Призрак дождя. Глава 22

Глава 22 
Не рядом быть – не значит не любить. 
Омар Хайам 
Дождик вдруг кончился, и сквозь облака проглянуло яркое майское солнце – в Санкт – Петербург окончательно и бесповоротно пришла весна. Она сначала осторожно, будто репетируя, то появлялась, то исчезала, нервируя питерцев, впрочем, как всегда, своим непостоянством. И вдруг разом резко вылупились и сразу, как по волшебству, приняли надлежащий вид листья на деревьях и кустах, обернувшись, словно шарфом, зелёной пеленой. В воздухе повсюду пахло свежей, ещё не запылённой автомобильными выхлопами зеленью, морскими водорослями от близкой воды и волшебной питерской рыбкой корюшкой, которая традиционно продавалась на каждом углу. Бразды правления долгожданной весны подхватили и неповторимые питерские белые ночи... 
Анрейн вышел из дома номер 108, что на набережной Мойки, и, щурясь от слепящего солнца, кинул взгляд на дом. 
«В апреле дожди, в мае цветы», – почему – то вспомнил он присказку своей матери, с щемящей ностальгией наблюдая, как янтарные лучи горели золотом в оконных стеклах только что купленной им квартиры с той самой комнатой, где когда – то проживала Владимира. Между тисами, обрамлявшими подъездную дорогу, были видны верхние этажи дома, и на него нахлынули воспоминания: 
*** 
– Мое имя действительно пишется иначе (reign [re;n] – царствовать, rain [re;n] – дождь, прим. автора) и означает «царствовать», а не «дождь», и я, между прочим, потомок шотландской королевской династии скандинавского происхождения... 
– Вовсе не обязательно царствовать, чтобы править! Гораздо важнее правильно распоряжаться данной тебе властью и не использовать ее только себе во благо. 
 
*** 
– Что ещё я могу для тебя сделать?! 
– Присматривай за Елисеем – он тебя так любит... и я, я тоже тебя очень люблю... может, если мне повезёт, я, как и ты, стану призраком... мы тогда непременно будем вместе... 
 
*** 
– Где я? 
– В небесном коридоре. 
– Кто вы? 
– Небесная канцелярия. У нас есть для тебя последнее испытание: забери Елисея и прыгни ночью вместе с ним с моста в воду. 
– Зачем? 
– Только так ты снова станешь человеком. 
– А Елисей? Что будет с ним? 
– Он умрет. 
– Нет! Слышите, нет! Лучше я навсегда останусь призраком... 
– Подумай, ведь ты будешь с Владимирой, ты будешь человеком... 
– Я уже подумал. Мой ответ – нет! 
Незаметно для себя Анрейн добрел до Зелёного моста, подставляя порывистому ветру своё веснушчатое лицо. Он был одет в дорогие стильные джинсы фирмы Burberry, синий пиджак в тонкую светлую полоску от известного британского дизайнера Пола Смита и белую рубашку с открытым воротом от него же. На ногах красовались классические туфли от компании Loake, поставляющей обувь для двора королевы Елизаветы. Как всегда, он выглядел лучше всех. 
Очнувшись от тягостных, но, вместе с тем, невероятно дорогих ему воспоминаний, юноша про себя отметил, как мало изменился мост по сравнению с тем, который он имел возможность видеть в середине XIX века. Если не считать его более широкие габариты, мост остался прежним: изящные позолоченные столбы в виде канделябров с фонарями, кованая чугунная ограда и зеленый цвет самого моста, в честь чего он и получил свое название, – все показалось Анрейну знакомым. Фасады, как и почти 200 лет назад, были декорированы металлическими листами, а устои моста снаружи облицованы гранитными плитами. 
Сегодня он досрочно стал студентом Санкт – Петербургского института культуры по специальности «Лингвистика». И, хотя мистер Сверре Сан считал, что в своём образовании его сын сделал шаг назад, все же, как и обещал, не стал его отговаривать, оплатив далеко не дешевую квартиру в центре северной столицы России. 
Зазвонил сотовый, и Анрейн заметил удивление на лицах прохожих: в 2002 году мобильные телефоны могли себе позволить далеко не все граждане России, да и в его стране эти средства связи стали обычным делом совсем недавно. 
– Да, папа, привет! – виновато оглядываясь вокруг, проговорил в трубку юноша. – Все хорошо, сделка состоялась, занятия начнутся через три месяца, но домой я пока не планирую... Обязательно приеду, только попозже – хочу освоиться, а для этого нужно время... И я обнимаю тебя и маму, пока... 
Закончив разговор, Анрейн грустно улыбнулся: тот же город, тот же мост, рядом не хватало лишь Владимиры. И все же воздух, которым он сейчас дышал, успокаивал, вселял умиротворение, которое сложно было передать словами. Юноша даже себе не мог объяснить, зачем он здесь, в Питере, но совершенно точно знал, что это ему необходимо. 
Неожиданно внимание Анрейна привлекла рыжая в белое пятнышко собака. Сначала она с присущей уличным собакам осторожностью тщательно обнюхала его джинсы, но потом вдруг начала прыгать вокруг него, отчаянно виляя хвостом и заливисто лая. Это была маленькая дворняжка, с примесью терьера; несмотря на явно истощенное состояние, глаза у нее были живые. 
Анрейна до глубины души тронуло то, как собака на него смотрела; ему почудилось, будто взглядом она умоляла ее понять. 
– Да, подруга, – заглянув собаке под хвост и выяснив, что это девочка, произнёс он вслух, – это тебе не старая добрая Шотландия, где нет бродячих собак, – закончил он свою мысль, потрепав животное по холке. 
Собака прижалась к сырой после дождя мостовой, преданно глядя снизу вверх на Анрейна и барабаня хвостом по луже. 
– Ну, и что мне теперь с тобой делать, такой грязной? Ладно, пойдем со мной, если ты не против. 
Спустя какое – то время, в течение которого Анрейн отмывал и кормил собаку, животное обрело новый дом. 
Собака сразу почувствовала в высоченном исполине друга. Она лежала в корзинке, слишком ослабшая за день, чтобы двигаться, но по ее глазам Анрейн видел: она понимает, что он делает для ее блага все. В этих глазах уже читалась любовь, они неотступно следили за каждым его движением. Юноша задумался, как ее назвать – должно же быть у собаки имя!.. Он вспомнил, что Владимира в один из совместно проведённых вечеров рассказывала о своей счастливой жизни в Лондоне, о любимых питомцах – золотистом ретривере по кличке Луна и Йоркширском терьере (только выведенном в одноименном графстве в тот период) по кличке Адель. 
– Ну что, подруга, выбирай, Луна будешь или Адель? – обратился к собаке Анрейн. Проигнорировав первое, и мгновенно ответив многократным лаем на второе имя в этом коротком списке, «подруга» приняла решение. 
– Вот и славно, значит, будешь Адель.