Путешествие с Музой

Сказка


Один мечтатель жил в воображенье,
Сам старшеклассник, книги обожал
Те книги были ни в каком сравненье

Что он насильно  в школе изучал,
Там на уроках книги просто скука,
В своих же, он, куда хотел, летал.

И не было ему милее друга,
Где мир из грёз, магические сказы
А в школе только каторга и мука,

И дома тоже лишь одни указы,
Их со слезами матушка читала —
И жизнь казалась тускла, безобразна,..

Но шанс однажды жизнь герою дала —
То ночь была, он вышел на Луну
Полюбоваться. Будто та взывала,

Ко всем мечтавшим, то бишь и ему,
Лететь в моря и лунные пустыни,
В заветный мир, волшебную страну,

Увы, он был опять в своём унынье,
Витал в мечтах, как пылкий фантазёр,
Где снова грёзы для него бессильны...

Вдруг видит он: звезда во весь опор,
Сорвавшись вниз, несётся не взрываясь,
Таких он звёзд не видел до сих пор,

И перед ним упала открываясь,
Прекрасной девой в трёх шагах его,
Земли едва своей ногой касаясь,

Не мог представить Фантазёр всего,
Всех игрищ звёзд, и их преображений,
На что способно неба волшебство.

Он красоту увидел без сомнений,
Какой не мог вообразить в мечтах,
И из людей подобных откровений,

Едва ли кто запечатлел в глазах —
И плащ и платье звёздами блистали,
Венок созвездий в чёрных волосах,

А руки сферой звёздною играли,
На сфере циркуль что-то измерял,
Глаза на парня дружески взирали,

Но речи парень потерял свой дар.
Воистину, чернейшей чистотой
Был взор её, и с ним лица овал

Наполнен был нежнейшей белизной.
«Урания, — представилась пришельца, —
Я  Муза Астрономии. Звездой

Сошла к тебе, услышав страстотерпца,
Твои встречая мысли среди звёзд,
Мне от отца, неистового Зевса,

Что был  среди богов колосс,.
Передались и сила и прозренье
И красота и жизнь без горьких слёз,

И в вечных танцах, в хороводах, пенье,
Среди сестёр, властителей искусств,
Я обладаю неба вдохновеньем,

На нас лежит сладчайший в мире груз —
Дать дар творить простому человеку,
Такая сила у волшебниц муз,

Дать дар тебе — мне, Музе, не помеха,
Всё знаю я, каков ты Фантазёр,
И в жизнь твою пришла иная веха,

Твою судьбу выводит на простор,
Забудь про хаос, смуть и прозябанье,
Там, где гуляет пылкий Аполлон,

Увидишь ты волшебное сиянье,
Мы в Космос выйдем, всех его творений,
Искусств богов, бессмертью воздаянье,

И всех красот, гармоний повелений
Я поведу тебя к иным планетам,
И наш поход пройдёт по вдохновенью»,

Внимал с восторгом Фантазёр заветам,
Прекрасной Музы, в ней не сомневаясь,
Немедля в небо рвался он при этом.

Но Музе неба оставалась малость,
Кому-то клич свой бросила она
И тотчас дева ей в ответ возвалась,

И перед ними через миг сестра
Урании прекрасная стояла,
То муза Клио, схожая с лица

Своей сестры. В руке она держала
Скрижаль-доску и грифель, чтоб возвесть
В словах, что было, что воспела слава

Былых героев. Не воздавшей лесть
Богам могучим, но навек вписать,
Грядущим людям о героях весть.

Лицо её — от мысли благодать,
Глубокий ум, на нём запечатлённый,
Из винограда плодородья кладь —

Венок из кистей на главе сплетённый.
«Прошу, сестрица, мне героев неба,
Земных посланцев, в космос удалённый,

Отряд дерзавших, штурмовавших недра
Иных миров, ушедших к дальним звёздам,
И даже тех, что не оставив следа,

Покровом таинств облекались грозных,
Историю, как муза, нам открой
По волшебству. В словах твоих возможных,

И пусть слова твои идут со мной
В прекрасный Космос, лучшее творенье
Богов всесильных. Вечной красотой

Его облекших.. Пусть слова, как пенье
Нас понесут в историю людей,
И к автоматам, что творил их гений».

«У смертных много игрищ и затей, —
В ответ с улыбкой Клио отвечала, —
И в явь помчат, и даже в мир теней

Мои слова. Где от людей немало
Посланцев вечных. Это их игра,
И о тебе я всем уже сказала».

И Муза неба молвила: «Пора!»
И взяв мальчишку за руку помчалась
В просторы неба. Мигом их Земля

Огромным шаром позади осталась,
В нежнейших красках плыл оазис-шар,
Но на глазах планета уменьшалась,

И понял парень — от богов сей дар:
Он совершенство видел, откровенье,
Бессмертный выдох, словно кто воздал

Всем музам сразу звёздным изумленьем,
Но мчалась Муза далее к Луне,
И это тоже было вдохновенье —

Она с фантастом предалась игре,
А он не мог её игре поверить,
Сказала Муза: «Только в волшебстве

Наш лёт идёт к таинственной планете,
И волшебство тебя же берёжёт,
Я за тебя пред смертными в ответе —

Ничто тебя в пространстве не возьмёт
Ни вакуум, ни жара, ни холод дикий
И смерть тебя лишь кругом обойдёт,

Но есть планеты тайнами закрыты,
Где и моё бессильно волшебство,
И ты поможешь: мы с тобою слиты —

Ты Фантазёр, хоть смертно естество
Твоё. Но я — богиня вдохновенья,
И от меня познание пошло,

В науках и искусствах восхищенье,
Мы разгадаем многие планеты,
Ты сможешь видеть то, что в запрещенье,

Ты, как фантаст, найдёшь в игре ответы,
То вдохновенье их твоё найдёт —
Свой тайный ход, и в нём чужих заветы».

Не долог был их до Луны полёт,
Как духа два они её коснулись —
Вокруг пустыня, чёрный небосвод,

И валуны, средь кратеров красуясь
Вдали застыли, словно шли куда-то,
И парень с Музой, на ландшафт любуясь,

Ступили в пыль, которой многовато,
Лежало здесь, засыпав всё вокруг,
«Здесь битвы шли волшебные когда-то

Теперь мы видим естества потуг —
Следы тех битв, как пиршество богов,
И чей-то славы и последних мук,

От них осталось множество следов,
И это всё на миллиарды лет,
Но даже мне не ведать всех основ,

Я вижу только, что открыл мне свет», —
Сказала другу Муза в поясненье,
И словно ей, волшебнице, в ответ

Вдруг валуны ожили. В бессомненье
Они ползли к Урании и другу
Её. Шли цепью в наступленье.

И замыкали их волшебным кругом...
Не в силах было Музе улететь —
Их вдруг накрыло бесподобным гулом,

Тела их в гуле стали цепенеть —
И волшебство Урании пропало,
А валуны сомкнулись — не прозреть

Стена из камня трёхэтажной встала,
И всё росла и всё ползла стена,
И всё пространство круг двоих сжимала...

И вдруг прошла незримая волна —
И пыль и щебень от стены остались,
И гул пресёкся музыкой сполна —

Каким-то гимном чей-то подвиг славясь,
И к ним пришёл не человек, но маг,
Сам рукотворен, но какой красавец!

Пред ними был посланец-автомат,
Шар серебристый, лепестка четыре,
Раскрытых будто в них есть аромат,

Но лился гимн из шара к ним посылом…
Вот смолкли звуки, голос прозвучал:
«Я Клио внял, премудрейшей богини,

С Земли пришёл, и глас её принял,
Луной Девятой люди меня звали,
Пейзаж Луны я первый людям слал,

Был крупный план — всё люди увидали,
Что пыль и камни ждут следов землян,
Но мал ресурс был — так меня создали,

И был последний послан мной сигнал,
И связь прервалась навсегда с Землёй,
Но я отнюдь не сгинул, не пропал.

Когда коснулся огненной струёй,
Её покрова, в чудном откровенье
Открылись тайна —  пыль, взлетев стеной,

Творила мне волшебные виденья,
И я прозрел на миллиарды лет,
Увидев акт планетного творенья,

И в пыль упал я сдовно в чёрный снег,
В момент касанья всё преобразилось —
Я вдруг увидел потаённый свет

Глубин Луны — и мне Луна открылась,
Сакраментальным был момент касанья,
Во всей Вселенной чудо объявилось:

Миры сошлись, от разума созданье,
Свершило то, что смертным не дано,
И я, как вестник, как людей воззванье,

Явился в мир. И тут же волшебство
Дарилось мне Луной, моей богиней,
Во мне осталось то же естество,

Но я теперь был полон дивной силой —
Любою страстью, магией владел,
В любом бою я был непобедимый,

И вот один, другой ко мне летел,
Мы по металлу были все собратья,
И каждый в лёте дивном преуспел,

И всем пришедшим я творил заклятья,
И наконец, пришло шесть кораблей,
Шесть Аполлонов, бесподобных братьев,

На них двенадцать храбрецов людей,
И превзойдя деяния героев,
Что во Вселенной не было смелей,

Поколебали смертные устои,
И я незримо их вела тропой,
И защищала их волшебным словом,

Никто не ведал. Думали, пустой
Была Луна и все её пустыни,
Здесь жизнь была. Хоть каменной горой,

Хоть валуном, и даже просто пылью,
Но мы, пришельцы, братство от Земли,
В отряд сплотились волшебством незримым,

Вдруг вы вдвоём к нам в царствие пришли,
И вижу я, как каменные монстры,
Атаковали, чтобы вас вести,

Во времена, когда взрывались звёзды,
И я мгновенно бросилась на помощь,
Хотя и было это войско грозно,

Коль волшебство желанием премножишь,
То сможешь время вспять поворотить,
А если страстью — звёзды уничтожишь».

«Спасибо, Лунник, нам не позабыть
Твоей отваги, нашего спасенья,
Но нам пора к иным мирам спешить,

В просторах мира, в нашем вдохновенье», —
Сказала Муза, дальше поведя,
На новый сказ, в другие приключенья

Мальчишку-друга. Их уже ждала
Венера, белым светом облекаясь,
Как метеор, войдя под облака,

Раскрыли купол вскоре, отсекаясь
От всех реалий, звёздных и земных,
Был плотный смог, и в глубину спускаясь,

Они искали признаки чужих,
Но странный был венерианский мир — 
Какой-то свет вдали во тьме возник,

Но был беззвучен… а затем пробил,
Нежданный гром в безоблачном пространстве,
И жар навстречу из глубин палил,

Чужим враждебен, но собой прекрасен,
Был этот мир, невиданный людьми,
И в глубине был Музе не подвластен.

И вот они пробили толщу мглы,
И очутились средь камней и лавы,
Когда-то тёкшей огненной волны,

И вдруг застывшей — тотчас слева, справа,
Вспорхнуло нечто, ящеров подобье,
Все в чешуе, а крылья очень мАлы,

Из камня были видно те отродья,
Заверещали, словно птицы пели,
Такого чуда не видал в природе,

Ещё мальчишка. Кругом облетели,
Аборигены, осмотрев пришельцев,
И с той же песней, обступив их, сели.

И вдруг, явился, в плоть, благою вестью,
Земной посланец, аппарат «Венера»
Четвёртая под номером, в безвестье,

Давно ушедшая. Обугленная сфера,
Её узнал по фоткам Фантазёр.,
И вспомнил он: была тогда победа!

Когда впервые человек простёр,
Свой разум, плоть и силу в мир иной,
И сам себя на игрища возвёл,

Бессмертных душ, в своих богов игрой,
Вдруг этот шар оборотился в тело —
И перед ними будто бы земной

Стоял мужчина, весь одетый в белом,
И изумились Муза с Фантазёром,
Казалось, нет фантазии предела,

Вселенной этой, играм бесподобным,
И человек промолвил двум пришельцам:
«Я автомат, предстал преображённым,

Сюда я прибыл, и тотчас же встречным,
Был волшебством таинственным пленён,
Я мог творить и мог теперь быть вечным —

Я был Венерой в мага превращён!
Однако мне планета наказала:
«Я знаю, мир Земли порабощён

Войной и страхом — в беспредел попала
Земля-сестрица, зло её терзает,
И разум губит, и ко мне взывала,

Не раз сестра — как гибнет, как страдает,
Ведь рядом мы, и ближе нет иных,
И вот пришёл ты. Слышишь, люди славят,

Тебя, героя, ты посланец их!
Так восприми же образ человека,
Вернись на Землю. Будь среди своих

И стань как воин, рыцарем обета,
И зло губи  неистовым добром,
И волшебством, как истинной завета,

Порушь все войны. Красотой кругом
Засей всю Землю — музыкой, цветами,
Заворожи вселенским волшебством,

Пусть говорят отныне все стихами,
И пусть танцуют и любовь творят,
Пусть восхитятся вечными богами,

Но не стреляют, не огнём громят,
Вслед за тобой отряд друзей отбудет,
Таких же статных — вон они летят».

Так мы отбыли. Загремели трубы,
И войско наше с знаменем любви,
Пошли на Землю, от Венеры слуги,

И мы внедрились, средь людей пошли,
Но за любовь нам долго ещё биться,
Коль много зла в том царствии войны», —

Лишь им двоим посланец смог открыться,
Своим собратьям в этом мире звёздном,
И вслед друзьям спешил он устремиться,

К Земле своей — карающим и грозным,
И утверждать любовь с добром на троне,
А Музе вновь представилось возможным

Дерзать в своём в неистовом походе —
По волшебству во тьму они помчались,
И от светила устремились доле.

И вмиг вдвоём на Марсе оказались,
И тут же вышел к паре Марсоход,
«Я здесь давно. Вокруг меня бескрайность

Пустынь багровых. Лишь песчаный смог,
И дюн ловушки, россыпи камней,
Я брошен, словно человека слог,

Как будто я забытый и ничей
И так хожу я вечный, одинокий,
И размышляю о судьбе своей,

Ищу ходящих в темноте далёкой,
Кто страстью к звёздам и мечтою жив».
«Что знаешь ты о древности глубокой?—

Спросила Муза, взгляд свой устремив
К горам далёким в розовом тумане.
«Здесь мир камней безмолвных и немых,

Они лежат в магическом обмане,
И я не смог открыть их волшебством.
Здесь жизнь иная. И порой в буране,

Я слышу зов звериный из времён,
Давно забытых. Но ещё загадка
Темней здесь есть — она в песке, кругом,

Куда пропали братья-автоматы,
Земли посланцы. Все они исчезли,
И даже те, где удалась посадка,

Как будто их какие монстры съели».
«А что те горы в мареве далёком,
Они как будто средь других темнее?

И вижу я, к нам мчится кто-то скоком,
С тех гор!» — ему Урания сказала,
И точно дали по землянам шоком —

Смерчей из пыли войско мчалось валом,
«Они опасны! В магии — их сила!»—
Руку простёрши, Муза прокричала,

И тотчас их стена остановила,
С её руки вдруг молнией истекшей,
И ставшей твердью, грозной и незримой,

И плач раздался неземной, а здешний,
Как будто хор из дьяволов рыдал,
И в плаче страх пришёл, землян облекший,

Стены коснувшись, каждый пропадал,
Взрываясь чёрным, словно мёртвым снегом,
Неясно было, кто орду послал.

Сказала Муза: «Выйдя войску следом,
Мы всё узнаем, в чём здесь жизнь таится,
И лишь тогда отпразднуем победу».

И подойдя, Урания открыться
Велела тёмной, в валунах горе,
И тотчас тропка стала юрко виться

По склону скалы начали везде,
Преображаться в рукотворных башен,
Зверей престранных в каменной стране,

Людей как будто, вид которых страшен,
С рогами, либо телом от змеи,
Иных же будто во Вселенной краше

Нигде не встретишь — их тела цветы!
Взойдя по тропке, оглядев застывших,
И вновь простёрши руку с высоты,

Сказала Муза: «Быть вам всем ожившим —
Заклятье прочь, с ним каменную плоть,
Быть всем с телами, как и прежде, жившим».

И тотчас камни по веленью слов
Урании, восстали в стать живую,
И жизнь вошла в них по веленью вновь,

И звери, люди, птицы врассыпную
Помчались прочь с колдующей горы,
Как будто жизнь от радости ликуя,

Очнулась вновь от магии игры — 
Мир марсианский восставал живой,
Проснулись скалы, камни, валуны,

И жизнь пошла неистовой волной,
Уже текла по склону гор вода,
Цветами засыпало мир иной…

Последний раз Урании рука
Взмахнула — и помчались Муза с другом,
Юпитер шёл уже, издалека,

И спутники его вились почётным кругом,
И много их гиганта стерегло,
Здесь мощь была и пахло Зевса духом,

Как будто чрез волшебное стекло
Лицом к лицу увиделись с гигантом,
Там что-то завихрялось и несло,

Всё было в облаках и странных пятнах,
Порой огромных, цвета от крови,
И молнии там били многократно,

И облака узоры там вили,
Как письмена, о чём-то возвещая,
Казалось, ярость из глубин несли,

Но Муза к богу всех богов взывала:
«О, мой отец, о Зевс наш бесподобный,
Я шла к тебе, и по тебе скучала,

Пришла я с смертным, мною он ведомый,
Открой нам тайны, что в твоих глубинах,
Я дочь твоя, не будь такой суровый!»

Но ничего не дрогнуло в стремнинах,
Течений, плясок дальних облаков,
Казалось, бог забыл про всех любимых,

И дочерей и всех своих сынов,
И взяв за руку Фантазёра, Муза,
Презрев, что лик Юпитера суров,

Нырнула вниз, ведя с собою друга.
Они попали в мир ходящей тайны —
Свет лился тусклый. И мелькали кругом

Отряд теней каких-то небывалый —
Ни от чего, ни от кого те тени,
И пребывали в жизни очень странной,

Воздвигла стену Муза, чтоб не смели,
Пройти к ним эти призраки существ,
Но из глубин уже к стене летели,

К ним на подмогу, будто рой на свет.
Теней тех туча. Муза встрепенулась,
Рука простёрши, не смогла ответ

Дать им достойный — словно обезумясь,
К землянам рой нахлынул, поглотил,
И их тела во тьму преобразуясь,

Без волшебства и без телесных сил,
Пошли покорно, волею сломлёны,
Иных существ. Вдруг кто-то возгласил:

«Восстаньте вновь, о Муза, с Фантазёром!»,
И мигом рой метнулся в рассыпную,
А перед ними в плоть пребражённым,

Явился некто, ,гласом негодуя,
И плотью был он рукотворной, сферой
И молнией ударив, как колдуя,

Землянам другом оказался верным,
Вернул им плоть, и облик, разум прежний,
Сказал землянам: «Я был самым первым,

Проникший вглубь, как автомат прилежный,
И был расплавлен, и исчез бесследно,
Землёй забыт и памятью отвержен, —

Мне люди дали имя Галелео,
И был я должен, а затем стал волен,
И в волшебстве преображён безмерно,

Там, в глубине, стал тении подобен,
Стал магом я, и чёрным властелином,
Но кем я создан, навсегда запомнил».

«О, Галелео, говорим спасибо
Тебе как магу, помнящим собратьев! —
Их спасших зонду Муза говорила, —

Мы не забудем, как от чёрной рати
Ты спас меня и юного собрата
А ныне вновь с планетами играть я

Хочу. Летать, и проникать куда-то».
И взяв за руку Фантазёра снова,
Взлетела прочь с Юпитера обратно,

К Сатурну быстро полетели оба,
И скоро мир из белого овала,
Они узрели, существа чужого
 
Богиня-муза существу сказала:
«Сатурн-планета, нет тебя прекрасней!
Ты столько раз землян к себе встречала,

Они же видят, мир твой беспристрастен,
Но красоту в планетах ищут люди,
Ведь красота волшебна и всевластна,

За ней пришли их автоматы-слуги,
Найти её исток и волшебство,
Открой же нам все таинства и глуби,

«Всё напоказ, и всё заключено, —
Пришли напевом им слова Сатурна,
Как будто звуком музыки пришло,

Как будто то пропели скрипки струны, —
Вот ваш Кассини — он сопроводит
В мой мир чудес — прекрасный и безумный»

И вышел к ним корабль, бел и чист,
С антеной-чашей, штангой с батареей,
И сбоку Гюйгенс, для десанта диск,

Как был красив, как глаз землян лелеял!
Взяв их на борт, Кассини шёл к Кольцу,
Но подойти к поверхности не смея,

Пошёл над ней, любуясь на красу,
Из льда и снега, лезвию подобной,
И мир здесь был подобием узлу,

Что был завязан тысячи сплетённых,
Колечек малых, расплетённых вскоре,
И вновь сошедших, точно побеждённых,

Им расходиться не давали боле,
И стерегли планетки-пастухи,
Но шли земляне в это царство доле,

И увидали: здесь снега и льды
Кружились  в вихрях, то в камнях, то пылью,
И вдруг как будто детские мечты,

По волшебству всё царство изменили,
Кассини-друг в мечту землян облёк —
Вот Дед-Мороз промчался в санях мимо,

Вслед Снеговик, за ним летел снежок,
Вот Королевы Снежной лёт случился,
Так изо льда здесь вышел оборот,

То в мир из сказок лёд оборотился,
Но шёл Кассини к сказочному краю,
К ним вид ещё невиданней явился,

Там был хребет, но явной небывалью —
Цепь белых гор, взметнувшись невесомо,
Вокруг Сатурна и с Кольцом, не зная

Диктата веса, высоко взнесённых,
Из снежной пыли слипшиеся горы,
На их вершинах в вечность устремлённх,
 
Взметались шпили, а на шпилях звёзды,
Такой вселенской красоты не знали
Ещё земляне — фантастичной, грёзной!

Урания восторженно сказала:
«Как стать и нам волшебной красотой?
И я бы в ней навеки пребывала,

И я бы стала истиной мечтой»,
И тотчас по велению Кассини
Урания вдруг в лучик золотой

Преобразилась, рядом в лучик синий,
Преобразился её юный друг,
И две звезды со смехом устремили

Свой путь кольцом сатурновым вокруг,
Желая сказок новых, неземных,
И красоты, как вызов всяких смут,

Кассини дальше вёл друзей двоих:
«Летим в Дворец, что Энцелад зовётся!»
И видят двое: впереди возник

Дворец блиставший в темноте от Солнца,
Врата раскрылись — и они влетели,
Лишь пустота — и пустота смеётся!

И ветер вдруг, и снег взлетел в метели,
И два луча в потоке вихря взвились,
В высотах свода звуки вихря пели,

И все вокруг стремительно кружились,
И вдруг под свод все разом вознеслись,
Как будто к звёздам в танцах устремились,

И два луча в потоке понеслись,
И свод открылся — словно гейзер вспыхнул,
И Диск явился и повёл всех вниз.

То Гюйгенс был и всем взлетевшим крикнул:
«Все на Титан — вас ждут давно собратья!»
И все в едином полетели ритме.

В тумане красном, словно на параде,
И два луча шли, синий, золотой,
Как будто шли земные два воззванья,

Коснулись снега детскою игрой,
И по долине полетели вольно,
И дальше шёл победоносный строй.

И видят, камни пляшут бесподобно,
И странной жизнью камни изошли —
Дышали каждый будто плотным смогом,

И смог слипался в серые комки,
И крики вдруг родились в том тумане,
И из него взлетали журавли!

«О красота, о чудеса созданья!,
Так вот как жизнь явилась, изошла,
Вот где исток, вот где начало тайны,

Богов, творцов и гениев сполна!» —
Так Фантазёр воскликнул изумлённый…
И вдруг два серых, с криком журавля,

Взлетели ввысь — он сам преображённый,
И Муза с ним, себя преобразив,
И полетели в дом свой удалённый,

Был путь недолог, и прекрасный лик
Земли своей увидели в просторе,
Ещё минута — в небе воспарив,

Они помчались, а затем и в поле,
На крыльях сели, в образ человечий,
Войдя опять, но суть была их боле:

Она — богиня, он имел дар вечный.
Сказала Муза: «Ты, пройдя обряд
Искусств богов, идя, как вызов встречный,

Планет иных, их волшебства парад,
И Красоты бессмертной посвященье,
Ты стал, как маг — все волшебства сулят,

Среди людей быть гением творенья —
Творить словами, звуками, игрой,
И гласом быть Вселенной, откровеньем,

Коль волшебству отныне быть с тобой,
Иди в любовь, в сомнения, в рутину»
И обратившись в лучик золотой,

Вспорхнула Муза и ушла незримой.