Поручитель

    - И о чём же ты хочешь меня просить, негодяй?
   Князь-кесарь Фёдор Юрьевич Ромодановский грозно смотрел на стоящего перед ним на коленях ничем не примечательного человека среднего роста, крестьянского парня лет двадцати.
    - Батюшка, князь-кесарь, - взмолился крестьянин, - отпусти на побывку в деревню к родне. Она тут недалеко находиться. Послезавтра праздник, Никола-зимний. Проведу с родными в последний раз праздник, попрощаюсь и вернусь. У нас на селе Никола-зимний праздник престольный.
     У Ромодановского глаза полезли на лоб от изумления. Князь-кесарь заведовал Преображенским приказом, перед ним трепетали все за его жестокость. Кроме расследования политических дел, Преображенский приказ ведал о соблюдении порядка в Москве и её окрестностях.  А тут убийца бесстрашно просит небывальщину.
     - Ах ты злодей! Да как ты смеешь просить о таком.
    - Смилуйся, отец родной. Святой Никола Чудотворец сторицей воздаст тебе, князь-кесарь, за милость твою.
    - Да как ты не боишься такое просить? – повысил голос князь-кесарь.
    - Да что мне бояться? На дыбе ломан, плетьми бит, углями жжён. Скоро казнят смертию лютой за грех мой. Отбоялся.
    Фёдору Юрьевичу стало любопытно.
    - И кто же за тебя поручиться, разбойник?
    - Так как же кто, батюшка? Святой угодник Николай и поручиться. Он не допустит чтобы я солгал.
    Князю-кесарю стало интересно: вернётся мужик в Преображенский приказ на смерть или нет?
    - Ну, ладно, - согласился Ромодановский, - поклянись святым угодником, Николаем Чудотворцем, что вернёшься через пять дней.

    Рано утром в одну из изб деревни подмосковного села постучали. Хозяин вышел в сени и пошёл открывать.
    - Господи, сынок, вернулся! – воскликнул он, открыв дверь.
    - Нет, тятя, на побывку, попрощаться, - сказал парень.
    - Как это на побывку? - не понял хозяин, - Ну, пойдём, сынок, в избу, расскажешь.
     Хозяин открыл дверь в избу.
     - Смотри, мать, кого я тебе привёл, - сказал он ещё из сеней и вытолкнул перед собой парня.
     Хозяйка ахнула:
   - Господи, Коленька.
   - Я, мать, я, - улыбался парень.
   - Помиловали?
   - Отпустили на пять дней.
   С полатей из-за занавески показались любопытные детские головки, с печи, кряхтя, слез дед, за ним с полатей посыпались младшие братья и сёстры. Мать обняла своё чадо, отец кулаком вытер набежавшую слезу, младшие прыгали вокруг старшего. Гвалт стоял невообразимый.
    Наконец все успокоились, парня посадили под образа, за завтраком слушали рассказ Николая. Мать плакала, братья и сестрички притихли, отец качал головой, не зная, что сказать.
    - Алёнка-то Гаврилова, как? – спросил Коля.
    - Ещё не родила. Обрюхатил ты её. Теперь она не жена не девка. Порченная, значить.
    - Ладно, тятя, пойду проведаю её.
    Николай встал с лавки, надел шапку, тулуп, вышел на улицу.
    - А ты думала, мать, он ради нас на такую страсть пошёл, у князя-кесаря проситься?

    Царь Пётр узнал о том, что князь-кесарь отпустил убийцу день на третий и лично приехал в Преображенский приказ.
     - Как же так, Фёдор Юрьевич? Как же ты так опростоволосился? Убийцу отпустил. Правда ли?
    За спиной царя ухмылялась свита.
     - Правда, государь, - склонил голову Ромодановский. - Только отпустил на пять дней, праздник отпраздновать да с родными ему попрощаться.
     - Ну-ка дай мне экстракт его.
     Экстракт подали, Пётр бегло прочитал выписку из расспроса с пристрастием.
     - И ты поверил, князь-кесарь? – топорщил кошачьи усы царь. - Как ты мог поверить убийце?
     - Да как же мне не поверить, если в поручителях у него сам Николай Угодник, он не попустит ему солгать. Да неужто я святому Николаю Угоднику не поверю?
     - Если он смог убить человека, то что ему стоит солгать святому? Он уличён в убийстве, был расспрошен и сознался в нём, и знает, что будет казнён.
    - Я знаю людей, Пётр Алексеевич, вернётся.
    - Уверен?
    - Уверен.
    - Не вернётся, лихо тебе будет, Фёдор Юрьевич, позорно. Говорить будут, как ты осрамился, простой мужик самого князя-кесаря вокруг пальца обвёл. Смеяться будут.
    - Вернётся, - упрямо сказал Ромодановский.
    - Ну, смотри, - сказал царь и уехал.

    День этот тянулся очень медленно и вот кончается вечер пятого дня, Ромодановский нервно ходил по комнате.
    «Неужели не вернётся?»
    Прошёл час или более, скрипнула дверь и ввели того самого парня. Он тут же бросился на колени перед князь-кесарем.
    - Спаси тебя Христос, батюшка. Богу за тебя молиться буду и на этом свете, и на том.
    У Фёдора Юрьевича появилось желание расцеловать парня с радости, он широко улыбнулся и сказал:
     - Слава Богу и Николаю Угоднику. Уведите его, пусть отдохнёт с дороги.
     А сам полетел докладывать царю. Пётр был крайне удивлён и повелел утром доставить убийцу к нему вместе с экстрактом.
     Утром царь чертил тушью чертёж фрегата. Ввели арестанта. Он тут же бухнулся на колени перед царём.
     Пётр оторвался от чертежа.
     - А… За тебя Николай Угодник поручился?
     - За меня, государь.
     - Так, ладно, встань с колен. Экстракт.
     Пётр сам сел на стул, набил табаком трубку, закурил, стал читать выписку из расспроса.
     - Николай Устинов сын Петров. Петров по деду?
     - По прадеду, государь. Прадед Пётр великий был человек, всех его потомков на селе Петровыми кличут.
     Пётр усмехнулся.
     - Великий? Ну, хорошо. А знаешь ли ты, Николай Петров, что за убийство я никого не милую? И ты должен быть казнён.
    - Ведаю, надёжа-царь.
    - И как же, ведая, ты возвратился на верную смерть?
    - Так за меня поручился сам Николай Чудотворец. Как же я его подведу? Да если бы я вздумал бежать, то разве Николай Чудотворец допустил бы этого? Я был бы пойман и ещё большую муку претерпел бы. Я заслужил смертную казнь, грешен, и приготовился к смерти с покаянием.
    - Тогда кайся перед царём: за что человека убил? Что убил, ты сознался, в экстракте прописано. А за что? Антип Иванов сын Горбатов, дворовый человек. Ограбить захотел? У дворового деньжата водились.
    - Может и водились, то не ведаю. Не за деньги убил. Да и убивать не хотел, так получилось.
    - Ну, кайся, Николай Петров, кайся.
    - Да каялся и не раз, если любо, так слушай надёжа-царь. С Алёнкой Гавриловой мы с отрочества друг друга любили, обвенчаться хотели. Собрались уже, и родители благословили, но тут барину нашему взбрела в голову блажь отдать её шуту своему Антипке Горбатому. Ох и страшён он, надёжа-царь, горбатый, чёрный, нос большущий, а изо рта клыки торчат. Он в детстве за грачиными яйцами полез да упал с дерева, с тех пор и горбатый. Как уж он веселил барина, не знаю, а только наградил барин его моей Алёнкой. Умоляли барина, на коленях стояли, да всё тщетно. «Оженить хочу», - говорит, - «холопа своего верного». Ему смешно, должно быть, такое чудо на моей красавице женит. Ему потешно, а Алёнка в плач. Согрешили мы с ней, государь, и не по одному разу.
     Пётр усмехнулся, усы торчком встали – сам он так грешил с Екатериной который год.
     Николай продолжал:
     - А в перву-то ночь после свадьбы, Антип понял, что Алёна порчена, стал её бить, она кричала страшно, я выбил ногой дверь амбара, они там спали. Он на меня бросился, я его и ударил кулаком в морду его поганую, а он затылком о ларь, ну и помер. А барин, знамо дело, не помиловал.
    Парень повинно опустил голову.
    Пётр понял, что парень жалеет о случившимся, жалеет о человеке, который сделал ему зло, пусть и невольно. «А ведь ростом он всего лишь на пол головы меня меньше», - подумал царь.
    - А Алёнка твоя, что говорит? Жизнь ты ей испортил, замуж её вряд ли кто возьмёт.
    - Она говорит, что лучше одной с ребёнком век коротать, чем жить с уродом. Но грех на мне всё одно и за неё тоже.
    - Вижу, ты чистосердечно раскаялся, - строго сказал Пётр, - я таких милую, но не убийц. Никто не имеет право убивать безнаказанно моих подданных, кроме меня или по моему приказу. Но для тебя я сделаю исключение, за твою честность. Я тебя помилую, заменю твою смертную казнь на службу солдатскую в Сибири. Конечно с твоей статью тебя бы надо со шведом воевать послать, но и в Сибири кому-то служить надо. Так, Фёдор Юрьевич, распорядись обвенчать солдата Николая Петрова с его Алёнкой и определи на службу в один из сибирских полков.
     - Обвенчать? – удивился парень.
    - А как ты хотел? Испортил девку, женитьбой грех прикроешь, потому и Сибирь, там с женой сподручней жить в остроге каком-нибудь. А если стрелу киргиз-кайсацкую поймаешь, то не обессудь, значить, судьба такая. А, впрочем, у тебя поручитель хороший – сам Николай Угодник.
    Парень бросился на колени:
    - Государь, век за тебя Богу молить буду!

               
                19.05.2022 г.
   
   
     https://dzen.ru/a/Y6b9mbHkvyHJQrMB?referrer_clid=1400&