Везучий случай

                Жила –была семья, не большая, не малая, не молодая, не старая. Батька -  Микола, да мамка Олена, еще сынки - Петро, да Марко. Жили не богато, на всех – две машины, две хаты. Еще была, что скала, за границей - дружная Семья... Или родня... не выходит нынче сказка у меня...



                В голове  надоедливо крутилось что-то бессмысленное  и нелепое, грудь придавил тяжелый камень. Валентина  попыталась рукой освободиться от тяжести, но поняла - камня нет. Это воздух сдавил грудь. Было тяжело выдохнуть холод и боль, которые одной петлей обвили мозг, защемили сердце, так тревожно сдавило под ложечкой.
                Что это?  Валентина почувствовала, как затекла рука с зажатым в ней телефоном, еще подающим слабый мерцающий сигнал на экран. Она попыталась разжать пальцы. Пальцы словно окаменели. Теплый пластик в руке стал липким и грязным, по ощущению. Может отдать телефон в мастерскую? Отмыть? Или … как это? Обнулить память? Прошить, правильно? Прошить память, прошить память телефона или прошить телефон?  Кровь пульсировала в висках и под ложечкой,  нелепые вопросы мешали сосредоточиться. Отчего так трудно дышать? И мне ли адресованы эти слова?  Ничего  такого в этом сообщении нет. Вернее, нет того, что могло бы меня сломать, сбить с ног, так задеть за живое. Совсем наоборот -  у них все хорошо, они там, где светит и греет солнце, где в небе стоит мирная тишина. Там, где они хотели быть с самого начала. А мы?  Мы не могли им дать этого. Почему не могли? Именно я, мы, дали им это! Эй, соберись! Надо до завтра отключить телефон, занять себя делом и не думать, забыть, стереть, не повторять, просто думать о хорошем.
Может поплакать? Или топать ногами, кричать так, чтобы докричаться до них, в Шереметьево?
                Валентина выпустила из рук телефон, укуталась в плед и замерла в кресле. Ей надо было подумать и притормозить вопросы, посыпавшиеся вдруг. В сумеречном пространстве она, словно сон, проживала пару десятков лет - отчетливо видела знакомые лица, слышала голоса. Это были годы счастья, любви, тревоги, ожидания, безумного страха, уложившиеся в пять -семь минут полузабытья.  В сложные годы жизни, они не часто обсуждали, что брату и его семье приходится еще сложнее. Просто переводили деньги при каждом удобном случае, иногда совсем немного, чтобы самим уложиться в расходы, иногда, при рождении племянников, к годовщине свадьбы и других событий, радостных и печальных, переводы вырастали до кругленьких сумм. Они никогда и ничего не ждали в ответ. Без извинений и объяснений было ясно, что работы нет, перспективы на лучшую жизнь – тоже. Из увиденных в полузабытье коротких воспоминаний сложилась совсем короткая история. Вот она раз за разом переводит деньги брату, маленькие и немаленькие суммы, заказывает переговоры, с оказией переправляет посылки. Поначалу только и были письма, переводы и переговоры по международной связи, после, такое общение заменили социальные сети, и совсем в "полуживую" - общение в Скайпе. На семейном совете они горячо спорят: ехать или не ехать в страну, ставшую далекой и чужой за каких-то пять-семь лет.  Все вместе решают, что Валентина поедет, увезет подарки и деньги, заодно привезет справку о потерянном трехлетнем трудовом стаже.  Так сложилось: большая семья, Валентина, три брата, сестра, все с семьями – Здесь, младший брат с семьей – Там, сейчас - Заграницей. Валентина родилась, училась, работать начинала Там – одноклассников, однокурсников повидать бы...
                Валентина ехала с радостью, а вернулась с тревогой: брат - при хорошей работе. Работа действительно очень хорошая - его зарплата позволяет не работать и вести домашнее хозяйство невестке. Достаток есть. В этой по новому чужой стране нет роскоши, но аналогичные товары из Китая стоят дешевле, чем ее подарки из того же Китая, переехавшие границу своей страны, да и выбор больше. От чего тогда тревога?  Они правду говорят шепотом и только в подвале дома, где нет ни окон, ни дверей, чаще не говорят вообще. И какую правду? Полуслово, полу намек, шепотом.  Никого не обличают. но и ничему не верят. Где любовь? Человек человеку - друг, где? Любят, но осуждают. За что любят? За подарки, за воспоминания из детства, далекого и безмятежного, за радость встречи. За что осуждают? Сама себе не ответила и не спросила, уезжая домой, у брата, у невестки,  у дядьки и его жены, двоюродной сестры, ее мужа. Недосказали, домолчали. Вернулась в ноябре, а в апреле началась война. И только кажется всем Здесь, что война идет несколько лет не по-настоящему Там. Здесь, по эту сторону, чудится, что они попали на ту войну по какой-то чудовищной ошибке. Сначала перестали выходить на связь дядька и его жена, их дети, двоюродная сестра и ее муж. Еще ушли в никуда бывшие соседи, одноклассники и однокурсники. Некоторые, на прощанье, обдали словами презрения и  ненависти. Брат еще на связи, но с каждым днем все труднее находить слова, объяснять необъяснимое, обещать твердости и желать крепости.
                И вот страшный удар, выключающий все - настоящее, прошлое, будущее. Как это с нами происходит? Дрожь в руках и ногах, в голове – пустота, но как есть – бомбят, рвут по живому, ненавидят и ненавидят люто, убивают в спину, расстреливают в упор. Повезет, и они Здесь, не повезет – расстреляют свои Там, в спину, или ваши, что Здесь, убьют в окопах, после мобилизации. Два месяца, те что Там, лежат в одном подвале. Они, все вместе, трижды прощаются с теми, кто Здесь. Прощаются на всякий случай, так густо укладывают бомбы. На связь выходят редко и только с Валентиной, чтобы она передала всей родне: «Сегодня мы живы!». Сквозь правду проступает какая-то другая, чужая, совсем уже страшная правда: про ненависть, насилие, бесчеловечность, и вроде как про всех тех, кто Здесь. Они, кто Здесь, как и в далекие трудные годы, опять все вместе – плачут без слез, говорят молча, просят помощи,совета, ищут выход и находят. Валентина сама звонит братьям, зятю, племянникам, подняты все связи, оговорены все подсказки, советы, чужой опыт. Проще всего собирают деньги: те, кто потерял работу – занимают, те кто еще на плаву – отдают имеющиеся. Куда без денег? Сумму собирают достаточную. Хватило всей семье на проезд до границы, еще отдали на таможне по тысяче долларов за каждого, покидающего ту страну, на расходы - старшему брату, встретить своих на границе и привезти в Москву, и на первое время, немного оставили. И вот, все позади. Звонит брат, скупо и отрешенно сообщает: «Мы - в Москве, все, оба сына с женами, внуки». Удивительное дело, но этот звонок заканчивается меньше, чем за половину минуты. Валентина плачет тихонько, плачет от счастья, плачет и кусает губы. Происходящее уже не кажется чудовищной ошибкой, оно было бесчеловечной и жестокой реальностью, но они смогли. Два дня после, Валентина сдерживает родню: "Не трогайте, не одолевайте их звонками, дайте им прийти в себя. Считай, как повезло. Все живы". Вечером второго дня звонит старший брат, эмоции взрывают мозг: «Валя, они пришли в себя и уезжают, совсем уезжают, запросили политическое убежище и уже сегодня, через Финляндию - в Мюнхен, самолет через два часа, уже прошли досмотр, наверно». Валентина набирает телефон: «Абонент недоступен". Повторяет набор - номер за номером - все абоненты не доступны. Сейчас она сидит в кресле   и перед ней, на потухшем экране, под черной шторкой - несколько слов: «Позорные твари! Суки гребаные! Вы разбили и растащили мой дом, ненавижу!». Эти несколько слов застали врасплох.
                Валентина качнулась в кресле, поднялась, отдернула шторы и зажгла свет. Она недолго разбиралась с настройками в телефоне, удалила пару приложений и мусор, с десяток файлов, удалила последнее сообщение от невестки и жены младшего брата.  За окном зажглись огни, сигналы, опустилась мерцающая фонарями и витринами вечерняя полумгла. Опускаются жалюзи – закрываются магазины, учреждения, многие уже давно закрыты. Спешат домой люди - обнять родных, жен, детей, матерей, тех кого любят и ждут, где воспоминания греют, а мечты объединяют. Валентина вернулась в кресло, чтобы позвонить тем, кто Здесь и рассказать, что их усилия не напрасны, все закончилось хорошо: «Все получилось. Они уже три дня в безопасности и скоро будут на месте. Скорее всего, связи не будет долго, но главное - все живы». Объяснять необъяснимое.