15. Арсамак Артаганович Мальсагов

                АРСАМАК   АРТАГАНОВИЧ
                МАЛЬСАГОВ
                /26 августа 1990 г. -  март 1949 гг./ 
Образ младшего брата Арсамака Артагановича остался в тени, незаслуженно забытым, так же, как и образ старшего брата Ахмета Артагановича.
 Арсамака Артаганович родился 26 августа 1900 года. Рождение младшего сына сопровождалось большим торжеством, отец был горд рождением сына. Поздравляя Артагана, родственники и друзья желали: «Пусть растёт храбрым и счастливым. Пусть он будет семи братьям брат!» /Арсамак был пятым сыном в семье/. В новорожденном отец видел не только наследника и продолжателя рода, но и будущего воина, защитника своего Отечества. «Я хочу, чтоб сын стал военным, подполковником, как свой дед»,- смеялся  отец 5 сыновей Артаган. «Пусть он будет бесстрашным и мужественным как свой отец», - отшучивался Бунхо Базоркин.
 Но радоваться пришлось недолго. Умерла жена Артагана, Хани, дети осиротели.
Это было большим ударом для Артагана. Пошатнулось его здоровье. Единственной радостью было сыновье почтенье, уважение к родителю, который сумел воспитать в них любовь к Родине, к своему народу. 
 Надо отдать должное, трепетное отношение к родителям, к старшим было характерной чертой, лейтмотивом поведения Мальсаговых.
С младшим сыном отец соблюдал гармонию, был требовательным, и в то же время ласковым. Ему приходилось держать в узде свои нервы в общении с детьми, быть наблюдательным и тактичным. Он больше всего боялся утраты контакта. И это оправдало себя.
 Привычка к трудовому усилию, ответственность за порученное дело, бережливость пригодилась сыновьям в дальнейшей жизни. Арсамак располагал громадным потенциалом к восприятию культурных ценностей и развитию собственных ценностей. Он не боялся трудностей, верил в своё высокое назначение. Но полностью посвятить себя военному делу, как мечтал отец, Арсамак не видел в этом своё призвание.
В 1925 году Арсамак потерял и отца.
Арсамак решил приобрести специальность, для этого он поступил в Грозненское реальное училище. Арсамак остановился у дяди Базоркина Ибрагима Бунхоевича, первого инженера в Ингушетии.
Учёба в реальном училище совпала со стодневными боями в Грозном. Для Мальсагова Арсамака Артагановича Грозный был местом поисков истины и смысла жизни. Именно эта многонациональная пролетарская среда стала для него местом, где формировались взгляды и определились стремления. Энергичный и одарённый от природы, он жадно прислушивался к пульсу времени и умел различать в нём, может быть, явственнее, чем многие другие мотивы, возвещавшие приближение революционного взрыва.
Арсамак Артаганович был не по годам рассудителен. Призывая молодёжь к правдивости, честности, трудолюбию, любви к народу, он остерегал сверстников от опрометчивых поступков.
В нём сильно было развито чувство долга и честности, чувство собственного достоинства, ибо он был требовательным не только к себе, но и к товарищам.
Он был не по годам рассудителен. Призывая молодёжь к правдивости, честности, трудолюбию, любви к народу, он остерегал сверстников от опрометчивых поступков.
Арсамак решил помочь выступающим. Будучи юношей, он аккуратно выполнял поручения участников стодневных боев, переписывал важные документы, был постоянным писарем. Арсамак на «отлично» окончил реальное училище и поехал домой в селение Альтиево. В ту пору ингушетия остро ощущала дефицит грамотных специалистов сельского хозяйства.
 Учитывая полную экономическую неграмотность среди населения ингушей, Обком партии, во главе с первым секретарем Идрисом Зязиковым, направил Арсамака в Московскую Тимирязевскую сельскохозяйственную академию.
 В 1928 году он успешно окончил Тимирязевскую Академию и как  отличник, был оставлен на одной из ведущих кафедр академии, было предложено место в аспирантуре. Арсамак вынашивал мечту приехать в родной край и поднимать сельское хозяйство.
Желание применять свой опыт и знания для восстановления молодой отсталой по всем отраслям Ингушетии привело Арсамака в родные края.
 Национальные традиции, родовые обычаи и фамильно-родовые отношения, своеобразно трудные условия жизни ингушей, незнание специалистами местного языка, трудности для ориентировки в данной обстановке, недостаточный культурный уровень основных масс колхозников, отсутствие организаторских способностей не могли способствовать поднятию уровня народного хозяйства. Арсамаку хотелось ликвидировать эти недостатки. 
Ведущей отраслью в народном хозяйстве Ингушетии тогда являлось сельское хозяйство. Арсамак изучал все отрасли сельского хозяйства, искал пути для их развития, особенно подчёркивал отсутствие нужных кадров из националов. Все эти вопросы Арсамак осветил в работе «Сельское хозяйство Ингушетии и пути его социалистической реконструкции». /См.: «Сельское хозяйство Ингушетии и пути его социалистической реконструкции», 1933 г./.
Эта книга «представляет собой ценный научный труд в области сельского хозяйства, который не потерял своей актуальности и в настоящее время. Это первая работа, в которой сделан подробный анализ состояния сельского хозяйства на территории Ингушетии и предложены пути её развития. Но это и последняя работа подобного направления. Рекомендации автора существенны и сегодня. Характерно, что ы то сложное время становления советской политики автор оценивает хозяйственную деятельность аграриев территории как экономист, находящийся в среде, где как бы действует рыночная экономика. /М.С.Мальсагов. Арсамак Артаганович Мальсагов.  /Наследие Таргима. Книга П. Нальчик, 2008. – С.145/.
Раздел «Ближайшие перспективы и мероприятия по социалистическому переустройству сельского хозяйства Ингушской автономной области». «Направление сельского хозяйства Ингушетии на ближайшие 1-2 года будет оставаться в целом полеводческим, однако, в наиболее отдалённой перспективе ведущей отраслью в сельском хозяйстве Ингушетии должно послужить животноводство, так как для этого имеются все необходимые естественно-исторические и экономические условия. /М.С.Мальсагов. Арсамак Артаганович Мальсагов. /Наследие Таргима. Книга П. Нальчик 2008. – С.145/.
Эта монография являет собой яркий пример целенаправленной работы Арсамака Мальсагова, преданного своему делу.
После объединения Ингушетии и Чечни, Арсамака Артагановича назначают Наркомом земледелия Чечено=Ингушской АССР. До выселения Арсамак Артаганович работал постоянно в Областном земельном управлении, был членом Обкома партии и членом бюро Обкома партии, членом Крайкома партии.
Судьба улыбнулась ему, подарив прекрасную, грамотную, образованную жену Кодзоеву Марьям Хасбулатовну. У них трое прекрасных сыновей: Арсамак, Азамат /Руслан/ и Туган, а также была дочь Мила, которая умерла в младенчестве.
 1937 год – год репрессий.
«В предверии 1937 года в Грозном «чекистский меч стал уже опускаться в открытую. В городских газетах стали появляться статьи о враждебной деятельности Созерко за границей, порочащей   Советскую власть. Упоминалось это и на некоторых выступлениях ораторов на различных собраниях в республике.  Отца несколько раз приглашали в НКВД, спрашивая о его контактах с Созерко, отлично зная, что их не было.
Благодаря помощи коллег по работе, друзей и родственников ему удалось избежать ареста». /Арсамак Мальсагов. Былое и жизнь созидателя. Ростов-на-Дону, 2014. – С.15/.
 Вновь над семьей Мальсаговых нависли тёмные тучи. И Орцхо, и Арсамак вынуждены были скрываться. Из воспоминаний сына Арсамака Арсамаковича: «Если на заседании Бюро Обкома партии сидели два человека, то на другой день второй член Обкома партии исчезал неизвестно куда. Это продолжало периодически. На одном из очередных заседаний Обкома партии оказался один секретарь Обкома партии и Арсамак Артаганович». Сегодня, видимо, мой черед», - подумал он про себя и во время перерыва через туалет сбежал».
 Арсамак Артаганович до 1939 года скрывался в Ачалуках. Орцхо же в это время скрывался в Дагестане. С 1938 по 1939 учебный год   Орцхо проработал в Кази-Кумыкском педагогическом техникуме, а ближе к осени 1939 года в с. Новый Редант.   У Орцхо была возможность   чаще видеться с братом Арсамаком.
Из воспоминаний   Мальсагова Арсамака Арсамаковича:
«У нас была небольшая комната, а в прихожей мы всегда переобувались. Однажды я увидел кучу ботинок, шум.  Слышны были мужские голоса. В комнате разговаривали   на повышенных тонах. Дядя Орцхо и Дошлуко не советовали папе сдаваться. Отец настаивал на том, что нужно сдаться, не мог он дольше прятаться от властей. Будучи больным туберкулёзом, отец не видел смысла скрываться и дальше. Не смогли его разубедить братья. Запрягли они бедарку и уехали в Грозный.
 Через 2 дня они вернулись вместе с отцом. Ему не было предъявлено обвинения, было объявлено взыскание. Его трижды исключали из партии и трижды члена Бюро Обкома партии восстанавливали в Ростове благодаря участию Микояна и Андреева.
 После освобождения отец сам искал себе работу, искал применение
 своим силам и знаниям, а специалист он был хороший. Сразу подвернулась и работа. Устроился заместителем птицесовхоза у Сагова Али в селении Базоркино, между селениями Яндиево-Гадаборщева. Для директора это была хорошая возможность приобрести хорошего работника большей находкой, а для Арсамака – средства прокормить своих детей. Здесь я пошёл в первый класс».          
Арсамак Артаганович долгое время проработал заведующим районным земельным отделом.
23 февраля 1944 год. Семья Арсамака проживала в г. Орджоникидзе. Ночью раздался сильный стук в дверь. Семья переполошилась. В квартиру зашли человек пять офицеров.
         ВОСПОМИНАНИЯ АРСАМАКА АРСАМАКОВИЧА
                О ВЫСЕЛЕНИИ
«Шёл февраль 1944 года. Мы жили в городе Орджоникидзе. Отец работал заведующий отделом сельского хозяйства. В семье нашей было четверо детей – три мальчика и девочка. Старшим из детей был я, мне в том году исполнилось 10 лет. Вторым был семилетний Руслан Это о нём мы можем сказать, что он стал первым ректором Ингушского университета РИ. -  Авторы/, сестрёнке Мадине шёл четвёртый год. Самым младшим тоже стал мальчик, его впервые увидели всего неделю назад, когда отец привёз из больницы маму с новорождённым ребёнком.
Это был радостный день в семье. Мы знали, что наша мама должна привезти из больницы мальчика или девочку. Из разговоров взрослых в доме мы часто слышали вопросы, которые с улыбкой задавались нашим родителям: кого в прибавлении семейства они хотели бы иметь -  мальчика или девочку? Отец отвечал, что хорошо было бы иметь ещё одного сына, а будет дочь – тоже не плохо, главное, чтобы и мать, и ребёнок были здоровы.
Мать отвечала: «Важнее всего, чтобы был рад отец, а для неё – это её дитя, и оно ей дорого, независимо от того, мальчик это будет или девочка.
Когда они приехали с ребёнком домой, отец сиял от радости. Мы тоже прыгали от счастья, потому что у нас появился братец, так как на улице сильнее считался тот, у кого больше братьев. А это в нашем возрасте было очень важно. Сестрёнка, которая до появления третьего братца, была младшей в семье, не понимала причину нашей радости, но прыгала вместе с нами. Вечером наши родители решили отметить рождение ребёнка мовлидом и привезти его в день Красной армии 23 февраля.
Это будет наш двойной праздник. В канун праздника 22 февраля, ещё до моего  ухода в школу, мать попросила меня сходить к родственникам, проживающим в городе, и пригласить их на наш мовлид в честь рождения мальчика.
 



            ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ «САМОРОДКА», ОТЦА
                ИНГУШСКОЙ ИНДУСТРИИ
           АРСАМАКА   АРСАМАКОВИЧА   МАЛЬСАГОВА
 «Мне очень часто в жизни мне помогало имя моего отца».               
«Моя жизнь, как лоскутное одеяло, соткано из разных фрагментов. Одни приносили радость, другие – горе. Они созидали прочные опоры порядка.
Все тяготы выселения мы переносили с лихвой. Мне – самому старшему в семье было всего 11 лет. Отец мечтал о многодетной семье с 5 сыновьями. Он всегда уважительно относился матери, почитал её. Меня всегда брало чувство радости за них.  Марьям Хасбулатовна была грамотной и эрудированной, много читала.  А также заставляла и нас читать классику. Она вложила в нас душу. Это замечательно, когда в одном лице и мать, и педагог. Своими заслугами мы, прежде всего, обязаны ей.
В моём сознании накрепко засел этот день - день выселения. Ночь не предвещала   ничего страшного. На рассвете мы вскочили от страшного стука в дверь. «Оружие есть? Печать есть?- обратились военные к  отцу.  На что последовал ответ: «Да, есть». Они потребовали у отца оружие и печать, на что отец решительно ответил: «Сдам только в Обкоме». Двое сопроводили отца в Обком, а  остальные приказали   нам собираться. На это нам дали 20 минут. Мама, привыкшая к трудностям жизни, быстро собрала нас, взяв с собой необходимое».
 Семью Арсамака отвезли на вокзал, посадили в вагон. А через некоторое время к нам присоединился отец. Ему объяснили, в каком вагоне искать. У исполнителей на руках были списки, все было расписано до мелочей. По счастливой случайности, на вокзале отец встретил дочь Орцхо, Азу, которая  в этот день с экзамена была вывезена на вокзал. Отцу дали разрешение поселить её в вагон.
Так началось путешествие в Казахстан. Сначала Арсамака Артагановича с семьёй высадили на станции Смирнов, а далее отправили в Петропавловск.
«Стояла морозная погода, кругом было белым-бело от снега. На станции наш эшелон встречала группа представителей местных органов. Главный из них взял у офицера, сопровождавшего поезд, посемейный список людей, сделал их перекличку и попрощался с офицером. Эшелон ушёл дальше. Около перрона стояло несколько санных повозок. Приехавших разбили на группы, в каждую из которых вошёл один из представителей. В нашей группе оказалось пять семей. Каждой семье было указано, в какие санные повозки им нужно погрузиться. По его словам, нам предстояло поселение в посёлке  Карабулак в четырёх часах  езды от станции. Уже темнело, когда мы добрались до этого посёлка». / Судьба забросила Арсамака Артагановича с семьёй в Петропавловск в Северо-Казахстанскую область.
«В Карабулаке отец устроился работать конюхом, но это было недолго.
Располагая данными о переселенцах, местные власти нашли опытного специалиста, моего отца, в глубинке Северного Казахстана и назначили его начальником Облживплемконторы в городе Петропавловске. Через два месяца мы переехали в этот город, жили здесь в основном русские, казахов было немного.
Нас разместили в однокомнатной квартире доме, в котором находилась и контора отца. Это был одноэтажный дом с подвальным помещением, которое пользовалось под склад. Кроме нас там проживало ещё две семьи работников конторы.
Мать не стала устраиваться на работу. Оставлять грудного ребёнка, которого отец назвал Туганом, именем своего бывшего друга, бывшего наркома лёгкой промышленности Чечено-Ингушетии, было не с кем. Кроме того, дома она занималась ещё со мной, ведь учебный год близился к концу, и надо было навёрстывать упущенное, так как был риск стать второгодником, а этого мне не хотелось..
Отец часто болел, ему при его состоянии здоровья требовалось нормальное питание. Но и зарплата отца, и паёк спецпереселенцев, который мы получали, не позволяли этого делать. Нашей многодетной семье этого явно не хватало. Мать старалась подкладывать льцу масло, уговаривала отца побольше есть хлеба, получаемого нами по карточкам, но он, наоборот, уменьшал свою порцию, перекладывая еду в тарелки детей.
В 1946 году простудилась и умерла сестрёнка. Это стало первой страшной потерей нашей семьи в Казахстане. Похоронили её на татарском кладбище. К недугам отца добавились ещё и глубокие душевные переживания. Трагедия подкосила его. Ночами он не спал, утром уходил на работу, не завтракая. Однажды ночью я услышал негромкий разговор отца с матерью. Отец говорил, что он вряд ли проживёт долго, нужно ожидать худшего, а дети ещё маленькие. Бопка, так называл меня отец, учится только в шестом классе, работать ещё не скоро сможет. Необходимо готовить его к поступлению в техникум. Там он будет получать стипендию. А после окончания сможет уже работать по специальности и помогать семье». /Арсамак Мальсагов. Былое и жизнь созидателя. Ростов-на-Дону, 2014. – 13/.
Судьба забросила Арсамака Артагановича с семьёй в Петропавловск в северо-казахстанскую область.
«В Карабулаке отец устроился работать конюхом, но это было недолго.
Располагая данными о переселенцах, местные власти нашли опытного специалиста, моего отца, в глубинке Северного Казахстана и назначили его начальником Облживплемконторы в городе Петропавловске.
Через два месяца мы переехали в этот город, жили здесь в основном русские, казахов было немного.
 «Вряд ли можно встретить хоть одного спецпереселенца, которому было легко, пусть даже и богатенькому. Самое страшное – потеря Родины, тоска по ней. А остальное всё можно перенести, если рядом любящие тебя отец и мать, братья».
Трудности наступили в 1949 году, когда не стало отца. Впервые я осознал и понял всю ответственность, которая ложилась на меня, как на старшего сына.  Поэтому, счастье в моём  понимании было умение понимать других. Я старался всегда оставаться самим собой. Мне было 16 лет, и стоял вопрос: учиться или работать. Мне хотелось идти на работу, но мать настояла на учёбе. «Ничего, прорвёмся», - говорила она. А я, зная, как ей тяжело, хотел идти грузчиком, кем угодно, лишь бы она увидела во мне помощника. «Сынок, грамотный специалист нужен не только мне, а всему нашему народу. По возвращении на Родину, кто будет поднимать экономику, подумай хорошенько. Твоя помощь - это отличная учёба!». После окончания школы  летние месяцы я проработал на радиотехническом заводе в Петропавловске. Это предопределило мою судьбу. Я старался оправдать доверие матери.
 В 1951 году я с отличием окончил Северо-Казахстанский механический техникум, получил направление в Ленинградский кораблестроительный институт. Через некоторое время пришёл отказ, так как спецпереселенцам запрещено было покидать пределы республики, в которой власти предписали жить, учиться и работать. Это только после 1954 года пришла оттепель, а в 1951 году ещё было очень строго.
Я попытался поступить в Алма-Атинский горно-металлургический  институт. Но и здесь документы не приняли. Приёмная комиссия сослалась на то, что студенты вуза должны проходить практику в другом регионе страны. А куда направлять спецпереселенца, им неведомо.
Мне пришлось смириться с положением спецпереселенца. Два года я проработал на предприятии, после чего надумал поступать в Омский машиностроительный институт. Боясь ещё каких-либо непредвиденных ограничений для спецпереселенцев, я более трёх месяцев не увольнялся с работы, работал в ночную и вечернюю смены.
 Успешно сдав вступительные экзамены, я получил  студенческий билет и своей учёбой решил доказать, что спецпереселенец ничем не хуже   обычного студента. Годы студенчества оставили в моем сознании самые добрые и тёплые воспоминания. Это были самые счастливые годы, как и для любого молодого человека.
Учась в институте, получая стипендию, я умудрялся работать тренером по плаванию, да ещё ходил с однокурсниками разгружать баржи в порту. Но бывали дни, когда вдруг оказывался  «на мели». Проснувшись утром,  гадал, как прожить день-другой до стипендии. И вдруг в ячейке для писем обнаруживал конверт, подписанный маминой рукой, а в листочках письма – аккуратно сложенный рубль. По тем временем на этот рубль можно было нормально прожить день.
И во время учёбы у меня были неприятности. Предательство, пусть даже самое незначительное, всегда застает нас врасплох. Всё равно, кого, - человека, умудрённого опытом и привыкшего к различным вывертам судьбы, или же едва начинающего свой жизненный путь. Защищая честь института, я участвовал на Спартакиаде народов СССР. Меня представили к Ленинской стипендии. Открыв дверь в приёмную ректората, я остановился как вскопанный: как  раз в кабинете ректора, где проходило заседание, речь шла о том, достоин ли Мальсагов, т.е. я,  получать Ленинскую стипендию. «Вообще-то учится он на «отлично», мастер спорта, занимается общественной работой, комсорг двухтысячного отряда комсомольцев факультета. Но не забывайте, что он – ингуш, представитель народа, в истории которого есть тёмные пятна. Так что нужно очень тщательно подумать – имеем ли мы право давать ему эту стипендию», - это говорил проректор, человек, который, на мой взгляд, прекрасно относился ко мне. Мне уже всё равно было, что говорили другие участники заседания, но  меня охватило состояние, как будто кипятком ошпарили, и я вихрем вылетел из института. Я и не помню, как оказался у здания НКВД Омской области. Нисколько не сомневаясь в правильности своего поступка, я зашёл в кабинет подполковника: «Если в моей биографии « тёмные пятна», то посадите меня. Если нет, то пусть проректор извинится». «Никто к тебе претензий не имеет.  Иди в институт, все будет нормально». Прокручивая назад, сейчас я понимаю, что со мной могло произойти, как бы изменилась моя жизнь, если бы не эта оттепель к спецпереселенцам.
В 1958 году, после окончания мною института, мы переехали на Кавказ. Оргкомитет по восстановлению республики, направил меня работать технологом в кузнечный цех завода  «Красный Молот». Вскоре  меня вызвал к себе  Председатель совнархоза М.А. Горбунов и сообщил о  строительстве нового машиностроительного завода в городе Назрани и о моём назначении  директором  будущего завода. Я сразу, взвесив  «за» и «против», отказался. Выслушав мои доводы, он дал мне  2 дня на  размышление. «Какой из меня директор? Да ещё строящегося завода? – думал я. - В строительном деле не разбираюсь, машиностроение знакомо, в основном, теоретически, и кому это в голову взбрела идея предложить мою кандидатуру?“
Горбунов слушал меня внимательно, а потом стал рассказывать об этом заводе. Идея была заманчивая, но я снова отказался, ссылаясь на  малый стаж работы, на  молодой возраст. Мои доводы не убедили его. Но через некоторое время Горбунов смог всё-таки меня уговорить. Был подписан приказ о моём назначении,  и я,  в свои 27 лет, стал самым молодым директором Назрановского машиностроительного завода  «Электроинструмент», построенный  на кукурузном поле, на пустыре на окраине села, где мне всё было знакомо от первого до последнего колышка. Несмотря на неимоверные трудности, были проведены газопровод и водопровод,  построены очистные сооружения. Главный мой девиз: работать на совесть.1959 год был самым жарким   не только для меня, но и для многих рабочих завода. Жарким не от того, что лето жаркое, а от энтузиазма людей, которые доказали, что умеют работать  на совесть. Устраивали субботники. Рабочий день был ненормированным: с первыми лучами солнца и до густых сумерек, без никаких приказов, без уговоров поработать сверх положенного часа, волеизъявление самого народа. «Не завод, а государство в государстве», - поговаривали некоторые с усмешкой. Про меня складывали много легенд, я всё это воспринимал как нормальное явление. Я вкладывал всего себя и получал от этого моральное удовлетворение. Такой же стимул я видел и в рабочих. Настоящие стахановцы! Но зато для людей появились около 1600 рабочих мест, где пчелиным роем зажужжали электродвигатели, поставляемые в 30 с лишним стран мира. Настоящий богатырь!
Руководитель отрасли Республики Михаил Андрианович Евсеенко оказывал мне большое содействие.
 Мне очень часто в жизни помогало имя моего отца. Да, в своё время это был человек, известный не только занимаемой должностью. Отец был Наркомом земледелия в республике. А люди знали его больше, как человека, простого в общении, доброго, справедливого, честного и мужественного. Так уж были воспитаны эти сыновья Артагана, и их нельзя было изменить так же, как нельзя изменить и нас. Это, скорее наследственное. Спустя много лет после смерти отца, я всё равно находил доступ к сердцам людей. И это благодаря незапятнанному имени своего отца и его братьев - славных сынов ингушского народа: Ахмеда, Созерко, Орцхо.
Однако, опираться только на имя своего отца, этого мало. Это может и любой человек.  Важно самому что-то из себя представлять и свое имя оберегать от худой славы с детства. И это ежедневно нам вторила мать - заслуженная учительница Казахской ССР, Чечено-Ингушской АССР, которая совмещала домашние дела с педагогической деятельностью. А после выхода на пенсию, отдав всю себя детям и своим ученикам, она не кичилась тем, что выучила арабский язык и свободно читала Коран    и поминала умерших. Для неё все это было естественно, закономерно.   
Открытие этого завода в 1962 году стало для многих заводчан трамплином для продолжения учёбы в вузах страны. Многие стали экономистами, инженерами. Это было время сильных духом людей. И, между прочим, всегда нужно думать о том, какое ты имя оставишь своим сыновьям, а их у меня 5 /шучу: 4 сына плюс завод. Это тоже моё детище, поэтому я так много времени уделил заводу, он мне до боли мой родной, ведь я ему уделил столько же внимания, сколько всем 4 сыновьям вместе/.  В том, что мои четыре сына получили высшее образование – это не моя заслуга, а заслуга моей матери - Марьям Хасбулатовны/.
Заводской двор напоминал большой ухоженный цветник. Подтверждением этого явилось и 36 раз полученное заводом переходящее Красное знамя Министерства машиностроения СССР. И каждый раз мою душу переполняло чувство радости. Это, как эстафета, переданная старшим поколением младшему.
Мне вспоминался образ деда Артагана, который в 1876 году, будучи прапорщиком в Терско-Горском конном полку под алым знаменем отправлялся на Русско-турецкую войну. Я вспоминал своих дядюшек: Ахмеда, который был кавалером 4 Георгиевских крестов; Созырко, который под знаменем защищал честь России;  вспоминал дядю Орцхо,  который в 1931 году на Олимпиаде искусств за постановку пьесы «Перелом» получили 1 место и переходящее Красное знамя. Для нас, Мальсаговых, Красное знамя – это символ наших достижений. Сейчас для многих это кажется детской шалостью, но наше поколение к этому относилось с достоинством и почтением. Как говорил дядя Орцхо, сидя в Иркутском исправительно-трудовом лагере, «труд – дело чести». Нужно думать о будущем.
Почти 20 лет я отдал этому заводу. Я любил свою профессию, это моё призвание.
Затем меня перевели на завод «Автоспецоборудование». Не словами и убеждениями, а делом доказывал я свой профессионализм. За короткий для меня срок, по сравнению с Назрановским заводом, был построен жилой дом для заводчан, производственный корпус, приобретено новое оборудование, увеличен ассортимент выпускаемой продукции.
Через 3 года меня переводят в Комитет по ценам, а ещё через 3 года назначают Председателем Госплана Чечено-Ингушетии. Масштаб иной, чем у директора завода. Через 6 лет меня назначают председателем Президента РФ в Ингушетии, а затем -  директором   строящегося завода электродвигателей малой мощности. Меня несколько раз избирали народным депутатом. Главная моя задача – помогать людям.
Мой вклад в индустрию отмечен государственными наградами. В 2005 году я стал победителем конкурса «Золотая медаль», проводимого Ассоциацией содействия промышленности Франции, присуждённая за эффективную работу предприятия.
25 апреля 2007 года мне был вручён приз победителя и лауреата конкурса «Золотая опора», ежегодно проводимая холдингом РАО «ЕЭС России» в каждом регионе нашей страны. В номинации   «Промышленные предприятия» победителем третьего Общероссийского конкурса «Золотая опора» стал ГУП Назрановский завод электродвигателей малой мощности. Меня это радует. Также меня радуют мои дети и внуки, и я счастлив и благодарен Всевышнему за разум, мудрость и терпение!»- заканчивает свои воспоминания инженер-интеллигент, замечательный человек, человек чести, «человек дела и долга».

С уважением Айшат Мальсагова,
Орцхо Ахметович Мальсагов.