Счастливая женщина глава 25

     До Вадима доходили слухи о том, что Татьяна симпатизирует своему вожатому. Он бесился от ревности.

         – Что у тебя с ним? Что стыдно признаться? – орал он.

         – Да что ты, с ума сошёл? Ничего у меня с ним нет. У нас чисто деловые отношения.

          – Я его убью! Пойду сейчас всю рожу ему разобью!

          – За что? Он просто вожатый в моём классе. Не видишь разве, я дома стала больше бывать, в походы так совсем не хожу, как раньше. Он мне помогает. Вот, что он тебе сделал?

         – Ну, да, я старый. А тебе молодого захотелось? – кричал он.

Таня молчала и только укоризненно смотрела на него. Она знала, что чем больше она будет оправдываться перед мужем, тем меньше он поверит ей. Такой уж у него характер.

Вадим злился ещё больше, и они по нескольку дней после таких ссор не разговаривали.
Друг Вадима Леонид, чем-то схожий с ним характером, предложил ему съездить в тундру поохотиться. Кто-то из местных сообщил друзьям, что видел недалеко довольно большую стаю волков. Собираясь на охоту, Вадим сказал, что вернётся на следующий день к вечеру.  Друзья решили охотиться каждый на своем снегоходе.
Наступил вечер следующего дня, за ним пришла ночь, Вадим не вернулся. Таня забеспокоилась: что могло случиться? Сон был тревожным, поверхностным: не послышится ли шум «Бурана»? Не хлопнет ли дверь? Чтобы с мужем случилось какое-то несчастье, Татьяна даже боялась думать.
Настало утро, было ещё темно, когда Татьяна решила сходить к Парфёновым, убедиться, что оба друга ещё на охоте.

"Может  где-то у ненцев в чуме задержались, пьют себе, да лясы точат", – успокаивала она себя в мыслях, приближаясь к дому Леонида.

Но увидев во дворе снегоход, сердце её забилось от тревоги, от страха за мужа.  Леонид сидел за столом, завтракал. Таня выдохнула:

         – А где Вадим?

         – Как не вернулся? – удивился Леонид, – Я уже вчера приехал.

Не доев, он быстро собрался, прихватил ружьё. На ходу успокаивая, побелевшую от страха, Таню, выбежал во двор и моментально без всякой раскачки, умчался на снегоходе. Целый день Татьяна не могла найти себе места, рисуя в своей голове разные картинки.
 
"Нет, нет, с ним ничего ужасного не может случиться, – уговаривала она себя, – он везучий и сильный".


      В памяти всплыла авария, произошедшая с Вадимом ещё в Башкирии.  Таня не любила вспоминать свою прежнюю жизнь там, далеко от этих,  дышащих умиротворением мест.  В той жизни у неё не было спокойствия и счастья. А тут вот пришлось вспомнить один эпизод её прошлого. Вадим тогда явился домой после нескольких дней отсутствия, Конечно Татьяне не хотелось ни видеть его, ни говорить с ним. Он пришёл утром, присел, молча, у стола. Таня собиралась на работу. Что-то в его облике было непривычное, но сейчас она не хотела ничего выяснять. В её душе жила глубокая обида на мужа. Он не работал, не заботился о своих детях, даже не проявлял интереса к её жизни. Семья была ему не нужна. Он посидел так немного, и так же, молча, снова ушёл. И зачем приходил, спрашивается?

"Хорошо хоть ничего не стал требовать, ничего не предъявлял", – устало подумала она.

Через несколько дней он явился снова и только тогда рассказал ей, что попал в  автомобильную аварию.

         – В салоне нас четверо было. Я за рулём. Я отвлёкся на разговоры, не справился с управлением, Улетели мы все на повороте в глубокий кювет, накувыркались! Я успел перед падением только скорость сбросить. Но, все живы, даже переломов нет, одни ушибы, да ссадины, – рассказывал он, – ты намолила?

         – Нет, – сказала Таня, совершенно спокойно его выслушав, – не я. 
 
В ней тогда не возникло жалости к нему. Хотя, в свои 25 лет, Вадим заработал лицевой неврит. С той поры лицо его было слегка перекошено на одну сторону – сильно испугался за своих друзей и чужую машину. Он долго не мог говорить. Но ведь живой остался и не убил никого. Везучий.
Тот Вадим не вызывал у неё никакого сожаления.

"А уже здесь, на Севере, на полном ходу из лодки вылетел в полной экипировке: сапоги-бродни, тёплая меховая куртка, ватные штаны. Опять повезло, не попал под винт мотора, – вспоминала Татьяна, –   плавает, как рыба.  Вот и  выплыл на берег, и мокрый сидел у реки, пока пустая лодка не перестала нарезать круги по воде и не остановилась, бензин в моторе израсходовался.  Но, теперь это уже совсем другой Вадим и его жалко".

"Может и сейчас всё обойдется, – думала Татьяна, – он же везучий".

Охотники вернулись поздно вечером. Вадим вошёл в квартиру в тулупе, видно было, что он устал и промёрз.

         – Надеялась, что не вернусь? – угрюмо спросил он.

 "Дурак! – подумала Таня, – Ну, вот откуда такие мысли? Всё ещё злится, – поняла она, – возражать ему в такие минуты нельзя, можно опять на скандал нарваться".

      Таня, молча, боясь радоваться и выказывать какие-то свои эмоции, помогла мужу убрать тёплую одежду, собрала на стол ужин. Вадим почти не ел, выпил только чаю два бокала и отправился спать. Таня убрала со стола, тихонько прилегла рядом с мужем, боясь его потревожить. Дети давно спали, мирно посапывая, в своих кроватках.
Вадим повернулся к Тане, обнял её, прижал к себе. Только тогда она впервые за вечер спросила его:

         – Что случилось? 

      Вадим рассказал ей о своём приключении. Как они с Леонидом почти весь первый день кружили на снегоходах по тундре, не встречая никакого зверья.  Спустя несколько часов решили разъехаться, а в случае неудачи вернуться в посёлок. В тундре легко заблудиться и сгинуть без следа, поэтому друзья хоть и поехали в разные стороны, старались не терять из виду линию связи, это был ориентир, по ней всегда можно было выехать либо к населенному пункту, либо к балку или избушке, которые строили связисты на случай работы в тундре.
В избушках и балках как обычно были припасены дрова для печки, кое-какие консервы, крупы, соль и сахар, чай в пачках и нехитрая посуда, иногда был небольшой запас бензина на какой-нибудь неординарный случай и для бензопилы «Дружба».
       Леонид, накатавшись по тундре, и ничего не добыв, заночевал в одной из таких избушек.  Наутро, отдохнувший, погонял ещё, но так никакого зверя и не встретил.  После обеда он вернулся в посёлок, в полной уверенности, что друг его давно дома.
Вадим через несколько часов после расставания с Леонидом заметил вдалеке стаю волков и погнался на своём «Буране» за ней.

         – Погнал я за ними. Час, наверное, гнал или чуть больше. Не подпускают ближе! Одного только пристрелил. Но азарт! Бросил волка, дальше гоню.  Уже совсем близко нагнал. И тут раз  и «Буран» заглох! Вот я перетрухнул! Волк в три прыжка до меня достал. Прямо мне на стекло лапами. Я из ружья ему точно в пасть выстрелил. Левой рукой кручу рукоятку. Ну, думаю, не заведу – хана мне, растерзают. И тут «Буран» как рванёт из-под меня, еле удержался. Волки дёру! Я за ними! Ещё одного всё же завалил. А потом, сколько гнался так и не догнал их. Здоровые звери, сильные!
 
 Вадим замолк на несколько секунд, переживая всё ещё раз про себя. Молчала и Татьяна.

         – Остановился, огляделся, а ориентира–то нет! Заблудился я.  Куда ни глянь – темнота и белая, зимняя тундра. И твёрдый снеговой наст почти не сохранил следов «Бурана», обратную дорогу не так-то  легко определить в темноте.

"Конечно, – думала Татьяна, – сейчас в  тундре царствует полярная ночь, темно уже в два часа дня".
Она продолжала внимательно, иногда с замиранием сердца слушать рассказ Вадима.
 Немало поплутал Вадим по тундре в надежде отыскать балок или избушку для отдыха, но так ничего и не нашёл.

         – Вот я обрадовался, когда линию связи увидел! Ну, думаю, теперь уж выберусь. А то, совсем духом, было, упал. Сейчас, думаю, до балка доеду, согреюсь, поем, посплю, бензинчиком подзаправлюсь. Всего час до балка осталось ехать. А уж утром, как рассветёт, убитых волков поищу. Еду, радостный такой, – продолжал он свой рассказ.

        Но, к сожалению, его планам не суждено было сбыться. На месте, где по его предположению должен был располагаться балок, его не оказалось. Остался только след от тяжелых саней, на которых какие-то другие связисты, перевезли его на новое место, да ещё небольшая поленница дров. Обескураженный, сильно уставший, Вадим решил хотя бы поесть, он был очень голоден, для начала развёл костёр, вскипятил чай. Припасов  еды было немного, и почти всё он съел.

         – Я ж на балок или избушку рассчитывал! А оно видишь, как всё вышло. Ну, я опять – на «Буран». Верчу головой: куда ехать?  Завожу его, а там бензина километров на шесть осталось. И что теперь делать? Ночью, один в тундре под открытым небом! Страшненько стало чуть-чуть. Ну, в общем, сжёг я там всю поленницу, пытался хоть немного согреться. Да разве тундру согреешь? – он задумался, замолчал.

Видно о многом передумал за эту ночь в тундре.

         – Да, ладно, не рассказывай. Завтра доскажешь, – тихо вставила Татьяна, понимая, что мужу нелегко пережить эти минуты вновь.

         – Немного осталось, сейчас уже доскажу, – ответил он, – так вот, как дрова закончились, взял я лыжи из буранных саней, ружьё и пошёл вдоль линии связи. Снегоход там бросил, кто его в тундре возьмёт? – он опять замолчал, думая о чём-то.

      Он шёл почти сутки по жёсткому насту голодный, промёрзший, делая небольшие остановки для отдыха.  Но голод и холод поднимали его снова и он, собравши остатки сил, тащился дальше. Оказалось, что за всё это время он прошёл всего восемнадцать километров, такой сильный был откат лыж по насту. Он брёл по тундре уже вторую ночь без сна, без еды, удивляясь: почему нет по пути избушки. Сначала, пока ещё были силы, он шёл быстро. Вспотел, нижняя одежда стала влажной. Потом всё медленнее и медленнее. Силы резко стали убывать. Очень хотелось пить.  Снег, что он ел по дороге, совсем не утолял жажду, после него пить хотелось ещё больше. Ту небольшую пачку печенья, что оставалась у него, он давно съел. Вконец, растратив свои силы, он собрался умирать, вырыл, как смог, руками яму в снегу, воткнул сверху лыжи, с мыслью: "Может когда-то найдут. Холодно, почему так холодно?"
Вспотевшее тело быстро остывало, мокрая одежда сковывала его льдом.
Он сел в эту яму, свернувшись калачиком, стараясь хоть чуточку согреться.

      …А Леонид кружил по тундре весь день, выискивая глазами снегоход или фигуру человека. Солнце начало свой путь к закату, тундра быстро окутывалась сиренево-золотистой дымкой. Совсем скоро всё станет серым, и потом полярная ночь снова укроет всё вокруг тьмой, в которой найти кого-то можно лишь по чистой случайности. И вдруг в последних лучах, на горизонте мелькнуло подобие лыж или палки. Леонид, что есть духу, помчался на «Буране» в ту сторону.

      Вадим, сидя в снежной яме, уже проваливался в сон.   Сознание постепенно гасло, он замерзал.  Ему казалось, он слышит  звук приближающегося снегохода, но пошевелить руками или ногами он  уже,  не мог. Сквозь пелену в глазах увидел лицо Леонида, тормошившего его, растирающего ему лицо, руки, грудь спиртом. Леонид быстро развёл костёр, и как только в котелке забурлила вода, бросил туда пельмени.  Первое что сделал, пришедший в себя, Вадим, попросил Леонида убрать пельмени из котелка, и наскоро остудив бульон в снегу, залпом выпил его прямо из котелка. Вскипятили ещё воды, и эту Вадим с жадностью выпил, и, казалось, только тогда постепенно стал возвращаться к жизни. Друг обнимал его, похлопывая по спине, по плечам, переодевая наспех в другую одежду, всё твердил:

         – Молодец, что лыжи в снег воткнул, если бы не они, не нашёл бы я тебя, Вадюха!

Таня слушала мужа, молча, не перебивая, не ахая, слёзы стекали по её щекам.

"На волоске ведь от смерти был", – думала она.

Он тихо засмеялся:

         – Ну что ты? Живой я, живой! Всё хорошо закончилось.

"Слава Богу! – молча, думала Таня. – Если бы погиб, то я винила бы себя до конца жизни".

      Вадим видел, что жена действительно очень за него переживала, душа его наполнилась благодарностью и нежностью.
 Прошло некоторое время, улеглись пережитые волнения. Жизнь покатилась по прежнему руслу.  Однако ревность Вадима время от времени вскипала яростью, которую он обрушивал на свою жену. Ему болезненно хотелось добиться от неё признания в «своих грехах». Вадим опять кричал, что покалечит или убьёт вожатого. Таня, уставшая от бесконечных нападок мужа, уже не в силах обороняться, однажды не выдержала.

         – Ой, да делай ты, что хочешь. Иди, убивай, не могу я больше,– в сердцах сказала она.

Вадим сразу замолчал и больше не приставал к ней с этим вопросом. Тем более Таня, придя в школу утром, объявила, что отказывается от вожатого.

Продолжение: -  http://proza.ru/2022/05/22/327