Мира, где мы 13. Чернота

Наверху было небо, голубое, как река; а может, это вода отражалась в нем, а не наоборот? Берега были все зеленые, и по ним словно рассыпали разноцветные бусины. От реки веяло утренней свежестью, и не было ни душно, ни жарко. Казалось, путешественники были единственными людьми на всем белом свете.
 
Фред начал привыкать, что из всех звуков только плеск воды, да щебет птиц, да шуршание листьев. Не было ничего страшного или хотя бы темного; даже река посветлела.
 
Мире, признаться, было немножко непривычно. Но разве непривычно — это обязательно плохо? Нет, ей было замечательно тут! Она даже чувствовала, что она — часть этой реки, этого поля, этих деревьев. Удивительное спокойствие, какого почти не бывает в городе, пришло к ней.
 
Люди плыли, плыли, плыли. Река лениво изгибалась. Нехотя, без всякого интереса она подталкивала плот, и он, казалось, вот-вот остановится.
 
Вдалеке показался лес. Казалось, и он должен быть светлым сегодня, но он так и остался мрачным — темное пятно посреди солнечного мира.
 
Чернота медленно приближалась, и вот, хотели того люди или нет, судно вплыло в лес. Тут все было сумрачным, таинственным; запахло болотом, хвоей и еще чем-то сладким. Берега поднялись на желто-серые насыпи.
 
Медленно на мир наползала темнота. Она приходила из глубин леса; верно, там она уже все поглотила. Словно черная трава выросла. Золотистая хвоя почти исчезла под темным ковром.
 
Фред стал грести руками, чтобы поскорее выбраться из этого странного места. И ведь нет просвета впереди! А если эта чернота заберется на деревья и в реку? А если она захватит самих людей?.. Это же не город — тут может случиться что угодно!
 
— Поплыли к берегу, а? — предложила вдруг Мира. Этого еще не хватало!
 
— Нет, поплыли вперед!
 
— Но мы же не узнаем, что это! — к ужасу юноши, плот развернулся.
 
Фред видел, как надвигается стена стволов, как ветки наставляют на людей пики. Заскрипело, завыло что-то вдалеке. Юноше показалось, что из тьмы кто-то смотрит на него. Нет, зря они вообще поехали сюда!
 
— Фред, черника! — вдруг засмеялась Мира.
 
Юноша собрал всю свою храбрость, чтобы посмотреть на берег еще раз. Действительно, землю просто усыпали ягоды. И вот что это был за сладкий запах: всего лишь ягода!
 
Успокоились, расступились стволы. Ветки убрали оружие. Лес зашуршал ласково, словно успокаивая. Посветлело.
 
— У тебя есть корзина? — спросила Мира, выпрыгивая на берег. Честно говоря, она устала сидеть.
 
— Нет, — ответил Фред, осторожно выходя за ней. — Только пакеты.
 
— Доставай! Будем собирать!
 
Юноша никогда не собирал ягоду: для Альберта это было занятие, не достойное мужчины. Всем, что имело хоть какое-то отношение к кухне, должна была заниматься женщина.
 
— А зачем нам ягода? Она же испортится… Может, поплывем дальше? — в общем-то, Фреду не очень и хотелось.
 
— Да не бойся! Что она, нападет на тебя, что ли?
 
Мира начала собирать; юноша стоял, словно и правда опасался черники. Девушка набила ягодой рот; Фред как бы случайно отступил назад.
 
— Да иди ты сюда! — Мира опустилась на колени, и на ее зеленых штанах появились синие пятна. Фред застонал. Теперь он точно не хотел идти: он же тоже испачкается! Да, конечно, ни свитер, ни джинсы не были новыми — а он решил отправиться именно в них — но оставлять на них кошмарные черные пятна юноша все равно не хотел.
 
Мира обернулась. Небо! Ее губы были все синие! Фред сделал еще один шаг назад.
 
— Да что с тобой? — почему-то с сочувствием спросила девушка. — Иди сюда!
 
— Я тут постою! — Фред отвернулся.
 
Но Мира не бросила собирать ягоду. Казалось, черника сама прыгала в пакеты.
 
Юноша осторожно сорвал одну ягодку — зеленую еще, чтобы не лопнула в его руках. Он слышал, что созревшая черника иногда разрывается, и представлял себе нечто похожее на взрыв бомбы с краской.
 
Мира улыбнулась синими губами и сорвала ягоду, надутую, как шарик. Ничего не лопнуло.
 
Фред тоже осмелился сорвать спелую чернику. Это оказалось не так страшно.
 
Люди начали собирать ягоду вместе. Ягода за ягодой — и один пакет полон; ягода за ягодой — и второй тоже. Вдвоем веселее: тут поговорили, тут на цветок полюбовались, тут посмеялись…
 
Пришла пора плыть дальше. Зоркий уже успел задремать, и с большой неохотой сполз он с берега.
 
И снова волны, и снова плот качается на волнах, и снова бревна, только подсохшие, потемнели.
 
Фред как-то все-таки оставил черное пятно на штанах и все силился оттереть его. Пятно не только не оттерлось, но даже расплылось в злорадной синеватой ухмылке.
 
Юноша не был счастлив. С тоской думал он, о том, что губы и язык, наверно, останутся синими на несколько дней и что след может не отстираться от одежды…
 
Мира сидела и болтала босыми ногами в воде. Сначала было прохладно, но теперь река казалась теплой.
 
Не было конца лесу. Черника уже осталась далеко позади, но начала наползать другая тьма - настоящая, ночная. Скоро проснется — уже начал просыпаться — странный мир невидимок, и они будут топтать и стонать, шуршать и ухать. Останется лишь зажмуриться, закрыть уши и лежать не двигаясь; сначала еще будет ничего, а затем все, кто рядом, заснут, оставив тебя один на один с темнотой…
 
Люди нашли место для стоянки: небольшая полянка с черным пятном от костра. Было уже совсем темно, и путешественники даже не видели отсюда другой берег. Зоркий устал и тащился еле-еле.
 
— А может, проплывем еще немного? — спросил Фред, понимая, что это глупо.
 
— Ты так говоришь уже четвертый раз! — сказала Мира так, что становилось ясно: она останется здесь.
 
Ничего не поделаешь — пришлось вытаскивать сонного Зоркого на берег, ставить палатку, в темноте искать дрова для костра.
 
Первая ночь в лесу — первая за много-много лет. Сначала еще огонь защищал людей — хотя Фред несколько раз принимал его отблески за огромные горящие глаза — а затем и он погас.
 
И вот пришла пора ложиться спать. Подушки из одежды, шуршащие спальники, неудобный пол — такое уже было раньше, давным-давно…
 
Юноше не спалось. Он не открывал глаз — хотя все равно ведь ничего нельзя было увидеть во мраке — и закрыл ладонями уши. Но как спать, если ждешь чего-то, что идет за тобой?
 
Вот раздался треск — ветка ли это, или дикий зверь, или и вовсе послышалось? Нет, повторился; кто идет?
 
Оно приходит сюда каждую ночь. Это его поляна, и оно приходит сюда каждую ночь. Оно приходит сюда, а песни его заунывны и полны неясной человеку тоски. Но что будет делать оно, увидев, что его дом осквернили люди?..
 
А вот протяжный стон разнесся по лесу. Она похожа на лису, но она черная и огромная. Она кормит своих детенышей — их трое, они живут под корнями столетнего дуба и питаются только птичьей кровью. Их мать ловит сов по ночам, а узнать ее можно только по белым, как луна, глазам.
 
А вот шуршание: из реки выходит народ волн. Они все белые, как пена, и ростом чуть больше детской ладони. Они сначала принимают Зоркого за великана и пугаются, а потом приходят в ярость. Они хотят убить чужестранцев. Скоро в людей вонзятся осколки ракушек и острые камни…
 
А человек, единственный по-настоящему живой человек в этом мире, лежит беззащитный рядом со спящим телом. Оно не движется, и спина его похолодела, и дыхания не слышно.
 
Лес забрал Миру.
 
Фред, не помня себя, схватил девушку за белое плечо. Она не может, не может сейчас не пошевельнуться! Она не может оставить его одного!
 
Девушка повернулась, ласково пробормотала что-то и обняла юношу. Жива. Пока что…

Стало спокойнее.