Мой сын убийца

Мой сын – убийца.
Как мне теперь с этим жить? Именно мне, потому что ни Денис, ни моя жена этим ужасным обстоятельством не озабочены. Они заняты лишь тем, чтобы избежать наказания. Как всегда, как всю жизнь.
Да, это не преднамеренное убийство. Сын ехал на автомобиле, который я ему купил в подарок на окончание вуза. И сбил прохожего на полной скорости, даже не успел притормозить. Конечно, реакция после спиртного у него была не та. Не садись за руль после алкоголя, дурак! Но он сел. И человек погиб. Два месяца назад случилась эта трагедия, а я до сих пор как пришибленный. Всё валится из рук, на работе не я, а моя тень – говорю что-то, отвечаю на вопросы, а сам думаю, думаю.
Мне кажется, в любых обстоятельствах нужно вести себя так, чтобы не потерять самоуважения. Я и коллегам, и родным всегда говорил:
– Надо себя если не любить, то уважать. Ведь в конце, на какой-то самой последней ступени ты обязательно останешься наедине с самим собой. Ну а что за удовольствие быть наедине с тем, кого не уважаешь?
Конечно, говорил так в шутку. Но в каждой шутке есть сами знаете что. И я действительно так считал, и даже старался так жить. Только, похоже, мало кто со мной соглашался. Подчиненные, само собой, кивали, коллеги посмеивались и советовали расслабиться. Начальство меня вообще не слушало: хорошо я работаю – ну и ладно.
У нас, в исполкоме областного центра, где я служу, белых ворон не любят. Только благодаря отцу я попал в номенклатуру, не было воли сопротивляться – и вот, полжизни работаю чиновником, хотя и ощущаю себя чужим среди них. Почему меня до сих пор не выдавили из системы? Наверняка держат про запас, на случай серьезных проколов, на роль козла отпущения. Ну и пусть, я не боюсь. Это они все дрожат и держатся за свои должности, а я нет.
Трагедия с преступлением сына сделала меня изгоем не только на службе. В первую очередь в семье. Вначале жена была уверена, что я поступлю, как поступает большинство сильных мира сего: договорюсь с кем надо, и следствие спустят на тормозах. Из дела «исчезнет» справка об уровне алкоголя в крови и тому подобное.
– Ты договорился, чтобы Денечку отпустили? – спросила Алла.
– Нет.
– Что?!
– Нашкодил, так пусть отвечает.
Жена устроила истерику: ему, дескать, не место в тюрьме, он же не простой человек, а сын работника исполкома! И какой я после этого отец, и все такое. Мне больно было это слушать, я сказал:
– А ты подумала о матери этого парня, который теперь лежит в морге? Это несправедливо.
Алла схватилась за голову.
– Плевать мне на других! Ты норовишь делать добро всем встречным-поперечным, а какой ценой? За наш счет! Он не может терпеть несправедливости, видите ли! Но ведь весь мир устроен несправедливо!
У нее раздувались ноздри, она уже не могла остановиться. Я не отвечал.
– Добро не бывает безнаказанным! Нельзя нарушать порядок вещей, перекраивать его, как тебе хочется только потому, что ты не можешь видеть несправедливости! Кем ты себя вообразил? Ты же убьешь нашего сына!
Я никогда не видел свою жену в таком состоянии.
А потом ко мне приходил следователь по делу Дениса.
– Ведите дело максимально объективно, – сказал я.
– Но почему? – спросил он с любопытством. – Тем более, если есть возможность отмазать родственника.
– У вас дети есть?
– Ну, есть.
– Тогда скажите: как мне сына учить? Как воспитывать?
– Так вроде поздно уже.
– Вот именно. В детстве его мать от всего оберегала, вот и вырос без тормозов. А боль нужна, чтобы понять: пальцы в розетку совать нельзя. И людей убивать нельзя. Чтобы стать взрослым, надо за себя отвечать.
Он ушел со странным выражением лица. Жена переехала к маме, на работе на меня смотрели косо. Да, мне жаль Дениса, но я ничего не могу с собой поделать: не хочу врать и изворачиваться. И не могу, просто физически. Так и сказал своему начальнику, когда он меня вызвал поговорить по душам.
– Андрей, так нельзя. Ты противопоставляешь себя нам всем.
– Вы же меня знаете. Я всю жизнь следовал своим принципам: жить честно. Не отступал от трудностей, достигал поставленных целей.
– И что?
– А наши люди ненавидят чиновников всех рангов, считают нас взяточниками, хотя я даже копейки не брал в своей жизни.
Начальник вздохнул.
– Я патриот своей страны и считаю, что если мы хотим навести порядок, то каждый должен начать с себя. Вот я и начинаю с себя.
– Я тебя насквозь вижу, – буркнул он. – Хочешь чистеньким остаться. Ты сам тоже нас не любишь. Но мы нужны, без нас не обойтись! Думаешь, мы жестоки? Думаете, вы, умные да справедливые, смогли бы управлять страной? Да вас тут же растерзают эти, кому вы сочувствуете!
Бесполезный разговор, можно не отвечать. Я давно знаю цену нашей бюрократической системе. Когда был молод и глуп, надеялся ее улучшить, теперь понимаю: вся система существует лишь для того, чтобы мешать людям. А помогать только себе.
Вчера был суд. До последнего Алла смотрела на меня с надеждой, хотя и знала, как я упрям – если что сказал, то так и сделаю. Сын тоже поглядывал исподлобья со своего места, он до конца не верил, что я поступлю, как пообещал. Возле здания суда толпились какие-то молодые люди, друзья погибшего – они держали плакаты. Родственники сидели в зале, смотрели на меня и Дениса с ненавистью.
– Даже те, кому ты помогаешь, тебе не верят, – со злобой прошипела жена в перерыве. – Посмотри на их лица. Видишь, для кого ты стараешься?!
– Я стараюсь для Дениса. И для себя, – ответил я и отошел от нее.
Наконец, эта пытка закончилась, огласили приговор: три года в колонии общего режима. Не знаю, почему такой маленький срок, наверное, все-таки учли, кто отец подсудимого. Но я вздохнул с облегчением.
Когда конвой уводил моего сына, он крикнул мне на весь зал:
– Ненавижу тебя! Я отомщу!
Теперь меня ненавидят не только сын и жена, но и коллеги. Они просто не понимают, почему я ничего не предпринял, чтобы спасти Дениса. Своим поступком я, как говорится, вывел себя за скобки. Семье конец, карьере, кажется, тоже. Но я и сам решил уйти. Пытаться улучшить систему наивно.
Лучше сбежать, пока она меня попросту не сожрала.

октябрь 2016