не менее мы должны остерегаться редукционизма. Нам нужно место для «и/и» гораздо больше, чем мы могли бы подумать - при этом, конечно, избегая восточного философского релятивизма. Ясность в нашем учении не обязательно отрицает возможность принятия
сложности и радости. Ибо некоторые вещи просто не могут быть сведены к глубинам и это, вероятно, никогда не является более верным, чем в случае с искуплением (это самое потустороннее из учений).
Дэниел Стрейндж делает подобный призыв, цитируя Верна Пойтресса и его идею симфонического богословия. Мне как человеку, довольно одержимому музыкой, эта идея очень нравится (и она перекликается с полезным герменевтическим методом Дика Лукаса для поиска мелодической линии в библейском тексте или книге). Великая симфония Бетховена удивительно сложна, но в основе всей ее по-прежнему лежит ясность
мысли и цели. В этом ее гениальность. Эта аналогия работает на двух уровнях - как на уровне самой Библии, так и с точки зрения великого собрания толкователей со всего
мира и на протяжении столетий. Участие в верном и ясном библейском богословии аналогично анализу симфонической партитуры для различных музыкальных инструментов для выражения вариаций симфонической темы с использованием гармонии, ритма, контрапункта и мелодии. Мы не всегда видим или слышим мелодическую линию сразу или сами по себе. Именно поэтому мы нуждаемся друг в друге как в соинтерпретаторах , поскольку мы имеем дело с разнообразием библейских текстов - и мы получаем понимание с разных точек зрения. Но великий композитор всегда в какой-то момент произведет мелодическую линию, даже если она изначально находится в зачаточном состоянии. Разве не это именно то, что происходит с библейским богословием спасения? Не поэтому ли оно требует изучения в течение всей жизни? (3)

2.  Призыв к ясности и верности в рамках сложности

Работа пастора-учителя состоит, прежде всего, в том, чтобы учить Библии, а не нашей системе. Системы опасны именно тем, что могут вытеснить библейскую сложность. Опять же, это возвращает нас к темпераменту : хорошие коммуникаторы (особенно евангелисты!) неизбежно и обоснованно жаждут аккуратных и глубоких фрагментов. Кроме того, когда мы имеем дело с противоречиями, наши системы являются важным средством верности. При обсуждении вопроса доктрины и евангельской истины недостаточно просто возразить стихом или отрывком - мы должны объяснить, как это вписывается в всеобъемлющие библейские рамки. Системы становятся проблематичными только в том случае, если мы перестаем относиться к ним с подозрением.
Следовательно, в нашей работе присутствует динамическое напряжение - чтобы быть ясным, нам нужны наши систематические заявления и наши содержательные резюме; но чтобы быть верными, мы должны принять часто тревожащее разнообразие и
сложность Священных Писаний. Одно место, где у нас могут возникнуть проблемы, - это использование иллюстраций к проповедям. В своем вкладе в симпозиум Oak Hill Atonement (4). Пол Уэстон посвятил этому очень полезный раздел. Он цитирует знаменитый момент в «Чуде на реке Квай», где казнят невиновного солдата после того, как якобы пропали какие-то инструменты. «Стоит задуматься и о том, как используются иллюстрации о кресте. Я заметил, что они часто используются  материалах о жизни Иисуса и Его  смерти – как способ «завершения спора» (так сказать) в сознании слушателя. Но если то, что мы говорили об уникальной природе креста, правильно, то аналогий просто не будет (и они не нужны для такой работы)… Возможно, тогда наши иллюстрации помогут слушателям приблизиться к истине. о кресте, когда мы дистанцируемся от них и подчеркиваем  неадекватность в свете Священного Писания » (5)
Джим Пэкер высказывал аналогичную точку зрения в своей справедливо известной статье “Чего добился крест?” (6) Он указал на то, что назвал " грубыми методами представления искупления. Он сослался на представления о «народном благочестии», которые «вызывают воспоминания о набожности, но не являются теологически
строгими»(7)  Теперь я упоминаю эти две цитаты, потому что я из тех, кто был пойман именно таким образом. В рецензии Эндрю Эванса «Темелиос»8 на книгу симпозиума в Оук-Хилле он также рецензировал первое издание моей книги «Перекрестный допрос»
(9), где была иллюстрация из "Мандолины капитана Корелли".  Хотя я думаю, что иллюстрация все еще актуальна (и, судя по переписке с ним, я думаю, что он тоже), наблюдатель заметит, что во 2-м издании Учебного пособия я гораздо более
осмотрителен и осторожен в том, как беру и заканчиваю ее! (10).
Ирония всего этого в том, что очень часто те, кто претендует на более радикальный подход (книга Н. Б. Карсона о зарождающейся Церкви дает довольно полезный обзор того, что это такое (11), часто заявляют, что отдают должное именно сложности Библии - и они часто обвиняют консерваторов (обычно справедливо), что те этого не делают. Но чтобы достичь этого, они часто делают это довольно необычным способом: они не
просто отодвигают на второй план традиционные взгляды; они на самом деле отвергают их, как будто традиционные взгляды сами по себе являются препятствием для наслаждения сложностью и разнообразием. Они все время претендуют на многогранность, часто полностью исключая более консервативные позиции! Это и нелогично, и несправедливо.
Поэтому я пытаюсь восстановить ощущение многообразия и сложности Библии в этой области. Я осознаю, что будут аспекты, которые я не выделяю или о которых даже не думал. Надеюсь, читатели смогут внести свой собственный стимулирующий вклад. Тогда мы сможем лучше понять, как традиционный взгляд не только объясняет эту сложность, но и занимает в ней центральное место. Для этого я возьму 5 областей, которые мы можем либо отодвинуть на второй план, либо исказить, проповедуя искупление.
 
1. Творение: Логика искупления и точки соприкосновения

Пытаясь понять, что происходит в этих дебатах, я осознаю реальную возможность вообще не попасть в цель. Пребывание за границей не помогло; но не помогло и разнообразие мнений, высказанных в ходе дискуссий. Иногда я чувствую себя слепым музейным экскурсоводом, который нащупывает выключатель. Но первое подозрение у меня такое. Могу ли я заметить растущее чувство среди консервативных евангелистов, что те, кто подчеркивают необходимость проповедовать теологию сотворения, являются слегка мягкими или неуклюжими?
Возможно, это заходит слишком далеко, но, на мой взгляд, если мы опустим творение, ничего не будет иметь смысла. Скажем так, большинство, я уверен, полностью согласятся. я был бы поражен если бы те, кто читает это, никогда не слышали серии проповедей о Быт. 1-3 (и на самом деле мы как раз занимались этим в All Souls, когда я начал работать над этим документом). Но насколько это на самом деле поддерживает и информирует все, чему мы учим? Или мы всегда спешим добраться до решающего вопроса об искуплении и призыве к Евангелию. Явлена ли в нашей евангелизационной проповеди прочная доктрина творения?
Если подойти к этому с совершенно другой точки зрения, интересно сравнить это с
южноафриканской и южноамериканской теологией освобождения. Это грубое и несправедливое обобщение, но основная ошибка теологов освобождения не в том, что они неправильно разоблачают угнетение, неудачи и соучастие церкви. В этом они, безусловно, правы (мы вернемся к этому позже). Проблема в том, что они начинаются не с того места. Слишком часто их парадигма основывается на Книге Исход, а не на Бытии. Они начинают с факта египетского плена Израиля, поэтому считают, что неотложной задачей является освобождение от угнетения (хотя для некоторых следует отметить, что Исход, вероятно, не более чем удобный библейский колышек, на котором можно повесить свою
политическую повестку дня ).  Мы должны быть осторожны, живя бок о бок с крайней нищетой и последствиями угнетения в Уганде, я не могу просто игнорировать это. Но это сродни раздаче аспирина для лечения симптомов СПИДа – он снимает головную боль, но практически не уничтожает вирус. Вы должны начать с Бытия - грехопадения, конечно, но также и Творения - прежде чем вы сможете хотя бы начать рассматривать Божье предписание.

Евангельская почва

Многие хорошо знакомы с планом Евангелия 2 Ways 2 Live (2W2L), разработанным великим сиднейским евангелистом Джоном Чепменом, Филиппом Дженсеном и другими*. Я думаю, что во многих отношениях это отличный инструмент. Это не все и конец всего (и никогда не претендует на это), и у него есть недостатки из-за сложности, которую он неизбежно упускает из виду. Но одна область, которая особенно полезна, заключается в том, что она начинается явно и преднамеренно с творения. Искупление вообще не имеет смысла без учения о творении. В противном случае остались бы без ответа ключевые вопросы: чей это мир? Почему Бог вмешивается/любит мир? Почему мы  несем ответственность перед ним?
На эти вопросы четко отвечает стих 2W2L, который использует для подведения итогов : Ты достоин, господин наш и Бог, принять славу, честь и силу, ибо Ты
сотворил все, и по Твоей воле все сотворено и существует (Откр. 4:11). Бог достоин именно потому, что Он наш Создатель. Как Его создания, мы подотчетны Ему; как наш Создатель, Он уже является Богом, глубоко вложившим Себя в наше существование. В то время как Евангелие благодатно и глубоко незаслуженно, может быть, не так уж примечательно - и я знаю, что это не совсем правильное слово, потому что в Евангелии нет ничего непримечательного, - что Он должен быть предан нам. Он создал нас, и поэтому Он всегда стремится к нашим интересам – даже ценой больших личных затрат.
Я полагаю, что все еще примечательно то, что даже самые лучшие человеческие родители находят свои пределы в любви к своим детям — многие матери или отцы доходят до предела своих возможностей из -за непрекращающихся криков и бессонницы новорожденного. Они чувствуют, что достигли точки, когда они просто хотят сдаться. Бог никогда этого не делает, потому что Он дает все, что может дать, - и это тоже хорошо, потому что мы обязаны Ему всем, что у нас есть

Индивидуализм

 Одним из многочисленных последствий здоровой (и осмелюсь сказать, библейской) доктрины творения является то, что она подрывает всепроникающий индивидуализм западного евангелизма и мировоззрения вообще. Это частое обвинение в адрес традиционных евангельских проповедей Евангелия - обвинение, предъявляемое нам не только радикалами и либералами, но и некоторыми африканскими братьями и сестрами, которые не понимают нашего индивидуалистического пиетизма. Мы сократили искупление до сделки «я и Бог». Это воплощено в противоречивом и резком завершении
прекрасной песни «Выше всех сил» "Распятый, положенный на камень; Ты жил, чтобы умереть, отвергнутый и одинокий; Подобно розе, растоптанной на земле, Ты принял падение и думал обо мне прежде всего (12).
Однако ясное учение о творении ставит меня на мое место во всем творении. Тогда искупление становится не просто вопросом искупления меня и даже вопросом искупления нас, но вопросом искупления творения - творения, подверженного разочарованию и стенаниям из-за ужасного рабства, от которого оно нуждается в истинном освобождении (вторя языку Рим. 8). Это Божий в своей основе глобальный план. Мы являемся вершиной творения как создания, созданные по образу Божьему, но мы не итог творения. Бог имеет глубокую приверженность и заботу обо всем, что Он сделал.
По иронии судьбы, несмотря на правильную отправную точку, это недостаток самого 2W2L. Создается впечатление, что Евангелие - это проблема Бог и я;  Он спасает меня, и с меня того достаточно. Ничего о Церкви, ничего об остальном творении. Справедливости ради следует отметить, что этот план просто предназначен для краткого изложения Евангелия и, что более важно, для того, чтобы сделать четкий вызов ответу. Но индивидуализм, присущий 2W2L, возможно, является отражением нашей более широкой проблемы, к которой мы должны быть готовы.

Общие основы

 В Ветхом и Новом Заветах творение является ключом к нашей общей почве с теми , кому мы проповедуем и к кому обращаемся. В конце концов, разве не тот факт, что потрясающие пророки выразили уверенность в том, что Бог их маленького народа Израиля, Яхве, был Создателем всех народов, и это обосновывало их обращение к другим народам. Как еще Исаия или Амос могли иметь смелость противостоять своим соседям? Или возьмем псалмы – а Пс 47 народам велено хлопать в ладоши Богу, потому что Он Царь всей земли, и Он царствует над землей. Или еще яснее в Пс. 96:3-5: «Возвещайте славу Его в народах, чудные дела Его во всех народах. Ибо велик Господь и достохвален; Его следует бояться больше всех богов. Ибо все боги народов - идолы, а Господь небеса сотворил». Наконец, есть Павел в Афинах, Деяния 17 – он может с уверенностью начать, потому что мы разделяем основу, сотворенную человечность со всеми остальными людьми – мы на равных. Это очень важно для всех, кто участвует в кросс-культурной миссии. Как Павел цитировал языческого поэта Арата, мы его потомки. У нас есть общие черты в разных культурах и языках. Это очень важно, поскольку мы занимаемся проповедью во все более постмодернистском и, следовательно, фрагментированном мире.

Этика творения

Может ли быть так, что неспособность лелеять сильную доктрину творения со всеми  ее последствиями является одной из причин, по которой британские евангелисты сегодня, похоже, не хотят глубоко заниматься современной социальной этикой (в отличие от личной этики благочестия и обычно сексуальности). Кажется, мы забыли о своей человечности. Если даже совершенно независимо от подводных камней и непреодолимых проблем перед нами вызов запачкать руки в общественной деятельности (и никто не может обвинить Стива Чалка в том, что он этого не сделал), то, конечно же, остается человеческим долгом заботиться о ближних, которые являются ближними творениями живого Бога!
В конце концов, именно это лежало в основе  аргументов Олауды Эквиано, Уильяма Уилберфорса, Томаса Кларксона и многих других участников законопроекта об отмене работорговли, получившего королевское одобрение 25 марта 1807 года.  Силы, прежде всего троны, собратьев-людей (в отличие от безобразного утверждения торговцев, что они были просто вьючными животными ). Этническое или религиозное происхождение раба не имело значения, и основанием для этого утверждения послужили Деяния 17 и Бытие 2. Неудивительно поэтому, что на знаменитом аболиционистском медальоне Иосии Веджвуда были написаны слова: Разве я не человек и не брат? В основном это были евангелисты – и они заботились не только о семье верующих, наших братьях и сестрах во Христе; они также были абсолютно привержены братству людей (13)..

2. Грех: жертвы и виновники

Много было сказано о ключевых недостатках новых радикальных взглядов на искупление - и каждое консервативное опровержение, с которым я сталкивался, похоже, указывает на то, что они слабы в отношении доктрин греха и, следовательно, Божественного суда. И это, конечно, очень верно. Я думаю, что в этом есть
логическая последовательность - если вы хотите избавиться от замены наказания (по какой-то причине - может быть, из искреннего согласия с частыми обвинениями, выдвигаемыми против "варварства"), то вы должны преуменьшить грех и Божью святость.  Но откуда эта мысль?
В книге Стива Чалка и Алана Манна есть особенно эмоциональный момент, когда они заявляют о необходимости говорить не столько о первородном грехе, сколько о первородной доброте. Это действительно очень умно, и это один из моментов качания маятника - потому что кто из нас будет оспаривать это, особенно после
первого пункта этой статьи о творении? Но кто из нас в своей евангелизационной проповеди регулярно строит на нашей общей почве с ближними, равно созданными по образу Божию, даже если этот образ серьезно испорчен, но ни в коем случае не уничтожен грехом? Думаю, здесь есть вызов. Но в то же время мы, конечно, не имеем права подрывать то, что является явно всепроникающей библейской темой. Мы грешны. Ведь сам Иисус ясно это понимал и мог обращаться к своим слушателям как «вы, злые…» (Лк. 11:13); то в Марк 7 он может сказать, что это то, что вышло изнутри людей, что сделало их нечистыми. Мы не можем избежать этой темы; мы должны учить этому ясно и
верно. Я подозреваю, однако, что мы не были достаточно осторожными и нюансированными, когда мы это сделали, и, возможно, это проблема, которую правильно заметили наши недоброжелатели. Грех может быть серьезной проблемой, но не простой.

Грех мой

Это достаточно распространенное утверждение. Это полностью библейская концепция, и можно найти бесчисленное количество примеров этому. Мы ищем независимости от Бога и Его власти; нам свойственно беззаконие и независимый дух от рождения. Рим. 1-3 и Еф. 2:1-10 — очевидные места для начала. Это очень важно, и именно здесь применение всех наших проповедей достигает цели, конечно! Если личное покаяние является подходящей или даже единственно правильной реакцией на Евангелие, тогда человек должен быть где-то на своем пути убежден в своей необходимости это делать. Мы жили в Божьем мире так, как если бы он был нашим, и Бог в лучшем случае не получал ничего, кроме неопределенного кивка в знак признания. Тем не менее, мы не только упускаем какой-то трюк, если оставляем его там, мы на самом деле не учим всему совету Божьему. Если бы мы это сделали, радикальные обвинения против нас было бы труднее поддерживать. Я прекрасно понимаю, что сейчас ступаю на более тонкий лед, чем кому-то было бы удобно, но я чувствую себя вправе, по крайней мере, задавать эти вопросы, поэтому, пожалуйста, выслушайте меня!

Грех - это мы

Ведь у греха обязательно должен быть общий аспект? Отрицание этого, возможно,
просто результат нашего упорного западного индивидуализма. Оно фигурирует не только в нашем восприятии искупления, но неизбежно в нашем понимании нашего греха. Но как насчет леденящей кровь нижней точки Вавилонской башни в Быт. 11? Люди объединяются против Бога, чтобы сделать себе имя? Стану ли я менее виновным, если присоединюсь к тому, что делают все остальные? Использование этого в качестве предлога ни в коем случае не было достаточной защитой в Нюрнберге, не так ли?
Или возьмем Псалом 2 – народы вместе восстают против Бога. Библия
явно указывает на коллективную природу греха, что, по-видимому, означает, что может существовать такая вещь, как институциональный грех. Эта мысль может заставить нас чувствовать себя очень некомфортно и, конечно же, беспомощно. Тем не менее, разве это не то же самое, что значит быть в Адаме? Мы не должны просто оставлять на это внимание либералам и радикалам. Мы все знаем, что они опускают личный грех –
просто мы не должны поступать наоборот и опускать общий грех. Однако у этого есть и обратная сторона, и это самое важное, о чем здесь стоит упомянуть.

Грех - это они

Как часто мы проповедовали о нашем опыте греха не только с точки зрения того, что мы сделали неправильно, но и с точки зрения того, что другие сделали с нами или с теми, кого мы знаем? Ибо в некотором смысле мы являемся жертвами чужого греха. Это, безусловно, предлагает существенную общую почву со слушателями, чтобы говорить о реальности нашей общей жертвы? Просто подумайте о Псалме 137 или о страхе Давида. Многие в нашем мире в той или иной степени ощутили на себе силу
сапога угнетателей. Но часто требуется жизнь в так называемой развивающейся стране, чтобы осознать реальность этого. Именно на это справедливо указывают радикалы, как это делает Стив Чалк в своей статье «Искупление" (14), когда он спрашивает о значении креста для внешней политики, торговой справедливости, торговли людьми.
Так что опасность редукционизма таится повсюду.  Консерваторы возвращаются к чувству вины моей, радикалы - чужой. Обе редукции глубоко искажают библейское понимание человечества и искупления. Так что, как и теологи освобождения до них, радикалы вполне готовы представить Иисуса жертвой несправедливости (и Он был таковым, что делает его отождествление с жертвами глубоким). Мы, консерваторы, не должны забывать об этом. Но позор и ужас креста в том, что Иисус на самом деле дентифицирует себя с нами как с виновниками и преступниками (отсюда 2 Кор. 5:21 – Он стал для нас грехом – поистине шокирующее заявление!). Радикалы также не должны отрицать реальность этого.
Итак, опять же, возможно, именно поэтому западные евангелисты запутались в
отношениях между благовестием и социальным участием. Может ли это быть просто следствием нашего врожденного индивидуализма? Может быть, именно поэтому наши африканские братья и сестры не только считают сами дебаты скорее угнетающей западной роскошью, но и довольно трудными для понимания. Позвольте мне процитировать Тима Келлера, который в несколько ином контексте пишет в своей книге «Служение милосердия» о том, как светские идеологии относятся к социальным бедам.
«Идеология левых полагает, что большое правительство и социальная реформа решат
социальные беды, в то время как правые верят, что это сделают крупный бизнес и экономический рост. Левые ожидают, что гражданин будет нести юридическую ответственность за использование своего богатства, но при этом будет полностью анонимным в других областях, таких как сексуальная мораль. Правые ожидают
, что гражданин будет нести юридическую ответственность в вопросах личной морали, но при этом будет полностью автономен в использовании богатства. В основе обеих идеологий лежит североамериканский «кумир» - радикальный ндивидуализм. Христианин рассматривает любое «решение» как фундаментально гуманистическое и упрощенное" (15).
Мое тревожное подозрение состоит в том, что многие из нас, евангелистов, даже не удосужились даже подумать о решении. Мы полагали, что нам просто нужно привести людей в порядок перед Богом, потому что их личный грех является корнем проблемы. Это абсолютно верно, конечно. Но Библия гораздо более остра и обширна в своем диагностировании мировых проблем, чем позволяют наши системы (достаточно прочесть обвинения, выдвинутые против людей пророками Амосом и Исайей для начала),
поэтому мы можем в конечном итоге исказить ее.  Что еще хуже, мы сами можем стать виновниками этой проблемы, если не поймем, где мы на самом деле содействуем корпоративным грехам угнетения и эксплуатации, хотя и невольно".

3. Осуждение: Благая весть и плохая весть

Я подозреваю, что наше искажение библейского взгляда на грех (или, возможно, лучше сказать - это  наше идеологическое пристрастие в наших представлениях о грехе) является корнем того, как мы относимся к доктрине Божественной святости и суда. Да, суд страшен и ужасен. Если грех касается меня (а это так), и Бог ненавидит грех (что Он и делает), то я в серьезной опасности. Этого нельзя отрицать, несмотря на некоторые радикальные попытки сделать именно это.
Но что происходит, когда мы, консерваторы, проповедуем о суде, особенно если мы проповедуем о нем слишком поспешно? Конечно, я не хочу отрицать, что мы проповедуем истину и что Господь никогда не позволит Своему слову вернуться пустым. Он суверенен и может использовать любого вестника для общения и обращения. Тем не менее, у нас нет оправдания тому, чтобы не пытаться усердно общаться в контексте и уместно, сохраняя при этом верность старой, старой истории.

Нет Бога, нет греха

Первый пункт прост и очевиден, но я думаю, что его следует кратко затронуть. Заимствуя уже избитую рекламную игру слов (16), если нет Бога, не может быть и греха. В конце концов, если у кого-то нет ясного представления о Боге-Творце (Которому мы подотчетны), тогда грех (как объясняется в Писании в первую очередь как преступление против Бога, а не в дешёвых терминах бульварной прессы) должен быть бессмысленным. Нет Бога, против Которого мы бунтовали, следовательно, и бунта нет. А если нет греха, то не может быть и суда. Это вряд ли нуждается в разъяснении, и все же мы иногда забываем об этом.
Однако, если вы знаете Бога, то вы знаете и грех. И если вы знаете Бога и знаете грех, тогда вы знаете суд. Бог должен судить из-за того, кто Он и что такое грех. Но все это происходит от понимания Бога. Вот почему так важно сосредоточиться на Иисусе и на том, как Библия представляет Его (17), потому что тогда произойдут все три события. Это также позволит избежать того, что вы найдете в весьма радикальном, не говоря уже о либеральном мышлении, которое формирует следующий пункт.

Ложная дихотомия между Божьей любовью и святостью

Можно было бы простить мысль, что храм был идеей саддукеев и что фарисеи были теми, кто разработал строгие законы разделения Пятикнижия! Нас также можно простить за то, что у нас сложилось впечатление, будто Иисус пришел и наконец увидел смысл (из любви к тем, кто был исключен) и смыл всю систему. Это, конечно, полная ерунда, хотя, как и все эти вещи, не лишенная некой доли правды. Бог заставил Пятикнижие быть написанным, он спроектировал Храм, он судил на Пасху – и он послал Иисуса. Но сложность Библии такова, что Бог Ветхого Завета явно является Богом любви на всем протяжении - известные отрывки , такие как Втор.7, тому пример; и Иисус в Евангелиях говорит об аде больше, чем кто -либо другой в Писании. Не годится прибегать к таким простым редукциям. Божья любовь и святость неразделимы, несмотря на их сложность. Чтобы продолжить это, вы можете сделать намного хуже, чем начать с
«Трудной доктрины любви Божьей» Дона Карсона (18). Тем не менее мы должны спросить, были ли мы одинаково редукционистсками? Я думаю, что именно здесь наша индивидуализация греха привела к следующей проблеме.

Суд - это предмет похвалы

 Книга Откровения повсюду содержит поразительные слова, но, возможно, ни один из них не противоречит культуре нашего западно-христианского климата, как эти: "И двадцать четыре старца, сидящие на престолах своих пред Богом, пали на свои лица и поклонились Богу, говоря: Благодарим Тебя, Господь Бог Вседержитель, Тот, Кто есть и был, что Ты принял силу Твою великую и воцарился. Разгневались народы, и пришел гнев Твой. Пришло время судить мертвых и наградить рабов Твоих, пророков, и святых Твоих, и чтущих имя Твое, малых и великих, – и уничтожить тех, кто разрушает землю. Тогда Божий храм на небе открылся, и в его храме был виден ковчег завета. И произошли
вспышки молнии, грохот, раскаты грома, землетрясение и сильный град (Откр. 11:16-19).
Независимо от того, что эти стихи могут говорить или не говорить о тех, кто вызывает экологическую катастрофу (!), эти стихи заставляют многих из нас чувствовать себя очень неловко. Не является ли частью проблемы тот факт, что мы индивидуализировали грех? Ибо, как только мы это сделали, становится очень трудно понять, как осуждение может быть предметом хвалы (19). Конечно, когда мы спасены, мы радуемся крови Агнца. Мы могли бы радоваться тому, что Бог поступает правильно и видно, что Он поступает правильно. А как же осуждение тех, кто грешит вокруг нас? Мы щепетильны по этому поводу.
Я думаю, что, возможно, только тогда, когда мы действительно начинаем сопереживать и пасти беспомощных жертв преследований и несправедливости, мы можем начать понимать, что в этом хорошего. На самом деле, мы поймем, почему суд так важен, ибо мир без него леденяще мрачен. Я никогда не забуду конголезского студента в Кампале (20). Он был банкиром в Кисангани (втором городе Конго), что было пугающей работой в Конго Мобуту, потому что диктатор был склонен относиться к национальным банкам как к своей частной собственности. Этот друг сумел сохранить кое-что из своей честности и делал довольно хорошо: он описал, как у него было 3 машины, которые работали, и 2, которые не работали, что было неплохо! Он, его жена и их 4 дочери даже комфортно жили в большом доме. Однако в конце концов пришел конец, и когда порядок рухнул и пришел хаос, им пришлось бежать, чтобы спасти свою жизнь. В конце концов они стали беженцами, живущими в одной комнате в Кампале, денег хватало только на один скудный прием пищи каждые 2 дня. Он оказался студентом KEST21, где мы подружились. Он сказал мне со слезами на глазах: «Я не мог бы верить в Евангелие или полагаться на то, что Бог добр, если бы не суд».
Это призыв к оправданию и справедливости в мире, где мало надежды ни на то, ни на другое.Теперь мы не можем оставить его там, конечно. Ибо чем больше мы любим Христа, тем больше мы присоединяемся к Божьему взгляду на мир, и, следовательно, тем больше мы страдаем и огорчаемся, когда Его имя бесчестится. Затем возникает глубокое удовлетворение от исправления ошибок и восстановление чести Богу на суде. Это хорошая новость – и оправдание жертв греха, и восстановление Божьей чести являются неотъемлемой частью правоты суда.
Возможно, вы можете резюмировать это так. Поскольку мы, грешники, являемся жертвами, суд - это хорошая новость; и поскольку мы, грешники, являемся виновниками, осуждение  плохая новость. Это так! Первое - это то, почему мы взываем к справедливости и святости Бога (доколе, Господи?); именно поэтому мы взываем о милости Божией (помилуй меня, человека с нечистыми устами). Тогда я хотел бы сказать, что в конечном счете это всего лишь уголовно-правовое заместительное искупление, которое отдает должное обоим аспектам того и другого.

4. Троица: служение каждого Лица

Те, кто оспаривает замену наказания, часто делают это на том основании, что доктрина не оправдывает и даже фактически искажает классическую тринитарную веру. Именно это предположение, по-видимому, лежит в основе печально известного обвинения в том, что это космическое жестокое обращение с детьми. Конечно, это возмутительно , но нетрудно понять, почему это сказано. Ибо, на первый взгляд, замена наказания вообще нежелательна и она варварская. Ведь где разница между этим и
насилием древних языческих ритуалов? Возьмем, к примеру, одну особенно ужасную практику: Если верить испанским хронистам, ацтеки приносили в жертву в своей столице Теночтитлане от 20 000 до 50 000 человек в год... Чтобы удовлетворить потребность в таком огромном количестве жертв, ацтеки заключили со своими соседями своеобразное соглашение о ведении регулярных церемониальных боев, а не для завоевания, но позволить каждой стороне захватить большое количество жертв. По-видимому, большинство жертв, захваченных в ходе так называемой Войны цветов, считали жертвоприношение честью или бесспорным актом судьбы (22). Чтобы сделать своих богов благосклонными, ацтекам нужно было прийти в себя ужасными взятками в виде человеческих жизней. Что еще хуже, никогда не могло быть никакой уверенности в том, что их молитвы будут услышаны.поэтому постоянно требовалось больше жертв, чтобы поддержать их претензии. Мы находим это отталкивающим, и это правильно. Именно такое варварство, по-видимому, сделало просмотр недавнего блокбастера Мела Гибсона о цивилизации майя «Апокалипсис» таким испытанием.
Однако обвинение в жестоком обращении с детьми, хотя и возмутительное, также чрезвычайно иронично - возможно, это отказ от консервативного искажения замены наказания, но искаженного, потому что оно недостаточно тринитарно! Именно из-за всестороннего учения о Троице замена наказания, приносящая как искупление, так и, что более важно, умилостивление, перестает быть несправедливой и оскорбительной. На самом деле, я подозреваю (хотя я недостаточно обдумал это, так что это дает вам пищу
для размышлений), что заместительное наказание - единственный способ быть полностью тринитарным!
Я осознаю, что ступаю сейчас на опасную почву, потому что я недостаточно систематичен, чтобы обеспечить здесь точные нюансы. Но позвольте нескольким библейским указателям показать, что Отец, Сын и Святой Дух по-разному вовлечены в каждый аспект искупления. Этот список ни в коем случае не является исчерпывающим.

 Бог Отец:

 Он судит грех (он Ветхий днями, Господь Саваоф, Бог Всемогущий): из всего Священного Писания ясно, что его определяющей характеристикой является святость. Таким образом, в Ис.6 Он описывается ангельскими существами с тройственным кличем Свят, свят, свят – что, как известно, замечает Алек Мотьер
в своем комментарии, используется: для выражения превосходной степени или для обозначения тотальности. Только здесь встречается троекратное повторение. Святость — это в высшей степени истина о Боге, и Его святость сама по себе настолько превосходит человеческое мышление, что для ее выражения приходится изобретать «сверхпревосходную степень»» (23).
. Недостаточно говорить, что Бог есть любовь, как будто это единственный определяющий знак Бога. Его святость такова, что грех отвратителен и является личным оскорблением, и поэтому должен быть осужден. Таким образом , Отец является судьей всех. И все же…  Он планирует искупление. Это особенно заметно в ветхозаветной системе жертвоприношений, которая провиденциально содержится в законе завета. Таким образом, примечательно, что закон предусматривает в своем собственном кодексе средства, с помощью которых правонарушитель может иметь дело со своим нарушением закона. Затем в Новом Завете именно Отец посылает Сына (ключевое понятие в Евангелии от Иоанна: Отец - это Тот, Кто посылает Сына, а Сын - Тот, Кто послан (24) - это наиболее явно проявляется в Гефсиманском саду. .
Личная драгоценность: то, что я хотел сказать здесь, вызвало недоумение у всех , с которыми я разговаривал, - и это правильно. На меня, вероятно, посыплются гневные
жалобы (в зависимости от размера читательской аудитории этого сайта!). Это искованный язык, потому что он звучит так, как будто он подрывает сущность и вечность Троицы. Это, конечно, не мое намерение. Но то, что я ищу, - это ощущение личной цены, которую понес Отец, наряду с ценой Сына, претерпевшего разлуку со Своим вечным Отцом при распятии. Грубо говоря, крест не был совершен беспечно или бесчувственно ни Отцом, ни Сыном. Таким образом , в определенном смысле Отец имел опыт стать для нас как без Сына, по любви к нам. Это очень рискованный язык, и его не следует охотно цитировать в другом месте без 1000 оговорок и тщательной контекстуализации. Но вы, надеюсь, получите что-то из того, что я пытаюсь сказать. Достаточно сказать, что Отец не был избавлен от мук распятия* (НЕУДАЧНАЯ терминология мы не разделяем этот подход (см.: Грэм У. Только бесстрастный Бог может спасти нас http://www.refspb.ru/2022-04-17-20-24-55 - Пер!).

 Бог Сын:

 Воплощение – это аксиома в богословии воплощения и тринитарии, что вы не можете отделить Сына от Отца (отсюда сомнительное звучание того, что я только что написал!). Он полностью Человек, полностью Бог; он был Богом и был с Богом. (Иоан. 1:1) Все, что мы говорим, должно соответствовать этой предпосылке. ; Он судит грех (например, Деян. 17:30-31). Нет никакой дихотомии между «богами» Старого и Старого.
Нового Завета, и это трюизм, что Иисус говорит об аде больше, чем кто -либо
другой в Библии. Он знал, что будет судить. Но, наоборот, он знал, для чего это Ему
предназначено. Не потому ли крест представлял для него такую ужасающую перспективу в Гефсиманском саду? Он знал, что влечет за собой суд. Он знал, как ужасен грех.
Поэтому он знал, насколько праведно осуждение греха. Крест - это Его преднамеренная воля. Это Его глубокое понимание греха, праведности и суда, совершенно независимо от радости близости с Отцом, которые в совокупности делают Его послушание еще более замечательным. Его отличала не глупая бравада невежества, а удивительное мужество полностью знающих.
Итак, в Лк. 9:51: «Когда приблизилось время вознести Его на небо, Иисус решительно отправился в Иерусалим». Потом была Гефсимания – Он все делал из обдуманного и уж точно не жалкого послушания Отцу, пославшему его. Тайная вечеря (Луки 22, ср. 1 Кор. 11) - поразительные и причудливые вставки Иисуса
в древнюю пасхальную литургию недвусмысленно демонстрируют, что Он должен был совершить намеренный акт самоотдачи, о котором должны помнить до Его возвращения и даже после него ( ср Откр. 5). Поминальная служба за вечерей была Его даром церкви как средство для сохранения этого центрального места – не более того.
Вот почему об этом говорится так подробно и главному достижению жизни и служения Иисуса уделяется такое внимание. Крест был главным в Tго мыслях на протяжении всего его служения, а не только в конце. Чудо всего этого в том, что когда мы складываем кусочки головоломки вместе, мы находим в Евангелии удивительную завершенность.
Таким образом, следствием воплощения Иисуса является то, что Он полностью отождествляется со всем человечеством во всем нашем сотворенном Богом и задуманном Богом совершенстве (Неверно: речь идет о Церкви! - Пер**.). Следствием искупительной смерти Иисуса является то, что Он полностью отождествляет Себя с нами как с бунтовщиками против Бога во всех наших грехах, становясь грехом для нас; и с нами как с жертвами греха, как Он Сам был жертвой чужого греха.

 Бог Святой Дух:

 Он Судья – хотя мы не всегда видим Его в этих терминах, тем не менее важно
подчеркнуть, что Он – Святой Дух, Который в Иоан. 16:8 понимается как приносящий обличение во грехе,  праведность и суд. Он тот, кто приносит баню покаяния и
веры (Титу 3:5-8) и плод Духа (Гал. 5:19-23). Он тесно связан с правдой и справедливостью.  Другое участие - мы должны предположительно видеть его участие в искуплении с той же заботой о правде и святости, что и у других двух Лиц Троицы. Это можно увидеть в пророческой подготовке, явленной Духом (Ис. 53 и т. д., ср. Лк. 24; ср. 1 Пет. 1:10-12 и 2 Пет. 1:21), где Дух «понудил Иисуса пойти в пустыню», где Он должен был сражаться с сатаной. Как мы узнаем из других синоптических Евангелий (Мтф. 4:1-11; Лк. 4:1-13), искушения в пустыне были не чем иным, как сатанинской попыткой отвлечь Иисуса от Креста. Он свидетельствует о кресте после события (напр., 1 Кор. 2) .
Таким образом, все Три Лица глубоко вовлечены в евангельскую драму. И если
Крест был поистине Божественным планом, как же могло быть иначе? Да, здесь есть непроницаемая тайна. В конце концов, как пребывала Троица «в те три темных часа на кресте»? Это, возможно , настолько ошеломляет, насколько это возможно. Но хотели бы мы знать нашего Бога иначе! Мы должны сказать это, если хотим быть последовательными в представлении Библии. Я никоим образом не претендую на звание
ученого-патролога, но, несомненно, весь смысл формирования тринитарной доктрины заключался в том, что после столетий споров казалось, что это лучший способ удержать воедино в напряжении все различные библейские углы и траектории. И обратите внимание, эти структуры стремятся охватить все, что было сказано о Божьей
святость, искупление и замена Христа; они не просто игнорировали их, чтобы их
система работала лучше. Чтобы узнать больше об этом, статья Гарри Уильямса о «Утраченном послании Иисуса» Чалка и Манна является чрезвычайно полезной демонстрацией святоотеческой подоплеки замены наказания (25).
На Кресте Бог спасает нас от Себя Самого. Крест – это тринитарное усилие, движимое праведностью и справедливостью Бога-Троицы и Его милосердным желанием оправдать (ср. Рим. 3:25-26). Перефразируя Джона Стотта, крест  это удовлетворение Богом Самого Себя посредством Его самозамещения. Следовательно, как отмечает Стотт:
«Мы никогда не должны делать Христа объектом Божьего наказания или Бога объектом
убеждения Христа, потому что и Бог, и Христос были субъектами, а не объектами,
вместе взявшими на себя инициативу спасения грешников» (26).

5. Кровь - символическая и реальная

Цель этого краткого заключительного раздела состоит в том, чтобы укрепить уверенность в библейской последовательности в раскрытии замены наказания, как она занимает центральное место в Божьем Евангелии. Другие подробно рассказывают об этом
в другом месте, поэтому я лишь кратко коснусь этого - и дерзко сошлюсь на детали в главе 8 «Перекрёстного допроса». В мире, который, очевидно, ничего не знал о медицинских достижениях прошлого века, вид крови был особенно серьезным. Сильное кровотечение сразу стало угрожать жизни, и если его не остановить, смерть была неизбежна. Кровь, перекачиваемая сердцем, поддерживает жизнь. Как сказано в Ветхозаветном законе , «душа всякой твари есть кровь ее» (Лев. 17:14). Однажды пролитая, жизнь ускользает. Однако в Библии его коннотации были еще более зловещими. Так, Леон Моррис пишет: "евреи обычно понимали «кровь» в смысле «насильственной смерти» (во многом так же , как и мы, когда говорим о «пролитии крови»)(27).Эта коннотация насилия имеет более полное библейское значение крови, когда мы помещаем ее в контекст самого события, которое Иисус праздновал со Своими последователями в ту роковую ночь: Пасху. Речь шла о смерти - отказе, чтобы защитить жизнь другого.
Короче говоря, мы обнаруживаем, что, когда Павел говорит об искуплении, кровь занимает центральное и основополагающее место. На самом деле, с точки зрения Павла, пролитие крови Иисусом было не просто символическим; оно также было действенно сам по себе. Таким образом, Павел и другие говорят о достижениях смерти Иисуса в следующих поразительных терминах.
Смысл нашей таблицы (28) в том, что она заключает в себе простой, но важный момент. Эти основополагающие достижения искупления, замена смерти грешника смертью Христа (как упоминалось библейской стенографией фразы «кровь Христа») лежит в самом сердце (29). Поэтому не без библейского обоснования Роджер Николь назвал ее стержнем Евангелия: "Стержень в механическом устройстве делает возможным объединенные функции нескольких других частей. Если стержень удален, другие части больше не выполняют своих собственных функций, а бесполезно уплывают. Я считаю, что именно это и происходит в учении об искуплении… Таким образом, замена Христа на наказание является жизненно важным центром искупления, стержнем, без которого все остальное теряет свою основу и, так сказать, сходит с ума (30).
Н. Т. Райт оказался (возможно, неожиданно) втянутым в самую гущу дебатов вокруг книги Манна и Чалка из-за того, что он ее щедро поддержал. Поэтому обнадеживает то, что он делает этот комментарий в ответ на вопрос об обвинении в том, что версии замены наказания низводят Бога до «космического обидчика детей». Кое-что из того, что он цитирует, определенно перекликается со многим из того, что я говорил в этой статье: есть некоторые способы проповедовать и разъяснять замену наказания, которые действительно сводят ее к грубым понятиям о Боге, требующем, чтобы кто-то страдал,  не слишком заботясь о том, кто это.
Я должен вмешаться в этот момент, чтобы сказать, что я не думаю, что когда-либо слышал сторонников заместительного искупления мог объяснить это в таких терминах.
Боюсь, это соломенное чучело, которым пользуются его противники. Тем не менее, пусть автор продолжит: это попытка поместить безбрежный океан спасительной любви Божией в маленькую бутылочку одной конкретной категории. Когда вы проследите замену наказания среди новозаветных утверждений (Мк. 10:45, Рим.8:3 и т. д.) до ее корней в Ис. 53, вы обнаружите, что в своей надлежащей форме она является частью гораздо более широкой темы, которая является Божьим оправданием Его справедливости и спасительной любви и  разрушением Им языческой силы и авторитета. Иногда евангелики не хотели охватывать или даже замечать более широкие темы и таким образом ложно подчеркивали острую грань замены наказания в отрыве от них. Я думаю, что Стив реагирует на такую искаженную презентацию. Подумайте об этом так. В музыкальном аккорде «терция» (в аккорде до мажор это будет нота ми) является решающей, которая говорит вам о многих вещах, например, является ли музыка мажорной или минорной, радостной или грустной. Эта ми жизненно важна, если музыка должна иметь смысл. Но если игрок сыграет букву «Е» и ничего больше, буква «Е» больше не означает того, что должна означать. Точно так же заместительное искупление является жизненно важным элементом Евангелия. Упустите его, и музыка Евангелия уже не будет такой, какой должна быть. Но если вы играете только эту ноту, вы рискуете создать совершенно
другую гармонию.
На самом деле я здесь не со всем согласен (но это тема в другой раз), и Райт
(возможно, это понятно) чрезмерно великодушен к Чалку и Манну. Но там, где он указывает на центральную роль замены наказания, поощряя при этом тщательное изучение ее более широкого библейского контекста, он, несомненно, находится на правильном пути. Мы можем не искажать доктрину в столь грубых выражениях, как предлагает нам Райт, но я не уверен, что наши толкования совершенно невинны. Во что бы то ни стало, давайте наслаждаться чудом заместительного искупления во всей его библейской центральности и важности; только убедитесь, что мы позволим всем граням этого Богом явленного бриллианта сиять всем своим блеском. Или, чтобы быть последовательным с аналогией Райта, давайте позволим библейским гармониям резонировать вокруг критического и многозначительного третьего.

Заключение

Удивительная смерть Христа на кресте была действительно Победой над начальствами и силами зла, И Удовлетворением греха, И Образцом этики любви, И Восстановлением сотворенного Богом порядка, И Коронацией Божьего царя, И Искуплением порабощенных.И… И… Можем ли мы когда-нибудь исчерпать ее значение? Это не означает, что все они работают одинаково, или что от нас требуется рассматривать доктрину замещения просто как одну из многих. Наверняка это
лучше понять (как, я думаю, Библия ожидает от нас понимания) замены наказания как средства искупления, гранями и последствиями которого являются все эти достижения. Тогда у нас будет больше шансов обнаружить их различные взаимосвязи. Стрэндж побуждает нас спросить, имеем ли мы дело с музыкальной разницей между мажорными и минорными темами? Повествовательной разницей между основным сюжетом и второстепенным сюжетом? Географическая разница между эпицентром и периферией?» (32)
Мы должны выслушать радикальные учения. Обычно они используются Богом, чтобы выявить наши собственные слабости. Мы должны учиться у них, тщательно просеивая то, что говорят люди, чтобы убедиться в верности и согласованности со сложностями Библии. Позвольте мне позволить Дону Карсону сказать последнее слово в том, что является классическим зовом трубы, хотя и в контексте более широких дебатов, бушующих вокруг так называемой Emerging Church. Во многих смыслах он
резко формулирует ключевой момент, который я пытался изложить в несколько более многословной форме!
Итак, что мы выберем? Опыт или правда? Левое крыло самолета или правое? Любовь или честность? Учеба или служение? Евангелизация или ученичество? Передние колеса машины или задние? Субъективное или объективное знание? Вера или послушание? Будь прокляты все ложные антитезы, ибо они порождают ложных богов, увековечивают  идолов,  искажают наши души, они толкают церковь в бурные колебания маятника, где колебаниям удается лишь разделить братьев и сестер
во Христе. Истина в том, что Иисус Христос  Господь всего - истины и нашего опыта.
Библия настаивает на том, чтобы мы пленяли каждую мысль, чтобы сделать ее послушной Христу (2 Кор. 10:5) (33).

Последствия греха: Победа на кресте ПОТОМУ ЧТО ХРИСТОС УМЕР ЗА НАС
МЫ ВИНОВНЫ ОПРАВДАНИЕ Теперь мы оправданы Его кровью.(Рим 5:9)
Мы отчуждены ПРИМИРЕНИЕ [Богу было угодно через Иисуса] примирить с Собою все … путем примирения через Его кровь, пролитую на кресте. (Кол 1:20)
Мы порабощены: ИСКУПЛЕНИЕ В Нем мы имеем искупление через Его кровь.
(Еф. 1:7)
Мы осквернены ЕГО СМЕРТЬ ОЧИЩЕНИЕ Кровь Христа… [очистит] нашу совесть от действий, ведущих к смерти (Евр. 9:14)

1Steve Chalke with Alan Mann, The Lost Message of Jesus, (Zondervan, 2003).
2Daniel Strange, The Many-Splendoured Cross: Atonement, Controversy and Victory, Evangelical Library Lecture,London 2005. Now to be found on www.beginningwithmoses.org
3  Одной из привилегий работы в All Souls была возможность познакомиться с дядей Джоном Стоттом за последние год или два. Я был очень поражен несколько месяцев назад, когда мы столкнулись на улице, и он спросил, есть ли у меня конкретная
книга о Воплощении. Он размышлял и изучал этот вопрос и хотел что-то продвинуть. Вот
человек, которому за 80, он написал несколько основополагающих работ (в том числе не одну по этому вопросу!) и до сих пор занимается основными доктринами. Я надеюсь и молюсь, чтобы сейчас я стал хотя бы наполовину таким же дисциплинированным, не говоря уже о выходе на пенсию!
4 David Peterson (Ed), Where wrath and mercy meet (Paternoster, 2001).
5 Wrath & Mercy, 149
6 This article has been included in a number of anthologies: e.g. The J I Packer Collection, A E McGrath (ed.) (IVP,Leicester, 1999) pp 94-136.
7 Packer Collection, 115.
8 Themelios Vol. 27:2 (Spring 2002), 86. NB the 3rd book in this review was Joel Green & Mark Baker’s Recovering the Scandal of the Cross (IVP USA, Downers Grove 2000), which is one of the more influential, scholarly treatments of the atonement from the evangelical constituency.
9 Mark Meynell, Cross-Examined (IVP, Leicester, 2001).
10 Mark Meynell, Cross-Examined (Study Guide edition), (IVP, Leicester, 2005).
11 D. A. Carson, Becoming conversant with the emerging church, (Zondervan, 2005).
12 From Above all powers, above all thrones, by Lenny LeBlanc & Paul Baloche © 1999 Lensongs
Publishing/Integrity's Hosanna!
14 Downloadable from www.oasistrust.org
15 Tim Keller, Ministries of Mercy (P&R Publishing, 1989), p. 26
16 «Знать HMV, знать музыку; Нет HMV, нет музыки» — теперь принято Financial Times (без FT, без комментариев и т. д.)!
17 Что, кстати, и является целью разработанного Рико Тайсом курса «Изучение христианства», поскольку он желаетвстретиться с Иисусом, каким его представляет Евангелие от Марка
18 D.A. Carson, The Difficult Doctrine of the Love of God (IVP, 2000)
19 В конце концов, сколько современных песен о «поклонении» посвящено этому!? Я не обязательно предлагаю, чтобы у нас было  много, потому что было бы очень трудно найти способ избежать ура-патриотизма. Мы часто призываем к суду над несправедливостью и злом,
но обычно не радуемся этому.
20 Я смог включить краткое упоминание об этом друге в учебное пособие «Перекрестный допрос» (стр. 62).
21 Кампальская евангелическая школа богословия
22 David Ewing Duncan, The Calendar, (Fourth Estate, 1998), pp. 27-28.
23 J A Motyer, The Prophecy of Isaiah, (IVP) p77
26 J R W Stott, The Cross of Christ (IVP, 1986), p.151
27 Leon Morris, The Cross in the New Testament, (Paternoster, 1995), p. 219
2Я благодарен моему другу и коллеге Полу Блэкхэму за то, что он привлек меня к классическому анализу смерти Иисуса по пяти разделам, каждый из которых соответствует пяти категориям жертв, описанным в книге Левит. В этой таблице отсутствует хлебное приношение, указывающее на посвящение Святому (см. комментарий НИКОТ Гордона Уэнама к книге Левит, Эрдманс , 1979) . участие в нем на кресте — но здесь не место рассматривать глубину этих отношений8
30 Strange, Many-Splendoured Cross, p.36.
32 Strange, Many-Splendoured Cross, p35.
33 D.A. Carson, Becoming Conversant with the Emerging Church (Zondervan, 2005), p. 234.

Замечания редакции

* Патрипассианство - серьезная проблема в западном мышлении. Нам  представляется убедительным взгляд пресвитерианина Дональда Маклеода, выработанный при критике самой известной апологии - книги Юргена Мольтмана "Распятый Бог" (1973).. Есть некоторые аспекты этой доктрины, которые можно принять без колебаний. Например, Бог не мог страдать физически, потому что у него нет тела. Бог также не может испытывать никаких внутренних эмоциональных расстройств или потрясений, подобных тем, которые мы испытываем в результате неразрешенных психических конфликтов и несовершенной интеграции наших личностей. Он не может потерять самообладание или проявить симптомы стресса и возбуждения. Далее, в Боге не может быть никакого просто пассивного страдания - страдания, жертвой которого Он является, не будучи также его Предопределителем и Управляющим. Страдание не может "прийти" к Нему или, говоря словами Иакова, Он не может просто "впасть" в него (Иак. 1 :2). Он может испытать это только в том случае, если Он примет это и пойдет к этому. Для Бога страдание может быть только формой действия. Но даже после этих уступок остаются серьезные сомнения в отношении доктрины бесстрастности в ее традиционной формулировке.
Первая идея о том , что Бог - бесстрастное, эмоционально неподвижное Существо, совершенно не соответствует Писанию. Библия раскрывает его как Бога гнева и ревности. Это также показывает Его как Того, Кто не испытывает удовольствия от смерти нечестивых (Иезек. 33:11) и, следовательно, косвенно, как Того, Кто скорбит, когда люди губят себя. Новый Завет даже описывает Святого Духа конкретно как способного к скорби (Еф. 4:30). Точно так же Бог открывается как Тот, Кто страстен в Своей любви, любит Церковь, как муж любит свою жену, уникален в своей преданности и мучается из-за ее неверности. Все это принципиально важные части библейского портрета Бога и совершенно несовместимы с мнением, что Он эмоционально инертен.
Во-вторых, идея о том, что на Бога не влияют события вне Его, несовместима с Божественным состраданием. Жалость по определению означает, что человека возбуждает зрелище человеческих страданий, как временных, так и духовных. Бог не может жалеть и в то же время оставаться равнодушным. Действительно, если бы Бог оставался невозмутимым, это вызвало бы серьезные вопросы относительно Его любви.  Боль и горе, которые мы испытываем, сталкиваясь с бесчеловечностью, лишениями и нищетой, должны иметь своего двойника (и даже свой источник) в Боге, образ Которого мы носим.
В-третьих, идея о том, что Бог бесстрастен и апатичен, несовместима с крестом (который является испытанием всего). Мы не можем сказать, что Христос -это наше величайшее слово о Боге, и все же сказать, что мы не имеем в виду распятого Х риста. Мы также не можем сказать, что распятый Христос является образом Божьим, и все же сказать, что крест - это всего лишь слово о Его человеческой природе. Именно распятый Христос является откровением; и то, что он открывает, будучи распятым, есть Бог.
Следовательно, когда Новый Завет апеллирует к моральной силе Голгофы, он часто фокусируется на участии Бога Отца. Крест - это выражение Его любви и Его жалости (Иоан.3:16, Рим. 8:32). Он Тот, Чье поведение является образцом самоотречения и несения креста. Он Тот, Кто понес цену искупления. Действительно, если Он так неподвижен и так бесстрастен, что Голгофа ничего Ему не стоила, все разговоры о Нем должны прекратиться, потому что наши выражения о Нем бессмыслны. Если Голгофа была для Него безболезненной, то мы не созданы по Его образу и подобию, и Он не любит нашей любовью. Когда Авраам принес в жертву Исаака, была боль; когда Иаков потерял Иосифа, была боль; когда Давид потерял Авессалома, была боль. Если бы все было по-другому, когда Бог отказался от своего Сына, то либо Он не любит своего Сына, либо Его любовь настолько радикально отличается от нашей, что для нас она бессмысленна. Поэтому мы придерживаемся веры в то, что не только Бог Сын пострадал от распятия, но и Бог Отец испытал боль, послав Его. Отец был так же по-настоящему потерян, как был оставлен Сын: и Отец страдал от потери Сына так же по-настоящему, как Сын страдал от потери Отца. Отец не страдал так, как страдал Сын (Он не был распят). Но Он страдал, видя, как страдает Сын, и еще большую (и совершенно непостижимую) муку быть Тем, кто должен был ранить и оставить Его. Ему пришлось, так сказать, собраться с духом, чтобы не ответить на ужасный крик из далекой страны: "Боже Мой, Боже Мой, почему Ты оставил Меня?".
И все же Голгофа не была изолированным моментом боли или жалости в переживании Бога. Ее корни лежат в изначальной и постоянной заботе Бога о своем творении. Крест не вызывает этой озабоченности. Но это действительно показывает, насколько это глубоко и страстно, и как далеко Бог был готов зайти. В конечном счете, эта забота триедина и в равной степени разделяется Отцом, Сыном и Святым Духом, как ясно свидетельствует история креста (с участием Отца, Сына и вечного Духа). Агония каждого из них различна, но одинаково реальна. И вытекающее из этого понимание человеческого горя является такой же реальностью для Бога-Отца и Бога-Святого Духа, как и для Бога-Сына. Троица тронута чувством нашей немощи (Маклеод Д. Распятый Бог http://proza.ru/2022/04/22/606
** Англикане обычно не признают союз Христа конкретно с Церковью и разделяют позицию, согласно которой Воплощение касается всей человеческой природы, так что можно сказать с православным автором, что "Христос дает начало обновленному человечеству" (Кузенков П.В. Логос. Мир. Человек. Космология св. Максима Исповедника. М..,2020. С.57). Проблемы с этим воззрением очень серьезны и выявились уже к концу XVII в.  Прежде всего неясно, на что в таком случае обращены поручительство и ходатайство Христа - а это важнейшие мотивы еврейского права в НЗ. В реформатской парадигме согласно Рим.5.12-21 в первом Адаме умерли все, кого он представлял, тогда как во Втором Адаме-Христе воскресли все, кого Он представляет.Комментируя Рим.5.17, Кальвин отмечает: "Поскольку Христос превосходит Адама, то грех второго побеждается праведностью первого, проклятие второго устраняется благодатью первого, и смерть, произошедшая от второго, поглощается жизнью, проистекающей от первого. Впрочем, части даже этого сравнения не соответствуют друг другу полностью. Ибо апостол должен был бы сказать, что благодеяние жизни еще больше царствует и изобилует через избыточность благодати, а вместо этого он говорит, что будут царствовать верные. Это означает то же, как если бы было сказано: потому что царство верных пребывает в жизни... грех Адама осуждает нас не по одному лишь вменению, как если бы, чуждые греха, мы были вынуждены терпеть за него наказание, но потому и терпим мы наказание, что и сами подлежим вине, потому что испорченная в нем природа наша обличается в неправедности перед Богом. Но через праведность Христову мы иначе восстанавливаемся ко спасению. Ибо она не потому считается принятой нами, что существует внутри нас, но потому, что владеем мы самим Христом, по щедрости Отца дарованным нам со всеми своими благами. Так что, дар праведности - это не качество, коим нас наделяет Бог, как превратно толкуют некоторые, а незаслуженное вменение праведности. Другое же различие таково, что не ко всем людям переходит благодеяние Христово, подобно тому, как Адам навлек осуждение на весь свой род. И причина очевидна. Ибо то проклятие, которое наследуем мы от Адама, переходит в нас через природу, и неудивительно, что охватывает оно всю людскую массу. Но чтобы стать причастниками Христу, нам надобно привиться к Нему верою. Итак, чтобы вкусить тебе от бедственного наследия греха, достаточно быть человеком, ибо наследие это пребывает в плоти и крови. Но чтобы наслаждаться праведностью Христовой, необходимо быть верным, потому что верою обретается общение с Ним. Младенцы же сообщаются с Ним особым образом, ибо по завету имеют право на усыновление". На наш взгляд, этот аргумент исключает англиканскую позицию и серьезно возражает православной. Подход, при котором любой человек по природе уже христианин (тем более определенной традиции) и только плохая культура делает его кем-то другим, библейски никак не обоснован и духовно опасен, способен вести к религиозной и этнической нетерпимости.

Перевод и замечания (С) Inquisitor Eisenhorn