Секунды вечности Часть 1 Глава 26

Автор: Кристина Громова 
Глава 26 (первая часть) 
Есть три вещи, которых боится большинство людей: доверять, говорить правду и быть собой. 
Федор Михайлович Достоевский 
Уже совсем стемнело, когда уставшие, но полные впечатлений гости Байкала вернулись в лабораторию. Их уже встречали работники заповедника, аплодируя, как настоящим героям: 
– Мы все видели на экране, транслирующем изображение с видео камеры на вашей скале (оказывается, любимый Васин утес теперь назывался «Василисина скала»)! – объяснила Анастасия приезжим такую бурную реакцию на их возвращение со стороны собравшихся в диспетчерской людей. – Почему же вы нам не позвонили!? – спросила она Василису с горящими от восторга глазами. – Мы бы вам наверх угощение для Орфея и Дикой принесли! 
Однако Мирову опередил один из териологов: 
– Я бы тебя задушил собственными руками, если бы тебе удалось это сделать! – притворно угрожающе сомкнув крупные жилистые руки в кольцо вокруг шеи смеющейся Анастасии, воскликнул он. Потом уже серьезно добавил: 
– Настя, для этих животных теперь не лаборатория является домом, а горная тайга; прикормить сейчас Орфея и Дикую означало бы вновь привязать зверей к месту обитания людей, то есть в разы увеличить опасность для их жизни. Не все же, как мы, видят в этих животных эстетическую красоту и радость от того, что они вообще существуют! Есть и другие, с позволения сказать, существа – браконьеры! 
– Я поняла, поняла! – виновато поглядывая на собравшихся людей, запричитала самая молодая и неопытная пока сотрудница заповедника. 
Василиса и Григорий, извинившись перед всеми, удалились. Наконец влюбленная пара оказалась в двухкомнатном уютном, хоть и просто меблированном номере. В гостиной, заботливо накрытый полотенцем, их ждал еще теплый ужин. 
После того, как оба переоделись, приняли спасительный душ, они встретились за столом. Эти двое впервые со дня знакомства попали в столь непривычную интимную обстановку, и сейчас чувствовали неловкость момента. 
– Я сегодня вдруг понял, что совсем тебя не знаю! – первым заговорил Снежин. – Думал, что прочитал увлекательную «книгу» под названием «Василиса Мирова» хотя бы до середины, но нет: я пока все еще рассматриваю обложку этого издания. 
– Что – то я не понимаю: это комплимент или претензия? – осторожно улыбаясь, поинтересовалась Василиса, одновременно наслаждаясь вечерней трапезой. 
– Ни то, ни другое, – задумчиво ответил Григорий, – это просто констатация факта. Я сегодня испугался твоего выражения лица на скале, – сомневаясь говорить об этом или нет, все же озвучил свои внутренние опасения Григорий. 
– Ну и как? Трясет до сих пор или отпустило? – на удивление спокойно отреагировала на откровения Снежина Василиса. 
– Не понимаю тебя..., – мужчина выглядел обескураженным таким ответом девушки, казавшейся в вечернем свете просторной комнаты дюймовочкой. 
– Люди всегда боятся того, чего не понимают, даже если эти люди – мужчины далеко не робкого десятка. И еще, – девушка сделала многозначительную паузу, – ты никогда не пробовал смотреть на себя в зеркало в тот момент, когда, например, находишься сам в состоянии ярости, аффекта? 
– А что, я как – то по – другому выгляжу в такие моменты? – удивленно спросил Снежин, при этом даже ему вопрос показался риторическим. 
Вася загадочно посмотрела на собеседника. Напряжение, неловкость, которые были между ними в начале вечера испарились, уступая место живому интересу от общения друг с другом. 
– Что? Ну, говори! Я же вижу, что моя «железная леди» приготовила ответочку, – неожиданно развеселился Григорий, которому страх от увиденного на скале теперь казался неуместным. 
– Хорошо, сам напросился! – ликовала девушка. – Вспомни, как мы летели с тобой из Бишкека в Москву: знаешь ли ты, что при так называемой «беседе» с Аароном Руи твои глаза выглядели сплошными черными котлами из преисподней, и ты тогда перепугал весь персонал самолета!? А в Склифе, помнишь, почему два медбрата тебя вынуждены были привязать к кровати? В тот момент ты внушал страх медицинским работникам, опасавшимся не столько за разбитую аппаратуру, сколько за свои жизни! И поверь мне на слово: в такие моменты твое лицо мало чем походило на человеческое, скорее напоминало звериный оскал, но только ты его не видел, чудовище, ты звал свою «волчицу»! 
Григорий смотрел на Василису и понимал, что она права, наслаждался звуком ее голоса. 
– Я люблю тебя! – вдруг не к месту прошептал он. – Думал, так не бывает, только не со мной, и вот, полюбил... Я мало времени тебя знаю, это правда. Но у меня полное ощущение сейчас, что мы встретились очень давно. Чувствую, что ты – моя вторая половинка... 
Часы на стене в гостиной пробили двенадцать, когда мужчина решился на новое откровение: 
– Иногда мне снится страшный сон: ты исчезла из моей жизни, и мир разлетелся на миллиард маленьких осколков, в каждом из которых, если присмотреться, – бесконечная пропасть... Мне снится, что я падаю в эту пропасть и уже сам превращаюсь в тысячи безнадежно рассыпанных по черному дну зеркал... 
Василиса похолодела от сказанных Григорием слов. За считанные секунды она пережила и счастье от осознания взаимного чувства любви между ними, и ужас от представленной услужливым воображением утраты ставшего очень близким человека. 
Девушка поднялась со своего места и подошла сзади к Снежину, сидевшему за столом уронив голову на скрещенные руки. 
– Не волнуйся, – тихо проговорила она, коснувшись его плеча, – у меня есть невидимые крылья, и я успею тебя подхватить, когда ты будешь падать. 
Григорий развернулся на стуле и в полумраке слабо освещаемой всего одной лампочкой комнаты изумленно посмотрел на удивительное создание, готовое ради него на любые жертвы. Эта девушка с распущенными волосами теперь напоминала ему маленького лесного эльфа – сказочное существо, находящееся в гармонии с природой. В груди у Снежина защемило где-то в области сердца, откуда «равнинными реками» медленно начало разливаться тепло, согревая каждую клеточку его тела. 
– Хочешь, я расскажу тебе как в лаборатории появились Орфей и Дикая? 
– Давай, – просто ответил мужчина, и, выключив ночник, крепко прижал к груди свое сокровище, свою «волчицу».