Счастливая женщина глава 20

      Вадим прошлой осенью купил мотоцикл с коляской, «Иж-юпитер» ярко-оранжевого цвета. «Апельсинчик» наш, как называла его Таня.  Теперь они ездили по лесам на своем транспорте. Вот только уехать далеко не получалось, через восемь-десять километров от посёлка начинались непроходимые топи – тундра.
     Однажды Вадим и Таня после работы поехали в лес по ягоды.  Они отъехали совсем недалеко от посёлка, рассчитывая побыть в лесу часа два. В этот раз им хотелось собрать черёмуху. Она уже отходила и была необыкновенна сладка. Совсем не такая, как в Башкирии. Она совершенно «не вязала» во рту и ягоды её были очень крупными. Орловы любили компот из черёмухи и пропускали её через мясорубку с сахаром на пирожки. Только нашли хорошие деревья, усыпанные черёмухой, как неожиданно Татьяна почувствовала себя плохо.  Острая боль внизу живота пронзила её тело. Не на шутку встревоженный муж, усадил жену в коляску и сразу же повернул к дому. Боль чуть отступила, но не ушла совсем.

         – Лёд давай, – скомандовала она мужу.

         – Ты что, с ума сошла? Застудишь всё себе! – забеспокоился Вадим.

         – Скорее давай. Ой, умру сейчас, так больно! Давай! Так Дина Фёдоровна велела делать. Потом боль утихает и совсем проходит. У меня уже так было, когда мы одни, без тебя тут жили. Давай же скорее! – просила она мужа.

      Боль чуть ослабла и только. Впереди было два выходных дня, Таня терпела, клала на живот мешок со льдом. Решила сходить в баню: думая, может, отпустит.  Но, после бани боль стала нестерпимой. «Гусиным шагом» дошла она до дома фельдшера и та немедленно вызвала самолет санзадания.  Совсем ничего не соображающая от жуткой боли, Татьяна кое-как поднялась в самолет, опасаясь, что её растрясёт при полёте. Погода была ясная. На небе ни облачка.   Ничто не препятствовало полёту, и самолёт летел как «по маслу». На борту кроме Тани, из пассажиров только врач, сопровождавший её. У трапа самолёта их ждала «скорая», Таню положили на носилки и через каких-то полчаса, она была уже на операционном столе. Операция длилась около двух часов. Оказалось, воспалённый  аппендикс прорвался, начался перитонит, пришлось вытаскивать и промывать весь «ливер». Всё обошлось, шов, правда, был очень большой, и потом ещё заживал долго и часто кровил.  Да уколами обкололи так, что никогда не знавшая никакой аллергии Татьяна, вся покрылась сыпью.
      Таню выписали на десятый день, она потихонечку добралась до аэропорта в Нарьян-Маре.  Но самолёт в посёлок долго не давали из-за нелётной погоды. А так хотелось всё снять с себя, аллергическая сыпь так зудела! Просто, мама не горюй! Наконец, под вечер, пассажиры  всё же вылетели в посёлок.
      По дороге Татьяна узнала, что всё это время в посёлке не было света.  Вышел из строя движок, обслуживающий посёлок светом. И только  сегодня, наконец, свет снова включили. Долетели до своего лесного аэродрома, когда уже начало смеркаться. Обещанная машина за пассажирами не пришла, неизвестно почему, и все решили идти пешком, восемь километров.  А Таня осталась ждать в холодном летнем сарайчике, опасаясь, что такой путь она вряд ли сможет проделать вместе со всеми.
 
         – Мы сейчас дойдём и машину за Вами пришлём, Татьяна Михайловна. Вы здесь подождите, в сарайчике, – обнадёжили её колхозники, – и телевизор заберём. Не на руках же его тащить до дома, – кивали они на большую коробку.

      Она сидела долго, сарайчик был ветхий без дверей, только потолок и стены. Таня стала замерзать и тогда она всё же решила пойти пешком. Лодки придти не могли, так как река постепенно покрывалась льдом, и плыть по ней было очень опасно.
 Быстро темнело, в сумерках мелькали на дороге лишь белые зайцы, уже поменявшие свой окрас на зимний. Реку с дороги Таня не видела.  Вдруг она услышала звук моторной лодки и стала пробираться напрямую через лес к берегу, это было не просто. Звук мотора стал удаляться, но Татьяна решила от реки не уходить, двигаться вдоль неё. Она пробиралась через заросли ещё какое-то время уже в полной темноте, держась руками за больное место. Послышался звук крошащегося льда и разговор двух мужчин, Таня стала кричать, вскоре к берегу подплыла лодка:

         – Татьяна Михайловна, как Вы здесь? А Вадим уже третий раз за Вами поехал, сейчас уже вернётся, дак.

      Они везли телевизор, оставленный на аэродроме в сараюшке вместе с Таней.  Телевидения в посёлке ещё не было, но вот-вот его должны были подключить. Готовился запуск спутника «Орбита-4», который обеспечит телевещанием весь Север.
Лодка, забрав Таню, тихонько поплыла среди льда в посёлок. Вскоре Вадим нагнал их, и Таня осторожно перешла к нему в катер. Плыли, молча. Но, как только вышли на берег, Вадим дал волю словам. Таня услышала от него и про куриные мозги и про отсутствие у неё терпения (оказывается, надо было сидеть и ждать до «победного», только вот какого? Это ей никто не объяснил.) и про опасность её гуляния по ночному лесу и тому подобное. Тане было больно и обидно:

"Я и так сегодня настрадалась. За что он ругает меня?"

 Как всегда  она молчала.  На полпути к дому Вадим взял жену за руку, он наконец-то успокоился.
 
         – Прости, я испугался за тебя, неужели ты думаешь, я бы тебя бросил?

      Дома Таня увидела своих детей с покрасневшими глазками. Сказалось отсутствие света, Леночке приходилось учить уроки при свете керосиновой лампы, где-то добытой Вадимом. В сердце шевельнулась жалость к детям.  Обострилась боль от переживаний и от путешествия по ночному лесу, по бездорожью, через сучья и лесины.

"Им тоже досталась нелёгкая пора, особенно Вадиму. Готовить пришлось на печке.  Значит, надо было топить её ежедневно, каждый день собрать детей в садик и школу, следить за порядком дома. Как он успевал всё это до работы сделать? Даже помыл полы к моему приезду. Старался, –  отметила с благодарностью Татьяна, – а это, уж точно, совсем не его работа. Я его характер знаю".

      Она сидела на кухне, держась за больное место и рассматривая разводы на полу. Дети льнули к ней. Они соскучились по маме и спешили выложить ей все свои новости. Таня гладила их по головам. Вадиму сказала только:

         – Я очень ценю твою заботу, только, пожалуйста, полы больше сам не мой.

  Почему-то вдруг вспомнились их поездки в лес.  Как-то в выходной день Вадим привёз Таню на дальнее от посёлка болото. Клюква еще не вызрела, собирать её было рано. Под ногами хлюпала вода, вырываясь на поверхность через мох пузырьками. На мшистых кочках краснела брусника.

"И зачем мы приехали сюда, – думала, хмурясь, Таня, – брусники и возле дома полно".

Вадим, как обычно, держал её за руку и вёл за собой. Вдруг он остановился и прислушался.

         – Что? Что такое? – встревожено спросила она.

         – Пойдём скорее, – повернув обратно к катеру, поторопил он её и уже тянул за руку, значительно ускорив шаг.

         – Да, что такое? – хотелось ей узнать, что происходит,

 Почему Вадим внезапно изменил направление и решил вернуться на катер, да ещё «скорее»? Только когда сели в лодку, Вадим объяснил.

         – Сохатый там рядом ходил. Следы какие, видела? А ему лучше на глаза не попадаться. Он и убить может, если что-то ему не понравится.

Таня потом долго размышляла:

"Что он там, в болоте рассмотрел? Какие следы?"

Но спрашивать его ни о чём не стала.

"Он в тундре, можно сказать, живёт, ему лучше знать", – решила она.

      Чаще всего поездки в лес были вечерами, после того, как Вадим возвращался с работы.  Однажды уплыли далеко от дома вверх по течению реки. Таня раньше не бывала здесь. С одной стороны на высоком берегу стеной стоял хвойный бор, с другой  заболоченный берег был гораздо ниже. Они поднялись на высокий берег. Река здесь делала поворот. Вид  с берега  был величественен и прекрасен! Таня застыла, с восторгом оглядывая всё вокруг.

         – Как красиво! Привольно! – сказала она.

         – Да, коткинчане, точнее их предки,  раньше здесь селились. А потом ниже по реке спустились. Места для построек, говорят, там больше. Пойдём, посмотрим, где-то здесь, говорят, оклады старинных изб остались.

      Он, как обычно, взял её за руку и повёл вглубь от берега. Они на самом деле обнаружили оклад одного строения.  Другой был совсем разрушен временем. Из земли торчало лишь несколько почти совсем сгнивших брёвен.

"А когда-то, лет двести назад или даже больше, это были дома и в них жили люди, – Татьяна мысленно пыталась представить их, – интересно, хоть кто-нибудь что-то знает об этом поселении? Надо бы спросить".

Сейчас же всё здесь было очень ветхим.  Ещё бы, всё-таки 18 век!

         – Грибы будешь собирать? – спросил Вадим.

         – Да, конечно. Посмотри, сколько их здесь! – радостно окидывала взглядом Татьяна поляну.

 Тут и там ярко виднелись оранжевые шляпки подосиновиков, солидно смотрелись среди них белые грибы, радуя глаз. Таня стала собирать грибы. Вадим чуть отдалился от неё, собирая только молодые грибочки. Вдруг прямо перед глазами она увидела очень старый крест. Она поднялась и поняла, что стоит на краю небольшого кладбища. Оно было очень старое.  Надписи на железных, покосившихся крестах практически стёрлись и не читались. Лишь кое-где можно было рассмотреть какую-нибудь букву или цифру, витиевато выбитую на металле. Это маленькое кладбище дышало забвением и глубокой печалью. Было немного жутковато находиться здесь в лесу, среди могил. День догорал, и сумерки потихонечку вползали в лес, наполняя его загадочными тенями и звуками.
Она хотела позвать Вадима, но он сам неслышно подошёл к ней.

          –  Домой поедем? –  спросил он.

          –  Да, –  ответила Таня, высыпая из корзины половину грибов на землю, –  на кладбище вот забрела.

          –  Вижу, –  ответил он, –  не испугалась?

          – Нет. Печально всё здесь. Интересно всё же, как они жили? Кто похоронен здесь?

          – Сейчас тебе об этом уже никто не расскажет, – промолвил он.

 Таня часто в своих мыслях возвращалась к этой их поездке. Снова видела она маленькое старинное кладбище с покосившимися крестами на почти незаметных холмиках. Кто они, эти люди давно жившие в этих краях?
Как они попали сюда, на край земли? Как выживали здесь в этом суровом краю?  Потом она  спрашивала и у старожилов и у учителя истории: что знают они о старом поселении в верховьях реки? Но ответы были односложные и почти одинаковые.

          – Так ссыльных сюда отправляли, политических. И первый из них был по фамилии Коткин. Вот отсюда и посёлок наш «Коткино» зовётся, дак.

          – Кто же их сюда, в глушь эту сопровождал? И как, в какое время года? Это же не по течению спускаться. Здесь надо против течения вверх по реке подниматься.
Таня представила как пришлось первым поселенцам пробираться сюда и обустраиваться в новых местах. Вероятно и гибли они от тяжёлых жизненных условий, от болезней, да мало ли ещё от чего.

"И почему жизнь так скоротечна? – думала она, – Много в ней испытаний для человека, которые иногда могут привести даже к смерти. Вот и я могла бы умереть в этот раз, если бы ещё несколько часов терпела".

…Выздоровление шло медленно. Шов был большой, через весь живот сверху вниз.

"Теперь в открытом купальнике не выйдешь", – сожалела она, разглядывая большой тёмно-розовый рубец в зеркало.

Она пробыла на «больничном» целый месяц, и снова вышла на работу.

 "Хорошо хоть это всё случилось не во время отпуска", – думала Таня. 

Продолжение... - http://proza.ru/2022/05/21/591