У Храма Христа Спасителя

    Странная судьба у этого места. Она -  как отражение исторических кульбитов нашей Родины за последние 150 лет. Вначале здесь построили храм, как напоминание о победе России над французами. Потом это "напоминание" разрушили и начали готовить новое:  О победе социализма, в виде 400-метрового Дворца Советов. Но эта —"победа" как то забуксовала . . ., и мы поплыли в буквальном и переносном смысле. До сих пор помню громадный  бассейн, который был сооружен на этом месте. Кстати, кольцевой фундамент так и непостроенного дворца, по-моему, и стал основой чаши этого бассейна. Плавал и я как то в нём зимой: голова в морозном воздухе января, а всё остальное  -  в подогретой водно-хлорной субстанции.
     Потом страна решила "вернуться" назад, вычеркнуть три четверти века "неправильной жизни", и этот, уже не кирпичный, а  железобетонный, в мраморной облицовке храм-новодел, символизирует теперь, как мне кажется, попытку опровергнуть старую мудрость: "Нельзя войти в одну и ту же воду дважды".
     Много раз, бывая в Питере и оказываясь рядом с Исакием, я пытался понять, почему мне с ним рядом тепло. Казалось бы, Монферран построил его в классическом стиле, как бы отгороженном от человека в своём высоком прославлении бога и преданных ему апостолов. И всё равно меня к нему тянет. А с Храмом Христа Спасителя всё наоборот: построенный в очень близком русскому стиле, он, казалось бы, должен притягивать к себе, как притягивают к себе старые русские церкви. Ан нет, от него веет холодом, то ли из-за белизны его мраморных стен, то ли из-за кажущегося его одиночества на площади, где он стоит.
     На моё отношение к этому месту повлияла  следующая легенда, которую я нашёл, копаясь в интернете.
      Когда при Николае I решили строить этот храм, здесь находился Алексеевский женский монастырь. Его решено было снести, и игуменья монастыря в сердцах прокляла это место, предрекая всем сооружения, построенным на нём, существование не более 50 лет. Я, честно говоря, не верю в мистику, но пока её проклятие, похоже, сбывается.
     Не кажется ли это странным: игуменья монастыря - служительница бога, и вдруг – проклятие, но меня  это не удивляет. Я давно пришел к выводу, что верующие – самые большие грешники на земле, скорее даже, только они и грешат. Приняв бога в своё сердце и разум, они как бы дают обед жить, следуя его заветам. Но человек по своей природе слаб, а посему всё время грешит. Причиной этой слабости, по-моему, является его разум. Именно он позволяет человеку в той или иной ситуации найти оправдание своим нехорошим поступкам, и именно он внушает человеку уверенность во всепрощении всевышнего при покаянии перед ним.
      Мне даже кажется, что бог изгнал Адама и Еву из рая не за то, что они, вкусив яблоко с запретного дерева, познали свою наготу, а за то, что они с его помощью приобрели разум. Греки в свое мифе о Прометее были точнее творцов библии: прометеев огонь, как дар человеку,  более созвучен разуму, чем непонятно какого цвета злополучное библейское яблочко. Пусть простят меня верующие за моё "безбожие".
     Когда то, в детстве, и я верил в бога. Очень верующая мама водила меня в церковь на праздники. Это был храм Петра и Павла в Лефортове. Храм старинный, с росписями на стенах и с великолепным алтарным иконостасом.  Множество горящих свечей, церковные песнопения, золоченые рясы священников – всё это внушало мне  благоговение перед "боженькой". Правда, оно как-то улетучивалось после долгого стояния перед алтарём, пока шла служба. Я начинал вертеться, оглядываться на маму. Она же, моргая обоими глазами,   таким образом, подавала мне команду – терпи(!).
     Когда пришло время вступать в пионеры, и я спросил сестру, что делать с богом  и вечерней молитвой на сон грядущий, ответ был коротким: "Выбирай сам: или молиться, или носить красный галстук. Пионеры в бога не верят". Так я и расстался навсегда с богом.