Аналитическая психология К. Г. Юнга как метод

Аналитическая психология  К.Г.Юнга как метод рационализации вины при формирования судейского усмотрения.
Рационализация понятия вины  нравственной личности  в юридическом аспекте неминуемо сталкивает исследователя с категориями "совесть" и "справедливость" и выводит дискурс в универсум девиантолгии, т.е. отклоняющегося от нормы поведения субъекта. При этом категории "совесть" и "справедливость" устанавливают каркас или пределы возможного действия субъекта в его интерсубъективном значении, если мы определяем данного субъекта как нравственную личность. Закон, который в данной модели есть внешнее требование, обязывающее индивида к поступку под страхом наказания или иных неблаговидных последствий, в свою очередь соотносится с категорией "справедливое", но уже в общественно-политическом значении , поэтому является внешним коррелятом виновности. Наоборот, смещение внимания на внутренние чисто субъектные мотивы этического поведения индивида, сталкивает рациональность с индивидуальной совестью или моральной функцией сознания  индивида.
Смысловой ряд, предложенный выше, как во вне, так и внутри индивидуального поля принятия решения самим Субъектом преступления , а также Другим , т.е. Судом, выносящим суждение о справедливом и соответственно вине личности,  равно как и мотива поступка-преступления, необходим, с одной стороны, для определения юридического понятия “совесть”, предусмотренного в статье 17 УПК РФ, согласно которой “суд оценивает собранные доказательства руководствуясь совестью и законом”, с другой, построения концепта формирования “судейского усмотрения”  , лежащего в основе паттерна оценки обстоятельств уголовного дела в ходе уголовного судопроизводства.  Очевидно, что так называемое судейское усмотрение, это глубоко личное, интуитивное отношение судьи  к обстоятельствам рассматриваемого дела, представленным в суд доказательствам вины подсудимого, “обстоятельств, характеризующих личность подсудимого” и т.д. Данный уровень работы человеческого сознания носит до-рациональный, бессознательный  характер, соотносится с глубинными пластами человеческой личности, часто лежит в области религиозного мироощущения, в случае же мы имеем дело с атеистическим сознанием, то этот уровень детерминирован  нравственными категориями  (в аспекте  этики долженствования) или моральными ценностями, в значении которые вкладывал в эти понятия  Н.Гартман, М.Шеллер, т.е. нравственной модальности поступка (аксиологическая этика).
Предположу, что вывод о виновности лица в совершении преступления формируется на двух уровнях сознания: рациональном и интуитивном. В первом случае мы имеем дело с детерминацией Рацио объективными событиями, зафиксированными в уголовном судопроизводстве надлежащими доказательствами, оценка которых судом происходит в рамках формальной логики, во втором же, работа интуиции, или же формирование судейского усмотрения, носит иррациональный характер. Этим объясняется сложность в определении юридического понятия "совесть" в уголовно-правовой доктрине. Понять механизм формирования иррационального в столь важном деле, каковым является уголовный процесс, и формируется вывод о виновности или невиновности Другого задача не только сложная , но часто, имеющая решающее значение,  для предопределения вывода суда о вине человека в совершенном преступлении подсудимого, а также справедливой меры наказания осужденному.
Классический психоанализ З.Фрейда может подвести к пониманию вины и совести индивида, однако, топология личности в концепте основоположника психоанализа(Ид-Эго-Сверх-Я), автоматически приводит к констатации невротических черт личности, которые могут дать объяснение мотива девиантного поведения(обычно у фрейдистов кроющегося в детстве индивида), но отнюдь не продвинуть оценку личностной деформации в криминальном аспекте, т.е. концепт не объясняет решимость субъекта совершить преступление.  Впрочем, З.Фрейд и не ставил перед собой такой задачи.  Здесь в общем то справедливо замечание  П.Рикера... , что З.Фрейд объяснял поступок человека ,исходя из архитектоники личности, в тоже время “Феноменология духа” Гегеля  ставит перед собой задачу в обосновании личностной устремленности к цели, таким образом французский философ смещает внимание в область Желания или Целепологания действия.
Интерпретация вины и совести индивида в модусе коммуникативно - рационального дискурса и философии диалога близка по своей сути к так называемому обыденному сознанию, т.е. оценки Другим содеянного индивидом с точки зрения обычного отношения и основанному на нем суждению о преступном \ не преступном, или  шире - этичном \ не этичном. Перспективы дискурса, открывающиеся в этом регионе анализа несут откровенно философский характер и выводят на основополагающие онтологические положения субъект-объектных отношений, и понимания совести и вины в этом контексте.  Однако, этот этичный в своей основе  концепт становится бесполезным, как только в диалоге Другой является социопатом  и впоследствии будет назван преступником. Дискурс  сразу же смещаются либо к прекращению нормальной, обычной  коммуникации,    (так как нормальная коммуникация  лежит в плоскости этического универсума, но не юридического взаимоотношения различных лиц, в основе которого часто лежит конфликт индивидов), либо  в плоскость правомерности применения принуждения или насилия к такому лицу, и мы сталкиваемся с одним из фундаментальных  вопросов этики : о возможности  насилия, её допустимости и пределов насилия.  Величайшие представители этической мысли давали самые различные толкования по этому вопросу , начиная о допустимости смерти Другого со времен Древней  Стои до “непротивления злу насилием” в проекте Л.Н.Толстого. Вместе с тем, хоть   эффективность не насилия доказана и совсем недавними событиями из новейшей и истории в области общественно-политических коммуникаций, пример: М.Ганди, М.Л.Кинг, а также  является  одним из основных постулатов Христианской парадигмы ( “Я говорю вам, если ударили по одной щеке, подставь другую Мф.”), однако, эти положения являются всего лишь “теориями” для людей вовлеченных в круговорот насильственных действий, обязанных применять насилие , что называется, ex offiсio ,  если можно так сказать, самими являющимися “носителями идеи возмездия”.
  Регламентация механизма применения насилия юридическими законами, государственными институтами , профессиональной этикой, является важным элементом сдерживания произвола человеческой воли в этом вопросе, но проблема возвращается “на круги своя”, как только возникает вопрос об  основании применения насилия и его пределов.  Собственно это и есть регион юридической науки, область действия позитивного права, которое есть внешняя форма  работы субъективной воли индивида.   
Итак, если насилие допускается в юридическом универсуме, то вопрос ставиться следующим образом, как определить справедливую меру насилия? Закон, вроде бы четко, описывает эту самую меру, которой суд должен руководствоваться при определении наказания. Этой теоретической проблеме соответствуют две нормы позитивного уголовного права: ст. 43 УК РФ "Понятие и цели наказания" и ст. 60 УК РФ "Общие начала назначения наказания". Диспозиции вышеназванных норм  права как раз и отсылают к категориям "справедливость" и "личность".  Как только юридический дискурс касается понятия Личность , так право "смиренно" склоняет голову перед смежными дисциплинами -  психологией и философией.  При этом  в уголовно-правовой доктрине основанием назначения наказания является вина преступника в совершенном преступлении.  Собранные по делу оказательства суд должен оценивать по своему собственному убеждению, основанному на совокупности собранных по делу доказательств. руководствуясь законом и совестью (ст. 17 УПК РФ). Данное положение процессуального закона  ещё больше усложняет  задачу для следователя, дознавателя, суда, привыкших выносить суждения, основанные на формальной логике, т.е.  мыслить в ясных , очевидных непротиворечивых категориях. Поэтому понятие "вина в преступлении"  объективно содержит не только  юридическое , но и психологическое и философское содержание, что в общем то и не отрицается представителями юридической науки, рассматривающими вину как субъективное отношение лица к своему действию в объективном мире. Очевидно что уголовный закон, в том числе и процессуальный, говорит о форме вины, сущность  же вины, относится к  психологии и философии поступка.
Поэтому , предложенный ниже анализ категории вины, на основании концепта  "аналитической психологии", представляет интерес, так как К.Г.Юнг   не только практикующий психолог, но автор огромного количества трудов о психологии   и сознании личности.
Оппозиция Субъекта и Объекта и моральная рефлексия над действием  в общем то является базовой парадигмой поступка, этичного индивида, воспитанного либо в рамках религиозной  парадигмы, или же  этики долженствования И.Канта, понимавшего моральный закон как изначально присущий индивиду, либо  атеиста, следующего нормам морали в силу самого факта собственного существования в обществе.   
Однако, отмечу одну мысль, высказанную К.Г.Юнгам на страницах работы "Восточная реглигия" , а именно наличие или свойство сознания европейца, воспитанного в рамках Христианской доктрины ((работа была написана в ___году, но замечания автора о различиях восточного и западного менталитета не потеряли актуальность и сегодня), такого элемента как Psycho  индивида, в отличие от представителей индо-китайской культуры,  чье сознание формируется совершенно в иной ментальной парадигме - Буддизме, Йогической традиции  или Даосизме, что в свою очередь первично по отношению к  структуре субъект-объектных отношений .  Существенная черта этого различия - наличие психологического, эмоционального  напряжения в этом "отношении", присущее европейцу, эго или индивидуальное сознание которого, питается   коллективным бессознательным, сформированным в Христианской традиции. И наоборот, стремление к поиску  гармонии  в своем бытийственном положении, присущее  представителям индокитайской культуры.
Тезис К.Г.Юнга, отмеченный выше, как представляется, блестяще иллюстрирует, что собственно является предметом оценки в Личности субъекта преступления, и вине лица, совершившего это преступление.  "Конфликт" является существенным в концепте К.Г.Юнга и порождает  своего рода вид психической энергии, которое присуще  индивиду.  Структурированию или , пользуясь термином К.Г.Юнга , анализу этой энергии, как раз и посвящен концепт К.Г.Юнга - аналитическая психология. Структура сознания, постулированная психологом, более сложна, чем предложенная его учителем З.Фрейдом, но ее несомненным достоинством, является то, что эта  кажущаяся сложность дает возможность понять не только сознание невротика, а наоборот человека обычного, "условно" нормально, такого же как все, "обыденного сознания" .  Именно в этом видится преимущество юнгианского концепта для рассматриваемого вопроса. Предположу, что граница между философским значением понятия Личность индивида и её психологическим аспектом, в том, что в последнем случае предмет исследования внутренние, интросубъективные мотивы поступка, и психологические интенции, формирующие "решимость" действовать, а не метафизические проблемы предстояния Субъекта перед Бытием.
Структура человеческой личности, постулированная  К.Г.Юнгом, уже включает конфликт элементов человеческого сознания. Это оппозиция структур индивидуальной психики: экстраверт- интроверт;  идеал, комплекс, тень, эго, как точка сборки этих противостоящих друг другу интенций; "самость" или "сущность индивида" - скрытая часть человеческого "Я", только требующего своего познания и изучения на пути собственной  "индивидуации" и с учетом жизненного опыта субъекта. Отмеченные выше элементы человеческого "Я"  -  попытка в рамках понятий  структурировать энергию действия, присущую индивиду, пусть и понимаемую автором, как психическую.   и наконец, "трансцендентная функция сознания", предположу  осторожно - рациональность  прикоснувшаяся к  своей сущности или самости на путях "индивидуации", естественно  с помощью  юнгианского анализа.
Отсюда тезис К.Г.Юнга об  виновности человека, звучащий как парафраз Ницшеанской притчи "О бледном преступнике": " Зло, проявляющееся в человеке и несомненно живущее в нем, обладает гигантскими размерами, так что разговоры церкви о первородном грехе, источником которого является относительно невинное приключение Адама и Евы, - это почти эвфемизм....Зло, вина, угрызения совести, мрачные предчувствия находятся перед нами, только мы их не видим.... Никому из нас не дано вырваться из черной коллективной "тени". Когда бы не произошло преступление ...оно является симптомом всегда и повсюду присутствующей склонности, а потому человеку действительно следует обладать "представлениями о зле", поскольку только дурак может не обращать внимание на свойства своей природы.... Как показывает опыт, зло живет в человеке... человек является жертвой своей психики, чем её творцом."  Об этом же у Ницше:"...душа его хотела крови, а не грабежа - он жаждал счастья ножа!...Что такое этот человек? Клубок диких змей, которые редко вместе бывают спокойны, - и вот они расползаются и ищут добычи в мире ."
Животность, присущая индивиду, не сеть проблема, до которой добралась человеческая мысль к концу 19 началу 20 веков. Вопрос  в другом, в пределе этой животности, её купировании и понимании того, что происходит с высвобождающейся энергией.  Конфликт психических структур, приводит к высвобождению энергии, в том числе и агрессии. В концепте К.Г.Юнга в этом конфликте  человеческое эго встречается со своей тенью. "Моральная дилемма отделяет нас от нашей тени" , - отмечал в этой связи психиатр. Аналитическая психология предлагает свой вариант решения этого конфликта человеческого эго и собственной тени - переход на следующий уровень саморазвития - "индивидуации"(т.е. конструктивного аспекта всего психоаналитического проекта в целом), а именно пережить или осознать комплекс "анимы-анимуса", также присущего индивиду, и как отмечено К.Г.Юнгом,   встреча с которым ждет субъекта, после знакомства с собственной  "тенью". Во всяком случае такой путь предлагает психолог проделать человеку на пути к обретению собственной  "Маны-личности". Цель благая и может быть интересная, как цель всего проекта саморазвития К.Г.Юнга. Однако, предмет настоящей статьи  не проект саморазвития, предложенный  К.Г.Юнгом, какие бы заманчивые перспективы собственной "индивидуации" он не сулил, и черты "маны-личности" не привносил в индивидуальное развитие, в конце концов, любая  психологическая теория в идеале должна приводить к эффективной работе психического аппарата индивида, и его успешной  социализации.
Герменевтика человеческой виновности включает в себя не только понимание "работы индивидуальной теневой стороны личности", но и понимание  механизма работы  сознания Другого, выносящего суждение о "справедливом", о преступлении, а также "мере"  нарушения "справедливого", которое и лежит в основе вывода о вине субъекта, и возможного и допустимого насилия, применимого в этом случае к виновному.    Обратная сторона человеческого psycho -  работа теневого аспекта индивидуальной личности, его  "тени", и метод, предложенный К.Г.Юнгом в начале 20 века, пусть и как средство психотерапии, но   в его новом аспекте: не как средство  от невроза или,  наоборот, метод "индивидуации" , а как метод обоснования  в своей сути  внешнего механизма (т.е работы сознания Другого) , формирующего и выносящего суждение о  неуловимой субстанции человеческой личности, решившегося преступить нормы морали и нормы закона, т.е. виновной в своей сути;  концепт по существу  отвечает  на вопрос о вине  индивида,  представшего перед судом за совершенное  преступление, которое только будет названо таковым после совещания судьей с самим собой, т.е. наедине со своей совестью в совещательной комнате. Другими словами, обоснования интуитивного вывода о виновности  до ответа на формальные юридические вопросы о наличии-отстутствии состава преступления в поступке подсудимого,  равно как метод определения справедливого наказания или, говоря другими словами, привнесения  возмездия  за причиненное зло уже  в мир эмпирии.
Следует отметить. что предложенный выше проект рационализации вины на основе аналитической психологии К.Г.Юнга должен  быть дополнен смысловым каркасом вины индивида. Введение нового региона анализа вины, выводит дискурс уже на совершенно новые регионы анализа и сталкивает рациональность с понятием необходимости   наказания, искупления вины, возможности прощения и помилования. Структура преступного  действия подразумевает не только оценку действия Другим, но и вывод о "справедливости", который становиться обязательным для Третьего, т.е. становиться нормой поведения обязательной для круга лиц. В юридическом универсуме речь идет о правоприменительной практике и судебных прецедентах , в моральном - о норме поведения. Однако и в том и другом случае мы имеем дело с формированием представления о норме человеческого поведения, т.е допустимом действии в человеческом общежитии. Но заслуга психологической науки состоит и в том, что она постулирует детерминизм действий девианта, выхватывает в человеческом "Я" механизм формирования напряжения, который лежит в основе как человеческой агрессии, так и конструктивного действия. В этом плане концепт К.Г.Юнга позволяет бросить взгляд на формирование мотива поступка индивида, подвести к мысли об интуитивном уровне оценки виновности личности,  но едва ли дать ответ на вопрос о соотношении индивидуального человеческого акта и справедливости.  Здесь проявляется конечность психоаналитического проекта  К.Г.Юнга, впрочем как и других не менее интересных и содержательных психологических концептов вины личности. Сопряжение человеческого Желания, какими бы внутренними интерсубъективными причинами оно не было бы вызвано, и бытийственным положением человека, уже выводит человеческое существование в Со-Творчество, индивидуальное сопереживание и содействие метаморфозам бытия, и, в конечном счете, к понятию "ответственности" человека за свое действие.