Рецензия на сказки Анны Рошаль

Рецензия на сборник «Философские сказки» Анны Рошаль.
                (… как всем нам хочется немного чудес на этом свете).
Радикальное изменение в природе художественного творчества на рубеже XX и XXI веков привело к появлению новых художественных систем и всевозможных функциональных практик, как-то: соц-арт, концептуализм, структурализм, так называемые течения «новой искренности», метареализм, трансметареализм, «неосентиментализм», «преображенный реализм», «новый реализм», экзистенциализм, постмодернизм и другие. Последнее из социо-культурных парадигм в более широком контексте – универсальное переживание названного исторического периода в русской (а в отдельных случаях также и в инонациональной) прозе получило название новейшей постмо-дернистской литературы.
Поистине можно бесконечно поражаться тому, сколько появилось (так и просится на язык внелитературное «развелось») разных «…измов», отличие между которыми порою сугубо формальное. И ещё одна запоздалая реакция некоторых современных критиков на эти течения и направления. Произведения запрещают читать детям (табу на детскую психологию), а для взрослых есть определённый круг почитателей. (И за примерами далеко ходить не надо: «чёрный» юмор В. Сорокина признаёт небольшая часть поклонников) и т.д. И среди множества перечисленного в русской литературе словно затерялся жанр «Философских сказок», который по своей специфике может удовлетворить взыскательные вкусы вдумчивого и проницательного читателя, с одной стороны, полёт детской фантазии – с другой.   
«Философские сказки» как жанр – это такая своеобразная форма отображения мироздания, при которой на основе реальных представлений воссоздаётся на первый взгляд сказочная картина нашей Планеты. Но всё не так просто: правильнее сказать, выстраивается логически не совместимая с обычной сказкой картина мира. Вот такую необычную картину рисует перед нами Анна Рошаль – яркая микромодель «маленькой Вселенной», в который действующие лица – люди, животные или иные предметы нематериального мира – некий прообраз сказочного принца Сент Экзюпери.
Просим прощения за тавтологию, но, как говорится, «начнём с начала». В необыкновенную фантастическую обстановку нас вводит первая же сказка о машине марки «Форд». Мы не станем здесь и в дальнейшем «переписывать» или подробно пересказывать текст; он перед Вами, уважаемый читатель настоящей рецензии. Надеемся лишь, что Вы станете поклонником творчества Анны Рошаль. Суть философии – в парадоксальном мышлении автора и её персонажей, в метаморфозах с людьми или предметами, сопряжении, казалось бы, абсолютно несовместимых фактов. Сказочный герой выбирает машину для поездки, но не может постичь сущность внутренних противоречий в словах арендаторов, продавцов или рекламодателей («Или форд старый, или он – новый»). Но как же иначе: разве может быть в таком вопросе середина – вопрошают герой и автор одновременно?
Опережая события и наши собственные мысли, отметим, что Анна Рошаль вообще очень любит парадоксы, задавать загадки, которые требуют рассекречивания со стороны читателей (детей и взрослых в зависимости от уровня их IQ и поставленной автором задачи). Следующую парадоксальную по сути своей фразу «Это не то, что было, но то, что есть сейчас» взрослые, вероятно, истолкуют, как разрыв в пространстве и времени. Писательница хорошо знает, что время – субстанция неровная; время нелинейно, стихийно, в определённых точках или кадрах могут одновременно сойтись прошлое и настоящее. Читаем первую сказку и невольно ощущаем атмосферу, в которую нас когда-то погрузил Стивенг Кинг в сказочно-фантастической киноповести «Путешествие во времени. Лонгольеры». Вспоминаем: там тоже герои познали, что «провалились в ничто», в «чёрную дыру» пространства. Их настоящее – это «не то, что было». А фантастические существа, увы, «есть и сейчас».
Так, возможно, в не очень чётких границах места и времени будет рассуждать взрослый читатель Анны Рошаль. Герой не может понять, где же всё-таки его машина, а персонал то появляется, то исчезает. Люди приходят «ниоткуда» и пропадают в «никуда». Но прелесть сказочного повествования от этого вовсе не теряется. Ведь есть ещё и детский мир. Ему импонирует своеобразная «одиссея» героя, его передвижения, удивления, вопросы да расспросы. Куда же делась настоящая машина? – спросит продвинутый современный ребёнок. Он-то более всего жаждет чудес. И вот характерный конец сказки: «Ему впервые в жизни искренне захотелось поверить в маленькие чудеса на свете». Обновлённая и красивая машина всё же существует. Открой дверцу – и шагни в новый сказочный мир.
Но не только парадоксы и загадки волнуют Анну Рошаль. Иногда в процессе поисков героем овладевает чувство чего-то таинственного, непознанного. «Прикосновение к какой-то непознанной тайне» – конёк рецензируемой нами работы. С этой целью автор активно использует различные художественные средства, как-то: гротеск, ключевые символы, знаки. Сюжетные же конструкции в целом выражают его миросозерцание глазами ребёнка и взрослого человека. Это может быть растение или животное. Не суть важно. Главное, мир «фэнтези» дарит людям жизнь и всё, что объемлет это понятие: теплоту, ласку, добро, любовь… И ещё хочется добавить, что они «лечат» детские и взрослые души. Недаром ведь отдельный цикл носит название «Сказки терапевтические». Благо, пишет сказки женщина, и эти человеческие чувства близки ей не только в жанровом отношении, но и по гендерной природе своей. Вот такое чувство и дарит, к примеру, цветок (одноименная сказка № 2). И вновь взрослые и дети тянутся к чуду. Хочется непременно вдыхать аромат распустившихся бутонов. И «впервые в жизни ему (герою) не хотелось никуда спешить». Верно. От чуда не уходят, к нему всегда стремятся вне возрастных цензов.
А порою персонаж отправляется в путь ради достижения какой-то конкретной цели, поставленной перед ним. В этом путешествии ему нередко приходят на помощь разные магические силы. Иногда он и сам обладает сказочным, точнее, сверхъестественным даром. Анна Рошаль чаще всего переносит свои действия в параллельный мир. Такова сказка № 3 о человеке, в самом раннем детстве заключённым в коробочку. Именно в нём, узком и тесном кубе, происходит перемещение во времени и пространстве. Реальность и ирреальность причудливо смешиваются, словно химические реактивы, сверкая яркими гранями параллельных миров. Герой выходит на свободу в тот миг, когда «разбивается стена между реальностью и коробкой». Но, спрашивается, а получил ли он вожделенную свободу? Оказывается, она хуже плена, ведь персонаж уже давно привык к замкнутому пространству. «Грань между светом и тенью тонкая», и свет юнец принимает за тьму. Парадоксальная философия: на свету ты становишься совсем один, и жизнь тебе не мила. Ждёшь ночи, как желанного просветления в душе. С нечто подобным мы сталкивались в романтизме В. Гюго («Человек, который смеётся»), когда в результате жестокой вивисекции привыкаешь к разорванным до безобразия уголкам рта. Так герой, уйдя от естественного ощущения клаустрофобии, привык жить в замкнутом пространстве ночи.
Однако не надо думать, что работа Рошаль – это пессимизм и уж тем более напоминает нам опытный образец сюрреализма. Разумеется, нет, ведь в конечном итоге это всё-таки сказки. Хотя и с серьёзным философским подтекстом. Скажем так: каждый привыкает к своему миру. Строго и объективно рассуждая, по нынешней словарной терминологии, это так называемый «турбореализм», понятие, которое предполагает создание особой смысловой реальности в двух мирах, где автор как бы скрыт, не «обнародует» все варианты реальности, а путём перевода своего повествования в жанр сказки, демонстрирует необычную метафору современности. Проще говоря, представленные философские сказки – это проекция событий в день сегодняшний. Перемещая своих героев по разным смысловым уровням сказочной реальности, автор показывает и разные формы их нравственного развития. В свою очередь ирреальные ситуации, согласно законам этого жанра, только лишний раз заставляют читателя задуматься над происходящим.
Быть может, с определённой литературной натяжкой, но можно сделать вывод о том, что некоторые сказки Анны Рошаль напоминают философию Горького. «Рождённый ползать – летать не может». Если принимать во внимание ход мыслей героя сказки № 3, то станет ясным: при трансформации некоторого сюжета на современную художественную литературу не следует замыкаться в своём тесном (коробочка) экзистенциальном мирке (пещера Ужа), а познавать более широкий мир вне его.
Вероятно, есть и прямая отсылка к Горькому. Честное и преданное служение людям читается в строках сказки под № 4. Белый Дельфин напомнил нам гордого Сокола, познавшего радость жизнь в том, что «служил людям». Вся философия Ангела (сказка № 6) сводится к знаменитому возгласу Данко: «Что я сделаю для людей!». Послушайте у А. Рошаль: «Любовь – самое великое деяние на земле и на небе, если твоё сердце успокоится, дерзай!» Или: «… он будет отныне и вовеки веков знать, что я есть, и я люблю его».
Примечательно, что в самых разнообразных сказочных формах почти все персонажи тянутся к добру и свету. Во всяком случае, многие хотят подражать лучшему. На таких примерах можно, нам думается, воспитывать и детей. Души хотят обрести покой; Дельфин – делать добрые дела, получая от этого радость; Амёба из сказки № 5 (не случаен образ бесхребетного, беспозвоночного, почти безмозглого существа) «хочет обрести что-то, что позволит ей быть самой собой, а значит быть живой и очеловечиться» и т.д.
И, пожалуй, последнее. Есть в мировой художественной практике сочинения, которые расцвечены светом. Другим – цветом. «Философские сказки» Рошаль, на наш взгляд, расцвечены цветом, светом, и …любовью. Как же мы все порою ждём от любви, света и добра чуда, тех счастливых моментов в жизни, когда вслед за Лопе де Вега («Собака на сене») воскликнешь: «Стой, счастье! Как говорит Теодоро». Все «опусы» автора – это ощущение радости земного бытия, «прикосновение к мигу вечности» (Низами Гянджеви). Всё это подарено нами пером Анны Рошаль с помощью возрождения жанра, прямо и честно признаемся, несправедливо позабытого в современной русской художественной литературе.