БУЗА

               
               
               
      В солдатском клубе войсковой части шёл концерт. На сцене клуба пел песни женский хор. А за кулисами сцены, сидя на стуле, спала женщина. На задней стороне сцены толпились солдаты. Они  загомонили, увидев спящую женщину. Им просто захотелось весело побузить.               
      – Ущипнуть её, что ли! – Хихикнул один из солдат, показав рукой на спящую.               
      – Я те ущипну, паршивец, что мать свою забудешь. Я администратор хора Зинаида Землякова.               
      – Открыв глаза, без робости представилась женщина, услышав солдатский разговор.                –
      У, волчица! А мы думали, что ты артистка заспанная. Х-э-э-э, смотри-ка, комедия какая! Кровь жизни надо же живить, а то сидеть будешь на стуле в заспанной дрёме, сгинешь. Шевелиться же надо. Движение бодрит, весельчак в тебя тогда вселиться. Аха! аха! –  Твердили на перебой солдаты.               
      – Да, я ерепенистая волчица, а, вы смотрю, молодые да нахрапистые. Но вы в крепкой сущей жизни ещё кролики безмозглые. Вы не хлебали жизнь лаптем и не пили её горечи.
 Это смотря с каких позиций вы исходите. Если с позиций добрых, благородных, то это благодать. А если с позиций ушлых, с позиций коварных, то это наглость, ни в какие рамки не лезет.
      От сна Зинаида приходит к ясности. Встрепенувшись, она встала, оттолкнула стул и стала ходить.               
      – Эх, ма, горе от ума. – пропела она.               
      Сослуживцы любопытничали, их гнал интерес познакомиться с этой женщиной. Они считали, что это одна из выступающих хористок. Нужно тогда узнать её секрет, на что она способна и почему не в хоре. А оказывается, она простая баба и всё её творчество - хорошо похрапеть, сидя на стуле. Во сне ей, наверное, мир видится не только сказочным, но и многогранным, многоцветным.               
      – Да чё смотреть то, Васёк, возьми да опусти на её кулак, он у тебя вон какой увесистый, пудовый. – Посоветовал кто-то из солдат.
      – Не, я женщин не обижаю!               
      – Ну поцелуй её тогда, коль не обижаешь.               
      И солдата словно что-то подтолкнуло, и он поцеловал незнакомку в лоб, чтоб добротой и нежностью обогатилась. Поцеловал и вытер слёзы со своих глаз. Его глаза плакали от прочтённого письма, пришедшее из его родительского дома. В письме писалось, что стало очень трудно жить...               
      "Скудно, сынок, живём. Зарплаты мизер, а цены на продукты и товары растут не по дням, а по часам. Вот как хочешь, так и живи, то ли смотри и облизывайся. То ли улетай голодным и холодным на тот свет. Общим не живём, а существуем, выживая. Музыкальным скелетом бренчим, чтоб заглушить позыв голода. А смерть по пятам за нами бродит,  преследуя похоронной мелодией. Этот зов всё громче зовёт нас на кладбище". – Выкладывали обидную боль его родители.      
      Женщина от неожиданности встрепенулась.               
      - Надо в церковь сходить, надо в церковь сходить, пока не заржавела. Моя жизнь пружина, то хороша, то плоха! То горяча, то холодна! В этом наверное  и есть моя судьба, моё бремя. – Шептала она.               
      Для служивых женщина была загадка. То ли она дева, то ли видавшая всякие жизненные дрязги.               
      А незнакомка Зинаида вдруг откровенно заговорила:               
      – Эх, солдатики вы, солдатики, вы же кормитесь за счёт государства, а государство то народ содержит. По этому  вы не знаете народное страдание и тягость. Вы по молодости лет ещё не хлебнули нужду да ярмо. Мальчики, старайтесь жить не в призраке, а в яви! Пришли вить буржуины – сквалыги помурыжить, они коробят Россию фальшей, не зная народной жизни. Им на это наплевать, лишь бы у них были бы карманы полные. И тогда у них мурло то будет улыбчивое и жизнь весёлая. Эти долбоносы страну дырявят.               
      – А у вас муж есть?               
      – Был, да сплыл.               
      – А как сплыл?               
      – Да у моего Данилки Задумина оказывается любовницы были, он с ними финтил, куролесил. А я как узнала, заболела. Он тогда со мной стал возиться, опекать меня начал. На прогулки меня водил. Да держал под руку. Я то вылечилась, выкарабкалась. А он то потом сам слёг. Теперь я стала с ним нянчиться да трепыхаться. Но всё попусту. Данилка громко включал музыку. Целыми днями слушал её, не выходя из дома. А потом я смотрю, он без движения. Я к нему, а он мёртвый. Музыкой он, оказывается, прощался с миром. А эта гром - музыка его не щадила. Вот так - то, оно ребята. Когда женитесь, дорожите своими жёнами. Не кутите, не балагурьте.               
      Зинаида шла к автобусу, где находился женский хор, шла уже другой. Она шла налегке, скинув душевную грусть. Шла не угрюмой волчицей, а здравой и чуткой женщиной, уходящей от пустоты к жизни, наполненной смыслом.