День рождения

Я не увидел сестру девушкой…, - отец выдавил боль, которую нес почти шестьдесят лет.
   Отмечали день рождения. Отцу исполнилось восемьдесят пять лет. Еще в прошлом году он был молод и с живыми глазами.
   - Пришел с войны. Говорю маме, а где Сима? Я очень хочу видеть ее. Я на фронте видел твое лицо, мама, и походку сестренки. Сима была одета в белое платье почти до пят. Светлые волосы свои она заплетала в косу и шла за водой. Почему, когда я уже выходил из дома на фронт, она пошла за водой? Ей кричали: «Зачем ты идешь с пустыми ведрами?» Она улыбалась, смотрела на нас и что-то говорила. Наступили сумерки, полная луна освещала ее силуэт. Я не помню, что же ответила сестренка.
   Отец промолчал, дождался тоста в его честь, посмотрел на нас и, не обращаясь ни к кому, продолжал свою мольбу.
   - Друзья на фронте говорили, что всегда видят перед собой лицо мамы и девушки, которых не успели даже поцеловать толком перед уходом на войну, а я видел маму и сестренку Симу, - слова отца не были обращены ни к кому из нас, но многоголосье празднующих прекратилось.
   Сын, живущий с новой молодой женой и отцом, смотрел на него взглядом, требующим не говорить лишнее, но, когда папа стал говорить о прошлом, успокоился.
   Не все так просто: взаимоотношения отца, брата и его молодой жены.
   Из окна была видна скупость красок ранней весны: сухая прошлогодняя трава на полях угрюмо колосилась, деревья еще не покрыты листьями. Тускло-серым цветом сверкает пашня.
   Сын стал буравить отца требовательным взглядом, как только появились гости. Может отец и говорил молодым, что расскажет о своих трудностях с ними другим своим детям. А может, было что-то новое, острое, о чем папе нельзя говорить. Под пристальным взглядом брата отец сник.
   Кириллу стало невыносимо больно. Физически. Один из сыновей именинника был писателем. Причем старший сын фронтовика был писателем ни модным, ни известным. Каждая книга, появляющаяся из его пера, вызывала недоумение критиков, читателей и даже близких ему людей, из уважения листающих его сочинения.
   Что же вызывал внутренний протест в его книгах? Его правда? Читатели, которые относились к нему хорошо, говорили писателю: «Вас тяжело читать, у вас, наверное, тяжелая жизнь». И когда писатель эмоционально доказывал, что жизнь у него великолепная, не может быть и речи о тяжести жизни, слышал ответ: «Не материальная имеется в виду, а духовная» - и собеседник стучал по виску. Писатель обижался.
   - Мама сказала: «Сима умерла». Почему мне не отправили письмо? Правда, я полвойны был в плену… Я ехал в поезде и думал, вот увижу сестренку, уже девушку, и скажу ей: «Теперь-то я уже не могу тебя отшлепать, если будешь плохо себя вести. Ты взрослая!». Вот так я себе представлял. Друзья в поезде тоже шевелили губами, бубнили что-то. Готовили первые слова, которые они скажут близким, когда приедут. Но почти все готовили слова своим девушкам, а я сестренке. Вот так. А она умерла…. Я должен был сто раз умереть, но не умер. Почему вы не написали мне?
   Брат, очень похожий на своего отца, полностью успокоился. Больше не буравил взглядом отца, смотрел на него покровительственно и … с теплотой.
   Наверное, в семье всякое бывает.
   Допытываться у отца, как он поживает? Бог знает, что лучше. В семье разное случается. Молодая жена брата смотрела по сторонам. Взгляд холодный. Трудно представить хозяйку с таким взглядом сопереживающей, испытывающей сострадание. Циничное молодое поколение. А впрочем, это не ново. Любому, помятому временем человеку новое поколение кажется циничным и холодным. Теребить и вмешиваться в их отношения глупо.
   - Я вышел из дома. Отправился в сад. Сад сверкал белизной. Большой кустарник любимой вишни цвел особенно ярко. Подошел к вишне и заплакал. Не мог остановиться. Не плакал, узнав о гибели брата. Не плакал на войне. Не плакал в плену. А тут плачу, не могу остановиться. Перед глазами сестренка в длинном белом платье, заплетенные светлые волосы, без платка, в одной руке два ведра, а в другой – коромысло. А лицо ее не помню. Вот не помню….
   Выцветшие глаза отца смотрели в одну точку. Говорил он монотонно. Не обращался ни к кому. Говорил он скорее всего только сестренке, от которой ни осталось ничего, даже фотографии.
   Осталась Сима в памяти ее любимого брата.




   В трудную минуту писатель вспоминал эти слова. И чувствовал – отец рядом, а значит, он сильнее вдвойне.

https://zen.yandex.ru/video/watch/62872c800855bc6b6ac02441