Дом заходящего солнца

Вечер медленно, словно нехотя, опускался на город. Небо наливалось темнотой, пытаясь укрыть происходящее, как будто это могло хоть что-то изменить.
- Ну что, Мурка, вот и приходит конец этому всему, а? – он погладил доверчиво устроившуюся рядом трехцветную кошку. Мурка боднула его головой в ладонь и немигающее уставилась на закат своими диковинными глазами. Большой тревожно-медный шар солнца за день растратил все силы и сейчас светился в дежурном режиме, придавая всему вокруг мрачноватый апокалиптический вид. Закат отражался в кошачьих глазах целиком, и казалось, что в них – целый космос. А может, так оно и было. Они сидели на крыше рядышком, как прожившие жизнь старики, и молча провожали… День? Мир? Он устало щурил давно выцветшие глаза в сетке мелких морщин, и молча курил, выпуская ароматный дым в темнеющее небо. В единственном уцелевшем наушнике звучал блюз. Если мир все-таки разлетится на куски, он хотел бы, чтобы остался только блюз, музыка свободы.
Там, внизу, под ногами, закипала густым смрадным варевом особенная ночная жизнь, полная злобы и боли. Утратившие все человеческое люди боролись там за лишний кусок хлеба или бутылку чудом уцелевшего алкоголя. Как мало времени достаточно человеку, чтобы отринуть все то, что называется воспитанием и культурой. Какой малый повод нужен для этого, с какой готовностью человек изгоняет из себя человека.
- Отдай, тварь – раздался откуда-то справа злой свистящий шепот, затем резкий звук удара, долгий сиплый выдох и удаляющийся топот. Что и требовалось доказать.
Мурка лишь повернула голову в ту сторону, пару мгновении посмотрела изучающе, принюхалась и снова обратилась в небольшую изящную статую. Хороший закат гораздо важнее, уж это точно.
- И ничего не конец – после долгого молчания сказала Мурка своим особенным тягучим голосом с плавающими где-то на самой границе слышимости мурчащими бархатистыми нотками. – Все будет как прежде, вот увидишь.
Он и не удивился совсем, словно разговоры с кошкой такое уж привычное дело. Потянулся с видимым удовольствием, подтянул к себе поближе видавший виды рюкзак, покопался немного и выудил из него пакетик с кошачьим кормом. Вскрыл его и осторожно вывалил содержимое в неглубокую пластиковую миску. Мурка старательно делала вид, будто ее это вовсе не касается, но нервно подергивавшийся кончик хвоста выдавал ее с головой. Наконец она не выдержала, поднялась, потянулась с не меньшим удовольствием, выгнув дугой спину, и подошла поближе. Принюхалась.
- Опять говядина? Неужели не было ничего повкуснее?
- А это не тебе, это мой ужин – он беззлобно усмехнулся. – А ты иди  вон, голубей лови. Или мышей каких.
Мурка посмотрела на него со странной смесью недоверия и отвращения, еще раз обнюхала несостоявшийся ужин, и молча вернулась на свое место. Солнце опустилось еще немного, и сумерки приобрели зловещий красноватый оттенок.
- Мур, ну я же пошутил – он потянулся было погладить ее по спинке, но она ощерилась в беззвучном шипении, и он отдернул руку.
- Мууур, ты только посмотри, какая вкуснятина – принялся он увещевать своенравную красавицу. – Между прочим, именно этот корм производили из нежнейшей телячьей вырезки. Специально для тебя – он осторожно придвинул к ней миску, но Мурка и глазом не повела. Помолчали.
- В который уже раз провожаю солнце – внезапно заговорила кошка. – А привыкнуть к его мрачному величию никак не могу. Все время кажется, будто завтра не наступит, будет вечная ночь.
- А что тебе? Ты в темноте видишь лучше, чем при свете. Ничего не теряешь.
- Вы, люди, совсем забыли, что такое солнце. Оно – ваша жизнь.
- И ничего мы не забыли. Просто…
- Просто вы все почти потеряли. Прямо сейчас теряете. Слышишь?
Она чутко повела ушами, безошибочно определяя направление, откуда вдруг донеслись яростные крики и частая стрельба.
- Что вы делаете? Зачем вы создавали свой мир?
- Мы жили в нем и радовались – мрачно буркнул он.
- Радовались? Вы? – она презрительно фыркнула. - Вы не умеете радоваться, вообще. Чего бы вы ни добивались, вам всегда мало. Вам гораздо проще найти повод для войны, чем для радости.
- Ну не скажи. Взять, к примеру, художников. Да они, закончив картину, готовы в пляс пуститься! А музыканты? А писатели и поэты?
- Художники не начинают войны. Да и сколько их, тех художников?
- Поешь, Мур, чего голодом сидеть, а?
- Всегда вы так. Как что не по вам, так сразу тему меняете. Но правда редко бывает приятной. Так вот, о солнце. Ты говоришь, что я ничего не потеряю, если солнце вдруг не взойдет. Почему? Только потому, что я вижу в темноте?
- Нуууу – он в задумчивости поскреб поросший седой щетиной подбородок.
- Умение видеть в темноте это всего лишь умение. А вот солнце... Никто не может безнаказанно смотреть на него. – Мурка задумчиво посмотрела на него. – Вы ведь тоже умеете видеть ночью, но все равно радуетесь каждому дню. Весь мир радуется восходу солнца.
Он лишь согласно кивнул и снова взялся было за рюкзак, но в этот момент Мурка громко прошипела:
- Смотри!
Он повернул голову на закат как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как солнце, ярко блеснув напоследок, упало за стоящие стеной дома. Все вокруг на мгновение стихло, и в этот момент Мурка спросила зачарованно:
- Чувствуешь?
- Что? – он насторожился.
- Ужас. В тот самый миг, когда солнце исчезает, откуда-то вдруг начинает тянуть жутким холодом Это ночь приходит, каждый раз как маленькая смерть. Неужели не чувствуешь?
- Кругом и так смерть – он мрачно усмехнулся.
Мурка дернула хвостом и принялась за ужин. Он решил, что самое время и ему немного поесть, и следующие несколько минут на крыше царила тишина, нарушаемая лишь далекими выстрелами и воем сигнализации очередной разграбленной машины.
- Ты так и не ответил на вопрос – умываясь, заговорила Мурка.
- На какой? – он улегся на спину и лениво курил, глядя в небо.
- Зачем вы все это создавали? Вы ведь построили для себя целый мир… Зачем?
- Мы хотели жить среди красоты, комфортно жить, понимаешь?
Мурка посмотрела на него долгим взглядом:
- И где теперь эта красота?
Он промолчал.
- Вы разрушаете все, что создаете. Зачем?
Молчание.
- Человек – венец природы. Ха! – она презрительно дернула хвостом. – Вы словно неразумные дети, ломаете все, до чего только можете дотянуться. Да вы и сами себя разрушаете всю вашу историю.
- Тебе-то откуда знать?
- Ты мало того, что грубиян, так еще и неуч. Наша цивилизация подревнее вашей будет.
- Цивилизаааация? – он даже привстал. – Великая кошачья цивилизация? Ну ты, Мурка, даешь. И что ваша цивилизация создала?
- Наша цивилизация ничего не разрушила. Разве мало?
- Пожалуй, немало. Но недостаточно для того, чтобы называться цивилизацией. Вы просто наши домашние  любимцы.
- О, это вечное человеческое самомнение – Мурка широко зевнула. – А, между прочим, еще нужно разобраться, кто чей любимец.
- Да? – он посмотрел на нее с хитрым прищуром. – Аргументируй.
- Вы нас кормите?
- Конечно.
- Даете нам крышу над головой?
- Обязательно.
- Лечите, если мы болеем?
- Точно.
- И что взамен?
Над погрузившейся в кромешную темноту крышей повисла пауза. Через некоторое время Мурка снисходительно произнесла:
- Не мучайся. Взамен вы получаете ровным счетом ничего. Мы даем вам право себя гладить, и только. Мне кажется, мы вас поработили.
Он расхохотался в голос, и эхо его хохота забилось между стенами мертвых домов, осыпаясь на грязный асфальт.
- Вот за что я тебя люблю, Мурка, так это за непоколебимую самоуверенность – с трудом сказал он, отсмеявшись. – Поработители.
Она посмотрела на него словно на умалишенного, но ничего не ответила. Просто молча перебралась к нему поближе, свернулась калачиком у него под боком и, сладко зевнув, сказала:
- Спать пора, ночь уже. А ночью страшно. Но когда спишь, не так страшно. Ложись, так и быть, погрею тебя немного.
Нагревшаяся за день крыша отдавала тепло постепенно, и они лежали, глядя в усыпанное звездами небо. Им оставалось только надеяться, что утром взойдет солнце…