Перекур. Глава 1

Когда зазвонил телефон, Демид лежал на тахте и смотрел в окно. Бездумно следил за тем, как темнеют пустые серые небеса и сгущаются сумерки. Приятная дремота почти овладела им, но отвратительно резкий звонок прогнал её.

Демид зевнул и неохотно поднялся. Подошёл к столу, снял трубку с допотопного аппарата и буркнул:

- Да.

В ответ раздался тихий, но встревоженный голос Вики:

- Это я! Мы с Ирмой поссорились, и её отец вытолкал меня! Не только из квартиры! Из дома!

Демид крепче сжал трубку, ветхая пластмасса жалобно затрещала.

- Где ты теперь? – спросил он.

- В будке таксофона возле… Возле восемнадцатого дома на проспекте Гагарина! – Вика заплакала. – Я даже не подозревала, что Ирма такая! И я… видела Колясочников!

- Попробуй снова поговорить с ней, - сказал Демид.

- Пробовала! По домофону и по телефону!

- И как?

- Никак! – всхлипнула Вика. – Никто не ответил!

Демид опять посмотрел в окно. Ему показалось, что небо, словно брюхо неведомого титанического чудища, опускается на крыши безмолвного города, не спешившего зажигать свои огни.

- Помоги мне! – попросила Вика. – Курильщики ведь не каждую ночь сидят на лестнице! А я… Сама я не справлюсь! Обязательно заблужусь, и Колясочники поймают меня!

- Ты… дождись утра в будке, - проговорил Демид. – Если не шуметь и…

- Не могу! – перебила Вика. – Таксофон звонил дважды! И так громко! Так громко! Скорее всего, звонят Колясочникам! Кто ещё будет пользоваться таксофонами ночью?! Но больше мне спрятаться негде! Всё, кроме телефонных будок, наглухо закрыто!

Наморщив лоб, Демид с минуту молчал. Потом кивнул и сказал:

- Хорошо. Постараюсь придти.

Он повесил трубку, упёрся руками в стол и сгорбился.

Близкие люди вечно терзали Демида самыми разными, зачастую неожиданными способами. Они готовы были умереть за него в любой момент, но при этом без особых причин отравляли ему существование. Они то и дело вызывали в нём жалость и гнетущую тревогу за них, а затем откровенно гадили ему в душу. Сегодня умоляли пожертвовать ради них заветной мечтой, а назавтра закатывали омерзительный позорный скандал, упрекая Демида в никчёмности. В итоге выходило, что лишь он виноват в бедах, регулярно обрушивающихся на них…

Поэтому Демид всегда хотел быть один. Хотел, но у него не получалось. Он постоянно был с кем-нибудь. Как правило с женщиной.

Почему? Зачем?

Демид не понимал. Но иногда думал, что это некое несокрушимое проклятие.

И вот уже полгода он жил с Викой…

- Проклятие… - прошептал Демид и обвёл взглядом спальню. Блеклые обои в цветочек отклеились во многих местах. Полосатые жёлто-белые шторы пачкались о пыльные батареи. Из центра потолка, будто усы огромного насекомого, торчали оголённые медные провода. Узкая полка под мутным настенным зеркалом была занята косметикой. На спинке стула сохло выцветшее полотенце. На дверных ручках шкафа висели два платья: красное и чёрное. Ещё одно, зелёное, валялось на потёртом паркетном полу.

- Проклятье, - повторил Демид и взял со стола наручные часы. Детские, золотистые, с розовыми пластмассовыми ремешками. На круглом белом циферблате был изображён диснеевский Винни Пух, запустивший лапу в пузатый горшок.

Часы давно не работали, но Вика любила их и редко снимала. Перед сном, лёжа в постели, она подолгу любовалась рисунком. Говорила, что её интересует не время, а то, сколько в горшке осталось мёда и остался ли вообще.

Плохо, что, идя к подруге, Вика забыла часы. Плохой знак.

У Демида заныло в груди. Встряхнувшись, он прошагал в переднюю. По пути сунул часы в боковой карман штанов.

- Да, мёд есть, – пробормотал Демид и сдёрнул с вешалки чёрную джинсовую куртку. Надел её и кроссовки того же цвета. Открыл входную дверь. Петли противно заскрипели. Он вновь и вновь смазывал их, но всё без толку.


* * *

Лестничную площадку освещала тусклая лампочка, угнездившаяся в расколотом стенном плафоне. В её абсолютно целой грушевидной колбе не было нити накаливания, штенгеля и прочих внутренних деталей. Их заменял тлеющий, но не дымящий сигаретный окурок. Такие светильники днём и ночью горели на всех этажах, за исключением трёх первых. И окурки в лампочках не истлевали, не превращались в пепел.

Белая краска стен посерела, потрескалась и лупилась, обнажая бурую штукатурку. Мел на отсыревшем потолке тоже лишился белизны. В углах чернела плесень. Только жёлтый мрамор пола до сих пор выглядел достойно, хоть и был посыпан пеплом.

Окно заложили красными кирпичами. Над ним висела синяя табличка с ядовито-зелёной надписью: ВЫХОД.

Остановившись посреди площадки, Демид прислушался и принюхался. Тишина царила гробовая. Как обычно пахло табаком, но дыма, к счастью, не наблюдалось.

Демид сделал шаг и снова застыл, вперившись в западную стену с чёрным числом 60. В ней должны были быть лифтовые двери. Но их почему-то не было, как и самого лифта. Не было изначально. Шахты, наверное, тоже не имелось. И Демид не переставал удивляться, что подобное возможно в шестидесятиэтажном доме. Рука так и тянулась к несуществующей кнопке. Пальцы жаждали нажать её и вызвать кабину, которая легко и быстро доставила бы своего пассажира к настоящему выходу из небоскрёба. Легко, быстро, а главное – мимо Курильщиков, нередко устраивавших на лестнице ночные посиделки.

Демид посмотрел на марш, ведущий к чердачной двери. Она и последние ступени таились во тьме. Считалось, что Курильщики приходят оттуда. С чердака. Или с крыши. А на улицах никто их никогда не видел. Да и в других зданиях вроде бы тоже.

Глубоко вздохнув, Демид стал медленно спускаться по лестнице. К перилам не притрагивался. Будучи деревянными, они иструхлявели, некоторые покосились и на всех алели непонятные письмена, вырезанные Курильщиками.

Когда Демид поселился в этом небоскрёбе, его предупредили, что перила не предназначены для людей. Если прикоснёшься к ним, то потеряешь контроль над собой и против воли пойдёшь на чердак. Никто не сможет удержать тебя, и ты не возвратишься.

Пепла на маршах было немерено. Потревоженный ногами, он порошил кроссовки. Едва различимо шуршал.

Демиду вспомнилось, как в детстве, в родной девятиэтажке он часто спускался по лестнице бегом, лихо перепрыгивая через три-четыре ступени. Тогда он воображал себя Джекки Чаном, черепашкой-ниндзя или ещё каким-нибудь супергероем. Так же делали Демидовы друзья. И Пашка с восьмого этажа, однажды сломал себе ногу. Перелом был жуткий, открытый, и на ступенях долго бурели кровавые пятна, въевшиеся в пористый бетон. Прыгая через них, Демид чувствовал себя более крутым, более суперским, нежели раньше.

«Эх, воскресить бы сейчас это чувство», - с тоской подумал он, ощущая, как страх сдавливает внутренности.

Сойдя на межэтажную площадку, Демид глянул налево. Там был закуток с дверцей мусоропровода в грязной стене. Настолько грязной, будто её изо дня в день обливали помоями.

Свет лампочки не попадал в закуток. Его освещал «джинн», стоявший в углу. «Джиннами» обитатели дома называли водочные бутылки, заполненные прозрачной жёлтой жидкостью. В каждой из них плавали шесть или восемь тлеющих сигаретных окурков, обвитых струйками сизого дыма. Этикеток на бутылках не было, а пробки покрывала сажа.

«Джинны», естественно, принадлежали Курильщикам, которые десятками расставляли их на лестнице, потом убирали куда-то и приносили новые. Была ли внутри окрашенная табаком водка, вода или нечто иное, никто из жильцов не знал, ведь они боялись трогать вещи Курильщиков. Но многие не сомневались, что Курильщики мочатся в бутылки.

Демид оглянулся на пройденный марш. Зачем-то сосчитал ступени. Их было восемнадцать.

«На две больше, чем допускается, зато лифта нет», - подумал он.


* * *

Пятьдесят девятый этаж.

Пятьдесят восьмой.

Пятьдесят седьмой.

Пятьдесят шестой.

Пятьдесят пятый.

Пятьдесят четвёртый…

Везде сигаретные лампочки и «джинны». Везде замурованные окна, обшарпанные стены и сырые потолки. Везде пыль, плесень и пепел.

Дыма не было. И Курильщиков. И людей. Все жильцы, как велел закон города, заперлись на ночь в квартирах. Наверно, спали. Тихо и мирно.

Хотя нет. На сорок девятом этаже горячая парочка затеяла ссору. Мужчина и женщина бешено орали друг на друга за дверью с номером 196. Орали, не обращая внимания, что в той же квартире отчаянно рыдает ребёнок.

Демид мысленно выругался. Подумал о том, что на слесаря-сантехника нужно учиться. На проктолога тем паче. О да, если хочешь, чтобы тебе позволили чинить унитазы и задницы, то придётся добывать справки, дипломы и всякие письменные разрешения. Но для того, чтобы детей нарожать, никакой учёбы, никаких дипломов и разрешений не требуется. Любые кретины могут беспрепятственно создать семью и творить в ней какую угодно хренотень. И творят, пока мент на лысой горе не свистнет.

Следующие пять этажей отличались от предыдущих ничтожным количеством пепла и отсутствием «джиннов». А на сорок третьем под окном лежала пустая приоткрытая пачка сигарет «Космос».

Демид сел на корточки, разглядывая находку. Она была картонной, тёмно-синей, слегка помятой. На верхней откидной части в золотистой прямоугольной рамке белела надпись:

КОСМОС
сигареты высшего качества с фильтром

На основной части пачки в квадратной золотой рамке располагался простой, но загадочный рисунок: алая пятиконечная звезда и белый трезубец, косо протянувшийся над ней. Демид, и не только он, в прошлом гадал, что означает это изображение. Предположений существовало несколько.

Вероятнее всего на пачке изобразили стилизованную советскую ракету, взмывающую в неизведанное космическое пространство. Трезубец со своими заострёнными концами действительно походил на неё, а звезда вполне годилась на роль пламени, вырывающегося из турбин.

По другой версии это был метеорит или даже комета. Пылающее небесное тело с белоснежным хвостом.

В детстве, когда Демид с друзьями обсуждали во дворе этот рисунок, мимо шёл какой-то подвыпивший мужик. Услышав, о чём они толкуют, он сказал:

- Забудьте о ракетах и кометах! Это кремлёвская звезда падает на тупые наши бошки!

И мужик расхохотался. Кучка детворы молча таращилась ему вслед. Потом Пашка вдруг выдал:

- А мне кажется, что звезда злая и стреляет лучом.

- Стреляет? – спросил Демид. – В кого?

- Ну, - Пашка пожал плечами. – Например, в инопланетян.

И горе-прыгуна, естественно, засмеяли. Вспомнив об этом, Демид улыбнулся и ниже наклонил голову. Прочитал надписи на боках и дне пачки.

Сигареты изготовлены из отборных сортов табака

Минздрав СССР предупреждает
курение опасно для вашего здоровья

Табачная фабрика «Ява» Москва
ОСТ 18-238-75
Цена 60 коп.

«Откуда они такое старьё берут?» - подумал Демид, выпрямляясь. Впрочем… откуда Курильщики вообще брали сигареты, ведь их в городе не продавали, как и выпивку? Или Курильщики смолили «Космос» именно поэтому?

«Да, наверное, нашли забытый склад», - решил Демид.

Ему захотелось наступить на пачку, расплющить её, получить немного удовольствия. Глупого и чреватого, но всё же удовольствия.

Демид приподнял ногу и… сдержался. Он продолжил спуск. Продолжил вспоминать своё детство.


* * *

Демиду было шесть лет, когда он впервые увидел пачку «Космоса». Но не картонную, а мягкую бумажную и почти полную.

Однажды в жаркий летний день он встретил во дворе Вовича, который жил в соседнем доме и был на четыре года старше.

- В нашем кинотеатре охрененный фильм крутят! – восторженно сообщил он. – «Бесконечная история» называется! Три раза смотрел! И сейчас пойду! Хочешь со мной?! Для мелюзги как ты вход бесплатный! Притворишься моим братом!

- Меня на полчаса отпустили, - вздохнул Демид. – Мы в деревню уезжаем.

- Деревня подождёт, - сказал Вович, - а «Бесконечную историю» всего до понедельника показывать будут! Ну что, идёшь?!

Демид оглянулся на подъезд, на окна и… согласился.

Платить ему действительно не понадобилось, но фильм не был охрененным. Он оказался чудесным, потрясающим, окрыляющим, животворным... Из кинотеатра Демид вышел другим. Его будто превратили в калейдоскоп, направили прямо на солнце и непрестанно вращали. Он лишь краем уха слушал болтовню Вовича. Тот забыл о фильме, переключившись на девчонок из своего класса.

Девчонки?! Обыкновенные девчонки, ходившие в обыкновенную школу? Зачем они нужны, если есть Принцесса, живущая в сияющем дворце и правящая беспредельной Фантазией?!

Но неожиданно Вович схватил Демида и оттащил за вонючие мусорные контейнеры. Вокруг взвились жужжащие мухи.

- На дороге мои родоки торчат! – прошипел Вович, достал из-за пазухи пачку «Космоса» и затолкал в карман приятеля. – Заныкай у себя! Потом отдашь!

Демид собрался сказать, что приедет из деревни через месяц, но Вович уже ушёл к родителям. Они засекли его и звали по имени.

Понаблюдав за ними, Демид побрёл к дому. По пути обдумывал, где спрячет сигареты и как будет объясняться перед собственными родоками. Придумать, правда, ничего не успел. Дверь дома распахнулась и наружу выбежала старшая сестра Демида. За ней появились отец и мать.

- Вот он! – взвизгнула сестра.

Отец обогнал её, схватил Демида и затряс, как собака плющевую игрушку.

- Ты что вытворяешь, гадёныш?! Мы из-за тебя на поезд опоздали! Придётся заново покупать билеты и ехать аж послезавтра!

Демид молчал. Оправдания были бесполезны. Особенно когда «Космос» вывалился на асфальт.

- Он курил! – истерично прокричала мать, почему-то считавшая самым тяжким детским преступлением курение.

Отец прекратил трясти Демида, и потащил его в дом. Там сигареты были смяты и выброшены в мусорное ведро. Кроме одной, которую раскурили и ткнули тлеющим концом в губы Демиду…


* * *

Сорок второй этаж.

Сорок первый.

Сороковой.

Тридцать девятый…

Демид замер, едва ступив на площадку между тридцать девятым и тридцать восьмым этажами. Здесь «джинны» не освещали закуток, но в темноте возле мусоропровода мерцали пять багровых огоньков. Здесь, недоступные для взгляда, сидели Курильщики. Дым извивался по пеплу и соскальзывал на следующий марш. Вверх не летел. Поэтому Демид заметил его слишком поздно.

Или не поздно?

Демид попятился и споткнулся. Взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие. Чуть не коснулся перил и поцарапался о щербатую стену.

Огоньки сигарет замерцали ярче. Курильщики негромко рассмеялись. Кто-то закашлялся.

Из темноты высунулась пара длинных тощих рук с глубокими морщинами и чёрными обгрызенными ногтями. На пол, на границу между светом и тьмой упали шесть гнутых сигарет и высохший крысиный труп.

Демид оцепенел.

- Эта бумага… Будь она проклята! – прохрипел кто-то и снова закашлялся. – Она вкус дыма портит! Она вредит мне! А фильтры нихрена не очищают! Совсем наоборот!

Руки принялись потрошить сигареты, высыпая табак на плешивый живот крысы. Фильтры и скомканная бумага отбрасывались прочь.

Когда дело было закончено, на свет показалась грязно-жёлтая курительная трубка. Но не вся. Часть мундштука осталась скрыта в темноте. Руки начали щепотками брать табак и набивать им трубку. А набив, зажгли её оригинальным способом. Правая рука оторвала у дохлой крысы окоченевший хвост и чиркнула им по ногтям левой. Хвост сыпанул красными искрами, затрещал и загорелся. Рука поднесла его к табаку. Трубка запыхтела, кто-то в темноте зачмокал и выпустил дым. Сперва заострённой струёй, затем пятиконечной звездой, а потом кольцом.

Левая рука взяла трубку.

- Теперь это настоящее и безвредное наслаждение! – сказал хриплый голос. – А вы – тупые, ленивые говноеды!

Курильщики опять рассмеялись.

Дымные фигуры проплыли мимо Демида и разбились об пол.

Правая рука ткнула в Демида указательным пальцем.

- Ну, чего рот раззявил, ничтожество?! Проваливай! Давай-давай, топай, пока я добрый!

Демид вздрогнул, моргнул и ушёл. Он боялся, что Курильщики накинутся на него сзади, но не оглянулся. Вернее, оглянулся, но после того как спустился на двадцать девятый этаж. Там странный дым просроченных сигарет сплошной завесой поднимался до потолка, равномерно распространяясь по нему во все стороны.

Став перед завесой, Демид посмотрел назад. На ступени, покрытые пеплом и обвитые струйками дыма. На бутылку с окурками, что светилась под перилами.

Было абсолютно неясно, почему одних людей Курильщики безжалостно калечили, уводили неведомо куда или убивали, а других пропускали, не причинив ни малейшего вреда. Неужели Курильщики в отличие от Колясочников действительно иногда бывали добрыми? То есть в хорошем настроении, располагавшем к милосердию?

Похоже, бывали. Хотя… Демид ведь ещё не выбрался из дома. Ещё нет.

Вытерев пот со лба, он вновь повернулся к завесе. Будучи в толщину не больше полуметра она разделяла площадку пополам.

Задержав дыхание, Демид шагнул вперёд. Подумал о том, что его родители зря кипятились, подозревая, будто он курит и пьёт с приятелями. Впервые он напился в семнадцать лет, а правильно курить сигареты научился годом позже. До этого просто набирал дым в рот и выпускал через нос.


* * *

Демида «просветил» Виталь, когда они смолили у него на балконе. Видя, какой густой дым извергает из себя друг, Виталь ухмыльнулся:

- Ты чё, не в тягу?!

- Что? – не понял Демид.

Виталь похлопал себя по груди:

- Дым надо вдыхать в лёгкие. Тогда кайфово будет. А так ты даром сигареты жжёшь.

Демид решил, что Виталь прикалывается. Однако припомнил, что по телевизору курильщиков стращали раком лёгких, и почувствовал себя чмошником. Почувствовал, раскаялся и приложил старания для того, чтобы стать на путь истинный. Он затянулся и тут же закашлялся. Кайфа не словил. Но после второй затяжки кашлянул всего раз, а после третей не кашлял вовсе. И голова приятно закружилась. Появилось опьянение, словно от бутылки пива.

- Ну как? – спросил Виталь, улыбаясь.

- Круто, - сказал Демид, бросил окурок во двор и зажёг новую сигарету.

Друг сел на скамейку, взял гитару и заиграл. Спел несколько песен Башлачёва. Здорово спел. Демид же курил сигарету за сигаретой, и ему было всё кайфовее…

А спустя час он вернулся домой, и мозги у него вдруг наполнились болью. Вдобавок накатила нестерпимая тошнота. Он едва успел добежать до туалета и блевал как сумасшедший. Повезло, что родители были на работе, а сёстры где-то шлялись.

Увы, на каждый кайф обязательно найдётся свой кайфолом.

Демиду нездоровилось до утра. Ночью он не спал, ощущая то жар, то холод. Руки дрожали, а в груди противно ныло.

И, конечно же, Демид был уверен, что никогда, никогда, никогда в жизни не станет курить. И, конечно же, вскорости купил пачку сигарет. Правда, не употребил её в один присест, а растянул почти на неделю.

Он выбрал «Кэмел». Ему понравилась картинка: верблюд на фоне египетских пирамид и пальм. Ничего особенного, но всё же романтика.

В дальнейшем Демид пробовал разные сигареты. Только не «Космос». И вместо «курить» говорил «дымить».


* * *

Приблизившись к маршу, Демид остановился. Внизу дыма не было. То есть был, но весь кудрявился внутри «джиннов».

Покосившись на завесу, Демид хмыкнул и пошёл по ступеням.

Любопытно получалось… Он не дымил с тех пор как поселился в этом прокуренном доме. Во-первых, не было возможности. А, во-вторых, никотиновая зависимость пропала сама собой. Во всяком случае Демид привык так считать. Но что если она не пропала? Что если дело в пресловутом пассивном курении? Ведь по ночам дым вполне мог проникать в квартиры.


* * *

Двадцать восьмой этаж.

Двадцать седьмой.

Двадцать шестой.

Двадцать пятый.

Двадцать четвёртый.

Двадцать тре…

Демид опять замер посреди промежуточной площадки. Кто-то выломал из мусоропровода дверцу и положил её в углу рядом с «джинном». А по трубе мусоропровода откуда-то сверху мчался поток сизого дыма.

«Вот бы вдохнуть немного... – подумал Демид. – Нет! Нет, чёрт подери! Я что, рехнулся?!»

Но чем дольше Демид пялился на несущийся дым, тем сильнее становилось желание затянуться этой гигантской мусорной сигаретой. Он вспомнил бомжей, собиравших на улицах бычки. Вспомнил, как в детстве сам собирал бутылки на тех же улицах. Вспомнил, как нашёл возле телефонной будки целую и чистую папиросу «Примы»…

Телефонная будка?

Демид встрепенулся и шепнул:

- Вика!

Он развернулся и шагнул на марш. Пройдя его до половины, обнаружил, что за пролётом на белом косоуре соседнего марша копотью написано нерифмованное двустишие:

Над переправой через Реку Злобы
Космический сгустился дым.

Демид вновь задумался о лифте, которого не было в их небоскрёбе.

Зато были Курильщики, любившие покурить на длинной, чертовски длинной лестнице. Так, может, лифт отсутствовал по их вине?

Но… чем он мог им помешать?

Или они хотели, чтобы люди время от времени приходили к ним?


* * *

Двадцать третий этаж.

Двадцать второй.

Двадцать первый.

Двадцатый.

Девятнадцатый.

Восемнадцатый.

Неожиданно из пролёта на перила упала крупная фосфорическая капля. Дымясь, она, будто слизень, поползла вверх по алым рунам поручня. Мимо пролетела пара таких же капель, бывших ни чем иным как плевками Курильщиков.

Демид побежал. Он держался вплотную к стенам, задевая их плечом, отчего на ступени сыпались куски краски.

Остановился Демид на третьем этаже, который Курильщики почему-то не посещали. Здесь не было пепла, «джиннов» и сигаретной лампочки. Пустой плафон косо висел на стене. Слабый свет сочился сквозь пролом в замурованном окне.

Таблички «Выход» тоже не было, но вокруг дыры белела надпись: Жизнь прожить – не палец обоссать.

Став подальше от перил, Демид напряжённо осмотрел свою одежду. К счастью, слюна Курильщиков не попала на неё. Зато левый рукав куртки испачкался и порвался.

«Блевантины грёбаные!» - с ненавистью подумал Демид. Затем подошёл к пролому. Небо за ним было тёмно-синим, почти чёрным, но без единой звезды. Окна домов не светились. Кое-где на безлюдных улицах зажглись фонари…

Минут через десять Курильщики прекратили плеваться, и Демид спокойно спустился на второй этаж. Там в кирпичах тоже щерилась дыра.

Пройдя ещё два марша, Демид наконец-то завершил спуск и двинулся по коридору. Окон тут не было, как и проломов. Под потолком ровно висели три плафона. В среднем горела обычная, не сигаретная лампочка, слегка мигавшая от незначительных перепадов напряжения. Шеренги настенных почтовых ящиков поросли ржавчиной.

Дойдя до двери, Демид приоткрыл её. Во дворе было прохладно и пахло прелью. Старая плакучая ива, роняя жёлтые листья, склонилась над скамейкой. Доска объявлений шелестела отклеивающимися от неё бумажками. На тротуарной плитке кто-то нарисовал мелом кельтский крест. Или мишень.



Пролог http://proza.ru/2022/05/19/1583

Глава 2 http://proza.ru/2022/05/27/1414

Глава 3 http://proza.ru/2022/06/03/1467

Эпилог http://proza.ru/2022/06/03/1470