Убитый Поэт. Обвинение

Альстед и Грёза сидели на ночном берегу Пограничной реки, на увязшем в песке, потрескавшемся корабельном бревне, выброшенном сюда штормом так давно, что оно стало привычной частью пейзажа в безлюдной пустынности окрест.

Круглая луна отчётливо освещала ровную водную гладь, похожую на гигантскую сцену, где, казалось, уже ничто не должно было свершиться…

Однако, ровно в двенадцать часов, как будто бы из ниоткуда – возникла и двинулась вдоль неровной линии кромки прибоя, где тёмные воды, всплёскивая, лениво лизали искристый песок, –  странная пара привидений: худой, бледный подросток и некрасивая белая собака, похожая на крысу и поросенка одновременно. То были призраки – Убитого Поэта и его любимой мёртвой собаки.

Они медленно шли по берегу, всецело поглощённые друг другом, казалось, им не было никакого дела до всего остального мира…

Было слышно, как хозяин разговаривает со своей собакой, он читал ей стихи, и она радостно прыгала вокруг него, крутилась, будто танцуя, светясь всё сильнее и сильнее…

Грёза и Альстед слушали тоже –  стихи были до странности созвучны их настроению и всему тому, что случилось с ними самими:

Пусть об этом никто не узнает
Сквозь хрустальную зыбь февраля,
Пусть печальное эхо растает,
Повторив: «не могу без тебя…»

В зеркалах прозревая полночных
Идеал неземной красоты:
Веера белых крыл непорочных
Милосердно скрывали следы

Наших жизней, разбитых жестоко,
И судеб, переломанных зло,
Неизвестно зачем и – до срока
В землю рухнувших, так тяжело…

Проходя сквозь вуали забвенья
В ослепительно-мраморном сне,
Оставаясь чудесным виденьем,
Снисходительно явленным мне.

Опуская глаза перед светом,
И, не смея взглянуть на восток –
Страшной тайной, кровавым секретом,
Отряхнувшим могильный песок…

- Однако, как будто прямо про нас, – пробормотала Грёза, взглянув на Альстеда – тот, по-прежнему, сидел, мрачно опустив глаза.

Призраки поэта и собаки поравнялись с оборотнем и носферату.

- Доброй ночи, –  вежливо молвила Грёза.

Неприкаянные души остановились, недоверчиво повернув головы. Мёртвая собака равнодушно посмотрела на Грёзу узкими чёрными глазами и перевела вопросительный взгляд на хозяина.

Определить, юноша то, или девушка – было невозможно: длинные тёмные волосы в беспорядке падали на бледное отрешённое лицо, похожее на маску, лишённую всякого выражения.*

- Доброй ночи… – всё же прошелестел в ответ тихий голос.

Собака прижалась к бесплотным ногам говорившего, и со стороны казалось – две фигурки слились в единое целое.

- У тебя талант, –  одобрительно продолжила Грёза.

- Я был поэтом, – ответила бледная тень. – Трубадуром… – и тоскливо пожаловалась:

- Меня убила злая колдунья из Гиблых мест…

Грёзе стало интересно:

- Каким образам?

- Зашёл к ней в логово, по ошибке… Колдунья просто взяла, и – швырнула мою душу на кладбище, на тот свет…

- Они это умеют, – со знанием дела вставил Альстед.

- А что, в наших краях не нашлось добрых фей или волшебников, которые умеют снимать злые чары? – задала Грёза резонный вопрос.

- Как видите – они оказались не так сильны.., а, может быть – не столь  добры… Сейчас уже не важно… И потом – у меня постоянно не было денег. А феи и волшебники – такие меркантильные…

(Грёза хмыкнула – это было уже ближе к истине.)

-…Сделано было «на смерть»… –  продолжала несчастная тень. – И я болел, болел и чах… пока, в конце концов – не умер… Один, в огромном пустом доме. Так жалко себя, ведь я был молодым и красивым!

…А смерть – лижет стёкла, оконные рамы,
И двери, и стены, белесо, печально…
Коснулась, безликая, кончиков пальцев –
Напрасно – не верить, бежать и бояться…  –  продекламировал призрак.

Свет полной луны делал его общительным.

- Я тоже был молодым и красивым, –  молвил Альстед, с пониманием взглянув на Убитого Поэта.

- Колдунья натравила на меня мёртвые души! – обличающе сказал поэт. – Клыкастых вампиров, носферату!

- Чёрные колдуны обычно так и делают, –  холодно согласился Альстед. – Мёртвые души высасывают из человека всю кровь и тот умирает. Очень просто. Но лично я никогда не принимал участия в делах такого рода. Я им неподвластен, я сам по себе!

- Может быть, тебя я не видел, а то бы точно запомнил, ты слишком красивый! Там были огромные энергетические пауки, рыжие, чёрные, косматые… И – очень много всяческой рогатой да козлоногой нечисти, которой командовала эта колдунья, оборачиваясь в злющего, свинцово-серого быка, огромного и мускулистого, с длинными острыми рогами… Все очень уродливые, противные, кровожадные… Так страшно было…

- Полина, – скривился Альстед. – Колдунью зовут – Полина, – недобро повторил он. – Я её знаю. Колдунья-оборотень. От неё защиты нет. Такой лучше не попадаться!

Призрак Убитого Поэта тяжко вздохнул:

- Я был в таком отчаянии, и никто мне не помог, ни добрые феи, ни волшебники, только обещали помощь, и – обманывали…

- Связываться не хотели, –  проницательно заметила Грёза. – Здорово, значит, тебя уделали.

- Моей собаке повезло, она умерла раньше меня, – печально продолжал убиенный поэт. – У меня просто уже не было никаких сил за ней ухаживать, поэтому она заболела и умерла… А может быть, потому, что я перестал любить её? Потерял эту способность… Она снилась мне каждую ночь, холодная, мёртвая, почему-то чёрного цвета, пока я ещё жил несколько мучительных лет в городе, который ненавидел…

- В каком? – поинтересовалась Грёза.

- В Новом Гоблинске… рядом с Упырьяновском.

- Ты прав – отвратительный городишко, – пробормотал Альстед. – Пролетать над ним, и то – противно!

Грёза знала этот город, и он ей тоже не нравился, как не нравился и Упырьяновск.

- Я жил там… а вернее – влачил существование, и даже успел написать реквием в честь своей собаки… и вот – мы опять вместе…

Собака с обожанием взглянула на своего хозяина – её призрак на глазах раздувался в огромный самосветящийся шар.

- Какая большая душа у твоей собаки, – с уважением отметила Грёза, отступая назад. – Больше, чем у тебя самого!

- С величием человеческой души ничто не сравнимо, – со странным достоинством возразил убиенный поэт. – Я об этом узнал, правда, когда уже умер…

- Жестоко с тобой поступила колдунья.

- Хуже. Она пыталась разрушить мою душу и превратить меня в жалкую личность… И что самое грустное – ей это почти удалось. Хотел бы я, чтобы за меня отомстили! О, как бы я этого хотел!

- Как тебя звали? – спросила Грёза.

- Я не помню… – равнодушно пробормотала тень. – Кажется, я была девушкой, похожей на юношу… Или, нет, наоборот… Со мной всегда всё было неясно…*

- С настоящими поэтами – всегда так, – глубокомысленно заметил Альстед.

- Теперь уже – всё равно… – печально вздохнул призрак. – Хотите послушать мой новый стих?

- В честь твоей собаки? – без труда угадала Грёза.

Мёртвая собака с достоинством подняла голову.

- Да, – призрак поэта выпрямился:

Верь в мою любовь, и просто – верь.
Удивлённо открывая дверь
В пустоту последнего пути,
Всё теряя, чтобы обрести
Бесконечность счастья быть с тобой,
Познавая вечность, мир иной…
Даты смерти, факты – неважны,
За предел всего ступаем мы!

- Как называется? – спросила Грёза.

- Единственный выход, – ответил Убитый Поэт.

«Может быть, я отомщу за тебя», – подумала Грёза.



*Примечание: У души нет ни пола, ни возраста, есть только опыт.