Древние гидронимы Руского контекста - Чепца, Куад,

черновик, он для меня, со всем тем, что из этого и следует, - идёт проверка и сведение файла
дураки, вам гораздо проще будет е.... ться башкой о стенку, чем читать черновик, - не теряйте так времени

Топонимы Руского контекста
(Из серии "Игры со словами")

Древние топонимы Руского контекста

("Чепца", "Куад", "Сада")





Древность самих этих древних гидронимов Руского контекста определить очень даже запросто, - они самые короткие в Руском контексте. Примерно так,  как если бы всех знаний у вас в языке было тогда не больше тысячи, то для их называния вам потребовались бы только трёхзвучные слова, при условии, что самих звуков у вас в таком языке было бы всяко не меньше десяти.

И первое же открытие, - все односложные названия вроде “Кен”, “Тум”,” Лып”,” Люк”, “Ил”, и т.д., которые уже поэтому являются древними, находятся в первой, эта которая ближе к истоку, половине Чепцы. Из чего можно сделать аккуратное предположение, что естественное (животное, т.е. без использования каких либо тогда ещё знаний) распространение древних человеков происходило тогда по Чепце со стороны Урала. Тем более, что подобному направлению распространения тогда человеков способствовало и направление самого течения Чепцы.

А аккуратное потому, что в этой же части Чепцы впадают оба Пузепа и Пудем, по которым распространение древних человеков тогда было уже совсем даже не естественным, а именно что с использованием знаний, в нашем случае это северных оленей. Вспоминаете? - это именно их истоки максимально близко сближаются с истоками Камы и её притоков, в частности с Сёва. А это значит, что их уже могли и, как это и следует из топонимов, вполне уже использовали тогда извозчики соли из ханты и коми. Потому мы и начнём изучение древних гидронимов именно с Чепцы.


Чепца

Есть несколько причин не верить тому, что именно таким - “Чепца” - и было название у этой реки, когда на ней только-только поселились древние человеки. И первая из них, это столь неприлично длинное для тех времён её сегодняшнее название, - Чепца. Смотрите, - ещё раз, - среди её притоков полно названий очень древних, потому как и очень коротких, - Тум, Кеп, Ил, Люк, Лып, Кен, Лем, и т.д. Более того, среди её притоков нет ни одного с вотским названием, что говорит о том, что река Чепца была освоена древними человеками, когда никаких таких вотяков в этих местах даже близко ещё не было. В то время как из длины её названия “Чепца” вроде как следует, что названия получили сначала её притоки, а уже через две-три тысячи лет после них была названа и сама река. Чего, вы понимаете, никак быть не могло.

Вторая причина, - в Древнем языке не было понятия рода как такового, во всяком случае оно в нём не ещё сформировалось. Как и не было привычки у местных древних человеков ставить знание звучания сигнала “а” на конце объединений, - надеюсь вы уже обратили внимание, что у перечисленных только что мной древних названий притоков ни у одного на конце нет “а”? Формирование понятия рода происходит уже не в самом Древнем языке, а в его детализациях, в смысле в других языках, которые и возникли  потом на основе Древнего языка. А в случае же “Чепца” мы так уже имеем дело с названием признака абсолютно женского рода, а значит и с названием Руского языка, - на конце объединения присутствует признак принадлежности “а”, который и сформировался к тому времени из знания звучания сигнала “а”. Потому, собственно, это и есть уже объединение Руского языка. А это значит, что такое оно могло сформироваться в Руском языке никак не ранее 10-8 тысяч лет назад. В то время как, и мы знаем это точно, древние человеки уже всяко жили здесь на Чепце 12-10 тысяч лет назад.

Более того, привычка называть притоки рек не просто на “а”, а именно что на “ца” была уже у новгородских ушкуйников. И только они, а отнюдь не древние человеки, и могли первыми обнаружить, что Чепца является притоком Вятки, а не наоборот. (Хотя, само такое решение, считать именно Чепцу притоком Вятки, а не наоборот, носило тогда более волюнтаристский характер. Потому как разница у них в длине, как и в расходе воды, незначительная, скажем так, на глаз почти незаметная. Просто новгородским ушкуйникам гораздо сподручнее было считать основной рекой именно Вятку, по которой они и пришли в эти места, нежели Чепцу.) Таких гидронимов ушкуйники оставили только по Чепце множество, - “Святица”, “Омутница”, “Язвица”, “Мелковица”, “Дубовица”, “Светлица”. Обратите внимание, сколь длинными по сравнению с древними, получаются названия гидронимов у ушкуйников, даже если мы уберём из них “ца”.

Это ведь именно ушкуйники с этим их “ца” и привнесли в Руский язык Руского контекста знание звучания “ц” (”тс”), которого там никогда до этого не было. А вместо него в нём было знание звучания “ч” (”тш(ь)”) с соответствующим у него значением. Именно по звучанию “ц” в гидронимах мы можем сегодня судить о времени и направлении тогдашней экспансии русскоязычных (две “с”) в эти места. Собственно они и их потомки и заложили на пространстве от Вятки до Перьми основу будущих своих вечевых республик. Причём экспансия их носила тогда отнюдь даже не мирный характер, потому как пришли они в места, которые уже были давно заселены человеками, а именно русью и вотяками. Доказательством тому факту параллельное существование ещё и сегодня у этих рек на “ца”  их вотских названий.

Впрочем, почему тогда ушкуйники остановились в своём продвижении по Чепце именно на Руском контексте, это уже другая большая история. Нам же сейчас гораздо важнее знать, что название реки “Чепца” начало формироваться с продвижением в эти места русскоязычных (две “с”), которые таким образом “возвращались” на свою историческую родину. А это значит, что само это событие, - смена тогда названия у реки на “Чепца”, - могло произойти здесь не ранее двух тысяч лет тому назад, и не позднее полутора тысяч лет тому назад.

(Кстати, ещё четыре тысячи лет назад здесь были морды пришедшие сюда из Сибири, которые истребляли местную русь - и не только её - как только могли. Кстати, местные вотяки им в этом только помагали. Потом достаточно скоро (примерно через пятьсот лет) морды отсюда исчезли, похоже, что частью они были ассемилированы, а частью были истреблены, - вернуться назад они просто тогда (скажем так, - "по техническим причинам", - ещё не могли. Обо всём этом сохранилась память в виде слов в языках европейских народов.)

Таким образом мы и ответили на вопрос, - “Когда возникло знание звучания “Чепца” у признака “река (Чепца)”?” Так нам осталось теперь ответить на вопрос, - “Каким именно было знание звучания у признака “река (Чепца)” до него?”

Но прежде одна небольшая странность, о которой мы здесь уже говорили, - ни сама Чепца, как и ни один из её притоков в своих названииях не содержат непосредственно объединение “ва”. И это при том, что та же Вятка, в которую Чепца и впадает, это объединение изначально содержала. Потому как была она по тому времени “Ватка” - “Ва-т ка”. Неужели из этого следует, что сама Чепца и её притоки не входили тогда в хантыйскую систему дорог (ва), и они, получается, здесь зимой на оленях не ездили?
 
Конечно же нет, в смысле ездили. Другое дело, что начали они это делать не раньше 10 - 8 тысяч лет назад, когда здесь давно уже жили древние человеки, и которые к тому времени успели дать названия местным рекам. И совсем между прочим без “ва”, потому как сами они не использовали ту же Чепцу для езды по ней зимой на оленях, - а ведь только она из-за своих размеров и могла быть “ва” в Руском контексте, в смысле зимней дорогой для езды на оленях. Потому как не было у местных древних человеков для этого самих северных оленей, тогдашний уклад их жизни самой такой возможности им никак не предполагал. А самим же ходить по столь глубоким рекам летом у них никак не получалось. Потому и ходили летом они только по мелким рекам, а зиму пережидали на одном каком-то месте, в смысле не до ходьбы им так тогда зимой было. Собственно сам этот уклад их жизни и позволил им тогда оказаться в этих местах много раньше, чем оказались здесь извозчики соли уже с их укладом жизни.

Ещё раз, - проще говоря, будущим путешественникам во времени правильно будет при “чтении” гидронимов Чепцы и её притоков ориентироваться именно на язык предков коми, которые и оказались в этих местах первыми, а ни на какой-то другой ещё.

Итак, мы выяснили, что объединение “ца” в гидрониме “Чепца” от русскоязычных (две “с”). Примерно как “шур” у вотяков, или “ва” у предков ханты в их названиях рек. Таким образом это значит, что названием самой реки было тогда “Чеп”. Тем более, что этому и сегодня есть доказательство, - приток у Чепцы с названием “Чепык”. Из “прочтения” названия которого следует такое его значение, - [приток (”притык” - “ык”) Чеп(а)]. Это тем более так, что у древних человеков уже тогда существовал соответствующий признак действительности с тем же самым знанием звучания, - “чеп”.

Искусственный признак действительности “чеп” представлял собой несколько (обычно три) палок последовательно связанных с собой за концы. Он служил для выбивания зёрен из их сухих соцветий (обычно колосьев). Понятно, что искусственный признак действительности “сельскохозяйственное орудие труда” и естественный признак действительности “река” вовсе не одно и то же, чтоб им запросто иметь одно знание звучания “(тш)(ь)эп” (”чеп”) в языке на двоих. Такое может быть только в случае, если относилось оно вовсе не к ним, а к одному и тому же знанию, что было в структурах значений у обоих этих признаков. Похоже, что этим общим их знанием было именно знание связи “последовательность из однотипных элементов (связанных как-то друг с другом)”.

(Кстати, о том, что этим знанием было именно знание связи “последовательность из однотипных элементов (связанных как-то друг с другом) ”, говорит то значение, что следует из его “прочтения”, - “чеп” - “тш(ь)эп” - {”тш(ь)” “эп”} - [действие челюстью, возможностью которого является (любая) пища]. Пережёвывание пищи, а именно ему и соответствует знание звучания “чеп”, представляет собой последовательность однотипных действий челюстью. Т.е. именно в этом значении уже формируется знание связи “последовательность однотипных в данном случае действий”. А так как большинство признаков в те времена были ещё совмещёнными, то “чеп” тогда соответствовало одновременно и “последовательность из однотипных элементов (связанных как-то друг с другом)”, и “последовательность из однотипных действий (связанных как-то друг с другом)”.)

Ещё раз, знание связи “последовательность из однотипных элементов связанных друг с другом” и сегодня широко используется вообще в Языке. Так в устойчивых сочетаниях “горная цепь” или “идти цепью” абсолютно не присутствует знание вещественного признака “цепь”, нет. А присутствует там знание связи “цепь” (”последовательность”), которое и объясняет нам, каким именно образом связаны однотипные элементы в множестве, которое мы так (с использованием соответствующего знания связи) называем.

И вот здесь возникает вопрос, - к элементам какого именно множества относится знание связи “последовательность из однотипных элементов связанных друг с другом” (”цепь”) в соответствующих названиях? Если с названием признака “сельхозяйственное орудие (чеп)” нам более чем всё понятно, - оно в нём относится к палкам, из которого это сельхозяйственное орудие и состоит, - то с названием признака “река (Чеп)” вовсе не всё так просто, с первого взгляда мы такие просто не обнаружим.

Как последовательность острых вершин образуют горную цепь, так у реки последовательность, в смысле цепь, образуют участки течения. Чтобы иметь это знание необходимо знание тамошнего контекста и самого признака действительности “река (Чепца)”. Дело в том, что река Чепца течёт вдоль Вятских увалов, и, таким образом, все её правые притоки являются горным реками. В смысле течение в них быстрое, почти сплошь состоит из небольших перекатов. В то время как все её левые притоки так являются уже равнинными реками. В смысле течение в них гораздо медленнее и у него почти нет перекатов.

Таким образом течение Чепцы, это нечто среднее между течениями горной и равнинной реками, - участки медленного равнинного течения последовательно перемежаются на ней с участками быстрого горного течения. Таким образом эти участки и образуют ту самую последовательность, т.е. “цепь” (”чеп(ь)”), по которой эта река и была названа. Само это свойство, - цепь (участков течения) - сохраняется у неё до самого устья, а значит так характеризует уже всю реку. Именно через него и “опознавали” эту реку в общении меж собой древние человеки, жившие тогда на разных её притоках в разных (порой разделённые сотнями километров) её местах.

Таким образом мы установили, что первоначальным названием реки Чепца, которое появилось у неё примерно 10-8 тысяч лет назад, было именно, что “Чеп”. Это её название никак не могло принадлежать местности, по которой она протекала. Потому как она была гораздо больше того места, по которому могло тогда кочевать одно какое-то племя. И которое уже поэтому не могло набраться наглости и назвать всю реку целиком, и то её место, по которому она протекала. Напоминаю, что в те времена древние человеки кочевали здесь посредством исключительно только мелких рек, в смысле вход в лес им был так заказан. А это значит, что признаки “река” и “место”, по которому эта река протекала, были так для них совмещёнными, - “река / место (по которому река протекала)”. А это значит, что у них в языке этому признаку соответствовало тогда только одно какое-то знание звучания. В случае Чепцы этим знанием звучания был тогда “чеп”. Но потому как Чепца была тогда ва, то оно к месту, где Чепца протекала, никак уже не относилось.

Ещё раз, - значения признаков “дорога” и “место” обладают совершенно разными свойствами, а потому в одном и том же контексте они значат разное. Например, в контексте сочетания “сибирский тракт” объединение “тракт” значит дорогу, которая ведёт в Сибирь. В похожем контексте “сибирская деревня” объединение “деревня” значит место, которое находится в Сибири. Уже из этого примера понятно, что данный контекст не может содержать совмещённого признака “дорога/место (где эта дорога и проходит)”. А ва в те времена была именно, что дорогой. Потому и не могло быть в нём единого знания звучания для признака “ва” и признака “место (по которому эта самая ва и проходит)”, что совмещённого признака они не образовывали. И всё то же самое, но уже с точностью до наоборот с речками малыми, которые никакими такими ва (зимними дорогами по которым невозможно было передвигаться летом пешком) не были.

Короче, если бы размеры самого места кочевки племени и реки, которая по нему протекала, совпадали, то возможно было бы дать тогда одно и то же название и реке, и самому этому её месту. Но, увы, Чепца была для этого слишком велика, чтоб какое-то одно племя могло взять на себя ответственность назвать её уже всю целиком. При детализации знания совмещённого признака (значения, - в нашем случае им является [река/место (по которому река протекает)], происходит и детализация его знания звучания. (Напоминаю, сама детализация признака “река/место” происходит как появление возможности путешествовать в этом месте не только по реке, но и уже вне реки (вокруг реки, по месту, где она протекает). В смысле часть своей кочёвки в этом месте человеки начинают совершать уже не только по реке, но и по лесу, что вокруг неё растёт. Безусловно, что так вместо одного совмещённого признака “река/место” у них уже появлялось два отдельных признака, - “река” и “место (лес)”, каждый из которых нуждался в собственном названии в их языке. А так как Чепца является ва, а вовсе даже не река для летних прогулок, то детализации её значения, как и соответствующего ему знания звучания “Чеп”, по этой причине тогда не происходят совершенно. А происходят они уже по причине того, что однажды у русскоязычных человеков возникает знание, что эта река является притоком (Вятки), с последующим образованием для этого её нового значения знания звучания “Чепца”. Впрочем, на этом о Чепце уже более, чем достаточно.


Куад

Первыми зимовками вообще, что устраивали на месте будущего Руского контекста древние человеки, были землянки “ады”. Именно по ним они и давали названия рекам, по которым бродили летом, и на которых, получается, в этих адах зимовали зимой. Одной из таких рек является приток Пузепа (верхнего) Куад. Он возник на месте ледника в результате его таянья примерно 12 тысяч лет назад. Заселение его древними человеками, похоже, произошло со стороны Камы и, получается, чуть позже, чем 12 тысяч лет назад. Когда к этому времени в этом месте уже выросли леса, в них расплодились разные звери, а в реках была уже разная рыба. Со стороны Чепцы заселение было тоже возможным, но только сам этот путь уже гораздо более длинный, чтоб самой этой возможности однажды в Действительности быть. Со стороны же Камы сюда могли придти только древние коми, кроме которых в её верховьях тогда никто и не жил.

Эту нашу догадку подтверждает и само знание звучания реки “Куад”, значение которого “читается” как [”ку”, возможностью которого является “ад”]. Не вдаваясь в подробности, - о них ещё впереди, - примите значением “ку” в объединении “Куад” [река]. Значение “ад” вы уже знаете, - [землянка]. Таким образом значение объединения “Куад” “читается” как [река, возможностью которой является “ад” (землянка)]. Проще говоря, так древние коми называли реку, по которой они здесь летом бродили, и на которой жили в землянках зимой.

О том, что это были именно древние коми, говорит нам наличие в объединении "Куад" объединения “ад”, с одной стороны,- его значением было [человек/(его) место (это и есть значение используемого здесь сигнала “а”), возможностью которого является коллектив]. И наличие в нём знания звучания "к" со значением [человек "к" (коми)], с другой стороны. Именно древние коми в соответствии со знанием связи “порядок” их языка ставили знание звучания “сигнал “а” в объединениях на первое место. Те же руские, которые появились здесь значительно позже коми, делали это наоборот, - они ставили знание звучания “сигнал “а” в конце объединений. Потому как знание связи “порядок” в их языке имело уже абсолютно обратное значение.

(Кстати, это - действие обратных знаний связи “порядок” - особенно хорошо видно на примере знания звучания “йа” со значением [я]. У тех же будущих англоязычных, которые жили тогда здесь же, на Каме, этому значению [я] соответствовало уже знание звучания “ай”. Здесь одному и тому же значению потому соответствуют одинаковые знания звучания (с одинаковыми звуками в них) отличающиеся всего-лишь порядком их следования. На том этапе формирования Языка (при том количестве знаний, что в нём тогда уже были) сам их порядок в объединениях был не особенно ещё и важен. Другое дело, что с усложнением Языка в его объединениях кроме знания связи “порядок” начинают появляться и новые знания связи, которые собственных звучаний в нём не имеют, но собственное значение при этом имеют в них всегда. Попробуйте на досуге “поиграться” с порядком слов в какой-нибудь фразе, и вы тут же обнаружите, как при этом меняется её собственное значение.

И таким образом эти знания связи изменяют в том числе и значение всего объединения. А это значит, что с накоплением в языке знаний, в том числе и знаний связи, рускому объединению “да” вовсе даже не будет соответствовать значение [”ад” (землянка)], что было в языке у предков коми. Примерно как знание написания “32” не будет соответствовать [23], что есть у знания написания “23”. Потому как в них уже учитывается знание связи “порядок”. А потому в Руском языке с его обратным относительно языка коми знанием связи “порядок” объединение “да” никакой такой “ад” ([землянка]) значить уже не будет. А потому значит оно в нём сегодня лишь соответствующую форму утверждения.)
 
Проще говоря, я всё это вам рассказал для того, чтоб вы понимали, что если бы эту реку тогда называли руские, то её знание звучания было бы у них “Куада”, но только никак не “Куда”.


Сада

Находится эта река в самом конце, если считать по течению Чепцы от её истока, Руского контекста. Ещё раз, место это один в один напоминает место возле Солдыря, где древние люди построили тогда первые на Чепце свои ады. Поэтому было бы странно, если бы подобную возможность они не использовали бы и в этих местах, - подходящих мест в тогдашних лесах было не так, чтоб везде, - после схода ледника они по большей части оставались здесь заболоченными.

О том, что это было тогда название места, - “Сад”, - говорят нам названия двух рядом протекающих рек с одним и тем же названием, - “Сада”. Одна Сада является притоком Чепцы, а другая притоком Лекмы, которая впадает в Чепцу неподалёку от устья чепецкой Сады. Такая общность их названий следует, - ещё раз, - из общности места по которому эти реки и протекают.

Название “Сада” - “Сад-а” безусловно образовано уже по знаниям связи Руского языка, - на конце объединения присутствует знание “принадлежность “а”. Которое задаёт в нём таким образом знанию признака, которому оно принадлежит (в нашем случае это реке), женский род. Похоже, что связано это с верованиями, которые уже были у руских, и из которых следовало, что у реки обязательно должна быть женская душа. Во всяком случае в ходе их дальнейшей экспансии на Запад это, - называние рек через “а” на конце, - становится для них уже правилом.

Ещё раз, - в традиции рускоязычных было именно что называние рек с “а” на конце соответствующих объединений. Примерно как в знании звучания “йа” -  “й-а” ([я]) они заменяли “й” на соответствующее звучание. Само это соответствующее звучание у них могло много чего уже значить, в нашем же случае “Сад” значило название места. (Название реки на месте “Сад” было таким образом “Сад-а”.) Всё остальные случаи (это когда на конце названия реки отсутствует “а”), тот же “Осётр”, например, следует рассматривать как исключения и разбираться так уже отдельно с каждым из них. При этом не следует забывать, что названия вроде “Новая” заканчиваются именно что на “а”, - “Новайа”.

Из “прочтения” знания звучания “Сад” следует такое его значение, - [быть с, возможностью которого является ад]. Проще говоря так назывался признак (в нашем случае “место”), в котором и были соответствующие землянки (ады). При этом неверно будет из структуры значений объединения “ад” в этом случае воспринимать только знание “землянка”. Само уже это знание следует из знания значений его производных, таких как “усад” и “посад”, и тем более из сегодняшнего значения “сад” в русском уже языке. Самого признака “ад” как “землянка” в Действительности давно уже не существует, и если бы значения производных строились исключительно только на знание “землянка”, то их бы тоже с нами (в смысле в Руском языке) давно уже не было. А они есть, правда с иными уже значениями, в которых места знанию “землянка” уже не осталось. (Проще говоря, в структуре значений этих производных сегодня уже отсутствует знание “землянка”. Собственно потому они в языке и сохранились до сегодняшнего дня.)

Сад тогда был местом козырным, таких вообще немного было в те времена. Потому и древние человеки особенно стремились сюда. Так мы сегодня находим здесь такие топонимы, как “Нижняя Сада”, “Русская Сада”, “Удмурт Сада”, “Сада”. Похоже, что из мест зимовок с тёплыми землянка и, они очень скоро становятся поселениями, где древние человеки жили уже круглый год. Впрочем, это уже другая история.



“Язвица” (7), “Карина” (39), “Филлиповка” (48), “Светлица” (56), “Мурлевка” (66), “Роговка” (71), “Мелковица” (77), “Сизма” (80), “Косинка” (80), “Малая Кордяга” (88), “Кордяга” (103), “Дубовица” (117), “Заозерянка” (129), Коса” (134), “Боровка” (136), “Полынка” (143), “Новая” (159), “Яровка” (183), “Святица” (188), “Ясновка” (194), Сада” (199), “Еловка” (199), “Кострома” (218), “Сизьма” (220), “Лек(ма)” (226)), ”Пуд(ем)” (232), “Бармашур” (234), “Тум” (237), “Лезя” (250), “Жаба” (262), “Кузь(ма)” (268), “Пышкец” (273), “Убыть” (278), “Сыга” (280), “Утемка” (283), “Пызеп” (292), “Сепыч” (295), “Кестымка” (319), “Юнда” (334), “Кеп” (347), “Унтемка” (352), “Люк” (359), “Пызеп” (361), “Пулыбка” (380), “Туга” (”Тугалудка”) (396), “Лоза” (399), “Люк” (407), “Лып” (411), “Ирымка” (429), “Ил” (438), “Сылызь” (442), “Медла” (450), “Медло” (451), “Пыхта”(458), “Лем” (459), “Кизелка” (472), “Грязнуха” (479), Легзюшка”(479), “Кен” (491).