Училка. Гл. 6

- Верочка, мне как обычно, затылок покороче.

Мать Сидорова сидела в кресле парикмахерской и рассматривала себя в зеркало. На нее смотрела устала женщина неопределенного возраста, тонкие, нервные черты лица, ранние морщинки по глазами.

- Верочка, ты чего-нибудь узнала? – она с надеждой устремила глаза на парикмахершу.

- Ой, ничего твой Сеня не сказал, молчит как партизан, но судя по тому, что хочет креативную прическу, явно желает понравиться, но не говорит кому. Да чего ты переживаешь, твой Сеня серьезный малец, не то, что мои оболтусы.

- Серьезный, это точно, что у него в голове непонятно, вроде учится, старается, не хулиган, а учителя вечно занижают оценки. Сама знаешь, какие сейчас учителя, только проверки, да контрольные, а учить кто должен?

- И не говори, у нас также, но мои оболтусы учиться не хотят, я уж на них рукой махнула, пусть на слесарей идут или механиков каких-нибудь, но сначала в армию, там им мозги на место поставят.

- Нет, но эти учителя тоже хороши, сколько я к ним выбегала, чуть ли не на коленях, а она мне говорит, ваш Сеня вечно с недовольным видом, не дотягивает на четверку. Я между «4» и «3», всегда «3»выбираю. Выбирает она. Ну что, пришлось подарить ей духи на 8 марта, половина моей зарплаты, ты же знаешь, папашаСени нас бросил, одна воспитываю, конечно, Сени не хватает мужской руки, со мной он почти не разговаривает, а я переживаю, помочь ему хочу. Денег в обрез, вот и приходиться ночные брать, подработку, жить то надо как-то.

- Ой, да брось, ты, не заморачивайся, все вырастут и людьми станут.

- Ты не знаешь просто, какие случаи бывают. Вон у моей коллеги, дочь в дурку увезли, вены себе порезала.

-Да ты чего? Это она, дуреха, от любви неразделенной, не иначе.

- Счас тебе, мать по сменам работает, в ночь уходит, а эта сразу друзей созывает, пьянки-гулянки, отца нет, дома одни. Когда все раскрылось, она шасть в ванную, закрылась и вены порезала, хорошо, мать сразу беду почуяла. Вот я и переживаю, тоже ведь по ночам, один остается дома.

- Ну ты выдумала, все у Сенечки хорошо, даже не сравнивай. Уверена, не пьет и не курит, да и соседи бы уже сообщили.

-Да, надеюсь, что так, но на душе тревожно.


Этим же днем, на уроке литературы случился скандал. Светлана Владимировна в кабинете у директора рассказывала сквозь слезы:

- Вы не представляете, Анастасия Ивановна, что они себе позволяют, и это нормальный ученик не хулиган какой-нибудь.

- Да, что случилось то, Светлана Владимировна, почему вы прервали урок? – директор в срочном порядке достала валерьянку и стакан.

- Сил моих нет, завтра же напишу заявление об уходе.

- Ну зачем так горячиться, хотя конечно, срыв урока, вы бросили детей одних в классе, это недопустимо.

Но Светлана Владимировна уже не слушала директора, в глазах ее потемнело.


Сидоров сидел за столом и смотрел в одну точку, он ушел с последних двух уроков, после скандала, который разразился на уроке литературы. Он снова и снова прокручивал в уме свои слова, реакцию учителя, реакцию одноклассников. Что теперь будет, зачем он это сделал, ну выбросили его рюкзак из окна, ну поставили синяк и обозвали «губошлеп», мирился он годами с этой травлей и самое главное, училка ведь не при чем, она его не особо и не гнобила, по сравнению с остальными, а он с ней как….Это все Воронина, зачем он послушал ее и самое главное, что скажет мама? Вдруг умрет от инфаркта или училка загнется сегодня дома….

 Сидоров продолжал сидеть за столом, мать только утром придет, он на все ночь с этими мыслями один, а завтра еще в школу идти и смотреть в глаза своим одноклассникам и этой училке. Боль пульсировала в голове и застилала глаза туманом. Он смотрел на эту точку на стене и думал, что так можно уйти от реальности, только точка и он, больше ничего не будет существовать, оставить все проблемы где-то там.

- А что будет, когда мать тебя найдет? свезет в дурку, там твое заблудившееся сознание вернется под действием лекарств и ты окажешься в одной компании с шизофрениками, ты этого хочешь? - какой голос писклявый, пищит над ухом, похож на голос Ворониной, а когда-то, совсем недавно, эта Воронина была пределом его желаний. Сейчас он хотел оказаться далеко от всех, вот только от себя не убежишь.