Глава 8. Геашшеаа. Снотворец

Я сижу в Клубе и излучаю крутизну всем моим красивым телом. Вокруг меня сидят сины и смотрят мне в рот. На соседних диванах сидят другие сины и даже некоторые синны, которые старательно делают вид, что заняты своими делами, но очень-очень хотели бы пересесть на мой диван и тоже смотреть мне в рот. Они испытывают очень разные эмоции. Влюбленность в меня. Зависть. Ненависть ко мне. Алчность. Уважение. Отрицание. Любопытство – это те, кому обо мне только что рассказали. Желание не подавать виду. Азарт и желание догнать меня и перегнать. Даже страх.

Никто из них не знает, что чувствую я. А я чувствую то, во что они никогда и ни за что бы не поверили.

Пустоту.

Мои внутренние эмоции давно притупились. Внешне ничего не изменилось: я так же фонтанирую, как и раньше. Но внутренняя анестезия никуда уже не денется. Мне никто никогда не говорил, что так бывает. Похоже, потому, что у всех такое по умолчанию – просто никто никогда не испытывал того, что я испытывал всю жизнь в плане эмоций. Мое волнение – это в десятки раз более сильное ощущение, чем волнение в понимании любого другого человека. Моя страсть к другому человеку сбивает с ног - ты умираешь от невозможности дотронуться до объекта вожделения. А у других она представляет собой что-то типа: «Было бы приятно, наверное, заняться с этим человеком сексом». То есть, в моем понимании, почти полная эмоциональная фригидность.

Я помню, как это у меня было раньше, ожидаю этого, хочу этого, но случается нечто блеклое - эмоции вроде те же, но в них словно прикрутили сатурацию до минимума. Это еще не ч/б, но цвета еле-еле различимы. Что с этим делать, я не знаю. Возможно, просто требуется больше времени. Но нет такого специалиста, который сказал бы мне с уверенностью, что это пройдет. Хотя такого, который сказал бы, что это неизлечимо, тоже нет. Поэтому я просто жду.

Особенно сильная тоска накатывает по вечерам. Все, абсолютно все не имеет смысла и надобности. Без всего можно обойтись, даже без жизни. Без жизни вообще ни одной проблемы нет. Но суицид это действие, а любые действия бессмысленны. Выговариваться кому-то – до тебя никому нет дела на таком уровне, а сам от этих мыслей так устаешь и настолько понимаешь бессмысленность их озвучивания посторонним людям, что уже и не пытаешься этого делать. Но иногда отсекаешь краем понимания, что у некоторых других та же проблема. Как-то я отмечал новый год в одной небольшой компании, и был там один син, который очень аккуратно и словно бы безразлично обронил:

- Иногда бывает так плохо, что даже хорошо.

И я сразу понял, что он тот редкий человек, с которым можно было бы выговориться друг в друга. Но мы тогда были едва знакомы. Сейчас наши отношения не настолько близкие и частые, да и в тройке он с довольно ревнивыми синами, я вряд ли смогу просто взять и позвонить ему. И он наверняка думает про меня что-нибудь подобное: у меня тьма народу в окружении, я успешный, популярный, богатый и счастливый. Сам я почти никогда ни о чем этом не помню, словно это не мои факты жизни, а кого-то другого, какого-то шапочного знакомого. Если вдуматься, так оно и есть. Тот Геашшеаа, которого знают все, не имеет почти ничего общего с тем Геашшеаа, которого знаю я сам.

У меня много парней, я меняю их чаще, чем некоторые пластырь клеят. Это как листать каналы визора: от нечего делать. Я уже давно не чувствую новизны, осталась одна голая физиология: чешу где чешется; чешется член – чешу его очередным парнем. Ничего особенного. Им хорошо и мне нормально. И наплевать, что большинство из них на меня даже не взглянуло бы, если бы не мои деньги. У меня два высших и наивысшее, я регулярно хожу в Библиотеки, я много лет состою в Спортклубе, у меня 4 постоянных объекта благотворительности и масса разовых. Одно время я даже думал двинуть в Сенат, но оказалось, что сновидцы не имеют права участвовать в государственных управленческих проектах. А те, кто пишет ипны более трех лет, не могут никуда баллотироваться, даже если прекратят ипнодеятельность. Так что впервые обнаружилось что-то, что я не мог получить даже за деньги: я слишком давно занимаюсь этим, чтобы затереть ДНК во всех записанных мною ипнах – никаких финансов на это не хватит, что-нибудь да всплывет.

Могу ли я сказать, что я неудачник? Наверное, могу. Хотя любой из тех, кого я знаю, поменялся бы со мной, не задумываясь. И меня не покидает дурацкая мысль: то, что я умею, не вызывает сейчас того эффекта, какой вызвало бы 30-40 лет назад. У тогдашних ипнозвезд талант был такого же уровня, что и у меня, а у некоторых даже меньший. Но тогда не было перенасыщенности инфопотока, любая новинка воспринималась на ура просто потому, что была новинкой. И понимаешь: да, конечно же, я лузер – я родился слишком поздно. Я промахнулся эпохой. И эти сегодняшние классики – они вовсе не лучше меня. Им просто случайно повезло родиться сильно раньше.

А мне только и остается, что снить то, что есть. И я всегда на диете: последний раз ем за 4 часа до сна. Нельзя наедаться на ночь, рискуешь наснить такого, что вся сказочная жизнь рухнет одномоментно. В общем, со стороны я нереально успешный, но внутренне я давно знаю, что проиграл. Денег – как у дурака фантиков. Но это фантики и есть. А того, с чем я приду в Мейруунм, нет. И приду ли в него или же меня ждет реинкармация, неизвестно. Может, вся эта стабильность и есть тот урок, который мне нужно отработать. И не факт, что я отрабатываю его правильно.