Спасение от судака

Стоя на круче обрыва, даль просматривалась необычайно широко и линия четко очерченного горизонта делила лишь воду и небо; суши противоположного берега не было вовсе. Передо мной расстилалось море, не соленое правда, а пресное и для увлеченного рыбака это являлось лишь формальным ничего не значащим отличием; рыбы в пресном водоеме не меньше, особенно когда водохранилище, без конца и края. Совсем необыкновенно в душу врывается ветер, перебирая кудри волос, прельщая свежестью и ароматом простора. Полетом чаек влечет к себе даль и от нескончаемого блеска солнечных бликов, на воде становится радостно и вдохновенно. В эти лирические моменты так и хотелось словами известной песни закричать в небеса с утеса: «О, море!.. море, преданным скалам ты ненадолго подаришь прибой!.. Море возьми меня, в дальние дали, парусом алым вместе с тобой!..» Душа полнилась неудержимым духом уходящей в море «Бригантины», однако подошедший друг, озабоченно прервал поток моей фантазии стремящейся умчаться в необозримую даль морей:

— Смотри, там какой-то рыбак; похоже веслом машет. Далеко, не разобрать толком…

Присмотревшись, я действительно разглядел вдали почти слившуюся с морем лодку, однако понять, что на ней происходит было трудно.

— Без бинокля ничего не видно; может случилось что?

— Ну да! — он быстро побежал к стоявшей поодаль машине и уже через минуту с биноклем стоял рядом, напряженно вглядываясь вдаль.

— Вот это другое дело. Рыбак машет веслом, как я и говорил, но зачем? Может лодку проколол?

— Хм,.. Ну и греб бы тогда к берегу, пока совсем не затонул. Здесь на пару сотен метров отмель.

Рыбак, в продолжении нашей короткой дискуссии, неистово крутил веслом над головой, явно привлекая внимание и давая понять, что с ним что-то не так. Иначе, как сигналом тревоги его действия истолковать было трудно.

— Ну, что смотреть! Сигнал бедствия поступил, спускаем лодку и гребем до него, а там уж своими делами займемся.

Обоюдное решение, прояснить ситуацию, ни у кого не вызывало сомнения и мы принялись за работу. Скоро судно было спущено на воду и спешно пошло на предполагаемый сигнал SOS. Паруса наша резиновая рыбацкая шхуна не имела и, налегая на два упругих весла, я гнал двухместную лодку в простор морских далей, но увы, со скоростью лишь в два узла. Легкая волна, слабо покачивая, шла от берега и это давало надежду скоро выйти на большую воду, где промышлял крупный судак, и язь — любитель глубины; рыба вызывающая неутолимый рыбацкий интерес и азарт. Но прежде, предстояло оказать посильную услугу, странным образом взывавшему о помощи, рыбаку, о чем свидетельствовали его настойчивые сигналы.

И вот, после затяжной и натужной гребли, мы пошли на сближение. Однако, к нашему удивлению, рыбак стоявший все это время на лодке в полный рост, вдруг присел и его хлипкая, одноместная «резинка», стала быстро забирать вправо, а затем развернулась и стремительно пошла на отрыв, в море.

— У него что там, лодка с мотором? Куда он от нас уходит? — в недоумении вглядывался в даль приятель.

— Вот дела!.. Мы так не договаривались!.. — я перестал грести, чтобы присмотреться к замысловатому бегству рыбака только что взывавшему о помощи.

— Эй, мужик, стой!.. Куда поплыл?.. Бросай якорь!.. Давай сюда!.. — сильным и настороженным баритоном, Евгений, попытался пресечь странное поведение трусоватого рыболова. В какое-то мгновение лодка вдруг остановилась и с положения сидя, мужик вновь принялся махать нам веслом. Я стал загребать в его сторону, изредка поглядывая через плечо; уверенности, что сомнительный рыбак вновь не даст деру, не было никакой. Другу не терпелось пообщаться и на продолжавшиеся взмахи весла он дал свой очередной громогласный «гудок»:

— Хватит махать и остановись уже наконец, не видишь, идем!..

Мужик успокоился и должно быть от усталости, затих. Подошли ближе. Я быстро развернул лодку чтобы состыковать борта и разобраться наконец в происходящем. Удивило, однако, отсутствие бесшумно работающего электромотора у лодки, что позволяло бы ей делать столь быстрые маневры.

— Что стряслось, отец? — обратился Евгений, видя что в лодке сидит старик уже довольно преклонного возраста. Шустрый дед, хлопнув пару раз прозрачными как небо глазами, заговорил:

— Ой, ребятки, выручайте! Одному не одолеть… Измотала меня рыбина вконец, сил больше нету! Я ее за якорь привязал, руки уже не держат. Похоже судака поднял. Он, паразит, меня в море волочет, я вам сейчас веревку брошу, боюсь опять потянет. Как на моторе плаваю из стороны в сторону. А сила в нем не мереная, уже часа два без устали таскает лодку, куда ему вздумается.

— Да там не судак, а целый крокодил на привязи, гоняемся за тобой по морю, а ты вон, при живом моторе? Кого зануздал то?.. — Евгений взглянул на дедово убранство и глазам не поверил.

— Ты, Владимир, посмотри только, какого мы с тобой браконьера за жабры взяли! Да у него тут полна коробочка, а ему все мало; в довесок еще и этого гиганта вытянуть норовит.

— Наш человек!.. Настоящий рыбак, чего тут удивительного, — добавил я, присматриваясь к новому знакомому.

По дну лодки, в беспорядке, были набросаны крупные язи и несколько судаков-гвоздиков. Довольного деда это ничуть не смущало: «Не сетью же взял, а на поставки, да спиннингом. Удача она не в запрете…» — отмежевался тот.

— Ты бы отпустил, дед, этого «кабанчика» в пучину морскую, не жалко? Пусть бороздит себе простор; у тебя вон рыбы сколько или старуха не велит? — пошутил я следом.

— Э… Нет! Что ты за рыбак тогда, если своей добыче в глаза не глянул; отпустил не пообщавшись?.. — с видом бывалого добытчика, поучая, добавил старик.

— Ну уж если припряг и отпускать не хочется, то направь куда надо, чего горе мыкаешь? Пусть к берегу и тянет, — продолжил шутить, удивленный несгибаемостью деда, друг.

— Скажешь тоже, направь!.. Ты его видел? Там на спине — вилы!.. Ума ему, так он бы мою резинку вместе со мной давно на дно пустил. А так вот, мы друг дружку изматываем, отдыхаем поочередно. Все руки мне иссушил да изрезал, сил уж нет более, сынки. Помогайте старику, ради Христа, один не управлюсь. А в обиде не оставлю: вон язя полно, берите сколько захотите. Мне бы вот только до берега его дотянуть; клыки как у собаки, на воде его никак не взять. Якорь все же его натиск держит. Тут ведь кромка недалече, — продолжал пояснять ситуацию дед, — а там глубина, туда тянет… Волей-неволей, отпустить придется; один я от сель, супротив волн, не выгребу. Опасно, снесет еще в самую глубь, а там и волна иная и силы уж не те…

— Удачливый ты, дед!.. Ну прямо как у Хемингуэя «Старик и море». Хорошо, давай твой канат, как-нибудь дотянем твоего судака двойной тягой. Главное чтобы рыба не сошла. Леска то выдержит?

— Леска сдюжит — «чемпионская»… Мне ее внучек по интернету выписал; она по этим, их рейтингам самое первое место берет. Недавно вот, у меня зацеп вышел; на Ине дело было, — разговорился обрадованный помощью дед, — ну, думаю, пропала блесна, потеряю, жалко!.. Уж больно памятная — ловчая… Вот она меня под самое место зацепа и подвела. Тащу, а оторвать не могу, напрягся весь, так всю коряжину со дна и выволок, а блесну сохранил…

Пока дед историю невероятно крепкой лески рассказывал, Евгений закрепил брошенный конец веревки и сменил меня на веслах. До берега метров восемьсот. Сомнения не было; если судак действительно подустал, то скоро не выдержит сопротивления и пойдет следом. По крайней мере мы так считали. Однако не учли, что судак — это сильная и быстрая в движениях рыба и держать ее нужно на расстоянии до тех пор пока не будет уверенности, взять ее наверняка. Пока такой уверенности не было, мы решили двигаться караваном в четыре весла к отмели, а там закружить и запутать опасную рыбину в высокой береговой траве. Только так можно было лишить огромного судака силы и маневренности.

Спустя мгновения, после того как лодки вытянулись в ряд и струна лески вновь натянулась, мы поняли, что имеем дело с серьезной рыбиной, вроде той же, что и у Хемингуэя… Потревоженный судак рванул в сторону и чувствуя довольно сильное сопротивление, стал кружить, уходя влево. Лодку соседствующего с нами старика развернуло и потащило к берегу, а потом уже и на нашу потянуло следом. Затем судак пошел вглубь и оба резиновых суденышка стали сходиться бортами. Рыба на удивление быстро закружила лодки и мы странным образом оказались словно в водовороте из которого нет выхода, как из тупикового, кругового лабиринта, не имеющего ни конца, ни начала. Попытались вновь выровнять строй, чтобы следовать за сильной, глубоководной особью, все больше утомляя ее. Однако маневр удался лишь наполовину и рыба, угадывая наши намерения и хорошо ориентируясь во тьме глубины, ринулась в противоположную сторону. Лодку перепуганного деда крутануло вокруг своей оси и она устремилась следом за судаком, проскочив при этом над связывающим нас канатом. Леска и веревка перехлестнулись и когда водный монстр пошел на очередной виток влево, мы поняли, что все концы запутаны и при любых новых, не предсказуемых маневрах судака, он может даже перевернуть более легкую лодку старика. А если вдруг воротится и запутается в этом невообразимом переплетении снастей, то может продырявить и потопить обе «резинки» в считанные минуты; у него ведь, как выразился дед — вилы на спинном плавнике. Этого никак нельзя было допустить, потому как под нами была как минимум пятиметровая глубина.

Взвесив все за и против, Евгений с трудом, но смог отвязать сильно напрягшийся, соединявший обе лодки, канат. Мы тут же освободились от нависшей угрозы атаки со стороны бесновавшейся рыбы. Однако, проблемы старика на этом не закончились, а лишь усугубились. В давнем стремлении наконец-то отделаться от назойливых и цепких рыбаков, чувствуя угрозу, и слепо следуя рыбьему инстинкту, он с еще большей силой потащил лодку старика в далекое, безбрежное плавание. Только мы его и видели…

Испуганный судак устремился к той самой бровке от которой, как представлялось нам, под килем будет уже не пять, а двадцать пять метров глубины. Поэтому, прежде чем вновь опрометчиво бросаться на схватку с речным чудовищем, предстояло хорошо подумать. Но и бросать старика в беде никто из нас даже не помышлял. Наоборот, схватка придавала азарт и входила в стадию отчаянной борьбы за спасение уже ставшего приятелем, доверившегося нам деда. Рыба из последних сил волокла лодку старика к фарватеру, где не так часто, но все же проходили суда и баржи с большим водоизмещением, куда собственно и заплывать было запрещено, тем более рыбакам с неприметным, как у деда суденышком.

Море даровало моему взгляду удивительный простор водной стихии, куда никогда еще не приходилось заплывать на весельной лодке. От нас все больше отдалялся дед, а мы все дальше уходили от берега. Вот уже и волна другая и воды стали синей и прозрачнее. Нам вновь пришлось смениться на веслах. По волнам идти стало сложней, а у меня в этом деле опыта было больше, поэтому переняв руководство операцией по спасению от судака, надо было как можно скорее попытаться сократить разрыв между лодками и вновь взять хлипкое, дедово суденышко на буксир.

— Должна же эта «бестия» когда-нибудь угомониться. Судак долгой неволи не терпит; он либо освобождается, либо гибнет, — рассуждал, всматриваясь в даль Евгений.

— Правильно, попав в сеть с ним тоже самое происходит; вся рыба еще жива, а судак быстро становится «деревянный». Долго он не протянет, — соглашался я.

— На измор этого долгожителя тоже брать трудно и притом для старика очень рискованно. Смотри, куда он его тащит! Давай ка поднажмем…

Я с усилием напирал на весла и это принесло свои плоды. Рыба ослабила ход, устала и затихла, отдыхая в дальних, потаенных глубинах водохранилища. Ясное солнце, выйдя в зенит, отчасти успокоило волну и мы наконец-то вновь обрадовали деда своим появлением.

— Спасибо, ребятки, что не бросили эту затею, я уж и не знаю что дальше?.. Наверное обрежу нить; пусть гуляет. Но ведь пропадет рыба, с тройником то в брюхе…

— Ничего, старик, не тушуйся! Обрезать всегда успеешь. Он последнее отдал, сейчас покладистым станет. Давай концы бросай, будем его с фарватера уводить, а если брыкаться перестанет, то и приземлим. Не так уж и далеко отошли, выгребем. Ты дед моего друга не знаешь. Подумаешь, какая-то рыба!.. — Старик слезливо рассмеялся, щуря счастливые глаза.

Все было готово и я вновь налег на упругие весла пытаясь одолеть морскую волну, и сокрытую под толщей воды силу природного гиганта, еще способного причинить нам массу хлопот. Выровнявшись, покидая широту морского простора, лодки плавно пошли к едва видневшейся вдали береговой линии. На этот раз рыба вела себя спокойно, участливо следуя за лодками и подчинившись нашему решению, более ничуть не тревожа замысловатостью непредсказуемого поведения. Войдя в замутненные воды прибрежной полосы, она и вовсе ослабила натяжение нити, повинуясь воле добытчика.

Помогая старику управиться с красавцем судаком, лишившимся жизненных сил и не способным самостоятельно воротиться в морскую пучину, даже если бы этого сильно захотел рыбак, мне от чего-то стало очень жаль обреченную рыбу, суровым выбором судьбы ставшую жертвой.

Уже поздно вечером, когда мы с другом отдыхали, к костру, подошел знакомый старик с грустным, задумчивым лицом и синими как небо глазами. Он принес в подарок четыре огромных язя и остался в этот вечер с нами. А за полночь, когда угли костра уже не в силах были согревать уютную компанию своим теплом, он тихо сказал:

— Это, ребятки, моя последняя рыбалка. Сегодня я перестал быть рыбаком…

— Почему, дед?.. Взгляни, какого ты на море красавца вытянул, — в недоумении спросил друг.

— Мне жаль судака, — неожиданно произнес дед, — а если охотнику жалко свою жертву, значит он перестал им быть. Пора отложить ружье в сторону и никогда не брать его в руки. Если же он, жалея продолжает стрелять, то учит себя убивать…

Пораженные странной, но глубокой мыслью, мы долго смотрели в след канувшему во мгле старику, еще совсем недавно считавшему за честь, взглянуть своей жертве в глаза…