Самолет для Леваневского

Глава 13. Самолет для Леваневского

1
   
Как загадала Аня, с банком у Виктора все получилось. Охранник провел его к  заместителю директора. На вид ему было лет тридцать пять. Высокий, темноволосый, с орлиным носом, он производил впечатление делового, образованного и культурного человека. Познакомившись и выслушав молодого режиссера, Владимир Александрович попросил показать свою продукцию, как он назвал снятые им фильмы. Тот вначале поставил фильм о каком-то предпринимателе, а потом включил ролик с певицей Никой.  И он сработал.
- Это вы сняли такой фильм?! – с восхищением сказал заместитель. - Просто замечательно! А эти сцены, то есть комбинированную съемку, вы тоже сами придумали?

- Да, это моя идея, - с достоинством ответил автор. – Без таких кадров хороший клип не получится. В лучшем случае это будет короткий сюжет о чем-то или о ком-то, а в худшем – кинохроника. В клипе должно быть все эффектно и емко. Над таким коротким роликом обычно работает целая команда, поэтому он так дорого стоит.
Владимир Александрович еще раз включил видеомагнитофон и на кадре с певицей нажал на кнопку «пауза».

- Интересная девушка, просто красавица! А как она поет! Я в восторге. На яхте и на стадионе она просто великолепна!
От пения Ники или от нее самой он был без ума. Виктор вначале не понял, что ему больше понравилось, но посмотрев на его масляную улыбку, подумал, что тот восхищается  девушкой. И он не ошибся.
- Вы не скажите, как ее найти? – спросил он как бы между прочим. – Хотел бы увидеть ее, что называется, вживую. Уж больно интересная девушка. И великолепная певица, - добавил он улыбаясь. – Поет просто замечательно.
Полистав записную книжку, Виктор нашел телефон Ники, но решил без ее согласия не давать.

- К сожалению, ее телефон в другом блокноте,- схитрил он. – А вообще она очень серьезная девушка и с характером, - предупредил он зама. - Может вам не ответить или нагрубить. После этого ролика у нее поклонников хоть пруд пруди. Клип показывали даже по телевизору.
Он думал, что этим его остановит, но банкир стал напирать еще сильней:
- Мне не ответить она не может, - самоуверенно заявил тот. – Я умею разговаривать с людьми и с женщинами в том числе. Так что я жду вашего звонка с ее телефоном.
В душе Виктор даже пожалел, что сказал о том, что знает, как ее найти.
 «Трубку она, конечно, возьмет, и этот нахал начнет ее доставать. Но после его предложения о встрече, я думаю, пошлет куда подальше. Хотя кто знает. Этих женщин не поймешь…»

Из секундной задумчивости его вывел заместитель директора.
- Все, мы заключаем с вашей киностудией договор на съемку фильма о нашем банке. Рабочие моменты обговорим, когда будут оформлены все документы. К тому времени я еще что-нибудь придумаю. А вы со своей стороны также еще поработайте над сценарием. Учредительные документы и устав киностудии отдадите нашему юристу. Он составит договор и передаст его мне.

Через неделю они снова встретились в просторном кабинете заместителя директора банка, и первое, что сказал ему Владимир Александрович, касалось певицы Ники.
- Вы знаете, в жизни она даже прекрасней, чем в клипе. Ох, какие у нее глаза!
При каждом слове о девушке он весь сиял. По этому Виктор понял, что Владимир Александрович влюбился и утонул в ее голубых глазах.

- Ваш сценарий меня полностью устраивает. Вот только в фильм надо добавить еще пару кадров с нашими работниками. И обязательно снимите Анну Федорову, которая мне вас рекомендовала. Пусть это будет моей благодарностью этой молодой женщине. Это очень порядочная и работящая сотрудница. Она одна воспитывает дочку.
Виктор еле удержался, чтобы не сказать, что Аня его жена, а Свету он удочерил.
Из-за этого заказа ему пришлось ужать свой и без того плотный график работы, а от новых заказов вообще отказаться. Но про фильм о Леваневском он не забывал и каждую минуту свободного времени посвящал изучению литературы о знаменитом летчике и написанию сценария.

2

В выходной Виктор с семьей поехал к Аниным дедушке и бабушке. Как обычно, дверь квартиры открыла Нина Павловна. Увидев молодых с букетом гвоздик, она от изумления только ахнула. Быстро придя в себя, приняла цветы и пригласила их пройти в квартиру.
- Алексей, Аня пришла. Мы сейчас к тебе…
Не успела она договорить, как Света пулей пролетела по коридору, и в дедушкином кабинете послышался ее радостный голос.

- Алексей Иванович болеет, - сообщила Нина Павловна шепотом, - целыми днями лежит. Вот только перед вами встал и пошел в свой кабинет. Как будто чувствовал, что вы придете. Надо же, какие гости! – заохала хозяйка. Анечка, ты молодец, что нас не забываешь. Да еще и мужа привела.
«Кто кого привел», - в душе посмеялась она, а вслух сказала, что хотела забежать одна, но раз вы нас пригласили, то пришли всей семьей.
- Молодцы, молодцы, - закивала головой Нина Павловна. – Надо обязательно поддерживать связь со своими родными. А ты, Анютка, выросла в этом доме на наших глазах. Не должна нас, стариков, забывать. Заходи в любое время.
- Я не только здесь выросла, а можно сказать, здесь я нашла своего мужа. Так что, вы причастны к рождению нашей  семьи. Без дедушки, наверно, жить бы мне со Светой у родителей. Это Виктор…

Не договорив, она его погладила по голове.
Алексей Иванович сидел на диване со Светой и слушал ее щебетание. А та, заливаясь соловьем, рассказывала ему, что они теперь живут у дяди Вити и она ходит в другой садик, который называется «Светлячок». Не вставая с места, Алексей Иванович  подал Виктору руку и пригласил сесть рядом. После последней встречи тот сильно постарел и выглядел совсем больным. Лицо стало землистого цвета, губы бесцветными, щеки сильно ввалились.
- Спасибо, что зашел, - начал он тихо, словно медленно раскачиваясь, - рад тебя видеть. Думал, совсем меня забыл и внучка туда же: вышла замуж и теперь ни ногой к нам старикам. То, бывало, каждый день забегала, а то и не один раз на дню, а тут как обрезало. Я понимаю, семья, заботы, но ты. Аня, все-таки помни про  нас. Заходи чаще, мы же одни, волнуемся обо всех. Твоя мама, правда, звонит постоянно, справляется о нашем здоровье.

- Дед, ну куда я денусь? Обещаю исправиться. Буду бывать у вас чаще. Главное, ты быстрей поправляйся. Мама за тебя переживает, вот сейчас достает какие-то лекарства, которых нигде нет. Говорит, после них ты будешь бегать как прежде.
Взяв Свету за руку, Аня ушла к бабушке на кухню, откуда уже доносились запахи чего-то жареного.
 - А я, видишь, приболел, и, похоже, серьезно, - сказал он Виктору, когда они остались одни. – И Нина мне говорит, что все пройдет, скоро пойду на поправку, но я то чувствую, что все гораздо серьезней, чем обычно. Годы берут свое, и от этого никуда не денешься. Вот так-то, дорогой мой.
Виктор пытался было сказать, что скоро он поправится, но тот только замахал рукой: «Какая тут поправка…»

- Я тут нашел одну книжонку, в которой описан самолет Леваневского. Вернее тот, на котором он полетел через полюс в Америку. ДБ-А, или, как потом он стал проходить   по документам и упоминаться в печати,  - Н – 209. Аббревиатура эта, как ты сам знаешь,  обозначает «Дальний бомбардировщик – Академия».
- Да, это я знаю, - поддакнул Виктор. – А вот почему «Академия»?
На бледном лице бывшего штурмана он увидел грустную улыбку, по которой можно было подумать, что тот скажет что-то интересное. И он не ошибся. 

 - Ты не один задаешься таким вопросом. Однажды я даже поспорил со своим командиром на бутылку коньяка. Он доказывал, что самолет академический, то есть собран по всем канонам, принятым в авиации, поэтому и назван «Академия». А я ему говорю, что в названии появилась эта самая «академия» от того, что Болховитинов разработал свой самолет в стенах Военно-воздушной академии  имени Жуковского. И весь его конструкторский коллектив  из этой самой академии. И знаешь, я выиграл.

А вот аббревиатура Н – 209, появилась уже тогда, когда самолет попал в полярную авиацию. Там всем летательным аппаратам присваивали литеру «Н», что означало «Норд» по-английски или север по-русски. Индекс «Н» писали русскими буквами, и многих это вводило в заблуждение: кто-то читал его как латинскую «эйч». Конечно, понятней было бы, если бы вместо «Н» стояла латинская  «N» или привычная для нас буква «С».

- Под этим индексом самолет Леваневского вошел в историю, - подняв вверх палец и, помахивая рукой, задумчиво сказал Виктор. -  Кто интересуется историей авиации, также знает, что позывной «РЛ» расшифровывается как «Радио Леваневского». По этому незамысловатому позывному его слушали радисты всего мира, когда он начал перелет.

3

В книге, которую ему дал Алексей Иванович, было написано, что, по словам  министра оборонной промышленности, самолет ДБ-А был не доведен до конца.
«Сейчас лучше АНТ-25 нет ничего, - сказал Рухимович Леваневскому при встрече в своем кабинете». Это его не убедило, и он стал добиваться, чтобы  самолет быстрее доработали.

- Основой для создания ДБ-А послужил двухмоторный Туполевский ТБ-1, созданный в двадцатые годы, - рассказал Виктору Алексей Иванович. - В то время советские летчики летали на легких зарубежных самолетах, а Военно-воздушным силам Красной армии нужен был бомбардировщик большой грузоподъемности. Его решили заказать в Англии. За проектирование и постройку самолета авиастроительная фирма  потребовала  огромную сумму и установила срок выполнения заказа в полтора года.

На такие условия  советское правительство не пошло. Тогда за постройку самолета взялся ЦАГИ. Опытное конструкторское бюро Андрея Туполева спроектировало и построило бомбардировщик в двадцать пятом году всего за девять месяцев. Это был первый отечественный моноплан из алюминия. Кроме самого фюзеляжа в Туполевском  ТБ-1 было применено много оригинальных решений в частности - установка двигателей прямо на крыльях. Разработанная Туполевым технология предусматривала серийный выпуск самолетов в военном и гражданском вариантах. Государственные испытания самолет прошел успешно и под названием АНТ-4 «Страна Советов» в тысяча девятьсот двадцать девятом году совершил первый полет из Москвы в Нью-Йорк, преодолев более двадцати одной тысячи  километра за сто сорок один час.

- Значит, основа ДБ-А была заложена Туполевым еще в середине двадцатых годов, - с удивлением в голосе сказал Виктор. – А потом во всем мире ухватились за это оригинальное решение нашего выдающегося авиаконструктора и появились классные самолеты.  Первыми были американцы,  через год начавшие строить самолеты по схеме АНТ-4.
Целая армия выдающихся авиаконструкторов выросла в Советском Союзе в двадцатом столетии. Их идеи и даже они сами разлетелись по всему свету. 

- Случайно Леваневский узнал, что на показе советской техники в Монино демонстрировался новый четырехмоторный самолет ДБ-А, который пилотировал летчик-испытатель Николай Кастанаев, - продолжал Алексей Иванович. - Во время показа он прошел на бреющем полете над трибунами, набрал высоту и стал пикировать вниз.   При этом повернулась одна лыжа и, став не управляемым,  самолет едва не разбился. Только благодаря высочайшему мастерству и самообладанию летчика удалось избежать трагедии.

Под впечатлением встречи со старым штурманом, Виктор ходил несколько дней, переваривая услышанное и прочитанное. 
Леваневский обратился к командующему военно-воздушными силами Якову Ивановичу Алкнису, чтобы ДБ-А передали для рекордного перелета через Северный полюс в Америку. Тот ответил, что это не гражданское судно, а тяжелый бомбардировщик. К тому же он еще не доработан и в единственном экземпляре.
- Для вашего рекордного сверхдальнего полета его придется основательно модернизировать.

- Но это же реально! Самолет-то уже существует, - глядя прямо в глаза наркому, сказал Леваневский, - доделать готовую машину – не начинать с нуля.
Позвонил телефон, и наркому пришлось оторваться от разговора. Стол Алкниса был завален деловыми бумагами. Леваневский перевел взгляд на карту страны, занимавшую полстены, и мысленно прошел маршрут перелета до Северного Ледовитого океана, где была рамка карты. В застекленном шкафу он увидел модели разных самолетов. Среди них выделялся дальний бомбардировщик Болховитинова. После телефонного разговор нарком сказал:
- Сейчас этой машиной заниматься некому и некогда, потому что на заводе готовят большую партию самолетов для республиканской армии Испании. Вы же слышали, что возникли проблемы с их приемкой. Надо срочно исправлять недоделки и отправлять машины, а людей не хватает.
Тем не менее, он  дал добро на передачу самолета в полярную авиацию и посоветовал встретиться с конструктором Болховитиновым. 

4

На авиазаводе в Филях, где собирали  этот самолет, Леваневский узнал, что Виктор Болховитинов в командировке в Казани. Пришлось пообщаться с техническим директором Тарасевичем.  На его вопрос, когда закончат работу над ДБ-А, тот ответил примерно так же, как Алкнис:
- Все занимаются выполнением «испанского заказа», поэтому нам не до рекордов - других проблем хватает. И вообще, я хочу передать самолет Болховитинова в Казань. Там его соберут  в лучшем виде.

Поговорив со специалистами, Леваневский понял, что на авиазаводе работают не профессионалы, а случайные люди, которые волею случая стали собирать самолеты, а не сенокосилки, трактора или паровозы, и ожидать от них высокого качества изделий не приходится. Но он был оптимистом и романтиком, поэтому верил, что советским людям все по силам: в сжатые сроки полуграмотные рабочие и бывшие крестьяне, благодаря высокому творческому подъему и патриотизму, доведут самолет до кондиции.  Они будут работать в сверхурочное время, не спать ночами, жить на заводе, но заказ выполнят в срок. Для этого нужна только вера в необходимость этой работы и приказ начальства. Леваневский записался на прием к наркому обороны Ворошилову, и после обстоятельного разговора Климент Ефремович пообещал, что самолет подготовят к нужному времени.

ДБ-А построили всего за один год. Заводские испытания завершили в марте тридцать шестого, а в ноябре того же года при государственной приемке экипаж летчика-испытателя Нюхтикова установил  два рекорда по подъему груза на высоту. Позднее экипаж Байдукова превысил два рекорда скорости на разных дистанциях с грузом массой пять тонн, достигнув двухсот восемидесяти километров в час. На следующий год список рекордов был продолжен.  В начале июня тридцать седьмого года Кастанаев показывает машину Леваневскому в воздухе. На небольшой высоте он заложил крутой вираж и, оглушив всех ревом четырех форсированных моторов, резко ушел вверх. Леваневский был в восторге: «Такой самолет американцам даже не снился!»

Дальний бомбардировщик «Академия», который выбрал для перелета в Америку Сигизмунд Леваневский, в то время не имел аналогов в мире. Длина самолета была немногим больше двадцати четырех метров,  высота – восемь с половиной, размах крыльев – почти сорок метров, вес пустого самолета - пятнадцать тонн. Максимальная взлетная масса с необходимым для длительного полета с запасом топлива не должна была превышать тридцать пять тонн. Крейсерская скорость ДБ-А составляла 260 километров в час, но на высоте четырех тысяч метров достигала 330 километров в час. Практический потолок высоты доходил до 7700 метров. Кроме скоростных и высотных характеристик, самолет отличался дальностью полета.  С дополнительными баками он мог преодолеть 8840 километров. Военный бомбардировщик был совершенно не приспособлен для трансполярных перелетов.

На модернизацию ДБ-А дали три месяца. Этого срока хватило бы, чтобы без спешки подготовить самолет к полету в высоких широтах. Но наступала зима и вместе с ней полярная ночь – неблагоприятное время для полета в Арктике. Понимая, что из-за этого вылет Леваневского могут отложить, Михаил Каганович, высокопоставленное лицо в авиационной промышленности, стал требовать завершения работ на месяц раньше. Болховитинов предлагал Леваневскому отложить дальний перелет в суровых климатических условиях и без спешки устранить конструктивные недоработки, но тот ответил категорическим отказом. Приказ начальства никто не отменял, поэтому чтобы уложиться в срок, конструкторы, техники, рабочие и экипаж переехали жить на аэродром. И, благодаря «штурмовщине», все работы закончили за полтора месяца.
При модернизации с бомбардировщика сняли всё вооружение и изменили конструкцию передней кабины, чтобы во время перелёта там  могли находиться штурман и радист.

Прежний радиопеленгатор, имевший автоматический режим пеленгации радиосигналов, заменили американским радиополукомпасом с ручной пеленгацией радиосигналов. Это было вызвано низкими температурами в Арктике, при которых  электромотор радиопеленгатора мог замёрзнуть. На самолет установили четыре форсированных двигателя конструктора Микулина АМ-34ФРН мощностью по девятисот лошадиных сил.

Для ДБ-А они были модернизированы: увеличена их мощность, уменьшен вес, установлены редукторы и турбокомпрессоры. При этом увеличился расход горючего, но благодаря нагнетанию воздуха можно было лететь на высоте более шести тысяч метров. Наименьший расход горючего достигался при полете на высоте от трех до четырех тысяч метров. Чтобы предотвратить образование льда на лопастях винта, была установлена специальная система с принудительной подачей спирта. Систем против обледенения поверхностей крыльев, фюзеляжа и хвостового оперения у самолёта не было. Еще одним конструктивным недостатком являлась система смазки

крайних двигателей. Когда в баках  оставалось шестьдесят килограмм масла, то его поступление в двигатели прекращалось. Несмотря на то, что к любому двигателю мог добраться бортмеханик по внутреннему пространству крыла самолёта, дозаправить бак в полёте было невозможно, так как заливная горловина находилась на внешней поверхности крыла. Каждый маслобак имел внутреннюю непроницаемую перегородку, делившую его на два изолированных отсека. Для смазки двигателя использовалось масло только из одного отсека, подключённого к этому мотору. После основательной переделки машины в предполетном перечне недостатков значилось еще тридцать восемь пунктов. Дальний бомбардировщик стал гражданским судном  полярной авиации под названием Н-209.

Двадцать восьмого июля Н-209 совершил контрольный полет на Мелитополь. Левое командирское кресло занял Николай Кастанаев, а Леваневский в отутюженном костюме, белой рубашке и при галстуке ходил по самолету, наблюдая за действиями членов экипажа. Изредка он садился в правое кресло и управлял самолетом, но из-за отсутствия времени ни разу не летал самостоятельно. Через три дня после контрольного полета Политбюро ЦК партии окончательно утвердило маршрут перелета. Из Москвы Леваневский должен был лететь на Архангельск, далее - Баренцево море - остров Рудольфа - Северный полюс и  Фэрбенкс на Аляске. Оттуда, после дозаправки, ему предстояло вылететь на Эдмонтон в Канаде, а потом в Чикаго и Нью-Йорк. Решение о продлении полета должны были принять после посадки в Фэрбенксе. Постановлением Политбюро экипажу отпускали на полет  два с половиной миллиона рублей и семьдесят пять тысяч долларов.