Прощёное воскресенье

Степаныч проснулся не в духе. Всё его нервировало. И голова была тяжёлая "после вчерашнего". А тут ещё жена на кухне с утра посудой гремит. И кот за ногами охотится, шагу ступить не даёт. В общем всё не слава богу.
Умылся и вышел на кухню завтракать. И завтрак был не по душе. Яишня недосолена, сало жестковато, хлеб сыроват, да и чай некрепок. Спитой чёль Тонька налила...
Эх, Тонька, совсем никудышняя жена стала. И готовит абы как. И за им, законным значицца мужем не следит. Вон давеча парных носков найти не мог, а намедни ещё и на своих портах дырку углядел, незаштопанную. Плохая жена. Никуда не годная... А главное видит же, что голова болит, а не опохмелит никогда, зараза. Расходиться наверное надо...
Ну а чё, дети ужо взрослые. Саньке уж почитай тридцать. В городе давно. В люди выбился. Иришка тоже замужем. Чё меня с Тонькой держит? Да ить если подумать, то и ничё. Дом и скотину продадим, да и разбежались...
С этими мыслями Степаныч встал из-за стола и тут же получил когтистой лапой от заоравшего кота, которому на хвост наступил. С испугу обматерил и подпнул его хорошенько. И получил по шее рушником от Тоньки. Совсем раздосадовал Степаныч. Схватил телогрейку, хлопнул дверью и был таков.
А на улице морозно и солнечно. Только не радует ничего Степаныча. Идёт по сторонам не глядит. Всё думы о разделе имущества думает.
Получу свою долю и к Вальке фельдшерице посватаюсь. Она давно мне улыбается. Сваво мужика она уж лет пять как выгнала. Или он сам ушёл... Да неважно. Главное что уж она-то за ним ухаживать как следует будет. Уж чай наверняка всегда крепкий и свежий будет наливать. Да и опохмелиться у нее наверное всегда есть чем.
С этими мыслями Степаныч дошел до площади у сельсовета. А там народ кучкуется. Ба! Да масленица же сегодня! Вон и столб стоит с пакетами наверху. И чучело соломенное наряжено. И румяные бабы румяными же блинами угощают. А чуть поодаль знакомые мужики бутылочку откупорили... Угостился с ними и Степаныч, заел блинком. И утвердился в мысли, что расходиться надо. Тонька вон даже не сказала что нынче масленица. И блинов к завтраку не напекла.
После опохмела Степанычу захотелось вспомнить молодость и удаль молодецкую потешить. Постоял посмотрел как нынешняя молодежь пытается на столб влезть. Да не даётся им столб. Малохольные они.
Степаныч скинул телогрейку поплевал на руки и тоже полез. Не с первой попытки покорился ему столб. Ещё одну дырку на порты посадил. Ничё, Тонька залатает...  Но долез таки доверху и под улюлюканье скинул оттуда в сугроб один пакет. А в пакете-то бутылка водки, колбаса, сыр и конфеты. Пригляделся, а конфеты Тонькины любимые. Да и колбаса хорошая. Вот Тонька-то обрадуется! Постоял ещё с мужиками Степаныч, побалакал, ещё стопочку выпил. Да и пошел с пакетом в сторону дома. Уже в сенях почуял запах блинов. И робко зашел на кухню. А там Антонина уже стол накрыла. Блины кружевные, как только она умеет. А к блинам сметана, мед, варенье. Тут же миска с блинами наверченными с мясом. Картошка жареная, селёдка с лучком. И в середине стола запотевшая бутылка беленькой. Подошёл Степаныч к Антонине, вручил ей пакет.
- Опять что ли на столб лазил? Все молодым себя чуешь? А если сорвешься оттуда? Забыл как поясницу недавно прихватывало?
- Да не ругайся... Там колбаса вон хорошая. И конфеты твои...
- Садись уж за стол, горе луковое. Будем Масленицу отмечать.
- Тонь, сегодня же Прощёное воскресенье. Ты это... прости меня что ли. Ну так, на всякий случай.
- Бог простит и я прощаю. Давай за стол, чудушко моё. И ты меня прости...