Глава 26. Каждому своя химера

Жак Тома, главный егерь графа де Ла Фер, внимательно посмотрел на неприступно поднявшую брови сестру кюре: самонадеянность - сестра гордыни, то и другое – наказуемо, но с этим он еще успеет. Набрал в рот воздуха и приостановился - девка продолжала смотреть таким взглядом, от которого становилось не по себе. В полутьме чердака даже показалось, что цвет обычно очень светлых, будто леденящих глаз, стал темнее и ярче.

Молчать продолжали оба. Взявши паузу – держи, но что этот козел хочет? Уесть, что она забыла на чердаке графского павильона? Подарок его сиятельству хотела сделать, на чердаке убраться. Ага, к свадьбе! А ты, баран немытый, чего сюда приперся?

Егерь кашлянул и озвучил неожиданный вопрос:
- Замуж хочешь?
- За тебя, что ли?
- За графа де Ла Фер.
Этот дятел поизгаляться решил? Баклан недоделанный!
- Граф женат, если не ошибаюсь.
- Женат, - подтвердил егерь.
- Это в Тур… в Персии гарем имеют, во Франции – за двоеженство и самому графу не поздоровится.
- А кто сказал про две жены?
Анна взглянула на придурка повнимательнее. Это он, сейчас, о чем?
- Ты на нее похожа.
- Да и ты похож.
Нет, все же инфу насчет отродья старого графа стоит оставить пока при себе!
Сделала еще паузу и добавила:
- На раздолбая.
Егерь усмехнулся:
- Есть немного.
- Тебе что-надо-то?
- А тебе?
- Мне?
- Тут, на чердаке? Который день? Зависть не доконала? К ушлой сопернице? Эк, она графа охомутала, диву даешься. То все по бабам бегал, а тут, как собака, в глаза заглядывает.

Ну, женился графушка на шалашовке, что ж мне теперь, усраться и не жить? Понятно, байстрюк гавном исходит, к наследнику, вопрос, что от меня нужно? На провокации не ведусь, стою, вся такая – ты, вообще, о чем, чушкан? Дуботол опять кашлянул. Простыл, что ли, за мной шпионя?
- Он – граф! – попытался донести свою мысль егерь.
- А ты – ноль без палочки!
- Какой такой палочки? – опешил Жак.
- А какой пустому месту не хватает!
- Недалеко от тебя ушел!
- И чего?
- А того, что на графинином месте ты можешь быть!
- Это как?
- А так. Если она куда денется.
- Это куда же?
Егерь мотнул головой наверх:
- Туда!
- На крышу, что ли?
- Ты совсем дура?
Анна переварила егерскую мысль и хмыкнула:
- Тебе-то что с того?
- Ты - в его постели, а я - при деньгах.
Она опять посоображала:
- И как я ее?
- Зачем ты, а я на что?
- Допустим. А граф подмену не учует?

Егерь так неожиданно наклонился и приподнял подол ее платья, что девушка не успела остановить. Хотела пнуть наглеца. Увернулся:
- Роста вы с ней – одного. Нога – вроде, такая же. За графиню сойти должна суметь, зря, что ли, на чердаке подолом метешь? Поди, наслушалась.
Ничего себе, интриган хренов! Ты не только меня подоить собрался, а и сводного братца морально уделать! Будешь на него зырить, а сам такой: знаю, знаю, кто у тебя в женах-то обретается!
- Не боишься?
- Выдашь? Попробуй! Убьешь? Ну-ну!
- Гарантии? Ну, ручательство какое?
- Что промолчу? Да кто режет несушку с золотыми яйцами?
- А ее отец?
- Уезжать собрался. Надолго. Вернется ли – бог весть.
- А брат?
Егерь хмыкнул. Нахаленка тоже в расход списать решил? Борзый!
- Я подумаю.
- Надумаешь, скажешь.

Оставшись одна, Анна погрузилась в размышления.
Вариант первый – она доносит графу о непристойном предложении, имея с того шиш с маслом. Если граф поверит – егерю воздастся. Мне - благодарность! За честность. Маловато будет.  Вариант второй – засранца послать, и мне с того – дырка от бублика. Хрен редьки не слаще!  Вариант третий – отмолчаться. Получу с мертвого осла уши.  Наконец – четвертый: согласиться. Допустим. Не оставлять же графа той, что внаглую заняла ЧУЖОЕ место! Это МОЕ имя на семейном кладбище должно быть написано!

Граф, конечно, не болван - одну женщину от другой не отличить, при всем внешнем сходстве. Вот, если графиня вдруг заболеет – типа, простудилась на охоте, с лошади упала или что – нервный стресс, бац - кома, а то горячку хрен подделаешь. Встает жена с постели уже другим человеком – так болезнь людей еще как меняет. Граф посмотрит, посмотрит, и привыкнет, к новой-то жене. Если та где проколется или чего не вспомнит – спишет на потерю памяти, еще и рад будет, что просто выжила, у них тут смертность – сплошной улет! А с лахудрой что делать? Она изрядно насолила, но чтоб вот так, к праотцам? Хорошо бы, подождав отъезда папаши, ее с братцем тут, на чердаке, запереть, может, сами свинтят? Ладно, через какое-то время. Подкармливать, чтоб с голоду не передохли, портала дожидаючись. Если жена болеет, граф, что, подастся от нее отдыхать? Ни в жизнь, у ее постели высиживать будет, какой ему охотничий домик. А приблудам егеря со жратвой посылать. Иногда! Попаданцы тихенько к себе уберутся, а чтоб здесь обратно не нарисовались – спалить халабуду к чертовой матери!
 
Вообще, если проход между временами нет-нет, да открывается, можно было б, наверно, и самой туда податься. Как-то раз проскочило, что их на почти четыре столетия лет назад занесла нелегкая. Четыреста лет – это 2020-й, а ПОЧТИ – выходит, что раньше. Про десятые годы или нулевые можно сказать: почти четыре столетия назад. А если до того? Про СССР – ни полслова, ни в каком контексте, надо думать, что и нет его уже. Попасть в девяностые? Ну, уж, нафиг! Институт Истории тогда уже существовал, а насчет перемещений во времени – вилами на воде. Если что, как объяснить свое присутствие в чужом времени? Скажешь правду – в психушку упекут. А тут человека вычислить трудней, чем там, где с документами, отпечатками пальцев и прочей лабудой не пошалишь.

Клюнет девка, успей подсечь! А главное узнает на закуску: рыбка съела червячка – не заметила крючка. К графу-то она попадет не совсем живой, а в очень даже дохлом виде, после того, как ее, утопив, пару-тройку дней в воде подержат. Смерть людей меняет, не близнецы же они полные с графиней, рисковать-то к чему? А клеймо за пару дней не сойдет, еще видней будет. И ляпнуть дуреха может, чего не след, когда ее живой оставишь. Графский сынок – не дурак, чтоб одну бабу от другой не отличить, это надо совсем ополоуметь. Судьба тебе, девка, утопленницей к нему попасть. Как из воды вытащат, в графинином платье, так и опознают, а что на плечике – все увидят. Вот, поделом муженьку!

Графиню, понятно, после похищения прикопать по-тихому надо где-нибудь, чтоб с собаками не нашли. Или все же утопить, а то сестру кюре тоже искать будут. С любовником сбежала? Кто поверит, если возле нее никто не ошивался? А так – утопилась от любви к графу, что другую в жены взял. Платьишко на берегу речки кинула, и в воду. Не в один день, чтобы обеих утопленниц нашли, а с перебоем – сначала графиню, что за сестру кюре сойдет, а эту дуру подкинуть дня через три, чтоб опознать можно было. Вода с рыбами свое дело сделают, а то, вдруг, у клейменой девки еще какие отметины на теле есть? Охоту назначим после отъезда папаши, в лесу все и случится. Да, пащенок! Сестру спасал и сам утонул. Сопляка первым найти можно. Ну, кой-чего еще обдумать, и дай бог удачи! Даст, боженька, даст - куда он денется!

Дидье Дюма ехал до Лилля дольше, чем собирался. Хорошо, удалось помочь пьяненькому попутчику кошелек облегчить, а то бы совсем беда. Въехав в город, муж Анны-Шарлотты в полицию с доносом не торопился: надо раньше узнать, не случилось ли чего в его отсутствие в Лансе, куда вслепую он заехать поостерегся. Нашел в Лилле дом племянницы лансского эшевена и послонялся вокруг какое-то время. Девчонка глупышкой никогда не была - уловку поняла правильно, вышла с какой-то теткой за ворота, а Дидье, увязавшись за ними, угодил в лавку с бабьими радостями – перчатками, шляпками, веерами. Сделав служанке знак, что подождет, пока дам обслужит, расположился на стуле, напротив окошка, рядом с зеркалом, в котором спустя несколько минут отразилась фигурка примерявшей шляпку Софи.
- Что в Лансе? – спросил одними губами.
- Монашка сбежала. Ищут, - также едва слышно ответила девушка.
- Еще?
- Исчез тот лиллец.
- В Бетюне?
- Тут, неподалеку. Перебили полицейских.

Софи отвернулась от зеркала, пощебетала со служанкой лавки, в шляпке и пошла домой, прихватив свою сопровождающую, сосредоточенную на новом веере.
Дидье оставалось порадоваться: их донос обретал плоть и кровь! Теперь его путь лежал к ближайшей церкви, затем, что грамоте парень не был обучен. Священник любезно написал на небольшом листке бумаги – Жюль Мартен, как назвался Дидье, и к доносу о безымянном побеге было приложено имя. Палач теперь пусть отмоется. В знакомстве с беглецом признался еще в Лансе, побег - рядышком с Лиллем, будет знать, как чужих жен клеймить!

Дождавшись, когда охранник перед входом отвлечется на проходящего нищего, Дидье ловко метнул обмотанный обоими листками камешек прямо к порогу. Полицейский развернул поклеп и медленно вчитался в написанное, а когда его, как ветром сдуло, доносчик уверился, что письмо попадет по назначению. Больше в Лилле делать нечего, надо с бывшим другом посчитаться!
Сын тюремщика отпираться не стал – хотел бы он посмотреть на того, кому палач язык не развяжет, но ввести в сомнение попытался: если монашка сама сбежала, доехала до Авора, а там ноги сделала, чтоб ворованными деньгами не делиться. Собиралась в Орлеан, потом тебе сказала - в Монлюсон, а ты, друг, и уши развесил, упустил свое богатство. Хорошо, что не сказал – наше, убил бы на месте!            
               
Дидье посмотрела в глаза предателя и махнул рукой. Понимал бы ты чего! Оставалось вытрясти из Иуды денег на дорогу и повернуть на прежний путь. Раз жену до сих пор ищут, значит, палач ее не увез. Вдруг что случилось: упала с лошади, заболела, попала в лапы к негодяю! Надо получше порасспрашивать местных, не может быть, чтоб такую девушку никто не заметил!               
Вернувшись в Авор, Дидье целый день крутился, как потерявший след пес, но никто ничего не видел и не слышал. Уезжать далеко от места, где пропала жена, не хотелось: я буду искать! А пока – надо заработать денег – в дороге поиздержался. Парень ринулся в соседний Бурж. Город не маленький, что-то да найдется. Послонялся на рынке, послушал разговоры, попытался завести знакомство.  Местному сеньору может быть нужен охотник? Стоит наведаться!

Главный графский егерь, вдумчиво оглядев Дидье, прицепился, что тот забыл в их краях. Женился неподалеку? Это где же? Назвать Авор Дидье не решился – слишком близко, соседний Сансер подходил лучше. Задав еще пару вопросов и убедившись, что охотник в Сансере бывал, будущее начальство поскребло бородку и велело зайти через пару недель. Столько Дидье на последние гроши не протянет, но настаивать он поостерегся и вернулся в город, провести время у новых знакомых, торговавших на местном рынке лошадьми. За кров и стол на него навешали прорву обязанностей, свободного времени оказалось не так много, но пока устраивало и это.

Еще пара поездок в Авор результатов не дала, в Бурже тоже узнать ничего не удалось, и Дидье чувствовал, что потихоньку охватывает отчаяние: дни шли за днем, а он никуда не продвинулся. Туманное разрешение егеря зайти через пару недель, обратившись в еще неделю проволочки, наконец, превратилось во что-то определенное. Его сеньор женился, и по окончании медового месяца намерен устроить большую охоту для приглашенных. Дидье понял: место для еще одного охотника в замке найдется. Нового хозяина повидать пока не удалось, но он постарается ему понравиться – неизвестно, сколько времени придется провести в этих краях.