Планка нравственности

                Каждый раз, когда я разглядываю чужие фотографии, на которых счастливые и гордые коллеги-охотники запечатлены с грудами или связками добытой пернатой дичи, у меня, наряду с безусловным сопереживанием выпавшей им удачи, непременно возникает вопрос: а зачем столько-то?
                Зачем?! Мы, охотники-любители, выходим на охоту ради количественных показателей или ради единения с природой, ради реализации древнего, живущего в наших генах мужского охотничьего инстинкта? Что для нас важнее: гора добытого птичьего мяса или изысканное удовольствие от поиска дичи? В конце концов, мы кто – промысловики или просто ценители искусства охоты?
И каждый раз прихожу к одному ответу: десятку добытых гусей, дюжине уток, целым связкам куликов, дупелей, куропаток или рябчиков, нескольким глухарям, ну, и так далее нет никакого практического, здравого объяснения. А есть только не поддавшийся контролю безудержный слепой азарт или, того хуже, извечное человеческое тщеславие. А иногда просто некая разновидность злости: «весь прошлый сезон не везло, вот теперь-то наверстаю!». Но как определить количественную границу, за которой идейный охотник превращается в обычного «атеиста» - стрелка без охотничьей религии и без понимания её смысла, вырвавшегося в пампасы и палящего по дичи, пока она есть, либо пока патроны не кончились?
                Всему этому можно, конечно, возразить: и грибник, и рыбак получают тем большее удовольствие от процесса и почёт в глазах окружающих, чем полнее корзинка, чем больше рыбы в ведёрке или на кукане, а мы-то, охотники чем хуже? Богатая охота – это всегда увлекательно и волнующе, это восторг и удача. И над всем этим можно, конечно, посмеяться – в разрешениях указаны нормы добычи, на лицензионную дичь выдаётся определённое число разрешений, так добывай на здоровье, только не превышай установленных лимитов и ничего не нарушишь – ни природного баланса, ни закона…
                Поэтому оговорюсь: я лично ничего против добычливой охоты не имею и, когда она случается, всегда ей радуюсь. Вопрос в том, что для себя понимать под такой охотой. Для меня это – достаточное количество дичи в угодьях, которую можно, при желании и умении, добыть. Когда в достатке есть, кого скрадывать, кого манить, кого тропить, кого ждать в засидке, кого брать из-под собаки… Это не та сомнительная гордость от большого количества умерщвлённых тобою существ, а счастье от ощущения того, что как много их живых вокруг тебя, с каким вкусом и изяществом могут здесь реализоваться твои охотничьи навыки и умения или наоборот, с очевидностью проявиться их недостаточность (что полезно на будущее). Ибо, что может вызывать большее уныние охотника, чем ощущение пустоты угодий.
                Зачем я всё это говорю, рискуя быть неправильно понятым?  Просто вспомнились две истории…
                Был у меня приятель (очень хороший человек, ныне уже, к сожалению, покойный), работавший федеральным судьёй. Впрочем, прошу прощения – народным судьёй, ибо было это ещё в СССР. Судьи тогда сами принимали исковые заявления граждан на личном приёме, и вот на одном из таких приёмов он пытался объяснить истице, что её проблему проще и быстрее решить не судебным путём – достаточно всем участникам конфликта привести в порядок свои эмоции и вспомнить элементарные общечеловеческие истины. А я, тогда ещё совсем молодой помощник прокурора, зайдя к нему по служебным делам, вынужденно стоял у окна и слушал их диалог. Собственно, не его это были должностные обязанности, скорее даже он выходил за пределы своего функционала, слишком уж эмоционально реализуя процедуру примирения сторон, но я же говорю: он был очень хороший человек и нарушить «инструкцию» не боялся, став, кстати, единственным и первым по тем временам судьей в наших краях, осмелившимся вынести однажды оправдательный приговор.
                Посетительница сердилась: по закону она права! Приятель, принимая заявление, грустно вздохнул: «Закон – это низшая планка нравственности! До неё можно себе позволить опуститься, если только другие, более высокие нравственные планки – здравомыслие, мораль, совесть, скромность, достоинство безнадёжно не срабатывают».
                Сам ли он сформулировал эту мысль, прочёл ли где – неважно. Безукоризненная по форме, содержанию и глубине формулировка «закон – это низшая планка нравственности» осталась в моей голове, а главное – в душе навсегда…
                … Мы с Серёжкой Малышевым, чавкая сапогами по закраине озерка-болотца, медленно двигались по огромной, обрамлённой густыми лесами заливной луговине в верховьях реки в поисках уток. «…Разжирели! Утка осенью в большой цене!».  Голенастый курцхаар Нильс, тогда ещё в расцвете своих молодых сил (сейчас его уже тоже нет на белом свете), неутомимо лазил по камышам и осоке справа от нас, поднимая крякв, и мы не спускали глаз с шевелящихся и хрустящих в том месте травяных зарослей. Это был наш первый совместный охотничий сезон, мы ещё мало знали друг о друге, и стреляли в разном стиле, хотя и оба вполне недурно. Серёжка на семнадцать лет моложе меня, но уже очень опытный и идейный охотник, и я с интересом и удовольствием вникал в его охотничью философию и навыки.
                Очередная утка, сидевшая так крепко, что Нильс буквально ткнулся в неё носом, взлетела прямо на нас, едва не оставив в пасти легавой хвостовое оперенье, и с недовольным кряканьем понеслась над луговиной. Из-за неожиданно близкой, в упор налетевшей цели мы оба враз нелепо промазали, Серёга сразу дал из второго ствола, но утка продолжала резво махать крыльями. И я тоже успел «подложить» ствол в угон под удаляющуюся дичь...
                - Не стреляй! – крикнул Серёжка, - У дичи должен быть шанс!
                У меня дыхание перехватило от этих слов, и я опустил ружьё, с благодарностью посмотрев на друга. Как важно порою вовремя вспомнить простые истины! Ведь я никогда не был жаден до дичи!
                Утка та метров через пятьдесят всё же упала замертво – кто-то из нас попал-таки одним из этих выстрелов, но с того дня  Серёжкины слова стали нашим охотничьим девизом. И, если случается, что охота удачна, мы никогда не доводим её до количественного абсурда и уходим из угодий с приятной мыслью о том, что те несколько пернатых, которые на совершенно законных основаниях могли бы лечь в рюкзаки, остались здесь – в мире леса, воды и солнца и получили шанс на продолжение своего рода. У дичи должен быть шанс.          
                Как и по каким критериям установить, какому количеству добытых объектов животного мира упомянутая выше планка должна равняться? При каких обстоятельствах и в какой момент нужно остановиться и разрядить ружьё, проводив дичь взглядом, радуясь её вольному полёту? Здесь планка нравственности у каждого своя.  Договориться о её общеприемлемом уровне невозможно, она всегда у кого-то будет выше, у кого-то ниже, но ведь не в этом суть. Главное, чтобы она всегда была выше планки, установленной законом.