Нелюдимый лес

Виктор Матюк

Нелюдимый лес

С сумрачных небес на землю спустился рогатый и бесноватый бес.
Он приземлился в нелюдный лес, чтобы мир в грехи по уши влез,
Здесь когда-то  был виден яркий блеск исполинских чудес,
Их перевес с лона земли тотчас же исчез без лишних словес!
Времени в обрез, надо спешить, чтобы грех сотворить,
Иначе бесу не выжить и Мифические подвиги не повторить!
Карта бита – нечем крыть, осталось только вспомнить прежнюю жизнь
И о ней напрочь забыть, поставлен крест на истине приверженцев веры своей,
На стороне грешников перевес, им плевать на совесть и честь, они сидят на холме,
В покое и тишине мудрствуют лукаво, как сбросить белоснежное покрывало
С необозримых далей, чтобы чреда распрей, дрязг и скандалов оспорила старинные идеалы,
Они витали над православной страной, вселяли в души мир и покой, особенно весной,
Но быстро износились, пылью и чёрной гарью покрылись,
Не задымились и в новом облике явились в красивые места!
Вся округа была пуста, ни травинки, ни куста, ни сухого деревца,
Только болото, оно уже засосало в глубокую полынью кого-то,
Кто-то решился несчастному помочь, повторил слова точь-в-точь,
Их когда-то произнёс  всесильный Господь в Нагорной проповеди,
Что впереди не видно ни зги, одни круги на прогнившей воде,
Крики и дребезги не требуют объяснения в нежной любви,
Момент истины лови за хвост, говори правду прямо и в лоб,
Чтоб твой голос за много вёрст услышал всемилостивый Бог!
Отдаляя суть от пропорций безобразья, отталкивая от себя несчастья,
Твоя душа стремится к счастью, но его стало так мало, что любви начало
Само пошагало по шпалам, по краешкам безлюдных дорог в заброшенный острог,
Бесчинствует дьявол, его тяжёлый вздох слышен по дыханию авторских строк!
Он во всём виноват, это он вызвал на земле камнепад, слова летят невпопад,
Как дождь или град бог весть куда, все поля заливает дождевая вода,
И только православный храм стоит в угоду небесам на месте том,
К которому можно было дойти прямиком, но потом рок вильнул хвостом,
Бес притаился под старым деревянным мостом, в горле ком, он не говорит стихом,
У него грудь колесом, зубы торчком, но он с комсомольским значком,
Это он – немецкий шпион  устроил на узкой советской стезе бурелом!
Этот агитатор, он же вражеский провокатор,  готов залезть на экскаватор
И бить во все колокола, что благословенная православная земля с раннего утра
Под воду ушла, не оставив после себя ни кола, ни двора, везде одна пустота,
Голод, холод и всеобщая нищета! Толпа ушла с насиженных мест,
Среди неё отморозков не счесть, им плевать на хоругви веры,
Перед глазами коммунистические химеры, слабые нервы на пределе,
Сказочный образ Венеры не смог преодолеть высокие барьеры власти,
Его разломали на мелкие части, и во время долгой тяжбы свалили все грехи
На ангелов сизокрылых, взглядом унылым сопроводили детище их
Нелюдимый лес, из этих насиженных мест люди скопом бегут,
Следом за собой пожитки волокут, над ними свистит плеть или кнут!
Они сбегут от всеобщего счастья, а подонки на облаках старой власти
Попытаются жизнь переиначить, но не видеть им удачи,
Ныть и клянчить - не всем дано, а вот жить грешно – можно,
Только осторожно! Дрязги могут только душу озадачить,
Старое новыми красками перекрасить, будут рысачить,
Совать нос  собачий во все дела, но жизнь в новое русло тяжело вошла!
Шла, шла, потом вся система в упадок пришла, причудливее нет повести,
Чем очередная новость причудах сумеречной русской совести!
О сколько тот народ совершил трудов, о, сколько он мук перенёс из-за ошибок отцов?!
В конце концов, принято плохими словами не вспоминать мертвецов,
Земля им пухом и вечный покой, их имя написано на мраморной плите,
По своей простоте до сих пор держу нательный крест в одной руке,
Святость вовне, страсть, едва взлетев, прилегла в белоснежную постель,
Через дыры в старинном алтаре вижу старый мираж на церковной стене,
Возник давно, потому что там почти всегда темно, невдалеке гумно,
Там ночью людей полно, бездумно брошено в землю проросшее зерно,
Жалкие всходы для простого народа дало оно! Душа отлетает в рай, вставай,
Свои грехи не отрицай, доколе спать ты будешь? Ты на многое в жизни претендуешь,
Безвольно дуешь на огонь гаснущей свечи, затихают на стезе людские шаги,
Исчезли всплески высокой и нежной любви, зато возникла острая боль в груди!
Как не уди, как не ряди, на этом жизненном пути всякое может произойти
Даже с набожными людьми! Блюди себя или не блюди, найдутся нелюди
Внутри многоголосой толпы, чтобы сбить тебя с тропы,
Всё начинается с обычных разговоров, с распрей и споров,
 В силе крохоборов усомниться нельзя,  все безобразия
От неумеренного питья, трескаются даже церковные купола,
Когда сгорают у попа два ангельских крыла и церковь сгорает дотла!
Нас ломали через колено, чтобы мы мгновенно исполняли команды системы,
Мы же трудились самозабвенно, хотя тело болело и шаг вправо или влево
Сулил расстрел, его цель устрашить толпу, хватит ей без толку мять зелёную траву
В городском саду, пусть копают вечную мерзлоту киркой, садизм наяву возник,
Но сразу не исчез, бес подошёл к придорожному столбу, пустил долу горькую слезу,
И стал, как в бреду проклинать рок и судьбу! Пройдёт с тех пор тыща лет,
Веры к верным ленинцам нет, гаснет свет в гостиной, люд трудовой
С опущенной долу головой попытается напасть на господствующую власть!
Как бы с высокого коня наземь не упасть, и заживо пропасть, но из пепла уже не восстать!
Я слышал старинную молву, что все евреи по идее с детства приучены к колдовству,
Они поначалу все отрицали, пока ниже плинтуса однажды не упали! В такой архитектуре мысли
Грозовые тучи провисли, как и авторские строки, обнажившие судьбоносные пороки системы,
Не время и не час  прошлое стремглав смывать в ржавый унитаз, на руках у нас приказ,
Всё до основания разрушить, покой в собачье своре нарушить, осушить болото
 От прогнившей воды, жара горло сушит, спазм душит, только тот, кто не трусит,
Сразу противников обнаружит! Сколько бы тем подонкам могилы не копали,
Мы силой их чар не обладали, рок - несправедлив, он – привередлив и сварлив,
Он даже в поздний час стучит в барабан, будто тиран, он надумал нацию заново крестить,
Но изменит ли всё это унизительный быт? Ограда перед ним давно снесена,
Но душа не спасена! Толпа в слезах, она осознала: кто её заклятый враг?
Министром стал свинопас, он наставляет нас, что и как? Приосанился мужик,
И издал громкий крик, что мир вселенной на диво велик, известно из старинных книг,
Что там есть чистый, как алмаз родник, и в водах его тело твоё отмоет от греха божество!
Жопа гола, лапти в клетку, люди выполняют пятилетку, прыгают с ветки на ветку, волю свою
Зажав узду, взгляд смотрит в пустоту, но призыв к ратному труду  может пригвоздить к столбу
Отрока любого, у которого нет желания большого ложиться спать в полвторого,
А в полшестого ехать в Комарово, нет ничего святого, выразительного и большого,
У гражданина простого, он говорит бестолково о пути человека слепого,
Чьё слово не доходит до глухого, у позора земного много ипостасей,
Они проявляются не сразу, даже на небе святом все мы идём неправедным путём!
Любил я наших планов громадьё, вдохновение давно прошло, зло смогло затмить небосвод,
Замедлилось течение вешних вод, твой разум вновь одинок, а какой ему прок жить для господ?
Вот порог, вот звонок, будет шок – уходите, и не звоните во все колокола, господа, ваша тропа
Вас в трясину завела, непостижимые уму деяния не нашли в падших душах признания!
Не паханное поле осотом заросло, хотя колоситься в эту пору года должно,
Наш общий долг уйти от старинных догм, пролог на пару часов приумолк,
Рок на холоде продрог, кровь сочится из разбитых ног, а слог петляет по стезе,
Досаждая людям и себе, но плывёт по высокой волне, прижавшись к бурлящей воде,
Дабы не принести себя бесу в жертву, звёзды меркнут, жуть вокруг,
Не преодолён последний редут, стою, растерян, в себе не уверен, для меня этот мир потерян!
Не завершились распятья муки, связаны ноги и руки большевистской напастью,
Грядёт столкновение с существующей властью, отблеск чужого лукавства
И женского коварства  носит символы постоянства,
Для их деяний необходимо время и пространство,
Пусть жалкое большинство ждёт часа умерщвления своего!
Роскошь малых наций – менять силу голоса и его интонацию на ходу,
Предотвращая несчастье и беду, зло не видно вне порочного тела,
Зеркальная болезнь маленький член одолела, душа обледенела, слыханное ли дело,
Чтоб огромный жлоб бросался наутек, приняв почерневший горизонт за старый гроб!
Судьбы подвох привел грешную плоть в озноб, но мягкий мозг не смог взять в толк,
Почему нет доверия к нему? Он – ксенофоб, однако здесь он – временный гость,
Он жил среди трущоб, будто маленький клоп выжить смог, не попал в холодный острог,
Насквозь дождевой водой промок, а потом замёрз, встать на ноги самостоятельно не смог!
Он пытался жить против правил, личную жизнь оставил на произвол судьбы,
Она осталась в часы неспешной ходьбы, вот если бы по причине слабоумия
Он стал напрасно истязать себя, для чего и для кого? О деньгах не думают любя,
Пусть судьба потом пеняет на себя, любовь продажной не бывает, а тот, кто об этом забывает,
Пусть сам на себя опосля пеняет! Доколе мы будем томиться в большевицкой неволе?
Истина выше всех на земле, она всегда в цене и даже во сне ты думаешь о зле, оно везде,
Где любят беззаветно и молят небо тщетно противостоять возмездию и злу, судя по всему,
Легко попасть в кабалу, трудно выиграть судебную тяжбу,
Этот мир к чужому таланту несправедлив,
Я же голову перед ним покорно склонил,
Слух, упорно напрягая, в спор часто не вступая,
Сам для себя давно решил, что мрак свет сокрушил,
Но окончательно его не победил! Принёс бесчестье,
Будто меч жестокой мести! На его бы месте я не торопил события,
Жил бы по наитию, был благодарен богу за великие открытия,
И не смотрел с опаской на жизненную встряску, отвечал бы взаимностью
За внешнюю невинность бурлящих речей и слов, вырванных наспех  из чужих стихов!
Улов из них невелик, наломав дров, ты решило пуститься в галоп, едва не свалился с ног,
Твой смиренный взор попал в затор, местный прокурор взвёл затвор,
И сразу прекратил бесполезный разговор! Нелюдимый лес с интересом
Наблюдал со стороны за всеобщим прогрессом, всё, что связано с бесом,
Мчалось бегом, преодолевало крутой подъём, чтобы потом поговорить о грехе мирском!
В православной державе редко кто ходил  в полосатой пижаме, только воры и хамы
Могли позволить себе таким образом противостоять толпе, началась другая эра,
В руках подонков твоя судьба, твоя жизнь и семья, а так же карьера!
Ты вносишь свою лепту в общий долг, трудишься на лесосеке, будто тамбовский волк.
Какой прок державе, чтобы ты жил на халяву? Никакого! Глянешь влево, глянешь вправо,
Везде одно и то, никто не отвергает  явно божество,
Но меняется людское нутро в худшую сторону,
Чёрные вороны над нами кружатся и не дают мыслям в гору подняться,
Я же осмелюсь познать прелесть совместного счастья без помощи власти,
И без всеобщей огласки начну выступать без измятой бумажки!
Не букашки мы, но нам здесь не прыгнуть выше головы,
От судьбы не уйти, все твои аргументы подгребут под себя менты!
Им аплодисменты, а нам – тюрьмы и лагеря, у каждого доля своя,
А кому и куда идти или садиться – решать местным и грешным богам,
Их там, как в сортире дерьма, не от великого ума заняты все приличные места!
Ваш покорный слуга уже нажил себе врага, когда предъявил права на всеобщее благо
Жить и свободно творить, лишился семьи, теперь все сомнения его души сидят в глуши
И точат ножи, оставив истоки всеобщей болтовни для толпы! Увы! Исчезли шансы
Услышать старинные романсы, уравняв нюансы, ведь финансы давно уже поют романсы!
Шумит нелюдимый лес, по нему спокойно разгуливает рогатый бес, он ходит без кальсон,
Ему все подонки подпевают в унисон, что только он может воедино собрать весь сброд,
Чтоб иное танго играл старинный патефон, пусть визжит саксофон, он разговаривает, как клон
Из евреев и масон, эти они незваными на Русские земли пришли, впились в неё, будто упыри,
Свершилось горе роковое, бандиты взяли страну без боя. Было время иное,
Когда я любовниц путал с женою, сейчас воитель страны бесславный, он в ней вор главный,
Занял трон державный, вцепился в подлокотники двумя руками,
Топчет землю солдатскими сапогами, засыхают вербы у ручья,
Да песня соловья здесь давно уже не слышна! Явь страшна,
Нет здоровья, земля пропиталась православной кровью,
Ума кот наплакал, об этом провозгласил якутский оракул!
И вот уже стряслась беда, она направила мысль совсем не туда,
Впереди виднелась горная гряда, на траве пожухлой на пересечении дороги столбовой
С узкой и скользкой стезёй только человек скупой не мог расстаться с сокровенной мечтой!
Вой людской заполнит мир земной, а хищный зверь пойдёт на водопой
Следом за своей путеводной звездой, светильник ночной потухнет само собой,
Услышав речи эти, замолкнут маленькие дети, и деяние столетий небосвод затмит,
Земля до рассвета будет дымить, нор ей горящее пламя одной не остановить,
Огонь идёт стеной по дороге столбовой, по воле звёзд по ней ходит простой народ,
Он шныряет взад-вперёд, будто бы у него нет забот, вдоволь есть и много пьёт,
В год этот был применён не самый лучший метод исправления неприязни и боязни
Бесовских чар, бытовой кошмар наносит за ударом удар не только о речной причал,
Он отваживает милых дам  от женских прихотей по ночам, только в них
Каждый псих найдёт метод тот, что до сих пор в воспоминаниях толпы живёт,
Кто-то сеет, а кто-то жнёт, кто-то своего исхода скромно ждёт, а время идёт,
Бессмертьем скована перспектива, взгляд устремлён вдаль сиротливо,
Он взирает пугливо на жизнь в загородке, там разговор короткий:
Убьют за кусок хлеба и бутылку водки, и тень деревянных крестов
Посреди заброшенных могил уже теребит души сельских мужиков!
Жизнь вначале шла живо, нее было в изменах смущённого перерыва,
Каждый жил  и сам себе могилу рыл среди таких же, как сам свиных рыл,
Бес основы домостроя вконец исказил, вымыл руки, издал звероподобные звуки
И исчез – ушёл в нелюдимый лес, чтобы там переждать предгрозье, он вернётся чуть попозже,
Только жизненной прозе мы видим силу богу, хотя наяву разрушаем на бегу всеобщею молву!
Российский нищеброд ворошит навоз, и чтобы никто раньше времени не подох,
Спит под общим лопухом, будто ангельским крылом!  Уже который год
Идёт война рабов и господ, у всех грехов не перечесть, всем плевать на совесть и честь,
Заметь, если у тебя бабло есть, ты – приличный человек, если нет – ты фуфло, вот и всё,
Что было досужими мыслям рождено, он рыскают по голове живо, и трактуют без перерыва
Грядущую перспективу, без бумажки – ты букашка, если есть ксива, можешь пить водку и пиво,
Бес ждёт тебя за поворотом с широко распахнутыми воротами, он часто общается с людьми,
Но они держат фортуну на весу и могут под вечер заблудить в нелюдимом лесу! Годы лихие,
Сучки сухие сгорают в огне бытия, нет житья, петляет стезя  по пустырям и оврагам,
Хотя по всем бумагам власть помогает бедолагам выживать, любить и детей рожать,
Ей на отчаянный крик и уличный мат ровным счётом наплевать! Я уже давно себя слышу,
Только голос, ниспосланный свыше, будто ливень долбит соломенную крышу!
Исчезли пречистые ручьи, я же даже в ночи слышу, как орут грачи: «Молчи! Молчи!
О тяготах бытия ни слова вслух не говори, пусть твоя беда останется внутри!»
Внезапный смысл жлобскую жизнь смыл в утиль ,осталась только грязь им гниль,
В её раструбе всплыла базарная рожа в песцовой шубе, с неё не убудет,
Когда об её новых причудах когда-то узнает сам Создатель, по Его понятиям
Не живут ни сёстры, ни братья во Христе, на их бы месте я ушёл из старинного монастыря,
Веры не пребудет, скоро взбешённый люд о колокольном звоне напрочь забудет!
То ли ещё будет, никто бесовские повадки вслух не осудит, вот и я слышу в ночи жуткий звук,
Шумит волшебный дуб, его голос груб, у него самого грехов, хоть пруд пруди,
Но впереди не видно ни зги! Под ним уже спит лесоруб, он пойдёт кому на сруб для избы,
Некому задуматься трижды о грядущей тризне, о нищенской жизни, вот потому душа скорбит,
Её тащит, как магнит новый неизведанный путь, меняется маршрут, везде могут обмануть,
И исказить суть земного пути, грехов хоть пруд пруди, а что впереди? Колющая боль в груди,
Остались прежними только падежи, люди всё так же разводят мосты, под ними плывут корабли.
А бес лежит в тени дерев, бренный мир, презрев, он от побед одурел окончательно,
Взвешивает свои поступки обстоятельно, но бессознательно воспринимает тот злополучный миг,
Когда яркий солнечный блик  пронизывает скопище мирских интриг! Никто не забыт.
Ничто не забыто. Смутные миражи выплывают из сизого тумана, в сумраке лжи и обмана
Кто-то продолжает орать: «Онана! Онана! Онана!» приподнявшись с кожаного дивана,
Смотришь в открытое настежь окно, не видно никого, где–то стучит огромное долото,
Как то слово, что золото, но оно, как чаша с ядом, ему людская святость не надо!
В споре неба и беса не видно прогресса, жёлтая пресса пишет ради людского интереса,
Как старый повеса являет народу коварство и требует ему отдать трон и царство,
А взамен он подарит людям всеобщее мытарство! Тайна неба толпе неизвестна,
Так было суждено волей небесной, горя не убудет, этот мир злосчастным будет!
Душераздирающий крик издал старик, он солнце омрачил, и толпу против беса ополчил,
Но Бог бесу всё простил, Он напомнил нам про своё последнее слово,
Что никто людям не заменит отца родного! У нас нет выбора иного,
Как наедине преодолевать темноту и мрак,
Нескоро мир избавится от ветра штормового!
Холопами надо управлять, уметь вести беседы и лихо пировать!
Поражения и победы терпят непоседы, а мы не можем жить без сумы,
Всё так же упрямы безграмотные хамы, возводившие златоглавые храмы,
Затаившие обиды на издевательства жителей нелюдимой столицы!
Звезда девяти столетий, услышав речи эти, пуще прежнего ворвётся в мир грешного,
Где всё перемешано, но не осталось духа мятежного, столица смеётся бешено над всеми,
Кто в своё время лез на рожон, теперь он во глубине сибирских руд издаёт звероподобный рёв!
Нет слов, чтобы вновь возродить святу2ю любовь к Отчизне, ей плевать на наши жизни,
Она коверкает строки из стихов, гасит огонь едва разгоревшихся костров,
И только в последней четверти Луна не понапрасну бедствующей толпе видна!
Меняются времена! Меняются нравы! Распадаются великие державы,
А жизнь, как была беспокойна и смутна; желтовата или красна, до сих пор остаётся темна,
Как исчезающая с небосвода ущербная Луна, она, как дым черным черна, и вот лунный рог
Вкусил запретный плод, чтоб с толпой водить пьяный хоровод,
Освободившись от всех волнений и тревог!
Древнее искусство иссохло и кровью изошло,
Только чернорабочий в шахте, пытается как-то посреди ночи
Из последней мочи богу донести, что все напасти на нашем пути
Можно было уберечь от повседневного вранья и лжи!
Жизнь почти отцвела, не сгорев дотла, свершено много деяний,
Выходящих за грани света и темноты,  как нам не уйти из жизни невозвратно,
Что сделать, чтобы вернутся обратно? Бог слова понимает превратно,
Стыдится Он детища своего, но поделать уже не может ничего!
Всё, что было, прошло! Скорбь моя от всех сокрытой будет,
Меня же Господь за правду и Веру никогда не осудит!

г. Ржищев
24 июля 2021г.
12: 52