Глава 13. Потерпевшая
На площадь вылетело три всадника, на второй лошади сзади – отец Жюль. Как же это? Им не судьба расстаться? Будто кто ворожит! Теперь она свой шанс не упустит! Но что случилось?
- Это она?
- Да, господин полицейский, вы видите, сестра Анна не могла что-либо украсть, кроме еды, у нее ничего с собой нет!
Отец Жюль и сидевший спереди, спрыгнув с лошади, бросились к девушке, полицейский успел первым. Подскочив к Анне, выдернул из рук узелок и, быстро развязав, вытряхнул содержимое прямо на мокрую землю. Выпала бутылка с вином – как не разбилась? – хлеб, сыр и золотой крестик.
Девушка растерянно оглянулась на Гедеона, уже спешившего к ней.
- А вот и пропажа нашлась! – удовлетворенно произнес устроивший обыск.
- Это не мое, у меня такого не было, - закричала девушка, показывая на крестик.
- Все так говорят, новое бы что придумала! – оборвал сидящий на лошади.
Полицейский схватил Анну за руку. Девушка дернулась, он схватил за вторую:
- Куда? Не уйдешь!
- В чем дело? – вмешался один из встречавших мадам.
- Воровку поймали!
- Вот как?
- А вы кто будете? – заинтересовался полицейский.
- Я - начальник тюрьмы, - возмутился господин.
- У нас для преступников своя тюрьма найдется! А также для тех, кто будет мешать правосудию!
- Я - эшевен Ланса, - назвался второй встречающий. – Что здесь происходит?
- Господин эшевен, на ваших глазах обнаружено краденое.
- Где остальное? – строго спросил у Анны продолжавший сидеть на лошади старший полицейский.
- Что остальное? - ахнула девушка.
- Как изложено в письме - золотые потир и патена! – ответил старший полицейский.
- Дайте! – эшевен протянул руку за письмом, которое ему подали, не сходя с лошади.
В письме начальника полиции Лилля, зачитанном вслух, содержался приказ задержать воровку, после бегства которой из Тамплемарского монастыря бенедиктинок пропали золотые потир, патена и нательный крестик – дары патронессы Дома Графини.
- Я… – выкрикнула Анна и осеклась - история с племянником епископа не годилась для озвучивания. Невзирая на брата, отец Жюль ее не бросит, но близкое знакомство не стоило афишировать, тогда будет больше возможностей ей помочь.
Что-что, а сочинять девушка умела:
- Мне позволили уехать искать родственников, даже дали денег на дорогу.
Анна было дернулась показать платочек с монетками, но полицейский держал ее руки крепко.
- Обыскать! – отдал приказ сидевший на лошади.
- Господи Исусе, не надо! – она расплакалась в голос. – Я сама все покажу!
Еще не хватало, чтобы при ней обнаружили ридер, как объяснить, что это такое? Шкатулка? Коробочка? Потребуют открыть, и что тогда? Почему я не избавилась от него до сих пор? Нужно было кинуть в Дёль!
Полицейский освободил одну руку, продолжая держать за вторую. Трясущимися пальцами Анна достала монетки и документы, порадовавшись, что вместо лифчика соорудила на груди повязку, куда упрятывала свои сокровища, и ридер остался примотанным под грудью.
- Это все?
- Да-да, господин полицейский.
Полицейский цепко оглядел монахиню, поднял руку, но Анна отшатнулась. Эшевен взял у нее метрику, прочитал и сообщил окружающим:
- Она – дворянка!
Полицейский ослабил хватку, чем Анна тут же воспользовалась, осенив себя крестным знаменем. Мужчина продолжал сверлить ее взглядом, но больше не цапал.
- Где она собиралась выйти? – крикнул старший полицейский кучеру ее кареты.
- Заплачено до Ланса.
- Сестра, вы собирались найти родню в Лансе? Здесь никогда не было де Бейлей, - сообщил эшевен.
- Говорили - были проездом, я надеялась что-то узнать или, доплатив кучеру, продолжить путь туда, где, возможно, отыскались бы их следы.
За домами мелькнул молодой человек, не приближаясь к группе на площади.
- Я не спала и видела, как ей подложили что-то в узелок, - вмешалась в разговор молодая попутчица.
- Софи! – одернула ее тетка.
- Вот, она! – девушка показал в сторону экипажа, – пожилая монахиня, что осталась в карете.
- Сюда ее! – приказал старший полицейский.
Сестра Пьеррет была извлечена из кареты и доставлена в центр расследования. Теперь младший полицейский удерживал за руки уже ее.
- Вы знакомы? – показав Анне на монахиню, продолжил допрос старший.
- Нет, господин полицейский.
- Откуда следуете, сестра…
- Пьеррет, - подсказала подозреваемая. - Из Лилля. Опоздала к выезду кареты, пока добиралась, мне любезно помогли догнать, следующая возможность попасть в Аррас не скоро.
- Откуда добиралась?
Монахиня замялась, что было не в ее пользу. В голосе допрашивающего появились нехорошие нотки, когда был вынужден повторить вопрос. Старуха уставилась на него, как кролик на змею, прошептав:
- Из Тамплемарского монастыря.
Теперь все внимание сосредоточилось на ней.
- Что там делали?
- Навещала внучку.
- Когда покинули монастырь?
- Утром.
Приказ «Обыскать!» был ожидаем, но при монахине ничего не нашлось. Старший полицейский пребывал в затруднении: возраст преступницы в письме начальника полиции не указан, он решил, что она - молода, поскольку кроме аббатисы, пожилых в монастыре не было. Старуха едет оттуда и тоже может оказаться воровкой. Какую божью овцу брать?
- Обе – в Лилль, на месте разберутся.
- Подождите, господин полицейский, как же так? – зачастила племянница эшевена. – Девушку оговорили! Крестик подложили! Я сама видела!
Ее дядя предпочел бы, чтобы подозреваемых увезли в Лилль и допросили там, но Софи продолжала привлекать внимание, что никуда не годилось.
- Дорогая, полиция разберется!
- Как давно вы это видели, мадемуазель Софи? – неожиданно задал вопрос третий из встречающих, до сих пор не сказавший ни слова.
- Пару часов назад, после Уаньи и поворота с парижской дороги, господин лейтенант.
- Преступление, о котором заявлено свидетельницей, совершено на территории, не подведомственной Лиллю. Как лейтенант полиции города Бетюн, приказываю вам, господа полицейские, вернуться обратно с докладом. Обеих монахинь доставят в местную тюрьму до выяснения подробностей прискорбного происшествия.
- Боже мой, господин лейтенант, - произнес отец Жюль, - но только что же все разъяснилось…
- Вы кто? – перебил его начальник бетюнской полиции.
- Жюль Мартен, из Лилля, я его знаю, - ответил за священника Гедеон, назвав девичью фамилию их матери.
- Взяли из кареты на Париж, господин лейтенант, помочь опознать воровку, - добавил лилльский полицейский.
- Да, разумеется, это монахиня Тамплемарского монастыря, сестра Анна…
- Благодарю за помощь, месье Мартен, похвально видеть готовность помочь полиции, но свою миссию вы уже выполнили. Парижскую карету не догнать, вам следует воспользоваться той, что вот-вот отправится на Аррас, оттуда вы легко попадете в Париж.
Отец Жюль споткнулся о тяжелый взгляд брата и не посмел издать ни звука. Гедеон не бросит девушку в беде, а я буду ждать от него известий в аррасской гостинице, господь милостив, он нас не оставит!
Карета тронулась, едва священник занял в ней место. Начальник тюрьмы в сопровождении Гедеона повел монахинь в место заключения, а гости и здешние жители направились к дому эшевена. Лейтенант бетюнской полиции, сам уроженец Ланса, получил должность не так давно, но уже успел пару раз сцепиться с лилльскими сослуживцами – так сложилось. Вернее, неписаные правила отношений установились при его предшественнике, подробности знал только он, но кого это сейчас интересовало? Отправив приезжих из Лилля, кого куда, и оспорив приказ об аресте, лейтенант только поддержал устоявшуюся традицию. История с монашками из Тамплемара будила любопытство, и под рукой находился тот, кто сможет допросить обеих. Скоро станет известно, что на самом деле произошло в монастыре, а лишний раз утереть лилльцам нос не мешает!
Тюрьма Ланса, в которой имелась всего одна камера, собственно, таковой и не являлась. Под нее была отведена часть полуподвального этажа старого дома, не имевшего ничего общего с местом предварительного заключения. Лет двадцать назад один из бетюнских богачей, наезжавших в окрестности Ланса поохотиться, не удовлетворился возможностью собственноручно проучить не угодившего местного жителя, потребовав суда над ним. В ожидании приговора несчастного заперли в единственном подходившем месте, с тех пор именуемом тюрьмой. Хозяин дома охотно назывался ее начальником: должность больших хлопот не приносила, регулярно оплачиваясь из местной казны.
Анна огляделась по сторонам – в углу охапка соломы, правда, свежей, в другом – широкий горшок с крышкой, понятно, для чего. Подошла к небольшому окошку, забранному ржавыми прутьями, и подтащила к нему обрубок дерева, сняв с него кувшин с водой. Поднялась повыше и ахнула - прямо перед глазами торчал вкопанный в землю помост, на нем – деревянный столб с колодками. Пилори! Позорный столб! Возле жуткого сооружения она увидела Гедеона, пристраивавшего в колодки щупленького мальчишку. Брат отца Жюля все-таки лилльский палач! Голова закружилась от одной только этой мысли, другие она к себе не подпустила. Нет вам, господин Дюма! Ничего подобного! У меня все будет хорошо! Я выберусь из этой западни!
Анна отскочила от окна и опустилась на охапку соломы, закрыв уши руками. Свист розги – всхлип, еще свист – вскрик, похожий на заячий. Еще, еще и еще! Потом – звон цепи, скрип дерева, шаги по помосту, придушенный детский плач. Парнишка отмучился? Что он натворил, чтоб получить такое наказание? Анна почувствовала, что ее зубы стучат, и сказала себе, что это просто от холода. Развязала узелок, в который собрала с земли свои пожитки после обыска на площади, и глотнула вина. Кислятина какая! Еще глоток! Вроде, отпустило немножко! Надо добавить!
Тот, ради кого палача вызвали в Ланс, уже неделю содержался ниже, в подвале, куда поместили теперь сестру Пьеррет, предварительно выведя арестанта. Пожилая женщина увидела крохотное оконце под самым потолком, прислонилась лбом к шершавой стене, да так и осталась стоять. Ничего не было видно, но все слышно. Когда, наконец, наступила тишина, монахиня неловко осела на земляной пол. Боль в груди, отдававшая в спину и левую руку, не давала вздохнуть. Она схватила ртом воздух, стало еще больнее, на теле выступил холодный пот. Перед глазами потемнело, казалось, стены сжимаются вокруг нее. Судорога пронзила тело. Еще судорога. И темнота.
Вошедший палач, увидев скорчившую на полу женщину, не подававшую признаков жизни, схватил кувшин с водой, выплеснул все содержимое – она не пошевелилась. Дюпон приложил пальцы к ее шее, ближе к горлу: старуха была мертва. Постоял над ней, перекрестился и вышел, оставив дверь подвала приоткрытой.
На голодный желудок Анну повело. Девушка достала сыр и запустила в него зубы, но кусок застрял в горле, а хмель почти улетучился – на пороге стоял Гедеон.
- У вас отменный аппетит, сестра Анна!
Свидетельство о публикации №222052100818