История Евсея. Часть 2. Глава 22

       Вместе с солнцем ко мне заглянула Ясна:
       – Доброе утро, Евсей. Дазда просил позвать тебя. Ему нужна твоя помощь.
       Аша обнял меня:
       – Светлый друг, о любви поговорим, когда сделаем дело. Ахур дарует нам встречу с дэвами. Есть возможность помочь человеку. И к тому же явить Силу в подтверждение того, что ты – Вестник Владыки Мудрости. Помню, достопочтенный Иоанн передал тебе мастерство, которому научил его Посланник.
       На улице ждал человек, склонившийся в глубоком поклоне. Его немного потряхивало. Мне хватило короткого взгляда, чтобы увидеть сложное одержание. В человеке было несколько бесов, или дэвов, как называли здесь такие сущности.
       – О мудрый, благочестивый Аша. Хвала Ахуру, ты вышел ко мне! Помоги, великий мобед. Все знают, не всякий жрец в Вавилоне сравнится с тобой… Нет сил моих сопротивляться дэву. Он руководит мной разными голосами, это сам трёхглавый Аждахак! Я боюсь за себя, он сильнее меня.
       – Человек, я однажды уже помогал тебе.
       – Да, великий жрец… Но я не смог пойти по пути Блага, хотя обещал тебе.
       – Я не могу стать праведным за тебя.
       – Помоги, Аша! Я обещаю, если останусь жить… Сегодня я избил свою жену и дочь. Убежал сюда, чтобы не убить их… Хранитель, спаси меня! Аждахак сказал мне убить твою дочь, – сказал человек и затрясся от сказанного ещё сильней.
       – Проще убить тебя, – спокойно сказал Дазда. – Я готов это сделать, как сделал бы, защищая Огонь, Ахур мне свидетель.
       – Убей меня! – упал на колени одержимый.
       – Вставай, – сказал после паузы Дазда. – Пойдём в храм. И прими омовение.
       Когда после омовения мы подходили к вратам святилища, человек сказал изменившимся голосом:
       – Мобед, ты уже осквернил чужестранцем свой дом и свою дочь, сейчас осквернишь Огонь… Жду тебя в аду!
       После этих слов Дазда остановился у входа в храм… И вернул нас в сад. Там за виноградной беседкой находилось его изобретение, представляющее собой широкий тяжёлый стул на полозьях, с ремнями на подлокотниках и на спинке.
       Мы втроём доволокли это массивное кресло до врат храма, занесли в святилище и установили напротив алтаря с Огнём.
       – Демон, слышишь ведь меня, говорун! Сейчас ты поймёшь, что такое два праведника одной веры. Поймёшь на своей шкуре, – своим самообладанием Дазда снова напомнил мне Деда.
       Хранитель усадил одержимого в своё изобретение, ловко закрепил ремнями руки в высоких подлокотниках, а потом притянул его широким ремнём к массивной спинке стула.
       – Смотри на огонь и не закрывай глаза, – сказал он человеку.
       – Ничего у вас не выйдет, разноверцы, грешники, – заволновался кто-то из бесов. – Я всё равно сожру этого недоумка, Хозяину на радость… Что, грек, уши навострил?! Интересно, кто мой Хозяин? Тьма ваших грехов! Если побеспокоите меня, следующим сожру грека, любимца Иоанна! И на него есть управа, в нём же самом… А на закуску пойдёшь ты, Аша Дазда, вместе со своей праведностью!
       – На огонь! Смотри на огонь! – строго напомнил Дазда человеку. – И читай молитву! Ахунвар. Если вспомнишь.
       Хранитель надел падан, закрыв им рот и нос. Подошёл к Огню. Сделал подношение из благовоний, рассыпав их плавным выверенным жестом над Огнём.
       Храм наполнился уже знакомым ароматом. Дазда начал читать молитву, глядя на Огонь, не отвлекаясь на одержимого. Звучание молитвы и последовательность слов в ней были уже хорошо знакомы мне.
       Он читал молитву в особом ритме, точно вкладывая в этот ритм двадцать одно слово.
       Казалось, само пространство в храме начало пульсировать, звучать по-особенному.
       Я стоял за спиной человека. Его заметно трясло. Первая сущность небольшого размера неожиданно вышла из одержимого где-то сбоку его поля и двинулась в сторону выхода. Движение давалось ей непросто в вибрациях пространства, она начала как будто рассыпаться. Не знаю, добралась ли эта тварь до выхода. Я сосредоточился на огненном кресте, горящем во всё поле человека. И на Светлой Силе Отца, льющейся на меня и на это событие.
       Человек зарычал зверем. Дазда ритмично уплотнял пространство незнакомыми мне мантрами. Я увидел волчий оскал. Волк завыл. Но там был не только волк… Увидел контур, похожий на человека с большим числом конечностей, чем обычно. Эта сущность молча пульсировала вместе с пространством и даже, как показалось, попыталась ухмыльнуться.
       Я удерживал внимание на горящем кресте и безмерной Силе, льющейся со всех сторон, шептал первые строки молитвы… Волк, жалобно завыв, попытался выйти со стороны головы человека. Но кругом горел золотой огонь…
       В храме запахло палёным. Дазда, не оборачиваясь в сторону одержимого, снова рассыпал благовония над алтарным Огнём. Хранитель продолжал ритмично чередовать молитвы и мантры. На его лице блестели капли влаги.
       – Предлагаю договор, жрецы! – прохрипел дэв связками человека, смотрящего неотрывно на Огонь круглыми немигающими глазами. – Вы оставляете меня в покое, а я обещаю вас не трогать.
       Дазда продолжал читать молитву, я – славить Отца.
       – Есть у вас сила, есть! Хватит уже. Дело предлагаю… Я останусь в нём на время, он уже конченный… И скажу вам, где сундук с золотом. Хранителю и его сыну хватит до скончания века и на поддержание Огня, и на содержание семей. А тебе, грек, на обеих жён хватит, можешь ещё и третью взять!
       «Зрелый дэв попался, опытный, рассеивает внимание, да ещё и знающий, умело интригу плетёт, порождение тьмы». Я на миг перенёс на него внимание: это было человекообразное существо, волосатое, бородатое, с большим острозубым ртом, с двумя короткими рогами на голове, две пары рук, сколько пальцев – не посчитал, ноги заканчивались копытами…
       – Правильно размышляешь, грек. Я древний демон, разных героев видал, не чета вам… Мысли твои верно текут, Творец Миров меня не создавал. Но кому легче от этого? – бес втягивал меня в разговор, Дазда, глядя на Огонь, ритмично возглашал молитву. – Илию, пророка из иудеев, знавал, намучился он со мной. И где теперь тот Илия? Да и Пифагора вокруг пальца обвёл. Он в храме Аполлона через жреца со мной ведь общался, а думал, что с Аполлоном…
       «Не слушай, – сказал я себе. – Молись!»
       Демон корчился и трясся вместе с человеком, но успевал гримасничать и всхлипывать.
       – Грек, угомонись! Что толку? Жалкие людишки, г-на в них на тысячелетия хватит, – рычал бес. – Побереги силы. Пустое это… Тебе живым ведь до любимой дойти охота!
       Я добавил огня в крест, горящий золотым Светом Отца: «Рабби, помоги!»
       Боковым зрением увидел Иоанна и ещё кого-то с ним…
       Одержимый округлил глаза дальше некуда, широко раскрыл рот.
       И замер с этим выражением лица.
       Четырёхрукий дэв выходил не спеша, да ещё умудрялся пользоваться связками человека с открытым ртом – звук получался хриплый, с бульканьем:
       – За что сражаетесь, жрецы?! За это ничтожное дерьмо с круглыми глазами? Даже если я его не дожру – ну и что? Таких, как он, миллионы… Нет конца их смраду, нет конца их страху… А ты, грек постылый, ученичок Христов, всё силой балуешься на свою голову… Я уйду, у меня домов много… Бессмертие – ваша мечта… Вы дохнете, поедаете друг друга, я – живу, вечно живу… Ненависти и страху нет конца! Я знаю все твои слабые места, грек, твои страхи… и твои, жрец. Знаю ваши желания… Время тьмы – мне и править вами… – неразборчиво пробулькал демон последнюю фразу.
       Человек судорожно дёрнулся, качнув тяжёлое кресло, и обмяк…
       Наступила тишина. Дазда сотворил молитву. Воспел хвалебный гимн Всеблагому, аромат благовоний наполнил святилище. Я мысленно творил молитву во Славу Отца Любящего, опустившись на колени.
       Хранитель расстегнул ремни, вызволил тело человека. Жизнь возвращалась в освобождённого от дэва.
       – Как зовут тебя, грешник? – спросил Дазда.
       – Отец назвал меня Рашну, – ответил тихо человек.
       – Негоже тебе носить имя язата, достойного великого почитания. Меняй имя или жизнь… С дэвами ко мне больше не подходи, тебе никто уже не поможет. Сегодняшний день – последний дар Ахура, через этого человека, Вестника Спасителя! – Аша коротко поклонился в мою сторону, глаза его улыбались. – У тебя больше нет времени.
       Рашну поднялся, пошатываясь, с несдвигаемого стула, придуманного Даздой. Упал на колени, прикоснулся лбом к моим стопам. Я не шевельнулся. Потом Рашну переполз к Дазде, прикоснулся к его стопам и замер в этом положении.
       – Рашну, сколько бы ты так ни стоял на коленях, это не поможет, – сказал Дазда.
       – Помоги, Аша! Направь! В моей голове пусто… Этот страшный дэв съел мои мозги… Благочестивый, скажи, с чего начать! Не отпускай меня от себя.
       – Сейчас прими омовение в саду у храма, возблагодарив Целостность. Сотвори молитву искренне, до слёз. Потом научу тебя ритму молитвы и силе каждого её слова… Твори молитву Всеблагому Ахуру пять раз от восхода до следующего восхода. И не забывай о чистоте тела и одежды перед каждой молитвой. Не забудь о кушти – повязывай заново перед молитвой.
       Во время дел проговаривай имена Господа, а лучше – пой их, напевай. Проснулся утром – омовение, и пой Всеблагому. Не оставляй себя без Господа, направь на Него всё внимание, находи Его везде, дыши Им. И пой с улыбкой. Пусть тебя знают как поющего Хвалу Творцу мира, а не как одержимого Аждахаком!
       Придёшь домой – встань перед женой и дочерью на колени, принеси им покаяние за деяния свои. Глубокое, со слезами. Скажи, все силы приложишь, чтобы не допустить того, что было, не осквернять благой мир. Потом под руководством жены наведи порядок в доме. Попроси её сказать тебе, как это делать. Но порядок наведи сам. И будешь это делать раз в семидневье, пока не отменю эту задачу.
       Не ешь мясо благих животных, молоком которых кормишься. Не убивай их… Пока достаточно. Запомнил, Рашну?
       – Да, мудрый мобед, – кивнул Рашну.
       – Завтра с утра придёшь ко мне, дам тебе работу. После работы – еду для тебя и твоей семьи. Что ты умеешь делать?
       – Я умею строить, Аша.
       – Значит, будешь напевать имена Господа и белить наружные стены дома Огня.
       …Несколько слов о светящемся золотым огнём кресте, используемом для очищения пространства и человека.
       Наверное, понятно, что этот образ не имеет и не может иметь никакого отношения к тому кресту, который спустя века после казни Рабби стали использовать как символ поклонения в римской церкви. И был, как известно, то не крест, а Т-образный столб, используемый римлянами для распятия.
       Я упоминаю крест в своей истории как перекрестье Светоносной Божественной Силы, разрушающее, рассеивающее силу противоположного происхождения. Именно так, с помощью веры, чистого сердца и воображения, Рабби учил Иоанна гнать нечисть. А Иоанн научил меня.