Десять Тысяч Лет Радости II

Season 10  “Wilhelm Thevou. Ten Thousand Years Of Joy”
                By Wallace “Sam” Smith22
   

                GENESIS17 - CITADEL21

                TRIALS OF JAMES KELLSPELL
    
                Under Carlton-Kellspell River Sigil

               
                CHAPTER 141 (this file - from 119)   
                Smith - Thevou / Carlton-Conroy


Season 10 (previous was Season 9 AND Season 10)





“Послушай меня, пожалуйста!” О, мы собирались пообедать в “Inner Dinner”, когда мы с Кроткими уже больше не могли терпеть. Но куда там! “Не уходи так быстро!” Я пытаюсь ухватить Джеймса за плечо, но он вырывается, и выскакивает из столовой.

Мы не можем просто так уйти из столовой! 12 дня, а я вообще ничего не ел с пяти утра, потому что в пять утра у нас начались съемки “Дневников Брошенной Собаки” - проекта, который Джеймс взял, потому что у него не было выбора.  Все полотенца, которым мы накрывали цветы от заморозком в ту ночь - наутро они все были пропитаны слезами Мелеха.

Джеймс завез нас в эти дебри. И теперь мы должны помочь ему отмаливать его грехи. За это он схлопотал. Но также - за то, что проныл весь Сезон 9 в Малахитовом Созвездии. Это мы уже обсуждали.

“Депрессия” - это тяжелый и бесполезный камень из “эго-подарков”.  Это - яд саможалости (NES-sp - по каталогу). Этим страдать просто противопоказано. А Джеймс заливал почти каждый день. Я не могу молчать, когда он делает так много ошибок. Вокруг - одни ошибки.

Ошибки, за которые нам придется платить. Он этого НЕ ПОНИМАЕТ.

Между нами началась ссора. Ну просто пожар из-за одной спички, брошенной на ворох хвороста… Как же пересох наш лес, что мы напрочь сгораем от всего одной спички.

Флориан начал что-то Джеймсу говорить, когда мы заказывали еду, и я сказал (может и немного резко!) - мол, мы это уже обсуждали, это не вашего ума дело, мне плевать, что у вас случилось в прошлых жизнях, но мы живем здесь и сейчас. А здесь и сейчас вы находитесь в нашем Урете НЕЛЕГАЛЬНО. Джеймс взял вас в команду, да, с улицы. По крайней мере помолчите хотя бы первые две недели!

Но Джеймс все увидел не так. Он считает, что я “просто не принимаю Флориана”, потому что я ревную. Вот Генри, например, принял Флориана - было мне сказано.

Де-эволюция (DeVo) Генри такова, что он уже не разговаривает. Я вообще уже не знаю, что он видит, что понимает, и до какого уровня опустился его АйКью. С утра до вечера он сидит на саркофаге Уильяма. Или на подушках. Насупившись. Весь день.

Поэтому давайте не будем втягивать в это Генри, а просто закажем ему сэндвич.

Но тем оно не кончилось. Поэтому мы все (по сути только я, Флориан и Кроткие) выскочили из столовой - за Джеймсом. Несолоно хлебавши.

Нет, это не смешно!

Он мчится вперед какое-то время, но я знаю, что с него сойдет точно на повороте к коридору, который ведет к Шибе Реддингтон, и всем номерам с “оппозицией”. Еще одна шутка-малютка на нашем корабле.

Джеймс ПЛАТИТ своей оппозиции. За последние четыре года от него откололась куча народу, почти все - бывшие сотрудники Команды “Изумрудная Вольфрамовая Нить”. И вот когда они ушли, он не смог перестать им платить. Они тогда оказались бы безработные. Он оставил их на зарплате.

Вот, значит, такой коридорчик к оппозиции. И, если мы хотим идти назад в спальню - то нам всем направо, да. Флориан этого пока не знает. Но скоро узнает.

“Ты пойми!” Келлспелл пробесился, и теперь готов излиться фонтаном, таким, какой бывало, журчал в той самой его жизни в Риме за 300 лет до Христа. Он хватает меня за грудки и швыряет к стене. “Ты ведешь себя, как Шиба! Оставь итальянца в покое на год, Уоллес! Если он выдержит год, то я возьму его Золотой Нитью. И Золотая Нить все покажет, что происходит - кто он на самом деле. Я видел его лицо в отражении золотой чашки, которую держала рука моей матери! Все. У меня нет сомнений касаемо моего выбора!”

“Но ты не можешь злиться, что я за тебя волнуюсь!!” Отвечаю, стараясь взять контроль над своим гневом. Теперь у меня болит спина. Неделю назад он ударил меня по лицу. А я вот иногда бываю в сомнении что касаемо своего выбора! “Я ждал тебя всю мою жизнь! Я не женился, чтобы оставить мой Ковенант “чистым”. Чтобы моя связь с тобой была полностью легитимной.”

“Я все это понимаю. Уоллес!” Джеймс пытается отмахнуться от меня, как от надоедливой мухи.

“Нет, не понимаешь!” Отвечаю ему громче, чем должен был бы. “Мне шестьдесят два года!”

“Ну?” Келлспелл даже отпустил меня, и смотрит, ждет продолжения.

62 года! Ну и что из этого? Келлспелл вообще не видит “возраст”, он видит только ДУШУ. И моя душа перед ним чиста. Тогда что я хотел сказать моим возрастом?

“Я не хочу видеть, как ты допускаешь мои ошибки! Я могу направить тебя на путь, на котором будет и меньше синяков, и больше толку! Но для этого ты должен мне довериться. А ты бьешься, как сумасшедший конь!”

И потом, повернувшись к Флориану: “Я понимаю, что у вас - синяки на душе от того, что Джеймс с вами сделал. Он всегда такой - он сначала ударит, а потом извиняется. Но назавтра - то же самое. Вы это или поймете, или отсеетесь.”

Меня ведь тянули за язык, понимаете, какая штука.

“Я все вижу совершенно не так.” Флориан отвечает мне с этой широкой улыбкой, которая меня так бесит. Если ты так улыбаешься - то ты или идиот, или блаженный, что подчас - одно и тоже.

“Почему мне с вами так тяжело?” Выдавливаю я, уже готовый отдать концы от моей внутренней борьбы. Сна, из которого я не могу найти пробуждения!

 “Потому что вы сопротивляетесь правде.” Флориан, напротив, распахивает свои крылья, и летит над  поверхностью моей души, как орел над равниной и горными склонами. “Джеймс - мой любимый ученик, который допускает много ошибок. Но это не значит, что я люблю его меньше. Часто - даже больше. Бывало, я даже не мог понять, как так все может извернуться в голове очень молодого еще человека. Юноши из богатой семьи, где у него всегда есть теплая постель и горячий ужин. Плюс бассейн, фонтан и толпа слуг. Но Сервиус (Джеймс) был очень трудным ребенком.”

“Красивая история. Я тоже мог бы выучить что-то подобное. Но это не доказывает, что вы там жили, или были с Джеймсом.” Иду я в атаку. “Это только доказывает, что вы - в отчаянии, и желаете пробиться на Стробулус, чтобы спасти себя и свою семью от новой инкарнации- “спускания в сортир”. Вы не хотите “снова засыпать” для нового рождения после физической смерти на Земле, но не знаете, как этого избежать. Также как и все тут!”

“Послушайте меня.” Вот его классическое “сокращение расстояния”. Флориан подходит, и касается моей руки. “Джеймс, которого вы знаете… Всегда всех винит в своих проблемах, и кажущихся неудачах. Я неправ?”

“Я знаю Джеймса всего двадцать лет. Из них - всего один мы - вместе. И, поверьте мне, иногда я в шоке от своего выбора.

“Первое. Вы не должны быть “в шоке от вашего выбора”. То - неверие в себя, свою Мечту, и Бога. Второе. Джеймс ВСЕГДА был такой. Негативные черты характера не уходят, если ты не работаешь над их “стачиванием”. Или пока с тобой не случается какое-то событие, которое возвращает твой “Окулум” назад, куда надо - на Любовь и Благодарность Богу. Это единственное, что мы должны испытывать в жизни.” Флориан стоит рядом со мной с опущенной головой, как бы закончив свою проповедь.

“Я обожаю ваши тексты. Вы все очень правильно говорите.” Отвечаю ему. “Но только время покажет, настоящий вы, или очередной граф Калиостро.”

“Я полностью согласен с вами.” Отвечает мне этот дипломат. “И все это время я посвячу служению идеалам Женского Совета.”

Он не может лизать только ОДИН ЗАД. Он должен сразу лизать НЕСКОЛЬКО ЗАДОВ.

Но из чистого любопытства, я спрошу, как же он справлялся с Джеймсом в той жизни, раз Джеймс был все такой же, просто на 20 лет моложе.

“Я старался все сглаживать, и мирил его с матерью.” Флориан отвечает Но, когда я больше уже не мог терпеть его поведения, которое просто убивало его замечательную, многострадальную, любящую мать, я решил, что Сервиусу нужно преподать урок смирения. Что с вами?”

“Джеймс только что швырнул меня к стене со всей дури, если вы помните, и теперь у меня болит спина. Но, продолжайте ваш рассказ.” Говорю сквозь зубы, и знаю, что Флориан прав. Негатив - это НЕ нормальное состояние Божественной Души, которой я являюсь.

“Я могу помочь.” Говорит мне этот искуситель.

“Нет, спасибо.” Отвечаю со всем холодом, который смог собрать.

“Хорошо.” Назад ко мне идет все такое же приятное тепло с запахом курительных палочек. Босвеллия Сакра. Я помню это запах - его очень любит Генри. “Продолжаю рассказ. И вот тогда мы с Сервиусом (Джеймсом) оказались в Римской Армии. Но он не перестал быть моим любимым учеником. Я пошел бы за ним в огонь и в воду. Я пошел за ним в Римскую Армию.”

Исчерпывающе. Может это и роль, может он и самозванец, но этот монолог все объяснил.

Я все равно еще не верю. Еще рано делать какие-то выводы. Но пока мне совершенно нечего на это ответить. Может быть, он и самозванец, но самозванец, который очень хорошо выучил свою роль.

И я вспоминаю, что Флориан сказал в конце предыдущей сцены, которую, мы, кстати, снимали три раза. Из-за меня. Я все время начинал плакать невпопад. Короче, Флориан сказал “Главное - переждать неудобный момент.”

И вот я ничего на это не отвечаю, потому что осознаю, что нужно “залечь на дно, и переждать неудобный момент.”

Этот итальянец - кладезь мудрости и эксперт по выживанию. Может и самозванец, но не грех послушать чела.