Руки дипломата. - но водка должна быть! 1-ая часть

    Настало время написать и о страшном.
    О том, чего не переработать ни сердцем, ни душою. С чем ни примириться.
    Чего себе не простить...

    Смерть матери.
    Что может быть страшнее? Горше? Непоправимее?

    Моя мать, Галина Дмитриевна Анохина, умерла в Москве 29-го мая 2018-го года от тяжелейшего онкологического заболевания (рака кишечника, перешедшего, сожрав за три с половиной года всё её небольшое, но очень подвижное тело, в неоперабельную опухоль головного мозга).

    Умирала она страшно.

    Может быть, я ещё вернусь к ним, к этим чудовищным подробностям ее умирания, её мучительного и для неё и для всех нас, её любивших, ухода в совсем иной мир, который (я надеюсь!) всё-таки существует...
Может быть, обойдусь и без них...

    Расскажу я о том, что случилось в квартире моего отца 31-го мая, через два дня после её смерти, когда она уже лежала в морге Боткинской больницы в страшном чёрном прорезиненном мешке.

    Лежала в холодильной камере, ожидая, что к ней приду я, её дочь, принесу её тёмно-красное шифоновое платье (её последний и ещё при жизни подобранный наряд) и все те лишние мелочи (типа белого платочка, который кладут умершему в правую руку, и (зачем только?) куска туалетного земляничного мыла...

    Мать уже была мертва. Наступало лето (а как она хотела дожить до лета!)
И не дождалась...

    Господь забрал её на три дня раньше срока, который она себе наметила...
"Я хотела бы умереть летом!" - чуть слышно сказала она нам, склонившимся над ней.
"Ну, что ж поделаешь. Тут уж как Господь распорядится..." - вздохнули тогда мы...

    Да, буквально три календарных дня отделяли её от заветной черты...

    От беспечного каникулярного времени, которому так радуются школьники...

    Я бегала по инстанциям и оформляла документы для её погребения на Кунцевском кладбище, где она заранее выкупила для себя и отца две ячейки в колумбарии Кунцевского кладбища.
   
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...