Разочарование

…Теперь меня спасает только работа. Хорошо, что у меня есть возможность самореализации. Иначе в моей жизни не было бы смысла. Не представляю, как можно работать на нелюбимой работе, всю жизнь заниматься нелюбимым делом и зарабатывать на том, что ненавидишь. У меня вряд ли бы получилось.
Но по порядку.
Со дня, когда началась война России с Украиной, я как импульсивный человек Россию осудил. Более того, в сердцах, на эмоциях отменил концерты в России за счёт концертов на Украине. Да, в праведном гневе я устроил два незапланированных концерта в Киеве и несколько – по стране. Зачем я это сделал! Возмущение агрессией взяло верх над благоразумием. Чувства оказались сильнее разума. А наша пропаганда, которой, я думал, я не подвержен, сыграла на чувствах. Продюсер настаивал, чтобы я высказал свою позицию ясно и чётко. Умный, гад: застал меня врасплох – на волне праведного возмущения я бы и к оружию призвал. Хотя, единственное моё оружие – в штанах. Что я неоднократно демонстрировал со сцены. Хорошо, что этого ему не требовалось. И я, как в стаде, которое всегда осуждал и над которым глумился, в едином порыве с глупцами и оболваненными лицемерами и агрессивными до пены на лице осудил Россию. Осознавание пришло потом: туман чувств, затмивший разум, развеивался. И во многом мне помогли те самые беженцы из Украины, к которым у меня, немца, генетическая вина, как выразился один политик не так давно. Я, как и многие в Германии, да и не только (в Польше, Финляндии, Греции, Болгарии, Румынии, какой-то там Молдове), протягивали руку помощи тем, кто бежал от войны. И как многим, в неё плевали. Я видел беженцев с Ближнего Востока, ещё лет пять назад бежавших от американской «демократизации». Тех, кто заполонил Париж, Мадрид, Рим, не говоря о Берлине. Кстати, тогдашнюю, да и любую другую, которую в очередной раз спровоцировали Штаты во главе с нынешним президентом-маразматиком, никто в мире не осуждал. Это же ДЕМОКРАТИЯ. Протесты против войны во Вьетнаме были бог знает сколько лет назад. А сколько этих вьетнамов было после? Ливан, Сомали, Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия… И хоть бы кто слово сказал… Беженцы от туда бежали от войны: без денег, сменной одежды, пешком или на раздолбанных машинах столетней давности. А сейчас? Откуда вдруг такая любовь к Украине у всего мира, который даже толком не знает, где она находится? Настолько пламенная, что Штаты поставляют туда не только деньги, но и оружие который год. Я видел на вокзалах первую волну беженцев: дорогие машины, под завязку набитые вещами, зажравшиеся тела и наглые лица. Я видел разукрашенные в жёлто-голубые цвета памятники, стены и здания после их приезда. Я слышал скандалы, когда кто-то при них вдруг что-то говорил по-русски. А поскольку языка страны, куда они прибыли, никто из них не знает, то они скандалили ещё и потому, что с ними на украинском никто не говорил. Я хотел предоставить одной семье свою квартиру для временного проживания. Пока не освоятся, не найдут работу и нормальное жильё. Но… Мой альтруистический порыв быстро прошёл: то, что рассказывали и показывали те, кто поддался филантропии, меня быстро отрезвило. Кто и когда приучил этих людей, что им все и всё должны? Весь мир поддерживает Украину, но почему весь мир должен встать на колени перед украинцами, как недавно перед убитым полицией обкуренным чёрным рецидивистом? Вот тогдашнего мирового уничижения я не понимал. Не понимаю и сейчас. Не вставал на колени, и вставать не собираюсь. И я ограничился финансами и администрированием: уж слишком беспардонно и нагло вели себя украинцы вне своей страны. Как завоеватели, а не как беженцы. Жалости и сочувствия у меня к ним нет. Хотя я видел расстрелянных людей на Украине. Нам говорили, что это русские убивают всех без разбора. Но интервью с жителями, которые у нас блокируют, доказывают обратное: население – щит для войск украинцев. Русских обвиняют в фашизме. Но мне приходилось общаться с теми наёмниками, которые ездили туда воевать против России. И по поводу того, кто является нацистом, у меня выработалось своё мнение. Пришло тяжёлое похмелье. Оно разрывало мне душу, оно холодило мой разум.
И я перестал слушать новости: лгут с любой стороны. Лгут американцы, лгут украинцы, лгут русские, лжёт моё правительство. Но то, что творится по всей Европе по отношению к русским сейчас, не было даже близко по отношению к фашизму после Нюрнбергского процесса. Настолько всепоглощающая ненависть из-за какой-то ничтожной страны, которую Евросоюз содержит уже больше 20 лет. А теперь нам предлагается реже мыться, меньше есть и ходить домам в тёплой одежде, чтобы экономить на газе и бензине. Чтобы Путину было плохо от того, что мы не потребляем его газ и нефть. Есть такая русская поговорка: назло отцу уши отморожу. Вот сейчас в Европе она более чем к месту.
Я не знаю, чем и когда всё кончится. Но я хочу, чтобы кончилось. Потому что, несмотря ни на что, я люблю русских. Русскую публику, русских зрителей, русских людей. И я хочу давать в России концерты. Я не сожалею о своей прошлогодней эскападе со старой русской военной песней: я так хотел, это был мой порыв. Моя душа, уставшая от лицемерия вокруг, двойных стандартов, над которыми я издевался и с которыми я боролся, делая из себя жестокого шута, хотела чего-то спокойного, душевного, человеческого. И я сделал то, что сделал. Я рад, что так оставил по себе память. Я вызвал шок у своих европейских (и особенно американских фанатов, привыкших считать, что это именно они выиграли во Второй мировой, а не русские, которые воевали с самого начала, а не пришли к разделу пирога налегке и на чужих трупах). И сейчас – я не хочу снова лезть в это дерьмо, от которого очнулся. Хватит того, что я отдал дань этой войне, не приняв ничью сторону. Я снова надел маску жестокого шута после попытки выговориться. Которую снова никто не оценил. Что ж… Буду по-прежнему резать по живому, срывая с себя кожу. Я шут, жестокий шут. И если вам наплевать на мою душу, на её слёзы – будете платить сами. И я снова показал обратную сторону лицемерия. И это снискало большую популярность, чем излияния моей души. Кстати, меня удивило, что русские, несмотря на все санкции и лишение доступа к нашим площадкам в интернете, смогли оценить мои последние работы. И мне безумно жаль, что я потерял их отклики на фейсбуке. Но удивительно другое: с их стороны я получил мало злобных комментариев по поводу моего поспешного осуждения. Скорее, это было разочарование поверженным кумиром, жалость к глупцу, который поспешил с выводами, поддавшись чувствам, которыми умело манипулировали. Не то, чтобы я ждал или не ждал осуждения. Не ждал – Россию ограничили в интернете. Но они сумели просочиться, и я думал, меня захлестнёт волна ненависти и оскорблений. Врезалась в память безжалостная фраза одной поклонницы, которая не пропускала ни одной моей публикации: когда артист начинает заниматься политикой, как артист он умирает, но и как политик не рождается. Да, именно так: либо артист, либо политик. Политик должен быть лицемером, играть роль. Но артист должен быть правдивым в своей роли. И я - шут - вернулся. Чтобы снова рвать ваше лицемерное тело, как я рвал свою маску в клипе. Русские поняли. Вы – нет. И я начал понимать русских: просачивающаяся информация ставит всё с ног на голову. Вооружённый сосед на пороге дома и убиваемые 8 лет люди рядом. Но я уже не хочу в этом разбираться. Я хочу крови. Крови лицемерных сытых лгунов, бог которых – деньги, душа которых – прибыль. А вовсе не радения о мире. Если бы было так, то ненависть была бы не к России, а давным-давно к Штатам. При призывах к миру не поставляют оружие. Но я не хочу в это вникать. Я продолжу с садо-мазохистским удовольствием делать то, что у меня получается лучше всего: быть жестоким шутом, рвущим свою душу, которая никому не нужна.