Мамашкин урок

Короткая и немного забавная история о школьнике и его очаровательной, но совершенно непредсказуемой мамочке.
https://alexeypavlov.ru/mamashkin-urok/

. . .

Она – молодая симпатяжка-мамашка, у которой сын, просто сын, и пока не более. Отца нет, что норма жизни в наши дни, потому приходилось ей самой быть и ремнём, и пряником.

Как-то так повелось, что сама себя она часто называла мамашкой-злюкой. Сын же со «злюкой» был совершенно не согласен, но побаивался её предельно, когда та начинала сердиться.

Героиня наша – вне особых статусов и положений, ни копейки лишней за душой, кредиты бы успевать гасить. И ни минуты свободной даже в выходной, чтобы с утра на часик подольше бы поспать.

Всё это имело воздействие подобно китайской капле, и не могло не сказаться на вспыльчивости её изначально твёрдого характера. Родственники стали примечать, что нервишки у мамашки-милашки временами конкретно шалят.

Но отдадим ей должное, молодая мамочка – женщина светлого ума, но если на пределе нервов, способна преподать урок, как окружающим, так и чаду своему, и особенно ему. И её внезапные реакции всегда сложно предсказать.

– Ну что ты опять вся на взводе? – сетовали родственники однажды. –  Сядь, успокойся, потом посуду домоешь, дотрёшь свои полы и постираешь бельё.

– Когда садиться? Балбес мой сейчас из школы явится, а поесть… Ладно, сам приготовит, должен уметь. Ох, и на работе завал. Хорошо, что отпускают пораньше.
– Гляди, какая привилегия – пораньше они её отпускают. Знают, что ты по ночам всё доделаешь.
– Ну, да. Чёрт, как же мне всё это надоело. Одно и то же, одно и то же! Устала!

St// – для перевода на англ!

Однажды она пожаловалась близкой родственнице, что сорванец её от рук вконец отбился: после школы заняться нечем, вот взялся с друзьями по улицам шататься. Как бы эти друзья до дурного не довели?

– В спортивную секцию его отдай, – посоветовала родственница.
– Да ходил уже в прошлом году. И там дворовые мальчишки сманили в свою компашку. Мимо секции с ними же и шлялся по подъездам. Ума не приложу, что с ним делать.
– М-да. Может, в какую культуру его определить? Рисовать, плясать или музыку – как тебе?
– Культуру?.. А что? У нас тут и музыкальная школа рядом. Надо бы заглянуть.
– А что туда заглядывать? Сосед мой там работает – хороший такой дядечка.
– Сосед? И кем?
– Музыку преподает. Как её… пианину. Говорят, в городке у нас прямо-таки звезда. Дети у него на концертах выступают.
– Ну, может, и вправду моего балбеса в культуру запихнуть? – уставшая мамашка с тряпкой в руках присела на стул. – Всё лучше, чем… Ой, что же я сижу-то?
– Чего опять стряслось? Успокойся!.. Да, совсем ты замаялась.
– Плохо выгляжу, да?
– Нет. Выглядишь ты по сей день… привлекательно выглядишь, но злющая – ничего сказать тебе нельзя.
– Да, я мамашка-злюка.
– А раньше? Все парни на районе за тобой!.. Эх, где те времена?

Правы были родственники: выглядела молодая мамочка действительно привлекательно – достаточно красива, наблюдательна, при случае остра, но нервишки!..

Быт – любые нервы в пыль сотрёт.

Итак, мамашка-милашка, имея большое желание сотворить из своего чада хоть какую-то культуру, туда его и привела – в музыкальную школу, то бишь.

Там мальчика послушали, заставили похлопать, потопать, провыть с десяток нот, после чего возрастные персоны закивали: дескать, способный малыш.

– Ну, сынок, что тебе сказали? – спросила мать, когда взъерошенный сын вывалился из муз-процедур-кабинета.
– А, оставь, мам, мне это не интересно!.. – принялся паясничать подросток, у которого уже пропало желание чему-либо здесь обучаться. Но мать нахмурилась, и он сразу выпрямился и насторожился.

– Чего ты испугался?
– Совсем не испугался.
– Я вижу. И?..
– Да нет же, мам!
– По шее хочешь?
– Не хочу. Ну… они сказали… они сказали…
– И?!..
– Погоди, мам! Они говорят, что у меня нет слуха. Музыкального.
– Прекрати врать!
– Я не вру.
– Нет, врёшь!
– Мам, пожалуйста, только не нервничай! Они говорят, что это не страшно. И даже у этого, как его, Ша-ла-пае… тоже слуха не было.
– У кого?
– Ну тот, художник известный. Шаляпин, вот!
– Художник?!
– Мам, не надо! Я пошутил. Беру свои слова обратно!

И несчастный подросток схлопотал душевный материнский подзатыльник.

– Ой, мам!
– Не смей строить из себя клоуна!

В этот момент появился важный дядька.

– Ай-ай-ай, это не педагогично!
– Зато эффективно.
– Всё возможно объяснить словами!

Она хотела что-то ответить, но важный дядька опередил:
– Знаете, думаю, я могу вам помочь.
– Мне? Вы уверены?
– Я возьму вашего мальчика в свой класс.
– Да? Ого! Мой балбес вам приглянулся?
– Не совсем.
– ?..
– Я хотел сказать, что он славный малый, но… – преподаватель, всем своим видом показывая, насколько он здесь значимая фигура, взял паузу.

– Скажите, пожалуйста, вы возьмёте моего сына?
– М-да.
– Спасибо большое! Я вам искренне признательна!
– Пока не за что.
– И если он только попробует плохо себя вести, пожалуйста, немедленно мне сообщите! Я ему такого ремня выпишу!
– Прошу вас, перестаньте! Не нужно так волноваться.
– Так, сынок, а ну-ка быстро скажи спасибо дяде преподавателю!

Её чадо это самое спасибо таким тоном выдавило и украсило соответствующей кислостью физиономии, что мать уже готова была снова дать ему по шее – но преподаватель упредил.

– Да прекратите же, я вам говорю! Это непедагогично!
– Зато действенно и… чтобы педагогичность лучше усваивалась.

Учитель музыки, сохраняя вид, обратился к подростку, который с опаской посматривал на мать, прикрывая на всякий случай шею ладонью:
– Итак, мой дорогой, у меня учатся только отличники. Ты тоже таким должен стать. Музыка – на первом месте! Ты меня понял?
– Угу…
– Что?.. – преподаватель.

– Что?! – более угрожающе прозвучало от матери.

– Да, я всё понял! – моментально отчеканил мальчуган.

Хотя юный балбес периодически и вжимал голову в плечи, в глубине души он обожал свою злющую мамочку, ведь прекрасно понимал, что добрее неё никого на свете нет.

– Другое дело, – сдобрился педагогический голос, собираясь удалиться. – Тогда до встречи!

Всё бы ничего, но пока препод важничал, молодая мамочка приметила его мятую рубашку и грязную кромку воротника. Но себя же постаралась успокоить: «Ладно, культура ведь».

. . .

Итак, состоялся первый урок по музыке. Сын вернулся домой и с ходу заявил, что ему понравилось.

– Мам, даже не так скучно, как я думал!
– Да?.. – строгая мамочка подозрительно покосилась в его сторону.
– Хотя, всё-таки скучно. Нет, мам, знаешь, мне не понравилось.
– Что?.. Так понравилось или нет?
– Н-нет…
– А ну-ка марш стирать штаны! И где ты их уже вымазал? И за уроки! Быстро, я сказала, лоботряс, быстро! Музыка ему, видите ли, не понравилась!
– Мам, ты чего?
– Давай, мой дорогой балбес, иди. Видишь, я уставшая и злая? И наведи порядок в своей комнате, пока я всё в окно не выкинула! Ненавижу бардак и не позволю!
– Мам, спокойно! Считай, я уже свалил к хренам!
– Чего ты сказал?!

Озорного подростка сдуло ветром.

. . .

Состоялся второй урок по фортепиано, и на этот раз сын сообщил, что музыка – это круто! И ему теперь точно нравится.

– Правда? – недоверчиво посмотрела мать.
– Зуб даю!
– Поживём – увидим, где окажется твой зуб.

А ещё пару дней спустя случился урок третий, после которого:

– Иди-ка сюда, хулиган, – что-то заподозрив, подозвала мать. – Расскажи мне, как прошло занятие?
– Норм, мам!.. Но… – сын за обе щёки уплетал бутерброд, пытаясь одновременно говорить и глотать.
– Прожуй сначала.
– Угу. Всё, прожевал.
– Что не так, сынок?
– Нет-нет, всё отлично!
– Не ври мне, плохой мальчишка!
– Я не вру. И я не плохой.
– Нет, врёшь, я вижу. Быстро говори правду, негодник, пока по шее тебе не прописала!

И подросток вынужден был кое в чём признаться.

– Мам, наш препод… он очень хороший, но… запах.
– Запах?
– Чуть-чуть. Ну, не совсем чуть-чуть. Всё норм, когда он сидит у себя за столом, но если подходит… а он постоянно подходит так близко – то уже не очень.
– Что не очень?
– Запах. Изо… рта. Сильный такой, аж… Как возьмётся морали читать! Мы хотим ему коробку мятных жвачек подарать.
– Мы?
– С друзьями.
– Ты обзавёлся друзьями?
– Да. Отличные ребята!
– Хорошо, мой мальчик, хорошо… Запах… измятая рубашка, грязный воротник, – тихо сама с собой рассуждала мать.

Чуть за полночь – окончательно обессиленная мамашка легла в кровать, но сон не брал. Разные мысли бежали в её голове: «Несвежее дыхание, одежда… но он же преподаватель. Музыки! И не только. Предмету могут научить другие, но, ведь помимо, любой учитель обязательно привносит в своих учеников что-то ещё и от себя – вежливость, хорошие манеры, чистоплотность, наконец. А здесь?»

Проваливаясь в сон, она настроилась посетить очередное занятие.

. . .

Урок по специальности  – по фортепиано. Мама нового ученика появилась ближе к концу. Преподавателя она застала в самом разгаре учебного процесса. Тот крутился возле её сына, сидевшего за инструментом, громко командовал, подпевал нотам, то фальцетом, то басом, дирижировал руками и отбивал ритм ногами. Заметив появившуюся молодую женщину, преподаватель добавил жару.

«Похоже, пианистическому искусству он действительно обучать умеет. Уже хорошо», – подумала она, здороваясь и уважительно кивая.

И всё бы ничего, но вскоре её нос, привыкший к безупречной свежести одежды, уловил неприятный запах пота.

– До-до, ре-ре, ми!.. Ми! – я говорю! Раз и, два и!.. – препод бросил ещё один взгляд в её сторону: – Пр-х-дите! Садитесь. Ми-ми, ре-ре!.. Как раз собирался вам звонить. Три и, четыре и!.. Играй дальше сам.

Преподаватель оторвался от процесса, повернулся к матери ученика.

– Вы собирались мне звонить?
– Вам.
– Что-то случилось?

По ходу дела она осматривалась по сторонам, оценивая ситуацию вокруг.

– Три и, четыре!.. До-до, ре-ре!.. Ритм! – учитель то и дело вливался в учебный процесс, словно без этого жить не мог.

«А ведь он со мной даже не поздоровался» – про себя отметила молодая женщина.

– Случилось! – отрывисто сказал преподаватель, склонившись и дирижируя над учеником. – Подождите, мы ещё не закончили. И телефон отключите!

«Отключила звук, прежде чем войти, – подумала она, – а вам бы неплохо личное пространство не нарушать даже с ребёнком. Или тем более с ребёнком».

Она присела на свободный стул и совершенно не желала выполнять чьих бы то ни было распоряжений.

– А что всё-таки произошло?
– Минуточку!
– И всё же?!

До прекрасного она порой вредная была!

– Хорошо! Играй дальше, малыш, до-до, ре-ре, ми!.. Итак, ваш ребёнок только начал заниматься и уже принёс плохо выполненное домашнее задание! Так быть не должно! Срочно принять меры!

На этот раз молодая мамочка стерпела, пытаясь привести разумные доводы. 

– Вы извините, но за последние несколько дней у него реально минуты свободной не нашлось. Сделал, как мог.
– Ни у кого нет свободных минут! У меня, между прочим, тоже. Это я так, чтобы вы знали.
– К сожалению, я далека от музыки, не могу помочь.
– Ваш ребёнок!
– Разумеется. Хм, в школе все только и требуют, да так, что учителя сами за голову хватаются. Теперь ещё и вы требуете. Но невозможно же растянуть время. Это я так, чтобы вы знали.
– Не причина! – держался строгим важный препод.

Он продолжил нравоучать, наводя хмурь на фейс, пока мамашка продолжала осматриваться по сторонам. Некое беспокойство начало охватывать её, даже тревога.

– Я вас предупреждал, здесь халтура не пройдёт!
– Да никто и не халтурил, он же только начал.
– Уже третье занятие. Могли бы и вы подключиться! Учебный процесс, скажу я вам…
– Я помню, что такое учебный процесс, уважаемый учитель. Защитилась когда-то.
– Тем более должно быть стыдно.
– Мне?!.. Хорошо, я понимаю, искусство ваше тонкое. Но поймите и вы.
– Музыка, скажу я вам, дело великое! Суровое! Часто даже… опасное! Она требует полной самоотдачи. Полной!

«Странно, – подумала она. – В коридоре встретила таких приятных преподавателей: уважительные, интеллигентные, видно, очень скромные и серьёзные люди. А этот будто выскочка ненормальный. Похоже, как часто и случается, скромным олимпа не видать. Даже профессионалам. Ладно… О, а это что? – На вешалке его плащ? Его?..»

Под наставнические причитания она посмотрела на вертикальную вешалку слева от двери, в то время как в памяти вдруг всплыл случай из прошлого.

 Годы назад один вполне привлекательный молодой человек пытался за ней ухаживать. И у него были шансы на успех, но… но вокруг него всегда творился тотальный бардак. Где бы он ни появился, бардак его преследовал, а часто и опережал.

«О, боже! – воскликнула она однажды, – ну и свинарник!»

Только она ещё не знала, что жених, прежде чем пригласить девушку домой, постарался навести хоть какой-то порядок.

Он был очень одарённым пареньком, в своём деле чуть ли не гений, но в повседневной жизни такого неряху нужно было ещё постараться отыскать. Вокруг него всегда всё выглядело так, как прямо сейчас, в этом классе поверх пианино, за которым сидел её сын – свалка журналов, нот и слой пыли. Хотя над пианино в рамочках висели грамоты и пара красочных плакатов – афиши некогда прошедших концертов районной значимости.

Она снова перевела взгляд на вешалку, на крючок которой был небрежно наброшен плащ с забрызганными грязью полами. Оно вроде и понятно – осень, дожди, слякоть. Но ведь это плащ учителя. Не важно чего именно, главное – учителя. Но никого это здесь не смущало.

Под вешалкой – обувь. Тоже грязная.

Под «до-до, ре-ре, ми», хлопанья и топанья, молодой женщине припомнился иной случай из яркой юности, и другой симпатичный молодой человек. Он ей приглянулся, да и тот был рад за ней приударить. Но внезапно и в нём она разочаровалась. Героиня наша от рождения вспыльчивая, особенно когда видит что-то нехорошее или, по её мнению, вопиющее. А кавалер всегда носил грязную обувь, даже в хорошую погоду. Именно такую обувь она сейчас и наблюдала под вешалкой. Учительскую обувь!

В далёкий вечер потенциальный жених пригласил девушку к себе домой на красивый ужин при свечах, который мог плавно перейти в… – и дальше мог он перейти.

Но никуда ничего не перешло! Как только кавалер разулся, девушка сразу же обулась, прижав к носу платочек, и моментально находя тысячу причин больше никогда с ним не встречаться.

На следующий день кто-то из друзей-подруг в общаге важничал, дескать, она не права – парень-то замечательный, отличник, его фотография на доске почёта, за ним столько девчонок…

«А носки – это такая ерунда! – добавил очередной знаток жизни. – Тем более, что он ещё даже не семейный. Ты, дурочка, подумай хорошенько, такие ребята на дороге не валяются!»

Но девушка неожиданно выпалила: «Спасибо! Вы уж берите его себе и сами наслаждайтесь чёртовыми носками и балдейте от бардака! И поищите ему ту несчастную, которая согласится стать его семейной прислугой!»

В итоге, крутой жених получил хорошего пинка, пока мысли дерзкой молодой особы усилием воли возвращались в данный час и реальность – в класс культуры и музыки. 

Преподаватель расположился за своим столом, и с видом усердной важности что-то строчил в дневнике ученика.

Взгляд молодой женщины теперь сконцентрировался на этом самом столе – свалка не хуже, чем на фортепиано. А в придачу ещё и!..

Она поморщилась! Присмотрелась внимательней, поднялась и подошла.

Крошки?..

Помимо всего, чего ни попади, на столе были крошки!

О, боже, как же это всё ей казалось ужасным! Крошки после еды на столе человека, призванного обучать детей! Но чему он должен их учить? Музыке? – Да. Культуре? – Конечно! Но, может, есть ещё что-то не менее важное, бесконечно ценное, что вместе с ремеслом вкладывается в юные умы?

Но, увы. Этот учитель ежедневно демонстрировал детям собственную неряшливость, крошки на столе, грязную одежду и бардак повсюду, что для него самого – вполне обыденное дело. И малыши всё это фиксируют. А самое ужасное, что они на уровне подсознания впитывают неряшливость прямо с младенчества.

И ладно бы дети, они пока ещё дети, но о чём, чёрт побери, думают их родители? Ведь на каждом углу твердят, что этот учитель – супер! Он настоящий профессионал!

Она, набрав побольше воздуха, уже готова была выпалить всё своё негодование, пока горел запал её плохо сдерживаемого темперамента. Но в этот момент ничего не подозревающий преподаватель вышел из-за стола – в руках дневник, вид смешного министра.

И теперь молодая женщина лицезрела пыльную свалку на широком подоконнике прямо за его спиной. Бардак, который только подоконник и мог сносить – молча.

– Итак, значит!.. – последовал его старт.

Преодолев себя, она не сделала шаг назад, и преподаватель оказался на чрезмерно близком расстоянии. Видимо, понятие личного пространство ему действительно было неизвестно.

– Попрошу не забывать, мои дорогие, вы вправе халтурить, где угодно, но только не в моём классе. Никогда! Надеюсь, я ясно изъясняюсь? Музыка – великое дело!
– Да-да, вы очень ясно изъясняетесь, даже без слов,– ответила она несколько задумчивым тоном, с трудом удерживая себя на месте, едва перенося его неприятный запах изо рта, в то время как сам учитель не придавал этому никакого значения. Он слишком привык быть единственным актёром в собственном театре.

– Вам же не безразлично будущее вашего ребёнка…

Преподаватель отрывисто твердил одно и то же, в то время как дверь в класс отворилась.

Вошла женщина средних лет. Её вид ещё более важен. Как минимум, это директорша или его-её зам – начальственница, одним словом.

Вслед за ней в дверях крайне осторожно появился силуэт хорошо одетого мужчины – папашки обворожительной девочки, очередной маленькой ученицы большого учителя.

Дядечка услужливо кивнул преподавателю, продолжавшему трещать на публику: «Мы обязаны заботиться о будущем наших детей! И музыка!..»

Молодая женщина посмотрела на вошедших, отметила, сколько же покорности было в том мужчине – отце красивой девочки. Вот он ещё раз чуть ли не поклонился, и боязливо присел на самый крайний стул возле двери. Сколько смирения, в какой-то степени даже самоуничижительности присутствовало в каждом жесте этого милого дядечки, в его постоянно извиняющемся взгляде. Даже приличный костюм шёл в полный разрез с его манерой держаться.

Наблюдая всё это, она никак не могла понять, почему её публично отчитывают и за что ей-то должно быть стыдно? Но ещё больше возмущало иное.

Как, по каким таким причинам этот человек, мужчина в костюме, таков? Почему весьма представительный человек способен настолько слепо поклоняться, едва ли не унижаться перед преподавателем? Только потому, что на этом преподавателе есть лейбл «Я – преподаватель»? Но это всего лишь лейбл! Ярлык, который может и должен означать иное: будьте бдительны, потому как всякий лейбл требует подтверждения на достоверность. 

Со стороны могло казаться, что молодая женщина стояла совершенно растерянной. Но это было обманчивым восприятием. Внутри неё всё нарастала и приближалась к точке кипения буря негодования.

Реально же растерянным и взволнованным стоял возле пианино её сын. Только он один прекрасно понимал, что вот-вот произойдёт. Он ясно видел, насколько мама не в себе, и чем это грозит всем остальным. В такие моменты он её очень боялся, но ещё больше обожал именно в эти минуты.

А у неё вдруг мелькнула мысль: может, лучше ничего не предпринимать? Но эта мысль оказалась слишком слабой для её характера.

Преподаватель, немного уставший от череды собственных перформансов, снял пиджак, и теперь мама ученика могла от души насладиться ароматом его редко стираемой рубашки, глаз же вновь уловил грязный воротник.

Директорша, или его-её заместитель, сообщила что-то важное по поводу предстоящего концерта, подчеркнув, что на учеников данного класса главная надежда – они гордость школы и целого района.

Услышав столь лестные слова, учитель аж голову задрал. 

Хороший мужчинка в костюмчике, заслышав, что его дочурка тоже выступает, привстал в благодарностях.

Озвездлённый препод, скосив очи на молодую дамочку, чем-то, видите ли, недовольную, моментально вспомнил, что он вообще-то в центре сцены.

– Ну?.. Надеюсь, теперь вы понимаете всю ответственность? Это всё очень серьёзно, уж вы мне поверьте!
– Не беспокойтесь. Я очень хорошо всё начинаю понимать.
– Прекрасно! Тогда вот вам домашнее задание. И не только для вашего сына. И чтобы я здесь больше не занимался тем, что вы обязаны выполнять дома. Уж будьте любезны. Всё, можете идти. До свидания!

Он протянул ей дневник, в его голосе открыто звучали нотки надменного превосходства.

«Как же вы все командовать-то любите, чёрт бы вас побрал, учителя жизни, мать вашу, раз-туда-то!» – примерно так неслось в голове молодой женщины, когда она почувствовала, что всё – теперь точно просто так не уйдёт.

– Себе оставьте! – бросила она громко преподавателю, быстро пошарив в сумочке.

Среди элементов косметики, флакончика духов и прочей женской надобности, она нащупала пачку мятных жвачек для непредвиденных нужд.

Чрезмерное напряжение повисло в воздухе.

– Вот! Это вам, великий вы наш!

Швырнув на стол дневник, молодая женщина с силой припечатала сверху упаковкой жевательных резинок. Сердце колотилось, в руках дрожь, по спине мороз, но останавливаться было поздно.

– Что?! – в районе третьей октавы взвизгнул внезапно контуженный учитель.
– Советую воспользоваться, отличная вещь! Вы уж мне поверьте!

Мёртвая тишина воцарилась в классе преподавания музыкально бескультурных дисциплин.

Великий стоял в оцепенении в центре сцены и всеобщего внимания. Его лик наполнился предательской багровостью, в глазах запылала вселенская обида.

В этот момент молодая женщина вдруг посмотрела на него как на жестоко поверженного, и уже готова была начать извиняться. Но её порыв был упреждён его предельно циничным взором, пылающим надменностью.

Забирая сына, чьи перепуганные глазки носились по орбитальным кривым, она взяла уверенный курс на выход.

– Секундочку! – дорогу преградила сердитая начальственница. – А отдаёте ли вы себе, милочка, отчёт, с кем так разговариваете?

– А вы? – молодая женщина резко парировала. – Вы все здесь себе хоть в чём-то отчёт отдаёте?

Отважная мамашка готова была идти до конца и напролом, несмотря ни на какую внутреннюю дрожь.

Но и начальственница не желала отступать, значительно теряя в приличности внешнего вида.

– Вы!.. Да будет вам известно, милочка, что этого человека почитают даже там! Наверху! В консерваториях! – в глазах директрисы или зама читалось страстное желание унизить миловидную нахалку.

«Тебе бы вес немного сбросить да совесть обрести», – мелькнула мысль в голове рассерженной мамашки, но, пересилив себя, она промолчала.

– Так оно и есть, совершенная правда, – кряхтя и шмыгая носом, пробормотал хорошенький мужчинка в костюме, пока его очаровательная дочурка водила глазками, не понимая, что здесь происходит. От волнения её папашка снова со стула приподнялся. – Нашего учителя там очень уважают. Д-да, оч-нь!..

Да-да, память молодой женщины зачем-то снова на космической скорости выдала картинку прошлого.

Когда-то, на последнем курсе университета, где она обучалась нужным наукам и бестолковым дисциплинам, в неё влюбился один молодой человек. Он чем-то походил на этого скромного мужчину. Паренёк тот был действительно хорошим: умный, носки у него всегда чистые, обувь – что надо, рубашки отглажены, дома порядок – загляденье! Просто идеальный кандидат на роль мужа и отца уже в скором будущем.

Но как бы ни было обидно, в жизни этот молодой человек оставался совершенно безвольным. Стоило ему увидеть перед собой лейбл «Начальник» или «Учитель», как этого становилось достаточно, чтобы он начинал преклоняться. Перед лейблом! Разве ж это мужчина? Разве он годится в мужья? А в отцы? Он даже в преподаватели пения в школе с преступно-спортивным уклоном не сойдёт – детки уроют.

И так ей тогда больно стало, ведь подпустила уже слишком близко, а он… он так и оставался слеп и слаб перед всяким ярлыком.

На его неуверенное предложение руки и слишком мягкого сердца, она, стиснув зубы, ответила жестким отказом. И улетела в глубокую депрессию, ночи напролёт проревев в подушку.

После ей счастье всё же улыбнулось. Встретился неплохой мужчина – появился сын. Но дальше жизнь расставила всё и вся по норам(!) бытия, чтобы не расслаблялась девушка – муж ушёл к другой. К той, которая, если надо, стерпит всё и позволит лишнего.

И вот сейчас, милая мамочка, красивая и своенравная молодая женщина, стояла в центре класса и созерцала доброго мужчинку в костюме. Как же он похож на того замечательного парня из её юности. Такой же опрятный и во всём аккуратный, но совершенно бесхребетный.

«Зато он прекрасный отец!» – будто кто-то ей в эти секунды нашептал.
«Да, конечно, – согласилась она, но и здесь не тут-то было: – Нет! Он – глупец добряк-отец! Подстраховала бы только жизнь судьбу его ребёнка!»

Напряжённая тишина, что повисла в ауре вокруг, длилась не более нескольких секунд, но достаточно, чтобы память успела воспроизвести эти моменты прошлого в светлой голове красивой женщины. По-настоящему, красивой, что, как правило, личного счастья не прибавляет. Зато урезать может – родная мама, не горюй!

В класс на шум заглянули ещё некто из покорных, чьё любопытство перекрывало им смиренный путь назад – они замерли на месте.

Тем временем молодая женщина перевела взгляд на злобное сопение начальственной особы. Поддакивал в такт и мужичок в костюме, весь добрый-добрый, прямо как тесто на дрожжах:

– Нехорошо, ой как же это всё нехорошо…

Но почему-то его поддакивание только усилило бурю её внутреннего негодования – женского и человеческого.

Мягко начала она свою атаку, но стремительно:

– Сынок, нечему здесь учиться.
– Мам?.. – поднял мальчишка преданные глазки.
– В этих стенах ничему хорошему тебе не научат, – с каждой фразой её тон становился жестче.

– Послушайте!.. – наконец пришёл в себя после «контузии» великий.

– Да как вы смеете?! – снова ринулась в бой начальственница, раздувая ноздри как ядовитая лиственница, пусть и не может быть последняя по природе таковой.

Но молодая особа, как дикая кошка, которую допекли, уже громила всех наперерез:

– Чему детей здесь обучаете, господа важные персоны?! Музыке и культуре? Сильно сомневаюсь! Или свинству, мать туда-то всю эту вашу богадельню!

– Вы!!.. – взвыли великий и начальственница хором в диссонанс.

– Да, я! Музыке можно обучиться и в другом месте или не научиться вовсе. А как через несколько лет вот от этого бардака детей отучите? – она бросила суровый взор в сторону преподавательского стола. – Благодаря вам, они уже сейчас всё это воспринимают нормой, а через пару лет впитают навсегда! Что смотрите, великий учитель? Значит, позорить меня способны, так и я вас скажу, что рубашку всё же лучше стирать! Зубы после еды чистить да крошки со стола убирать! Дети ведь смотрят!

Начальственнице, которой так и не удалось перебить молодую нахалку, ничего не оставалось, как указать перстом на дверь и застыть в указательной позе, собственной массой загромождая выход по прямой.

– Ай-ай-ай… – сопел хороший мужичонка в костюме.

Молодая женщина приблизилась к широкой фигуре директорши или зама.

– ?!..

Та инстинктивно сделала шаг назад.

– Идём, сынок! – сказала Мать. – Запомни этот урок. Надеюсь, ты многому сегодня научился.


К финалу

Они брели по тропинкам небольшого сквера. Недавно прекратился дождик, на небе вечерние солнечные лучи одерживали свои маленькие победы, прорывая непомерно разросшиеся тучи. Здесь же, внизу, внутри сквера, тёпло-жёлтые фонарики подсветили влажную дымку, создавая уют особой атмосферы.

Молодая женщина, утопая в водовороте мыслей, осторожно присела на край лавочки. Молчаливая и уставшая, мирная и с виду совершенная тихоня.

Порылась в сумочке, что-то там отыскала, но вдруг замерла. Посмотрела на сына, который стоял рядом. От впечатлений у него всё внутри свербело. Эх, вот бы друзьям поскорее рассказать, какая… какая!.. Мама у него!

А эта самая мама и сейчас решила идти привычным для себя путём – уж какая есть. Злюка – одним словом.

И не только…

– Мам, ты куришь? – вытаращил глаза сынишка.
– Да, сынок, иногда. Извини, прятаться не хочу. Но если ты начнёшь, даже не представляешь, что я с тобой сделаю! Понял?
– Ой, мам, не буду. Я тебя боюсь.
– Начнёшь, – махнула та рукой. – Однажды точно попробуешь, чего себе-то врать. Только не прячься, даже если совсем страшно станет, что я тебя так!.. А я ведь стану, сынок. Ладно, пора бы нам назад домой. Нет, не назад. Вперед. Всегда только вперед, понял?
– Угу. Мам, за тобой – куда угодно!
– Вот сейчас придём, и если я увижу бардак в твоей комнате!..
– Нет! Не надо… сразу в мою комнату.
– Хм.

Она поднялась, аккуратно затушила наполовину недокуренную сигарету, достала из сумочки влажную салфетку и что-то освежающее уже едва заметно жевала.

– Ну, как я выгляжу, сынок?
– Классно, мам! Ты – просто нечто! Супер! Мечта! Уж можешь мне поверить.
– Че-го?.. Ладно, верю. Пошли!

Она сделала несколько шагов вперёд, размышляя вслух:
– И куда бы мне тебя теперь пристроить, балбес ты мой? Где ещё что-то бестолковое найти? Или хотя бы не слишком вредное?

Она пошла неспешно дальше, пока сын стоял и восхищённо наблюдал за своей красивой мамой, которая самая-самая, и не только сейчас. Впервые он так созерцал её строгую стройность, привлекательность и ухоженность, женственную грацию в каждом шаге и непреклонность характера в каждом слове. И ему казалось… Нет, он был совершенно уверен, что не существует в целом мире женщины краше, чем его Мама! – сын взрослел.

Очень много красивых женщин, – будто сами куда-то неслись его мысли, – но невозможно представить, что все они разом смогли бы сравниться с ней одной. Этого просто не может быть! Значит, она – самая лучшая. Значит, ей повезёт.

– Ну и чего ты там застрял? – обернувшись, строго спросила мать. – Сынок, ради всего святого, идём, я устала.

Но мальчишка, словно на мгновение превратившись во взрослого мужчину, неожиданно заявил, негромко, но уверенно:

– Мам, тебе повезёт.

Едва заметно дрогнули краешки губ, внезапно проснувшийся в груди вулкан нещадно затеребил женское сердце.

. . .

Ей повезёт! Вне всяких сомнений так произойдёт, ведь она слишком стоила того, чтобы вышло именно так, как и обязательно случится.

А мы об этом как-нибудь продолжим, если у неё, у них всё хорошо пойдёт.

------
КОНЕЦ
------

--------------
Страница рассказа на авторском сайте:
https://alexeypavlov.ru/mamashkin-urok