На эпоху мне плевать

 Виктор Матюк

На эпоху мне плевать

Жить мне плохо, пищу собираю по крохам за отчим порогом,
Дорожу слогом, и не согласен я во многом с нынешней эпохой,
Мне на неё наплевать, пока в углу стоит железная кровать,
Нельзя дремать и глаза нельзя ни на секунду закрывать!
Пусть говорят, что эта эпоха от царя Гороха, мне же без бабы плохо,
И с бабой плохо, ахи, крики и вздохи, будто мы с ней скоморохи,
Шум и грохот, крик и хохот, извините, я же не робот,
Чтобы всю ночь до седьмого пота, как вол на бабе пахать,
И свою жизнь до предела осквернять! Тому не бывать!
Тискаю бабу белую, что хочу, то делаю, целую несмело во все щели,
Но только в русской купели, а в белоснежной постели совсем иные цели!
Там разноцветные акварели ночь своими красками так расписать успели,
Что часы стремглав летели, пока страсти не взревели, небеса синели,
А мы сильнее и сильнее хмелели от устоявшейся страсти и любви,
Как могли, так и осваивали запустевшие пустыри! Там потушены фонари,
Что-то оборвалось внутри, суп не пересоли, и поищи сокровенные желания во ржи!
Воспоминания о ней свежи, там были пьянки и кутежи, и сокровенные думы о любви,
Но сегодня рука Господняя держит венец бытия уже три ночи и четыре дня,
Чтобы от гнилья не задохнулась земля! Суть бытия жестока, истина - одинока,
Многое видит око, но не замечает главного порока – разума сырого,
Он подводит итоги, осуждает бога, влияет на произношение каждого слога,
Опрокинет граммов двести, разглагольствует о совести и чести!
Не из мести ему одну жестокую фразу скажу: судьба о нас не хлопочет,
Просто напросто – не хочет, только голову морочит, и постоянно твердит,
Что у неё душа болит за наш внешний вид! Она пальцем всякий час грозит,
Когда слышит голос бесстрашной Музы, натягивает себе на голову женские рейтузы,
Чтобы не видеть, чтобы не слышать, как народ живёт, и чем он дышит?
 Её уже ничего не колышет! Мне плевать на повседневную рать,
Надоело надеяться и ждать, когда сочтут тебя признать за равного себе!
По проторенной тропе до старости лет ходить тебе,
И спать ты будешь в собачьей конуре, гореть тебе в огне,
И жить тебе в кромешной тьме, ближе к зиме пусто будет на столе!
Ложь мы тоже сгложем, но своих баб уже любить не сможем,
Когда подытожим, как каждый день был прожит!
Природа в любое время года тащит нас на ложе,
Там мы сможем сделать вдох глубокий, забыть про распри и склоки,
И лишь в чужой берлоге жизнью вдоволь насладиться,
На краткий миг позволить себе забыться в объятьях любви,
Сорвавшись с цепи,  ты берегу греби из последних сил, неужто ты забыл,
Как ты до этого жил, и с кем дружил,  с кем последний кус хлеба делил?
До последнего вздоха ждёшь от судьбы очередного подвоха,
Извитая дорога нам досталась в наследство от Господа-бога,
Смотришь на себя издалека, тропа узка и скользит она,
Невдалеке шумит полноводная река, высоки её берега,
А на ней стоит огромная толпа, и смотрит свысока на седовласого старика,
Как он ищет алмаз самой чистой воды среди повседневной мирской суеты?
В его руках когда-то были бразды правления, он шёл на любые ухищрения,
Только бы хоть какое-то облегчение вымолить у рока и судьбы,
И жить без узды на губах! Им движет беспредельный страх,
Как и бабой на сносях! Смысл жизни ясен: не надо нам ни шуток, ни басен,
Нам не хрен равняться на других, на друзей подруг и родных,
У них – одно, у нас – другое, было время золотое,
Когда и я путал любовниц с женою во время запоя!
Хоть круть, хоть верть, жизнь сокращается на четверть,
 А опосля ты её вынужден начинать с нуля! Во бля! На хрена?
На текущую эпоху мне плевать, не стану сильно горевать,
Когда она начнёт стенать и на всю округу громко орать: «****а мать,
Трудно этот народ до конца понять: ему, что строить, что ломать - один хрен,
Кому и как давить: кому-то  перёд подставлять, а кому-то зад? Так держать,
Нам сворачивать нельзя никак! Пусть петляет проторённая стезя,
В давнишние годы никто не ждал милости от матушки природы,
Брали её за загривок, шли на покос на дальний лог, трудились всерьёз,
Пока не покроется потом уставший лоб! Нынче все не так, как при царе Горохе,
Дрязги, розги, склоки обивают наши пороги, не смею матерно сказать,
Что эта жизнь похожа на кромешный Ад, не с чего лучшее выбирать,
Везде – бардак, все бабы - ****и, букет – презент отличный,
Бардак теперь называется совсем не так, совершенно иначе – дом публичный,
Даже в эпоху Эзопа людей по ночам не хватали нагло за жопу,
Мы уже давно прорубили дверь в Европу, наверное, раньше срока!
Глаза застила людям серая поволока, на душе тяжко и плохо,
Остались только сладкие воспоминания от тех времён,
Никто уже не помнит тех дат и времён, только крики и стон долетают сюда,
Беда всегда на помине легка! Для воли и ли тюрьмы рождены мы?
Может быть, иначе главный вопрос жизни решить: праведно не жить,
А постоянно грешить, любить так, чтобы тлен и прах навек исчез в глазах,
Я же отвык идти на риск! Мы все по закону равно, только в бане, ты - в одной, а – я в другой!
Отдельно парятся дворяне и крестьяне, при блеске молний роковых
В мраморные бани не пускают даже святых! Коль ты рождён рабом,
Обливайся кровью и стыдом! Что день, что год – время всё так же идёт,
Нас даже равенство в могиле не ждёт, только всеобщий потоп один для всех,
Миг благодати сразу для высоких чинов исчез, эпохи пресс  один для всех,
Хотя не всегда, слова – ерунда, а вот дела и жирные тела, как рык зверья,
Бросающегося из огня прямо в полымя! Не день сегодня, а феерия,
Раскачивается из стороны в сторону империя, товарищ Берия вышел из доверия!
Констатирую с грустью, что трудно управлять мыслями и чувствами, находясь в захолустье!
Ты там, как коль в узде, хот я мимолётное счастье может привидеться тебе на белом коне,
Но ты живёшь на этой многострадальной и грешной земле,
Нет тебе покоя нигде:  ни на небе, ни на воде! Одно и то же – везде!
В суете да не в обиде, тебе дано любить и ненавидеть, ход событий заранее предвидеть,
Страсть немного поостынет, рок прикинет, а судьба камень преткновения тут же отодвинет,
Ей бы никого не обидеть! Я же её в гости приглашу, тихо усажу ближе к яркому очагу,
А потом скромно спрошу, почему она петляет мою тропу?
Трудно божьему рабу идти по ней одному,
Он пристально смотрит в пустоту через тьму, скрывая от толпы доброту,
Но та не желает видеть суету сует, божественный свет сходит на нет!
Дым от сигарет, и обёртки от дешёвых конфет – не объект для решения проблем,
Всё – тлен, всё – суета, только дым от угасающего костра помогает начать жизнь с чистого листа!
Всё меняется в одночасье, полыхают страсти, им тихо вторят несчастья,
Они, как сёстры и братья в тишине воркуют, жизнь смакуют и тут же тоскуют,
Мочало без устали жуют, искажают суть бытия земного, от них нет толка никакого!
После причастья болит запястье, былое желанье погасло, чувства и думы вступили в разногласье,
Теперь каждый сам по себе, кто-то сидит на поляне, а кто греется у фонтана,
Но доброе вино вызревает годами, грудь временами бывает украшена орденами,
 А плечи высокими чинами, как клумба редкими цветами!
Нам разрешено смердеть только в православном храме,
 Зарекался русский медведь в своей берлоге не бздеть!
Охренеть,  прошлое можно с памяти толпы стереть,
Она, как почерневшая медь, будет хуже звенеть!
Ничем её ты не удивишь, вспоминать – не запретишь,
Мысленно лишь в поднебесье улетишь, там тишь и благодать,
И нет смазливых и статных баб, себя ты не сможешь к ним приревновать,
Будешь спокойно спать, и завтрак не проспишь, грехи себе простишь,
Когда будет капать дождь с двускатных крыш! Чтоб отныне и впредь
Ни о чём не сожалеть, не пытайтесь прошлое разрушить и за борт выплеснуть
За каких-то пять или десять минут, потом станет сожалеть, что потемнела медь!
На неё страшно смотреть со стороны, мысли за стенами замурованы,
И со злом отождествлены, их цепи разорваны, они наивны и холодны,
Как и улыбка бывалой жены! Разум стар, он плохо превращает воду в пар,
Это тот ещё экземпляр, он на жизнь смотрит через один окуляр,
Сам прячется в толстый футляр, как испуганный школяр, потому что часто оголял
Желания свои, когда рядом звенели весенние ручьи и громко ранним утром пели соловьи!
Пусть его одолевают сомнения, верно принятое решение сдвинет со стези камень преткновения,
И линия поведения по воле рока и провидения посулит душе спасение!
С помощью одно интеллекта  не добьёшься желаемого эффекта,
Из текста слов не удалишь, уж лучше промолчишь, чем поступишь, как псих!
Разум ищет новые пути, смута – позади, безвестность – впереди!
Вскоре дела пойдут в гору, исчезнут на стезе заторы, распри и ссоры!
Так сталось, любовь была, но мы расстались, не состоялись, как муж и жена,
Между нами пролегла непроторённая стопа, там воет ветер и стонет пурга,
Главенствуют снега, могло ли так случиться? Можно возмутиться,
И с толку сбиться, но как говорится: можно неоднократно жениться,
И только раз удавиться!  Такое даже во сне не приснится!
Лучше один раз на своём опыте убедиться, что холодна водица
Из степной криницы в жажду приятнее на вкус, чем чёрствого хлеба кус!
Бог Вездесущ, Всемогущ и Вездесущ, небосвод окутан небесами,
Но там за голубыми облаками Он из райских кущ пристально глядит,
Как разваливается наш семейный быт! У Него голова всякий час болит,
Карта бита - нечем крыть! Страшен Бог без морали,
Нынче тяжкие времена настали, в том повинны люди сами!
Они носят крестики, используют косметику в быту,
Встав к зеркалу лицом, не ведают о том, что в голе ком
Им напомнит о грехе былом, когда случится облом!
Дуракам закон не писан, их день по минутам не расписан,
Средь давно забытых имен вспомнился литературный пансион,
В нём ещё дремлет Муза,  там члены авторского Союза, согнув спины,
Охвачены порывом единым, в поисках золотой середины, остригают свои седины,
Дабы с помощью рока и судьбы избавиться от скрытой и великой гордыни!
Душой – дитя, судьбою - не монах в её цепях слишком долго томился,
Пока на смелый шаг однажды не решился, если бы остался в родных стенах,
Окончательно бы зачах, раздавшись немного в плечах, ускорил собственный шаг.
Второпях забыл о путах и цепях, исчез мимолётный страх, в мыслях возник размах,
Появился румянец на щеках, боль, пронизавшая намедни пах и звон в ушах прошли,
Исчез жалкий трепет тлеющей свечи, морщин у женщин и мужчин не замечаю я,
Хотя до сих пор петляет узкая стезя земного бытия! Путь один – дойти бы до вершин,
Чтобы знаниями наполнить глиняный кувшин, их аршином не измерить,
Остаётся одно: только слушать и вкушать, надеяться и верить,
Что земная благодать не сможет ни тебя, ни меня скопом бесчестью предать!
Уже не в первый раз прерывается этот рассказ, то не хватает слов для вычурных фраз,
То свет в кабинете внезапно погас, то внеземная страсть бросает плоть на старый матрас!
По законам сцены должны быть перемены, внезапно новые проблемы отталкивают от богемы
Страдальца непокорного, чьё грешное естество почти дол ручки уже дошло,
Но выводов не сделало, и поехало и пошло сикось-накось, то есть под откос житие!
Стезя требует замены, но здесь остаются цветущие хризантемы, там они не растут,
Здесь кошки по груди скребут, да и минуты жизнь не идут, а бегут,
Лишая душу страстных чувств, их сменяет грусть, новый путь, новая стезя,
Можно шире открыть глаза, снять обувь, чтоб стопа ощутила зной дня,
Можно окунуться в прорубь, пусть сизый голубь замедлит поступь,
Дабы, наступив на жёлудь, не упасть навзничь и не насмешить разбитных девиц!
Цыц! Внутри них бес сидит и зрит по сторонам, хотя женщина та и красива, и в постели горяча,
Но она может так рубануть с плеча, что сразу долу упадёт сгоревшая у алтаря восковая свеча!
Чего не сделаешь сгоряча? Шепчу молитвы, хожу по лезвию бритвы, все члены перебиты,
Желания и мысли воедино слиты, они семи ветрам открыты, ночь стремглав чернея,
Приносила с дикого поля запах шалфея! Неистовый ветер всю ночь играл, то затихал, то дрожал,
Предсказуемым был финал, он седые волосы в белое рядно запеленал, и тут же  с виду пропал!
Небось, устал изрядно держать в руках дырявое полотно, душа и плоть слушают шорохи ночи,
Старик не спит – он чем-то озабочен, его сильный ветер пугает, он прячется в деревянном сарае,
В тепле, да не в обиде, коль быть беда, она случится, и небо тут же затмится, а суть исказится!
Здесь раздолье мышам, обидно нам, ветер и дождь бьют по ушам, листья деревьев трепещут,
Звёзды на небе совсем уже не блещут, а думы разуму давно не рукоплещют,
Ему на шею наложен жгут, небось, мысли заживо его сожгут, люди лгут, что суть
Расширяет даже хилую грудь! Звенит ржавое железо, седые волосы немного срезав,
Как половину знака диеза, взгляд обоюдоострые мечи перековал на железо,
Начал резво, трудился в поте лица бесполезно, всё сикось-накось пошло,
Дело плесенью покрылось, расшиблось и сразу расчленилось,
Осколки застряли в чреве, как в горле кость! Что посеешь, то пожнёшь!
Опять твоих трудов не видать, надо ждать, думать и размышлять,
Мышцам благодать, будет полдня отдыхать! Смущенья не обнаружив,
Попытался тихо развязать Гордиев узел, не получилось,
Как бы ни расшибить свой лоб, он весь липким потом промок!
Во времена испытания стекаются беды, завидуют соседи,
Строят козни ближнему, обращаются с просьбами к Всевышнему,
Постигая в быту суть и истину! Мне она ни к чему, без неё как-то проживу!
Странная вещь, что ни съешь, пытаешься даже крошки во рту сберечь,
Много мыслей чуждых пытаются затесаться в толпу мудрых,
Лишь изменится один маленький штрих, и сразу рухнет жизнь!
Старость скучна, она смотрит весь день из окна, сидит вполоборота,
Высматривает что-то, нет участи хуже, чем прозябать весь день на стуже!
Среди зноя и пыли крикливые грифы кружили, мы же шли по перевалам горбатым,
Хотели жить богато и ходить без автомата, но низкая зарплата убила жизненные планы,
Пришлось паковать старенькие чемоданы и уезжать в дальние страны,
Среди степей и ковылей затесался очень старенький репей,
Он выходец чужих степей, здесь он прятался среди высоких стеблей,
Его же гнали отовсюду взашей, но он – тёртый репей,
Исход семитов – не всегда летальный, конец фатальный бывает у всех,
Коль очевиден грех, каждый человек был, отвергаем, зато какими?
Дамами с бюстами большими, грешными и не святыми,
Тянулся шлейф грехов за ними, не называю их фамилий,
И не прилагаю больших усилий, чтоб не пуститься наутёк,
С иноходи переходя на галоп! С пятки на носок, руки вбок,
В сторону прыжок, над головой хлопок двумя руками,
Там за облаками бушует бесконечный цунами!
Расставшись с грехами, улетающий вдаль Соломон,
На выходе издал дикий крик, похожий на стон!
Он стал глубоко дышать, видать по всему у него нервы шалят,
Сделай шаг, а то и этого лишат, посадят – не пощадят,
Здесь все сидят, но как? По-разному, кто-то  по чёрному, кто – то по белому,
Тяжело привыкнуть к крику оголтелому, никому нет дела, как чувствует себя чужое тело!
Всё больше людей нашу тайну хранят, и даже когда спят, сильно не храпят,
Чтобы досужие мысли зря не напугать! Им не привыкать любить и баловать,
Плакать и стенать, дарить и воровать, будем весело шагать по просторам,
По просторам и громко повторять лучше хором, лучше хором,
Что сосед блуд творит под твоим забором! Чихать он хотел на женскую простуду,
Он увеличивает амплитуду движений своих, вдруг баба издала пронзительный крик,
Мужик затих, такую не сграбастаешь и заживо не съешь, она тут же выразит словесный протест
Или пошлёт по факсу, и оставить на пальцах от ментовских протоков кляксы!
Вдруг женщина, как буря улеглась, огонь любви в её огне стремглав погас,
Он убрал свой единый, целый и невредимый вышел из охоты соколиной,
Неуязвимый и неодолимый, он нанёс бабе урон непоправимый!
Страстью одержимый и легкоранимый, был любезен с ней,
У него нет ни подруг, ни друзей, не видели бы они свет его очей!
Нет от старости спасенья, есть опасенье, что в пятницу и воскресенье
Их взаимному общению помешает камень преткновения!
Надо ценить любви мгновения, теперь он больше не рискует, ему бабы делают миньет,
Остальным до него дела нет, он же гуляет напропалую,
Но втихую наступил на горло собственному хую!
Вдруг чужой стрелок выстрелил женщине прямо вбок,
Промахнулся бы чуток, и чужая жизнь повисла бы на волоске,
Его жена жила бы в нужде, чаше всего на спине!
Стыд и срам бьёт смазливых дам то тут, то там,
Раздирая промежность пополам, не проявляя нежность,
Пишет между строк, что мужик тот одинок, у него грехов впрок,
Муза вызвалась ему помочь, он вызвал у неё восторг, она откусила его пирожок,
И едва не угодила в холодный острог! Всему – свой срок! Летят перелётные птицы
В осенней дали голубой, по борту не стой, курс прямой может оказаться совсем не тем,
Что совсем был лишён весомых проблем! Ехать надо, но куда? Даль турецкая видна,
Там нас будет искушать Сатана! Родная страна, где изредка чтят древние имена,
Всё имущество назло тебе продам, кой-кому на лапу дам и уеду по чужому следу
Неведомо куда, не оставив здесь и едва заметного следа, заела похоть и нищета,
Хотя в сердце разбитом навеки останется немытая Россия,
Обмирая, веки, плотно сжимая, отвергаю Израиль, там паспорт забирают,
И другой не дают, его очень долго ждут! Как эту жизнь здесь продолжать?
Постоянно плакать и стенать? Этому не бывать, надоело мучиться и страдать,
Тяжело уезжать, приятнее ложиться с бабой в белоснежную кровать,
Пусть колотится седая грудь, я рад, что здесь иль тут пережита несусветная жуть!
Разве можно всем этим гордиться? Ты не смог вовремя на достойной бабе жениться,
Пришлось самому тащить с поклажей воз, и не стыдиться, признавая свои ошибки!
На эпоху мне плевать! Мы привыкли горевать, если ты и знатен и богат,
То для тебя даже подлый враг, как младший брат, но если ты ходишь с голой жопой,
На тебе беды сваливаются скопом! Генерал и в бане генерал, он армию до нитки обобрал,
Молнии с утра метал, когда начинался публичный скандал, в его памяти сейчас провал,
Он слишком долго ход событий вспоминал, когда же он совесть потерял, и честь замарал!
Одна из бед - у жалкого большинства хороший аппетит есть, а денег нет на скудный обед,
У меньшинства - всё наоборот, всегда набит рот и живот, жизнь приняла удачный оборот,
И вот ты уже достиг славных высот, вдруг – развод грянул у твоих ворот!
Трещит доска на старом заборе, как человек в мозаичном узоре бытия,
Вокруг да около петляет скользкая стезя, грехам нет числа, чиста лишь душа,
Да и то не всегда! Раны нам наносит время, а углубляет их система!
Разум страсти приносят горе и счастье, три четверти безумства от вольнодумства,
На стезе беспутства вначале кружится голова, бесконечно счастлива она,
Лишь опосля иссякают чувства у большинства, назад возвращают слова,
Брошенные на ветер чаще всего под вечер в Чистый четверг! Перед нами герб,
Справа молот, слева серп, хочешь, жни, а хочешь, куй, всё равно получишь ***!
Не бунтуй, не устраивай без повода сабантуй, мочало скромно жуй,
Орел на гербе России отвернулся сам от себя не впервые,
Здесь попраны каноны святые, все, что было не со мной, помню,
Живу скромно, лучше, чем бездомный, образ жизни монотонный
Напоминает мне домик картонный, кирпич обожжённый по домам растащили,
Всё прогуляли и пропили, но построить публичный дом не забыли!
Мы все – рабы, нас заставляют быть тише воды и ниже травы,
А мы боимся произнести: «Нет!» вот и гаснет в подворотне свет,
Не остаётся никаких надежд пересилить нераскаянный грех!
Сперва – любовь, потом – брак, сперва – пламя, потом – дым,
Вначале было много слов, потом очи застил мрак,
Но память возродила желанье, за времяпровождением пустым
Ты завидуешь людям остальным, встаёшь на дыбы,
Тебе ночные шорохи давно уже не слышны,
Но ты не рад покинуть пределы тьмы!
Пройдёт эпоха, мы же о ней сейчас думаем плохо,
Но и она не запомнит наши с вами имена,
Но из проросшего зерна вырастет тот плод,
Что все ожидания превзойдёт, он даст и корень, и ствол и ветви,
Станнит опорой для петли, страсти внезапно поблекли,
Толще стали ветви, и только в церкви мы слышим одни и те же вести!
Судьба не может даль больше, чем имеет, она наши надежды рассеет,
Как дым и смог, и не поможет в срок свои мысли приумножить,
Лишь душу растревожит, на обе лопатки наземь положит,
Безысходностью одарит, или же быстро уничтожит!
Хижина загорается быстрее, чем каменный дворец,
Дольше живёт на земле подлец и лжец,  у порядочного человека один конец,
Он – не жилец среди покорных овец! В словесных спорах есть опасность,
Твоя причастность ко всему заведёт в острог или в тюрьму, непричастность трудно доказать,
Надо изворачиваться, и умело врать, не думать и не ощущать, что всего лишь слуга и раб!
Гнилое не терпит прикосновения, камень преткновения – рабское повиновение!
Как аукнется, так и откликнется, лишь любовь сильнее смерти,
Приходится гладить рок против шерсти, и отмаливать грехи в церкви!
После внезапной свальной драки, узники на лесной просеке строят новые бараки,
Во мраке бытия пристально на мир взирают подзаборные собаки,
Они, как и зеваки стоят напротив,
И не против удовлетворить желанье грешной плоти!
Мысль всегда в работе, разговор идёт на высокой ноте
Между разумом и душой, я сам не знаю, почему этот мир такой?
Люди уходят в запой, сбившись со стези в миг роковой,
Каждая тварь корысть предпочитает, так есть и было встарь,
Она и тебя изумляет, хотя душа её отвергает, душа зла не желает тому,
Кого презирает, не имею право презирать ни  отца и ни мать, мне бы истину узнать, но как?
Сделав шаг ей навстречу, для себя скромно отмечу, что ничто человечье ей не чуждо,
Но никто не имеет права жить грешно! Конечно, ни одно правило не вечно,
Процесс уже пошёл, грешник туалета не нашёл, народ испугался,
В дрязгах правовой казуистики сразу он не разобрался!
Жизнь недопустима уму, мы уже не удивляемся ничему,
Курим коноплю, обсуждаем чиновничье ****ство только в узком кругу,
Сапоги носим на босу ногу, зря бьём тревогу,
И  нет особого проку, если вызвать подмогу!
Главное, идти со временем в ногу, грешить понемногу,
Умело разделяя слова на слоги!
Не знаю сам, что делаю, тискаю груди белые,
До того классные внутри, но ужасные вблизи!
Целую и правую, и левую, вспоминаю любовь первую,
Что с собой я сделаю? Неужто забуду жизнь богемную?
Волосы смуглые, и глаза огромные и круглые, губы пухлые,
Плоды любви пожухлые, их все обследую детально,
 Любовь и страсть выглядят парадоксально,
Должно быть одно, на поверку выходит другое,
Неужто закончилось время золотое, когда племя молодое,
Страстное и озорное,  не ценило самое дорогое, что нам дано,
Оно пенится и играет, как молодое вино, наше будущее уже предрешено,
Окно тяжёлыми шторами завешено и давно, в комнате темно!
Я медленно слёзы платком вытираю, себя же гением давно не считаю,
Пусть родина моя вторая ярким одеянием сверкает, она же бьётся в закрытых пенатах,
 В тесных объятиях отставного солдата! Путаются дни и даты,
Если бы вы знали, сколько злых языков и сколько в них печали?
Наш быт таков, как есть! Делать замечания другим легко,
Себя сдерживать и вправду тяжело! Над страной взошла звезда,
Мимо пронеслась беда, у алтаря полыхает свеча, она горяча,
Как печь из сургуча, удивляет упрямство быка, и жу2ша из пакового льда,
Благодать ещё не сошла, черёмуха давно отцвела, её грудь томленьем скована,
Плоть разочарована, но писать об этом рискованно! Можно оступиться неосторожно,
Но и молчать невозможно! В глазных орбитах горя избыток, живое тело на пределе,
Хватило бы сил, чтобы бог беду отвратил и не погубил на корню мою и твою стезю!
Авось, ситуация рассосётся ближе к утру, и подобру-поздорову свой век доживу
В тени своих садов, но не при поддержке солдатских штыков!

г. Ржищев
14 января 2020 г.
17:19